| Глава VII. Арнобий I. Жизнь и труды Арнобий Старший, или Африканский 1111 , родился около 240 г. в Нумидии (проконсульская Африка) 1112 . При императоре Диоклетиане (284–305 гг.) он преподавал риторику в Нумидийском г. Сикка 1113 . В числе его учеников был знаменитый впоследствии апологет Лактанций 1114 . Сначала Арнобий был ревностным язычником и противником христианства 1115 ; но позже, побуждаемый какими-то сновидениями (somniis), уверовал во Христа 1116 . По свидетельству блаж. Иеронима, местный епископ не допустил его до крещения, пока тот не дал письменное заверение искренности своего обращения. Так Арнобий написал свое единственное апологетическое сочинение Adversus nationes 1117 . Пора расцвета Арнобия датируется в Хронике Иеронима 327 годом, что скорее всего является ошибкой; по-видимому, с этой датой можно связать лишь смерть Арнобия. В науке Арнобий был назван Старшим (major), в отличие от другого латинского богослова V века Арнобия Младшего. Единственное сочинение Арнобия Adversus nationes, или Adversus gentes («Против язычников» 1118 , CPL 93; PL 5, 718–1288; CSEL 4, 3 и далее) включает в себя семь книг, написанных им в разное время. По-видимому, ранее всех была написана 2-я книга – в 297 г. или немного раньше 1119 ; 1-я книга была написана ок. 300 г. 1120 Обе тесно между собой связаны. В 4-ой книге упоминается о сожжении христианских книг и разрушении церквей 1121 , поэтому она написана, скорее всего, после 303 г., когда был издан первый эдикт Диоклетиана о преследовании христиан. Последней 7-ой книге недостает литературной отделки, что может говорить о том, что Арнобий умер, не успев полностью ее закончить. Анализ структуры сочинения наводит на мысль, что оно не было опубликовано все сразу. Арнобий нигде не говорит о завершении гонений на христиан, что свидетельствует о том, что все сочинение написано до 311 г. Таким образом, несмотря на свидетельство блаж. Иеронима, следует признать, что трактат Арнобия писался на протяжении нескольких лет. По структуре трактат Арнобия можно разделить на две большие части: апологетическую (кн. |
| Человеку Арнобий дает очень низкую оценку и практически не отличает его от животных (II.16; 25) 1145 . Согласно Арнобию, человек не занимает в мире центрального, царственного положения (II.37–38). В человеке нет ничего привлекательного иудивительного, что он не имел бы общим с обезьяной (III.16) 1146 . Если человечество погибнет, то Вселенная все равно будет существовать как и прежде (II.37). Вопреки Св. Писанию Арнобий утверждает, что человек сотворен не высшим Богом (Dei principis, Regis maximi, II.36; 37; 48), но каким-то «другим родителем» (alterum genitorem) из «средних кругов», скорее всего ангелом (II. 36 1147 ; 48). По мнению Арнобия, об этом свидетельствует природа человеческих душ, которая «неопределенна и двойственна» (medietas quaedam et anceps ambiguaque natura, II.31), так что они не бестелесны и не бессмертны (II.26; 30; 32; 35) и находятся посередине между жизнью и смертью (in medio limite vitae atque interitus, II.35), подвержены непрестанным изменениям и склонны ко всякого рода грехам (II.45) 1148 , а в тела заключены как в оковы (vinculis, II.13 1149 ; 30). Спасение, принесенное Христом, как раз и состоит в даровании душам людей бессмертия (II.32 1150 ; 34). Арнобий приводит множество доводов в пользу свободы человека, которого Бог насильно непринуждает ко спасению (II.64–65). Вместе с тем Арнобий развивает учение о судьбе и «естественной слабости» (naturalis infirmitas), которая делает человека грешником (peccatorem hominem faciat), вследствие чего Бог оказывает Свою милость (benignitatem) не по заслугам (I.27; 49 1151 ; II .50). Так еще задолго до блаж. Августина Арнобий независимо от богословия св. апостола Павла поднимает вопрос о соотношении человеческой свободы и Божественной благодати. 6. Экклезиология Учению о Церкви Арнобий уделяет очень мало внимания. Так же, как и у Минуция Феликса , экклезиология Арнобия отличается чисто духовным характером. Он полагает, что христианское богопочитание (cultus verus) – это прежде всего правильное представление о Боге (opinatio, recta mens), за которым следует поклонение (adorare) Богу в духе (in pectore), почтительное призывание Его имени (obsequio venerabili invocare), теснейшее соединение с Ним всеми чувствами (totis sensibusam plexari), любовь и благоговение (amare, suspicere) к Нему (I.25–27 1152 ; IV.3; VII.37). Кроме того, Арнобий упоминает общие молитвы (collatae preces, orare, supplicare, I.26–27), коленопреклонения (genu nixo procumbere, I.31), общие собрания (conventicula) для молитвы и назидания (IV.36), что и есть христианское богослужение (divina officia, I.27). При том все это необходимо только для людей, а не для Бога (utilitas haec nostraest, I.27). 7. Эсхатология |
| Хотя его защита и не лишена слабых сторон, тем не менее Арнобий должен быть признан одним из наиболее искусных христианских апологетов 1126 . Как полемист Арнобий, основываясь главным образом на скептических аргументах, подвергает беспощадной критике языческую религию, культ, мистериальную традицию, аллегорическое понимание мифов. Арнобий также полемизирует с античной философией, хотя многое сам из нее заимствует – у скептиков, эпикурейцев и у Платона, которого называет divinus, multa de Deo digna nec communia sentiens miltitudini «божественным, считавшим о Боге много достойного и непохожего на [мнение] толпы» (Adv. nat., II.36). Что касается богословия Арнобия, то оно представляет собой определенный шаг назад в догматическом развитии 1127 . В нем причудливо сочетаются истинные положения с ложными, христианские с языческими. Это объясняется тем, что Арнобий только частично основывался на Церковном учении, но многое почерпнул частью из античной философии, частью из каких-то гностических источников, частью же из собственного разумения. Отсюда происходит множество его заблуждений. Свои богословские утверждения Арнобий практически не пытается согласовывать со Св. Писанием. Ветхий Завет он отвергает как «иудейские и саддукейские басни», не имеющие ничего общего с христианством (III.12). Более известен Арнобию Новый Завет, который он называет nostrae litterae, nostra scriptura «наше Писание» (I.57; IV.36). В отличие от большинства раннехристианских апологетов Арнобий не развивал «теорию заимствования» и прямо говорил, что христианские Писания менее древние, чем языческие сочинения; но от этого они не становятся менее истинными, ибо основаны на истинных свидетельствах и написаны просто и безыскусно (I.57–59). Отчасти такая позиция Арнобия объясняется целями и задачами его сочинения, адресованного языческой аудитории. Возможно, что многие высказывания Арнобия, противоречащие учению Церкви, объясняются также апологетическим характером его сочинения, в котором он, с одной стороны, старался говорить языком, понятным языческой аудитории, а с другой – использовал своеобразный полемический прием, чтобы с точки зрения самих язычников с большей убедительностью доказать неосновательность их позиции 1128 . |
| 1–2) и полемическую (кн. 3–7). В первой книге Арнобий, подобно Тертуллиану и свт. Киприану, опровергает клевету язычников, что христиане, не почитая языческих богов, вызвали их гнев и виновны в стихийных бедствиях и социальных катаклизмах; здесь же кратко излагаются основные положения христианского учения о едином Боге и о Христе как Боге (I.31; 34; 47; 53; 60–65). Во второй книге говорится о том, что Христос принес на землю истинную религию, которую доказал Своими делами, и многие ее положения подтверждают сами языческие философы. В главах 14–62 Арнобий делает большое отступление, в котором исследует вопрос о происхождении и природе человеческой души, а также о происхождении зла. В третьей книге едко высмеиваются языческая религия и антропоморфические представления о Боге. В четвертой книге Арнобий подвергает критике представление о богах как гипостазированных понятиях. В пятой книге высмеивается языческий культ (в частности, практика мистерий), а также аллегорические толкования мифов о богах. В шестой книге подвергается критике материальная сторона языческих культов (идолы, храмы) и утверждается духовность истинного богопочитания. Наконец, в седьмой, незаконченной книге высмеиваются языческие жертвоприношения, которым Арнобий противопоставляет христианское служение Богу в духе и истине (VII.37), а также показывает несостоятельность представления о гневе богов, который, по его мнению, несовместим с природой истинного Божества (VII.38–51). Источники сочинения Арнобия разнообразны. Из античных авторов Арнобий лучше всего знаком с Платоном, которого он цитирует 14 раз. Помимо Платона во 2-ой книге встречаются отрывки из орфиков, Сивиллиных оракулов, многочисленные аллюзии на Corpus Hermeticum, неоплатоников, Халдейские оракулы и другие эллинистические религиозно-философские сочинения 1122 . Кроме того, Арнобию известно учение kakux-moviri novi «новых людей» (II.15), скорее всего христианских гностиков. Из римских авторов почетное место Арнобий уделяет Цицерону, «предшественнику христианства» (III.6–7). |
| «Серапион: Веди меня, куда хочешь, только объясни мне, как прийти к познанию Духа Святого (ad rationem pervenire Spiritus sancti). Арнобий: Прошу тебя, ответь мне, когда некий царь говорит: “Да будет воздвигнут форум, или дворец, или еще что-нибудь в том же роде”, то, как я полагаю, именно это слово, вышедшее из уст царя, само делает так, что возникает то, чего ранее не было. Серапион: Ясно, что именно это слово, вышедшее из уст царя, само делает так, что возникает то, чего ранее не было. Арнобий: Следовательно, Слово Отца, исходящее из Его уст (Sermo Patris ex ore procedens) и полное силы, создает все видимые творения. Серапион: Но ты опять вернул меня к Отцу и Сыну, я же спрашиваю тебя о рождении Святого Духа. Арнобий: Нельзя обнаружить, что Святой Дух рожден, но только – что Он исходящий (non nascentem Spiritum sanctum, sed procedentem). Серапион: Хорошо, объясни мне тогда само это исхождение (ipsam processionem)... Арнобий: Сначала признай то, что Отец сказал о Своем Сыне: “Излилось из сердца моего Слово благое (verbum bonum)” ( Пс.44:2 ). Серапион: Если бы я захотел отрицать это, меня обличили бы все присутствующие. Арнобий: Итак, когда это Слово (Sermo), Которое Своей силой сотворило все видимое и невидимое, рождалось из уст Отца, Оно не могло произойти без дыхания Святого Духа (sine sancti Spiritus flatu procedere). Серапион: Значит, есть два Сына, Которые изошли из уст Отца: Слово и Дух. Арнобий: Нет, ты ошибаешься. Разве ты забыл, как я сначала привел тебе пример с царем, который повелел построить форум, или дворец, или еще что-нибудь в том же роде? И я добавил, что слово его повеления обладает такой силой, что возникает то, чего раньше не было. Это ты подтвердил перед всеми присутствующими. Ответь еще раз, так ли это? Серапион: Да, это так. Арнобий: Следовательно, если это так, а скорее – поскольку это так, ответь мне: подтверждается ли здравым смыслом (justa ratione), что это слово рождено из уст царя? Серапион: Я полагаю, здравым смыслом подтверждается, что слово рождено. |
| В частности, культ Сераписа едва ли мог быть предметом дальнейшего изложения вследствие отсутствия исторических рассказов о таких обстоятельствах введения этого культа в Риме, какими было вызвано и сопровождалось введение культов Эскулапа и Кибелы и ради которых Арнобий говорил об этих двух культах. Сомнительно также, чтобы Арнобий мог смотреть на мировое владычество римлян как на благотворное для христианства, когда он, сказав о достижении римлянами высшей ступени владычества и о порабощении ими неповинных обитателей земли (orbem subingavit innoxium), называет римское государство in humani generis perniciem nata (VII, 51). V. Источники апологии В своей апологии Арнобий обнаруживает обширную эрудицию. Он делает ссылки на произведения многочисленных греческих и римских писателей и на многие другие памятники письменности, имеющие отношение к греко-римской религии, мифологии и культу. Так, им цитируются Платон, и в частности – его диалоги «Менон», «Политик», «Теэтет», «Тимей», «Федон» и «Федр» (I, 5, 8; II, 7, 9, 10, 13, 14, 24, 34, 36, 52, 64; IV, 16), орфики (V, 19, 26), Эвгемер и его школа (IV, 29), стоики Хрисипп, Зенон и Панетий (II, 9), Эпикур и эпикурейцы (II, 9, 30), представители средней и новой Академии – Аркесилай и Карнеад (II, 9), Теренций Варрон (III, 38–41; IV, 3, 14; VI, 3, 6, 11, 23; VII, 1, 2), Нигидий Фигул (III, 32, 40,41), Цицерон (III, 6, 7,16; V, 38), Лукреций, который один только раз называется по имени (III, 10), но некоторые аргументы (как, например, против абсолютной неразрушимости души) и даже выражения которого встречаются в апологии 47 , Ахеронтские и другие священные книги греков и римлян (II, 62; III, 40; IV, 18; V, 5; VII, 47). Это были, по-видимому, главные источники Арнобия. К числу главных источников относят также сочинения Корнелия Лабеона, откуда Арнобий будто бы заимствовал большую часть сведений о религии и культе римлян и которого он главным образом имел в виду, ведя борьбу против неоплатонизма 48 . Но так как Арнобий ни разу не упоминает о Лабеоне и более или менее точное сличение апологии Арнобия с сочинениями последнего невозможно, потому что они не сохранились и известны нам только по весьма немногим отрывкам и по указаниям, большей частью неопределенным, некоторых писателей (бл. |
| Критикуя мнение языческих теологов, утверждающих, что именами богов в мифологии называются постыдные вещи, «потому что наша речь загрязнилась бы, если бы она осквернялась такого рода словами», он восклицает: «Какая похвальная скромность! Вы стыдитесь называть хлеб и вино и не стесняетесь вместо половой связи (coitu) называть Венеру!» (V, 45). Высокое воодушевление и неистощимое красноречие Арнобий проявляет в особенности, говоря о жалком положении и о порочности людей (II, 39–43; VII, 11 и др.). По высокому воодушевлению, возникающему явно из глубокого убеждения автора, и по замечательной теплоте чувства выделяется и та глава, в которой Арнобий говорит о необходимости веры (II, 78). Воодушевление автора переходит иногда в лирическое излияние чувств, как, например, в той главе, где он говорит о непостижимости существа Божия, о величии Творца мира и о других божественных свойствах (I, 31). Наконец, нельзя не обратить внимания и на то, что, несмотря на склонность к риторическим приемам и многословию, Арнобий умеет разнообразить свою речь и иногда выражается чрезвычайно кратко, сжато и вместе с тем энергично; например, свой взгляд на сущность религии он резюмирует так: opinio religionem facit (VII, 37). Что касается языка Арнобия, то в нем встречается немало особенностей: лексических, фонетических, морфологических и синтаксических; некоторые из них встречаются также у других писателей постклассического периода, в особенности у писателей из Африки. В его апологии находится немало слов, совсем не встречающихся в литературе или впервые употребленных им; встречаются слова греческие, архаические, народные и т. п. Особую склонность обнаруживает Арнобий к употреблению абстрактных слов, и не только в единственном, но и во множественном числе, например: ariditates (II, 37), benignitates (VII, 10), densitates (VII, 46) и т.п. Нередко употребляет он необычные сложные слова: acrivox (III, 14), posterganeus (IV, 5) и т.д. Некоторые слова употребляются в особом, необычном значении, например: autumnitas (в смысле осеннего сбора плодов) (I, 21), credulitas – fides (II, 6, 8, 10, 11, 12, 34), diffusior – hilarior (V, 25), gentes – terrae (I, 3), intestinus – proprius (I, 20, 36; VI, 10; VII, 43) и др. |
| Так, на с. 4 своего исследования об отношении Арнобия к Клименту Александрийскому 73 Рерихт говорит, что Арнобий «во всей 14 главе, (IV книги) следовал Цицерону (De nat. deor. III, 16, 42; 21, 53 sqq.)»; но на с. 17–18 он оговаривается, что в сообщении о богах с одним и тем же именем Арнобий преимущественно (praecipue) следовал Цицерону, и в перечислении пяти Минерв более согласуется с Климентом. И хотя далее Рерихт указывает также на разногласие Арнобия с Климентом, называющим первую Минерву не дочерью Вулкана, а его женой и матерью Аполлона, и даже признает нелепым сообщение Арнобия (в гл. 16) о первой Минерве как о матери Дианы (quae Apollinem genui, quae Dianam), объясняя эту «нелепость» незнанием Арнобия того, что в древности различали Аполлона, сына Вулкана и Минервы, носившего название πατρος, и Аполлона, сына Юпитера и Латоны, и что Диану не следует соединять с первым из этих Аполлонов, однако утверждает, что «во всей аргументации Арнобия нет ничего такого, что не проистекало бы из слов Климента». Об отношении Арнобия к Цицерону мы считаем достаточным ограничиться сделанными нами выше замечаниями о мнении Кеттнера по этому вопросу, тем более что Рерихт очень неопределенно выражает свое мнение, утверждая, что Арнобий «преимущественно» (praecipue) следовал Цицерону. По поводу же изложенного мнения Рерихта о зависимости Арнобия от Климента мы заметим, что оно не может быть признано основательным ввиду тех явных разногласий между сообщениями Арнобия и Климента, которые отчасти указаны самим Рерихтом и более подробно отмечены выше нами, тем более что относительно второй Минервы, египетской, Арнобий делает дополнение, как это видно из собственного его указания (в гл. 16), из «Тимея» Платона. Нет основания также приписывать Арнобию незнание различия двух Аполлонов уже потому, что он, без сомнения, был хорошо знаком с трактатом Цицерона De natura deorum, в котором подробно говорится о четырех Аполлонах, причем ясно отличается первый Аполлон, сын Вулкана и Минервы, от третьего Аполлона, сына Юпитера и Дианы (III, 22–23; Min. |
| 28), а другие также буквально – из Цицерона (De nat. deor. III, 21, 53 sq.). Только одно отступление находится у Климента. Он называет первую Минерву (Афину Палладу) дочерью Гефеста (Вулкана), что списывает у него Фирмик Матерн в De егг. profan, relig. 16 и что находится также у Ампелия в Lib. memor. (с. 10, 12, по изд. Вёльфлина). Сказанное вместо этого Арнобием «prima non virgo, sed ex Volcano Apollinis procreatrix» было найдено им у Климента в конце той же главы. Напротив, находящееся в гл. 16 дополнение к этому относительно Минервы Египетской и Корифасии он не мог найти ни у Цицерона, ни у Климента 67 . Первые три примера нельзя считать не только буквально, но и вообще заимствованными из Цицерона. У Цицерона (De nat. deor. Ill, 21, Min. Fel. 53–54; Min. Fel. 56) они не следуют непосредственно один за другим, как у Арнобия, а отделяются другими сообщениями и рассуждениями, излагаются в совершенно другой форме и различаются по многим подробностям содержания. Хотя эти примеры излагаются Цицероном гораздо подробнее, но и у Арнобия есть такие подробности, которых нет у Цицерона, и встречаются даже разногласия. Так, о втором боге Солнца Арнобий говорит, что он был «также сыном Юпитера, рожденным Гиперионы», а по Цицерону, он был сыном Гипериона или Гиперионы (natus Hyperione); относительно третьего Арнобий замечает, что он был сыном Вулкана, но не Лемносского; о пятом говорит, что он был отцом «скифского царя» (вместо которого Цицерон называет Ээта) и Кирки, причем к имени Кирки Арнобий присоединяет характерный эпитет «versipellis». Поэтому если в указанных мифологических сообщениях Арнобий пользовался Цицероном, то вместе с тем пользовался также другими источниками, и не пассивно, но вполне сохраняя литературную самостоятельность. Также сообщение Арнобия о пяти Минервах (Афинах) значительно отличается по изложению и содержанию от сообщения Климента 68 , что отчасти признает и сам Кеттнер, как видно из вышеприведенных слов его о первой Минерве, вопреки уверению его о «буквальном» заимствовании этого сообщения Арнобием у Климента. |
| Арнобий с замечательной полнотой и основательностью опровергает эти обвинения, доказывая, что христиане не могут быть виновниками общественных бедствий и божественного гнева как потому, что вследствие неизменности законов природы естественная жизнь теперь течет так же, как прежде, и бедствия, даже более ужасные, были также до появления христианства (I, 2–5), и они не были беспрерывны и не простираются на все страны, в которых живут христиане (I, 13–16), они постигают не одних христиан, но также почитателей богов (I, 19–22), а христиане своим учением и жизнью даже содействуют уменьшению бедствий, и в частности войн (I, 6), и что гнев несвойствен Богу (I, 17–19, 23 и др.); так и потому, что христиане не атеисты, – они чтут Бога Отца, Творца и Владыку всего существующего, от Которого происходят также и другие боги, если они существуют (I, 25–29 и др.), и Которого инстинктивно признают не только все люди, но и все другие существа (I, 33; II, 3). И если христиане чтут также Христа, то Христос не есть только человек, как утверждают язычники, но вместе с тем Он есть также истинный Бог, Бог по самому существу (I, 36, 42, 47, 63; II, 60 и др.), Который должен быть признан Богом уже по причине Его великих благодеяний роду человеческому (I, 38, 42) и Который ради спасения людей явился на земле в образе человека (I, 60) и добровольно подвергся позорной крестной смерти, которая не была смертью Его Самого как Бога, а воспринятого Им человеческого естества (I, 62, 63, 65), и которая, как всякая незаслуженная насильственная смерть, постигающая невинного, не опорочивает Его и не умаляет значения дел Его и учения (I, 40). При этом Арнобий с особым вниманием останавливается на доказательствах божественности Христа и истинности, божественности и спасительности Его учения. В связи с изложенными главными пунктами защиты Арнобий рассматривает ряд вопросов, направленных язычниками против христиан и христианской религии, например: почему Христос поздно явился на земле для спасения людей (II, 74, 75)? почему Он не всех людей спасает (II, 64, 65)? почему Богом допускаются преследования, мучения и несчастия христиан (II, 76, 77)? Арнобий доказывает неосновательность осмеяния христиан за мнимое легковерие и за самую веру их (II, 8, 10), указывая на необходимость веры вообще, и на истинность и божественность христианской веры в частности; отражает нападения язычников, придававших особенно важное значение древности своей религии и считавших все древнее неоспоримо истинным; указывает на христианскую религию как на новую (II, 66–73) и на христианские священные писания как на не только менее древние сравнительно со многими языческими произведениями, но и написанные людьми простыми, необразованными и простым, не чуждым погрешностей, языком (I, 57–59), и т. |
|
|
