| Соборность и дух соборности Суть соборного начала состоит вовсе не в обычае совместного сидения по делам догматическим или дисциплинарным одних епископов, епископов ли с пресвитерами и мирянами, а в «духе соборности», т.е. потребности постоянного единения во всём, касающемся церковной жизни, между членами Церкви и частными церквами, одних с другими. Приходит на память по этому поводу одна глава в книге проф. Ешевского, «Аполлинарий Сидоний», в которой он, рассказывая о положении Церкви в Галлии в 5 веке, между прочим говорит, что в это время церковная жизнь была так тесно объединена живым интересом церковности, что мельчайшие церковные дела на Западе живо обсуждались на Востоке, и обратно. Не есть ли это истинная соборность, которая составляет суть церковной жизни? Иными словами: не есть ли «соборность» - взаимная, выражаемая видимо любовь, выражаемая разными средствами и приёмами, и между прочим - и путём совместного совещания по делам: епископов ли одних, епископов ли с пресвитерами и мирянами, всегда стремящаяся к одному: к единству, к «единству любви в союзе мира»? Такой взгляд на соборы, как выразителей «духа соборного», составляющего суть церковного строя, а не на «учреждение», имеющее «абсолютную о себе» цену, и тем большую, поскольку оно лучше организовано, находит себе подтверждение в древнем строе той же нашей допетровской Руси. Соборность в древней Руси и в современной России Нельзя не признать, что постоянное церковное управление в ней было не то, что принято называть в точном смысле соборное, но оно было и вполне соборным по духу его. Соборность в ней была живая, не ограничивавшаяся иерархическим соборованием, проводившая начало «общения» до возможных пределов во всех церковных делах, больших и малых. Пётр, переделывая церковное управление по-своему, не отменял соборного порядка управления, а только ввёл ложную соборную форму вместо прежней живой, но почти бесформенной соборности; и с его лёгкой руки именно формально соборная церковная власть постепенно вытравила из обихода живую соборность, даже до самых её основ видимых, (ибо соборность внутреннюю уничтожить нельзя, она-то и спасает), так, что теперь почти не осталось о ней понятия. |
| под рук. Ж. Ф. Рейно (тем не менее датировка этапов строительства храма остается неопределенной). Базилика находилась на юж. окраине Лугдуна, на территории некрополя, к-рый возник в III в. на месте заброшенного жилого квартала. Исследовано более 300 захоронений IV-V вв., а также 3 мавзолея IV в., разрушенные при сооружении храма. Первая базилика изучена фрагментарно (апсида, часть юж. стены), предположительно имела 3 нефа (ок. 33,6×21 м). С сев.-вост. стороны апсиды храма обнаружены фрагменты прямоугольного сооружения (8×6,5 м) с апсидой и, возможно, с открытыми портиками. Несмотря на отсутствие следов захоронений, здание скорее всего служило мавзолеем. Неизвестно, является ли этот мавзолей местом погребения И., т. к. время его строительства и разрушения определить не удалось. Также сложно датировать сооружение 1-й базилики, Рейно предлагал относить храм ко 2-й пол. IV в. (Archéologie médiévale. Caen, 1980. T. 10. P. 110) или к нач. V в. ( Reynaud J.-F. e. a. 1989. P. 1502). По мнению Рейно, в V в. храм неоднократно перестраивался и приобрел вид 3-нефной базилики (длина ок. 45 м) с широким трансептом и галереями-портиками, под рукавами трансепта и под юж. нефом были устроены небольшие крипты. В последнюю очередь была сооружена полигональная апсида. Согласно Рейно, начало перестройки храма относится к V в., в 469 г. Сидоний Аполлинарий засвидетельствовал наличие галерей. В криптах были обнаружены монеты бургундского кор. Гундобада († 516), поэтому Рейно считал, что основная часть строительных работ была завершена ко времени устройства крипт (нач. VI в.). Однако возможны и др. датировки сооружения храма. Так, строительство могло начаться во 2-й пол. V в. и продолжаться до VII в. (см.: Beaujard. 2000. P. 343-345). Вероятно, со строительством 2-й базилики связано установление празднеств в память освящения храма (2 сент.) и перенесения мощей И. (14 окт.), к-рые указаны в нек-рых рукописях Иеронимова Мартиролога. В V в. базилика И. служила усыпальницей Лугдунских епископов, здесь были похоронены еп. |
| Самым ярким греческим поэтом конца V столетия был Нонн Панополийский. О синкретическом, или, лучше сказать, синтетическом характере культуры и, в частности, поэтического творчества эпохи говорят уже самые названия двух его поэм: «Деяния Диониса» и «Переложение Евангелия от Иоанна». Поэмы написаны гекзаметром, но это был гекзаметр, основанный уже не на строго квантитативной основе, а запечатлевший в своем звучании переход к тоническому стихосложению, звуковую основу которого составляет не чередование долгих и кратких, но ударных и безударных слогов. Аналогичный процесс переживал тогда и самый греческий язык, а точнее сказать, изменения, наблюдавшиеся в живой народной разговорной речи, находили запоздалое отражение в поэзии, при том что литературная речь, естественно, обнаруживала фонетический консерватизм и пуризм, приверженность к сохранению классических квантитативных размеров, доколе это делать позволяла переживавшая трансформацию фонетическая материя. Аналогичные процессы происходили и с латинским языком в связи с вытеснением из сферы живой речи латыни классической латынью вульгарной, от которой одна линия преемства ведет к средневековой книжной латыни, а другие – к романским языкам средневековья. В латинской поэзии на смену квантитативным также приходят тонические размеры. Лучшими латинскими поэтами V века были Рутилий Намациан и Аполлинарий Сидоний, оба родом из южной Галлии. Рутилий определенно оставался язычником, что не помешало ему сделать блестящую карьеру при христианских императорах. В правление Гонория он имел звание квестора и одно время занимал должность префекта Рима. Самая замечательная поэма Рутилия – «О возвращении» (De reditu), рукопись которой была найдена гуманистом Саннадзаро в 1493 г. В ней звучными классическими стихами воспевается величие и красота Рима, которую он сохранил и после того, как подвергся захвату и ограблению полчищами Алариха. Прямым образом поэма обращена, по давней традиции, богине «Вечного города» Роме: «Ширится милость твоя, как лучи благодатного Феба, до пределов земли, что охватил Океан. Движется лишь для тебя, что в себе все содержит, светило, в римских пределах встает, в римских заходит морях. Поступь твою задержать не в силах песок раскаленный Ливии, и не страшит севера холод тебя... Родиною всех племен, о богиня вышняя, стала, и подъяремный народ благословляет тебя». После падения Рима подобная патриотическая гордыня стала уже не смешным анахронизмом, но Рутилий адекватно воспроизводит чувства римских стародумов, которые убаюкивали себя пленительным сном о величии Рима времен Августа, не столько в надежде на его возрождение, сколько утешая себя увлекательной пассеистской игрой. |
| Таким своим характером галликанская литургия, предшествовавшая введению римско-католической формы богослужения во Франции, обязана была попечению и трудам галликанских пастырей, живших после первых трех веков. Между ними первое место занимает чтимый и Восточной церковью св. Иларий, епископ Пиктавийский, или Пуатьесский († 366), о котором блаженный Иероним говорит, что он «составил книгу гимнов и другую книгу таинств (mysteriorum)», которые были распространены далеко на Западе, но, к сожалению, не сохранились до нашего времени 1194 . Из них под последним названием надобно разуметь прежде всего труды св. Илария по устройству священнодействия Евхаристии, и хотя эти труды вследствие утраты самой книги и недостатка прямых свидетельств о них последующих писателей не могут быть точно определены в своем существе и объеме, но по привязанности этого святителя к Востоку и некоторым оставшимся гимнам его, представляющим подражание восточным образцам, можно полагать, что и влияние его на устройство или видоизменение древнейшей галликанской литургии отличалось таким же направлением. Затем известен подобной деятельностью Мусей, пресвитер Массилийский, или Марсельский, живший в V в. († 461) и составивший по желанию своего епископа Евстахия «книгу таинств (sacramentorum)», в которой, по свидетельству современника его, также пресвитера Массилийского Геннадия, содержались между прочим и молитвы, употреблявшиеся при совершении Таинства Евхаристии, как можно заключить из описания этих молитв (supplicandi Deo et contestandi beneficiorum Eius), а может быть, и целая литургия, вновь изложенная и не дошедшая до настоящего времени 1195 . В том же веке епископ Авернский, или Клермонский, Сидоний Аполлинарий, знаменитый оратор и поэт своего времени, прилагал высокие свои способности к составлению литургий (contestatiunculae), о которых он сам говорит в письме к епископу Мегефию и о которых (de missis ab ео compositis) говорит в своей истории Григорий, епископ Турский († 595), писавший собственные толкования на эти литургии, также не сохранившиеся до нас 1196 . |
| Итак, эти жанровые многообразия и россыпь литературных приемов, характерных для «Истории франков», дают нам основание поставить Григория Турского в ряд ярких и самобытных бытописателей своего времени. Язык и стиль Григория Турского «История франков» Григория Турского представляет интерес не только с историко-литературной точки зрения, но и с языковой. Это – один из самых знаменитых литературных памятников, в которых нашла отражение так называемая народная латынь; нет такого труда по истории романских языков, в котором бы широко не использовался материал, почерпнутый из произведения Григория Турского , – лексический, морфологический, синтаксический. Термин «народная латынь» (а особенно его синоним «вульгарная латынь») содержит неизбежный оттенок осуждения: кажется, что это как бы латынь второго сорта, «испорченная» по сравнению с классической. Это не так. Народная латынь – это живой разговорный язык, всегда существовавший параллельно с языком литературным и всегда (как это свойственно разговорному языку) развивавшийся быстрее, чем язык литературный. Распространение школьного образования, ориентированного, понятным образом, на стабильные классические нормы, сдерживало это развитие. С упадком школьной культуры на исходе античности разрыв между литературным и разговорным языком резко расширился. Народная латынь стояла на пороге перерождения в те романские наречия, из которых предстояло развиться романским языкам нового времени. Современники воспринимали эти перемены очень болезненно. Неумение владеть литературной речью, отсутствие школьной выучки чувствовались в разговоре с первого слова и безошибочно отличали образованного человека от необразованного. Носители образованности дорожили своим литературным языком именно потому, что он отделял их от простонародья. «Так как ныне порушены все ступени, отделявшие некогда высокость от низкости, то единственным знаком благородства скоро останется владение словесностью», – писал Сидоний Аполлинарий (письмо VIII, 2) еще за сто лет до Григория Турского . Сам Григорий в сочинении «О чудесах св. Мартина» (II, 1) рассказывает, как однажды он поручил служить мессу одному пресвитеру, но так как тот говорил «по-мужицки» (на народной латыни), то над ним «многие из наших (т. е. из образованных галло-римлян.–В. С.) смеялись и говорили: «Было бы ему лучше молчать, чем говорить так невежественно " ». И в самой «Истории франков», рассказывая о «лжечудотворце», самовольно освящавшем мощи св. Мартина, Григорий отмечает: «...а речь его была деревенской и протяжное произношение безобразно и отвратительно, да и ни одного разумного слова не исходило от него» (IX, 6). |
| 7 Бенда Жюльен (1867–1956) – политический философ, общественный критик и моралист. Андрэ Львов, нобелевский лауреат по медицине, был его поклонником. Усилиями Львова и с его предисловием самая знаменитая книга Ж. Бенда «Предательство интеллектуалов» после долгого перерыва вышла третьим изданием в 1974 году. 8 Георге Стефан (1868–1933) – немецкий поэт и переводчик. Создал знаменитый «кружок Георге», распавшийся после его смерти. В этот кружок, который недоброжелатели окрестили «клубом экстравагантных одиночек», входили многие знаменитые люди. После прихода национал-социалистов к власти в 1933 году Георге отклонил предложенную министром пропаганды Геббельсом должность президента новой немецкой Поэтической Академии. Он не участвовал в торжественном праздновании и факельном шествии, организованных НСДАП в честь его 65-летия. Тяжело больной, уехал в Швейцарию и через несколько месяцев, умер в клинике св. Агнесы. 9 Авзоний Децим Магн (ок. 310 – ок. 394) – древнеримский поэт и ритор. Ставший в 364 императором Запада, Валентиниан 1 пригласил Авсония в свою резиденцию в Августе Треверов (Трире) воспитателем своего сына Грациана. Сидоний Аполлинарий Гай Соллий Модест (ок. 430 – ок. 486) – галлоримский поэт, дипломат, епископ Клермона. 10 facies hyppocratica (лат.) – маска Гиппократа. Медицинский термин, свидетельствующий о приближении смерти больного. 11 сумерийские сумерки – точнее – шумерийские. Этот термин связан с проблемой национальности древних обитателей Южной Вавилонии. Она возникла во второй половине XIX столетия, когда ученые-ориенталисты Гинкс, Раулинсон и Опперт, независимо друг от друга, пришли к убеждению в несемитическом происхождении клинописи. Опперт первый назвал изобретателей ее сумерийцами. Ориенталист Ленорман употреблял для них термин «аккадяне». Оба исходили из титула «царь Сумира и Аккада», считая его за указание господства над двумя этнографическими элементами государства: несемитами и семитами. Первым из семитических царей, принявшим этот титул, был Хаммурапи после покорения несемитического Элассара. С этого же времени он стал высекать свои надписи на двух языках; очевидно, древняя культура покоренной области заставляла уважать свой язык наравне с государственным. Язык этот продолжал существовать как научный, религиозный и, может быть, богослужебный до самых последних дней вавилонской культуры. |
| Император Лев избрал сам кандидата на римский престол, и с его выбором согласился римский сенат. То был сенатор Анфимий. Он носил имя своего деда по матери, того Анфимия, который с таким успехом управлял государством в малолетство Феодосия. Отцом его был Прокопий, сделавший при Феодосии военную карьеру до высшего поста магистра армии. Анфимий был женат на дочери императора Маркиана, и это обстоятельство, помимо его огромного богатства, делало его подходящим кандидатом на трон. Уже в 455 году он был консулом. 1036 Свою военную карьеру Анфимий начал при Маркиане и продолжал при Льве участием в военных действиях против готов и гуннов во Фракии. О предоставлении римского трона Анфимию Гензерих был оповещен посольством из Константинополя. Его исправлял тот же Филарх. Лев повторил свои требования прекратить грабежи итальянского побережья и грозил войной. Но Гензерих не внимал угрозам и обвинял императора в нарушении каких-то соглашений. 1037 Продолжая завязавшиеся еще раньше сношения с Марцеллином, Лев достиг того, что тот согласился сопровождать Анфимия в Рим. Огромные средства Анфимия позволили ему снарядить целую армию, с которой он направился в Италию. Сенат, народ и войско вышли ему навстречу за три римские мили от города. Анфимий принял здесь отличия императорского сана и в триумфальном шествии вступил в город (12 апреля 467 года). Затем начался нескончаемый ряд торжеств. По предварительному соглашению Рехимер женился на дочери Анфимия, Алипии, и бракосочетание продолжило празднества. Эти торжества видел и писал о них поэт Аполлинарий Сидоний, который затем в день 1 января следующего года держал пред императором панегирик в его честь и был вознагражден назначением на пост префекта Рима. Анфимий сумел поднять престиж императорского сана, вступил в сношения и приблизил к себе Экдиция, главу галльской знати, отстаивавшей римскую идею, импонировал германским царям Испании и Галлии и принимал от них посольства. Сближение двух империй было вызвано прежде всего сознанием необходимости общих и согласованных военных предприятий против вандалов. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| 222 В Консульских фастах мы читаем... — Консульские фасты (Consulares) — ежегодные служебные заметки римских консулов, которые в дальнейшем были использованы историками-анналистами. 223 ...тогда королем у франков был Хлогион... — О Хлогионе (или Хлодионе, Хлоионе) как исторической личности упоминает и Сидоний Аполлинарий в панегирике императору Майориану (Carm., V, 4, v. 212 — 213/MGH. Auct. antiquis. Т. 8. Р. 193). Обращаясь к Майориану, Сидоннй восклицает: «Пока ты воевал, франк Хлогион захватил незащищенные земли атребатов» (на севере Галлии). Из рассказа Григория Турского (II, 9) можно заключить, что Меровингская династия появилась в IV в. Он упоминает три имени из рода Меровингов; Рихимера. его сына Теодомера и Хлогиона. Фредегар в своей «Хронике» пошел дальше: он объявляет Теодомера отцом Хлогиона и добавляет, что Теодомер был пленником комита (начальника отряда) Кастина, возглавлявшего экспедицию против франков в начале V в. Но скорее всего это только предположение Фредегара. Неизвестный автор «Книги истории франков» (VIII в.) называет еще Фарамонда, якобы стоявшего во главе Меровингской династии. Он объявляет его сыном Маркомира и внуком Приама. Но эти данные относятся к области генеалогических ошибок. (См.: Kurth С. Ор cit. р. 171 — 172). 224 ...делали изображения... и поклонялись им... и приносили жертву. — По мнению некоторых исследователей, в вопросе язычества у франков Григории Турский является ненадежным источником. (См.: Бухнер Р. Т. 1. С. 91. Прим. 3). 225 ...«Да не будет у тебя никаких других богов кроме Меня... не сотвори и не служи им». — Ср.: Исх.:20, 3 — 5. Цитируется Григорием не дословно. 226 ...«Господу, Богу твоему, поклоняйся... и именем Его клянись». — Ср.: Втор.:6, 13. Цитируется Григорием не дословно. 227 ... « Вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли египетской». — Исх.:32, 4. 228 Пало из них двадцать четыре тысячи. — См.: Исх.:32. 28. Число Григорий взял из IV кн. Моисея (25. 9). 229 ...посвятив себя Ваал-Фегору, блудил и с дочерьми Моава? — Ваал — имя одного из древневосточных богов, культ которого был широко распространен в Финикии, Сирии и Палестине. В Палестине культ Ваала до VII в. н. э. соперничал с культом древнееврейского бога Яхве. По библейскому сказанию, моавитяне, которые были не в состоянии одолеть израильтян в сражении, решили развратить их и подорвать их силы с помощью моавитских женщин, совершавших обряд богу Ваал-Фегору самым разнузданным образом. В свое храмовое распутство они вовлекли израильтян и склонили их к идолопоклонству. Но Финеес, убив одну чету соблазнителей, положил начало расправе над грешниками. Об этом избиении и упоминает здесь Григорий. (См.: Лев.:25, 1 — 9). |
|
|
