| Анфиса преподобная и 90 сестер ее, страд. за иконопочитание, 27 июля. Анфиса новая, в кладязь брошенная, 27 авг. Анфия мученица, 15 дек. Анфуса мученица, 22 авг. Анфуса преподобная, дщерь Константина Копронима, 12 апр. Апфллий или Апелл (относящийся к собранию, греч.), ан. из 70, 31 окт. и 10 сент. Аполлинарий (Аполлону посвященный), еп. равемнийский, муч. 23 июля. Аполлинария преподобная, подвизавшаяся под именем Дорофея , 5 янв. Аполлоний (Аполлонов см. Аполлон) чтец, муч. египетский, 14 дек. Аполлоний , муч. иконийский, 10 июля. Аполлоний , муч. италийский, 30 июля. Аполлоний или Аполлос , пустынник вифинский, 31 марта. Аполлон (губитель, греч.), муч. египетской при Максимиане, 5 июня. Аполлос или Аполл (тоже, что Аполлон), ап. из 70, 8 дек. и 30 мар. Аполлос , муч. никомидийский, 21 апр. Апрониан (безгорный, безмысный, πρν мыс, гора, греч.) комментарисий, муч. римский, 7 июня. Апфия (Аппия) равноапостольная, мученица колосская, 19 февр. и 22 ноября. Ардалион (сосуд для окропления, для поения скота, или замаранный, греч.), муч. из лицедеев, 14 апр. Арефа (орел, араб), преп. печерский, 24 окт. Арефа и др. с ним негранские мучч. от Дунаана, 24 окт. Аристарх (лучший начальник, над всем начальник, греч.), ап. из 70, 15 апр. и 27 сент. Аристион (первую награду получивший, греч., по другим, во время завтрака рожден) еписк. смирнский, ученик Господа, 4 янв. Аристион , священномух. александрийский в Киликии, 3 сент. Аристовул (лучший советник, греч.), ап. из 70, еписк. британский, 16 мар. и 31 октября. Аристоклий (благозванный, благославный, греч.), пресв., муч. кипрский, 20 июня. Арис (иначе Марс, бог войны, корень: убийство, греч.) египтянин, муч. палестиский, 19 дек. Ариадна , (строго сохраняющая супруж. верность δνον γνον, грех) мученица аригийская, 18 сент. Ариан ( вернее Мариан ), 30 дек. Арий (храбрый, греч.), муч. египетский, 5 июня. Аркадий (из Аркадии т. е. пастух), преп. кипрский, 6 марта. Аркадий , преп. палест., 26 янв. Аронос (Орион-великан, охотник, созвездие сего имени, греч.), муч. кампанийский, 6 июля. |
| Аполлон учил возрастать в добродетели день ото дня и без промедления, в самом начале отвергать ухищрения диавола, [искушающего душу] помыслами. Ибо у змеи с оторванной головой мертво все тело. Старец говорил: «Господь велел нам остерегаться головы змеиной. Это значит, что мы не должны даже начинать размышлений о вещах ничтожных и недостойных, ни в коем случае не должны удерживать в уме постыдные мечтания. Старайтесь добродетелями превосходить друг друга, чтобы никто из вас не оказался меньшим в добром мнении другого. А свидетельством вашего преуспеяния в добродетелях будет нечувствительность к страстям и отсутствие желания – в этом начало стяжания благодати Божией. Если кто-нибудь получит от Бога дар чудотворения, пусть не тщеславится, как если бы стяжал многое, и не думает о себе высоко, что уже почтен более других, пусть не выставляет напоказ, что получил в удел такой великий дар. Иначе он впадет в заблуждение, потеряет рассудок и лишится дара». Речи старца были полны глубоких поучений (как мы позже и сами часто от него слышали), но еще более совершал он в делах, потому что все, что он просил у Бога в своих молитвах, тотчас получал. Также Аполлон видел некие откровения. Ему было открыто, что его старший брат, с которым он прожил вместе в пустыне много лет, умер там, превзойдя его в подвигах. Во сне старец увидел, что брат восседает на троне вместе с апостолами, сделав Аполлона наследником своих добродетелей. Брат молил Бога, чтобы Он даровал Аполлону скорый переход из этого мира и упокоение вместе с ним на небесах. Спаситель ответил, что Аполлон должен Ему еще немного времени на земле до своей кончины, – пока многие люди не станут подражателями его жизни; ему будет вверен народ великий монахов и войско благочестивое, чтобы как славны труды его, так и имя его было прославлено у Сильнейшего. То, что он видел, исполнилось, когда отовсюду, услышав о старце, собрались монахи, и, следуя его учению и образу мыслей, большинство совершенно отреклись от мира. В горе, где он жил, собралось почти пятьсот монахов; они жили вместе и ели за одним столом 62 . Можно было видеть их там одетых в белые одежды 63 , как прекрасное ангельское войско. И исполнилось на них слово Писания: «Возвеселится пустыня и сухая земля ( Ис.35:1 ), и воскликни и возгласи немучившаяся родами, потому что у оставленной гораздо более детей, нежели у имеющей мужа ( Ис.54:1 )». Так исполнилось сказанное пророком о церкви язычников. |
| Вы «свобода» нам кричите, Я одной себе ищу – Думать так, как я хочу, А не так, как вы хотите! Аполлон Майков, обвиненный в верноподданичестве, впервые испытал на себе то, что Достоевский называл «либеральным террором». Даже в условиях военного времени ему, как поэту, отказывалось в праве быть верным подданным . Точно так же были встречены и другие патриотические стихи, опубликованные в первые же дни войны: «Ура!» Федора Глинки, «К ружью» Петра Вяземского, «Разговор в Кремле» Каролины Павловой. Тогда же появилось и само это слово «ура-патриотизм», ставшее политическим ярлыком. (Можно подумать, что во время войны может быть какой-то иной патриотизм, без русского боевого «Ура!»?!). Позже тот же Николай Щербина со слезами на глазах будет просить прощения у Аполлона Майкова за свою злополучную эпиграмму. Они даже обнимутся в знак примирения, но с тех пор Аполлон Майков, наученный горьким опытом, уже будет, что называется, дуть на воду... Особое место в творчестве Аполлона Майкова занимает стихотворная трагедия «Два мира», в предисловии к которой он писал: «Давно, еще в моей юности, меня поразила картина столкновения древнего Грекоримского мира, в полном расцвете начал, лежавших в его основании, с миром христианским, принесшим с собой новое, совсем иное начало в отношениях между людьми». В 1882 году трагедии была присуждена первая Пушкинская премия Императорской академии наук, ее «языческие» и «христианские» темы стали предметом многолетней дискуссии. Сам же Майков подчеркивал, что он «не реставратор древнего мира, а живописец, который, усваивая внешние краски, главное полагает в усвоении духа эпохи, людей, поэзии». Много позже Александр Блок заметит по этому поводу: «Воскресить древних можно только творческим путем. Так делал, например, Майков». Эта трагедия Майкова, вне всякого сомнения, выдающееся явление не только для своего времени и стоит в одном ряду с такими его религиозными стихотворениями, а по сути, «маленькими» поэмами, как «Упраздненный монастырь», «В Городце в 1263 году». |
| Семья Очевидно, что все это не могло не оказать влияния на семью Чарушиных, в которой было восемь детей – пять мальчиков и три девочки. Несмотря на то, что, по воспоминаниям старшего брата Николая, глава семьи Аполлон Иванович не проявлял «особенной приверженности к церкви». Не потому, что был вольнодумцем, а потому, что, не имея ни капитала, ни знатного происхождения, был вынужден сосредоточиться на делах службы и, своим усердием, добился немалого. Начав трудиться в окружном управлении в чине письмоводителя, Аполлон Иванович, со временем, дослужился до чина надворного советника и звания дворянина. В связи с занятостью мужа, большая часть забот о хозяйстве и детях легла на плечи матери Екатерины Львовны. Тем более что дом, в котором жили Чарушины, когда-то принадлежал ее отцу – некогда знатному, но обедневшему купцу Льву Ларионовичу Юфереву. Екатерина Львовна еще застала те времена, когда в праздники и другие торжественные дни в этом доме собиралось многочисленное общество, звучали стихи и песни, устраивались танцы и маскарадные вечера, которые особенно нравились детям. Впоследствии, по примеру родительского дома, таким же центром культурной жизни Вятки стала усадьба Чарушиных на улице Пятницкой, 15, в которой частыми гостями бывали представители рода Васнецовых, фотограф Сергей Лобовиков, художник Николай Хохряков и другие известные горожане. Усердие и вера К сожалению, счастливое и беззаботное детство длилось недолго. В декабре 1866 года Аполлон Иванович скоропостижно скончался. Иван был младшим из братьев, ему шел пятый год. Положение семьи стало отчаянным. К счастью, на помощь пришел дядя Иван Львович Юферев, благодаря которому семье не пришлось голодать, и дети смогли продолжить образование. Тяжелую утрату помогли пережить трудолюбие и горячая вера матери Екатерины Львовны, которая, по свидетельству старшего брата Николая, «по своему была очень религиозна, исправно посещала все церковные службы, соблюдала посты и старалась и нас, детей, побудить следовать ее примеру». Впечатления детства была настолько ярки, что не изгладились из памяти до глубокой старости. В 1926 году Н. А. Чарушин вспоминал: |
| Из печатных трудов его известна только докторская диссертация – De rheumatismo. М. 1824. Орлов Василий Григорьевич Орлов Василий Григорьевич – Вас. Григорьевич родился в селе Спасском в березниках Романо-Борисоглебского уезда, где его отец был дьяконом. 1824–1829 гг. учился он в Ярославской семинарии, 1829–33 в Петерб. дух. академии, окончив курс в которой магистром, определен был 5 октября 1833 г. проф. философии в Волынскую семинарию, а 19 сентября 1837 г. перемещен на тот же предмет в семинарию Ярославскую, в которой с 16 апреля 1864 г. назначен инспектором, но 10 марта 1867 г. вышел, по болезни, в отставку, заслужив пенсион и полное к себе от всех уважение. Скончался он в августе 1871 г. В 1838 г., когда открылась при Демид. лицее кафедра философии, Вас. Гр , также как и И.А. Кедров (о нем выше), являлся конкурентом на ту кафедру, представляя тогда в совет лицея следующие свои письменные труды. 1) «История философских систем»; 2) «Историческое обозрение философского учения о Боге»; 8) «De supprema lege morali»; 4) «О непостижимости бытия, existentiae»; 5) «О предлежательном значении чувственных воззрений»; 6) «О прирожденной наклонности в человеке ко злу»; 7) «Критический разбор более известных начал нравственного учения»; 8) «Общее рассуждение о философии». В печати находятся из позднейшего времени два сборника его «проповедей», Яросл. 1863 и М. 1869 и «Собеседования о молитве Господней», Яросл. 1870. В Яросл. епарх. вед. также печатались проповеди его: а) «На день Благовещения» (1861 г. б) «на 4-ю неделю вел. поста 14); в) «на неделю Ваий» 16); г) «на неделю жен мироносиц 19); и д) «объяснение притчи о блудном сыне» (1862 г., 5). Петров Аполлон Петрович Петров Аполлон Петрович – Отец его Петр Иванович Алешковский 35 был священником в Ростове сначала при несуществующей уже ныне церкви Воскресения на рву, а после (1792– 1814 г.) при Вознесенской церкви. Родился Аполл. Петр, в 1798 г. Первое сведение о молодых годах его находим в следующем прошении свящ. Алешковского, поданном Ярославскому архиепископу Антонию: «Имею я, нижайший, при себе в доме 12-ти летнего сына Аполлона, который с 9-ти лет и доныне мною обучаем был латинской грамматики этимологическим и синтаксическим правилам. Но как он находится здоровьем очень слаб, я же могу обучать его и сам, того ради прошу позволить моего сына включить в число учеников Ростовского духовного училища, а быть ему при мне в доме, под моим наставлением, считаясь в том классе, в котором быть окажется могущим по экзамену». По резолюции Преосвященного дозволение было дано, «с тем чтобы Петров на каждый экзамен являлся в Ростовское училище». В Яросл. же семинарию поступил Аполлон Петров в 1812 г. Между бумагами его сохранилась тетрадь «Черные упражнения пиитические», начинающиеся с 28 октября этого года. По окончании семинарского курса, он был учителем уездного дух. училища сначала в Борисоглебском Рост. уезда, а потом в Ярославле. |
| Первый сборник стихотворений двадцатилетнего Аполлона Майкова вышел в Петербурге в 1842 году, в то же самое время, когда в «Москвитянине» появились первые публикации его будущих друзей-единомышленников А.А. Фета и Я.П. Полонского. Они познакомятся лишь через десятилетие, когда Аполлон Майков сблизится с «молодой редакцией» «Москвитянина», но уже в начале 40-х годов все трое выступят со стихами, которые станут образцами «чистого искусства»: «Я пришел к тебе с приветом...», «Священный благовест торжественно звучит...», «Гармонии стиха Божественные тайны...». Известно, какую бурю негодования вызовет у «шестидесятников» подобный же сборник античных стилизаций Николая Щербины: Чернышевский разнесет их, что называется, в пух и прах. Белинский встретил подобные же антологические стихи Аполлона Майкова восторженно: «Даровита земля русская: почва ее не оскудевает талантами». И в этом, пожалуй, заключалось едва ли не основное отличие поколения Пушкина и Лермонтова («неистовый Виссарион» – из их числа) от «шестидесятников», для которых гармония стиха, его божественные тайны воспринимались уже со знаком минус. В 60– 70-е годы Аполлон Майков вместе с Фетом и Апухтиным создали «тройственный союз» поэтов, сохранивших верность поэзии. Никто из поэтов «чистого искусства» не получил такого признания, как Майков. «Вечерние огни» Фета так и остались в нераспечатанных пачках у него дома. Апухтин сам отказался от «печатного станка», его стихи выходили в основном в нотных изданиях как романсы. У Аполлона Майкова вышло шесть прижизненных Полных собраний стихотворений. Он при жизни стал классиком. Хотя был момент, когда его репутация висела, что называется, «на волоске»... В самом начале Крымской войны он написал стихотворение «Коляска», в котором прозвучали слова о Николае I: «Ни чувств, ни дум его не пощадил наш век клевет и злоязычья». Он даже не успел опубликовать «Коляску», как по рукам пошла гулять эпиграмма Николая Щербины, начинавшаяся строками: «Ты гимны воспевал «откинутой коляске»,//Лбу медному кадил, и льстил ты медной каске». Ни в стихотворении, ни в эпиграмме не называлось, но конечно же легко угадывалось имя Николая I, что само по себе было уже вполне достаточно для вопроса, обращенного к Майкову: «Скажи, подлец ли ты, иль «скорбен головой»?» Он заберет из редакции уже набранный текст, «Коляска» появится в печати лишь в посмертных изданиях, равно как и его ответная эпиграмма: |
| Составитель некролога А. Д. Смирнова , высказав удивление, почему покойный профессор ничем не заявил себя на поприще литературы, не напечатав ни одной статьи, ни одного психологического исследования, – сам же и разрешает это недоумение, говоря: «По своей скромности покойный A.II. чужд был высокого мнения о своих личных достоинствах и достоинствах своих сочинений», так что не напечатанной осталась даже, против обыкновения, речь, произнесенная им на акте 1-го октября 1882 г., носившая заглавие «Язык и разум». Не напечатал он и своей магистерской диссертации, в которой найдены «солидные достоинства» таким строгим критиком, каков был А.В. Горский. Соколов Аполлон Алексеевич Соколов Аполлон Алексеевич – Апол. Алексеевич род. 18 марта 1809 г. в Ярославле, где отец его был священником церкви Воздвижения. 1820–1826 гг. учился он в Ярославской семинарии, 1828–1832 в Московской дух. академии, в которой окончил курс кандидатом. Первоначально, с 29 августа 1832 г., он был преподавателем истории и греческого яз. в семинарии Казанской, а с 12 февраля 1834 г. – в Ярославской. В 1858 г. 26 июля он вышел в отставку и доживал свой век одиноким на небольшой пенсион (по 28 руб. в месяц). Умер 17 апреля 1882 г. в земской больнице, погребен на Леонтьевском кладбище, рядом с женой, умершей еще в 1841 году, с которой жил он около трех лет. Им напечатано: в Ярославских губернских ведомостях: «Польза от учреждения в Ярославле общества покровительства животным» (1865 г. 49); «Ярославцы жившие в Китае» (1872 г. 3, 4), – в Ярославских епарх. ведомостях: «Сохотская, Спасопреображенская Севастианова упраздненная мужская пустынь» (1861 г. 18), «Учемская Кассианова мужская пустынь» 29), «История Покровского монастыря в Угличе» 44–47); «Слово в день блогов. кн. Феодора Давида и Константина Ярославских чудотворцев» (1864 г. 26); «О Казанской иконе Божией Матери, находящейся в Казанском монастыре в Ярославле» (1870 26, 27). Но Аполлон Алексеевич имел еще страсть к музыке 43 , которою занимался он с любовью, участвовал иногда в квартетах и заметки о которой нередко встречаются в веденном им «дневнике». Последние страницы дневника написаны карандашом уже в больнице. Рукопись дневника поступила ныне в собрание к И.А. Вахромееву 44 . Соснин Дмитрий Петрович |
| Еще более знаменитым стал в Скиту Моисей Эфиоп 81 , который провел несколько лет на службе у одного чиновника, но был изгнан за разврат и разбой. Став главарем шайки, он прославился среди других своей порочностью и жестокостью. Рассказав нам об одном из его «геройств», Палладий добавляет, что однажды вечером Моисей подвигся к раскаянию. А Иоанн Кассиан уточняет, что его преследовали за убийство 82 . Моисей стал монахом, и, как рассказывают, однажды четыре разбойника, не зная, с кем они имеют дело, залезли к нему в келью. Он связал их, взвалил на спину и отнес в церковь , предоставив священнику решать их судьбу. Когда разбойники поняли, что напали на знаменитого Моисея, они также отреклись от мира 83 . Мы знаем и другого убийцу, который стал монахом в Скиту: это был пастух по имени Аполлон. Он вспорол живот своей беременной жене всего лишь затем, «чтобы посмотреть, каким образом ребенок лежит во чреве». Мучаясь угрызениями совести, он исповедался в своем грехе старцам Скита. И прожил сорок лет, не переставая молиться. Аполлон решил провести остаток жизни, не занимаясь более ничем иным 84 . Однако эти показательные примеры покаяния не должны приводить нас к мысли, что большинство Отцов пустыни отмаливали тяжелые грехи своего прошлого. В «Истории монахов» упоминаются другой Аполлон, который ушел в пустыню в возрасте четырнадцати лет, и Эллий, который с детства сурово подвизался 85 . Можно с большой долей уверенности предположить, что авва Пимен и шесть его братьев вели благочестивую жизнь до того, как прийти в Скит, совсем как Макарий, который в пустыне упрекал себя за мелкий проступок, совершенный в молодости: пася телят вместе с другими мальчишками, он подобрал и съел фигу, украденную его товарищами 86 . Апофтегмы рассказывают нам и о некоем старце, который ушел из мира «еще девственником, понятия не имевшим о существовании блуда», а также о другом монахе, который пришел в Скит вместе с отцом, будучи совсем молодым, не зная о существовании женского пола до того дня, когда бес показал ему во сне женщину 87 . |
| 212 Своеобразная логика этой книги, понятая, впрочем, из ее цели, без сомнения служила причиной того, что, начиная с Лютера, многие видели и видят в ней не более как выражение скептических воззрений на жизнь, а в писателе ее – представителя еврейского скептицизма, какой мог явиться под влиянием греческой философии. Но допускающие такой взгляд забывают, что книга эта издревне была в каноне наравне с другими священными книгами. Фарисеи позднее ставили вопрос о ее богодухновенности вместе с некоторыми другими священными книгами, но и они удержали ее в каноне. История ветхозав. текста, Хвольсона. Хр. Чтение. 1874 г. май 213 Поэтому Эзальд, излагая учение о бессмертии в указанных книгах, употребляет особый термин verklärte Unsterblichkeit, т. е. бессмертие прославления, преображения или – для прославленных, преображенных духом, и предполагает, что вера в бессмертие сначала была убеждением отдельных высоконравственных личностей и признавалась только их уделом. Die Lehre d. Bibel т. Gott. III. s. 436 u. folg. 216 Впрочем, здесь высказывается только желание, чтобы нечестивые в наказание заснули вечным сном и не пробуждались. 217 По–видимому, предсказываются (в конце гл.11-й и в начале 12-й) геройские подвиги Маккавеев во времена антиохова гонения. 218 Разбор мифических объяснений этого сказания вне нашей цели, так как в данном случае нам нужна не достоверность факта сама в себе, а выраженная в нем вера в бессмертие. Не можем, впрочем, не заметить, что мифические объяснения, предполагающие в этом библейском сказании подражание или заимствование из других религий, совершено несостоятельны. Так Норк думает, что в типе библейского пророка Илии соединены представления о трех языческих божествах – Аполлон, Эскулап и 3евс, что Илия, как Аполлон, ездит по небу на колеснице, как Аполлон же λευρμαντις предсказывает умножение пищи сарептской вдове, как Эскулап, воскрешает мертвеца и как Зевс, посылает дождь или засуху. См. у Kohle s. 82. Но таким образом можно объяснить и типы греческих богов из других религий. |
| Здесь мне вспомнился последний экзамен мой в 1927 году. Обычно окончание экзаменов в семинарии приурочивалось к празднику Святой Троицы – престольному празднику Виленской семинарии. И, как правило, последний экзамен всегда был по пению. Перед экзаменом весь класс просил Аполлона Иосифовича, как председателя экзаменационной комиссии по пению, спрашивать всех только практику – напевы гласовые. По теории же, мол, только один о. Баслык знает. В то время я уже был священником. И на том экзамен я был предпоследним – снизу вверх по алфавиту. Вызвали меня последним. Весь класс отвечал только напевы гласовые, долго никого не держали. Меня же продержали не менее получаса. Я должен был на доске рисовать нотные станы, гаммы с разными знаками в ключе, давать объяснения, петь эти гаммы. А затем мне дали какую-то партитуру, раскрыли ее на первом попавшемся месте, предложили пригласить из класса недостающие три голоса и пропеть пьесу. И вот я дал тон, мы пропели несколько строк (по партитуре), пока кто-то не сбился. Мы остановились. Я начал сбившегося поправлять. Аполлон Иосифович с улыбкой сказал: «Садитесь. Ничего не знаете!..» А в ведомости мне уже давно была поставлена пятерка. Завершаю свои воспоминания об А. И. Сморжевском. В последний день экзаменов состоялось короткое заседание экзаменационной комиссии. Затем Аполлон Иосифович как председатель комиссии пришел к нам в класс и объявил всем результат экзамена. После этого мы окружили Аполлона Иосифовича, один из нас на красном бархате преподнес ему великолепный письменный прибор из двенадцати или пятнадцати предметов. Другой наш товарищ, овладевший даром красноречия, Владимир Иванович Имшенник, сказал глубоко прочувствованное слово, в котором искренне и горячо от имени всех нас благодарил Аполлона Иосифовича за все хорошее, что мы видели и получили от него, за переданные нам знания и за сердечное отцовское отношение к каждому из нас. Аполлон Иосифович глубоко растрогался, глаза стали влажными. В ответном слове он сердечно благодарил нас за подарок, внимание, пожелания. |
|
|
