| – находятся в Отделе рукописей БАН 1366 . Оба тома снабжены машинописными указателями имен и географических названий. В фонде А. А. Дмитриевского Отдела рукописей РНБ, где сосредоточено множество документов и рукописей, связанных с историей Русской Палестины, имеются машинописные копии ранних разделов «Дневника или Частной истории моей жизни», относящихся ко времени обучения Антонина в Пермской духовной семинарии 1367 . О сделанных для ИППО копиях впервые упоминается в переписке секретаря Общества В. Н. Хитрово с известным библиографом С. И. Пономаревым 1368 . «Сколько удовольствия доставили вы мне дневниками о. Антонина! Мало того, я готов просить Вас, умолять Вас, присылайте мне Антониновское все до единой строчки. И этого мало: я готов даже сам переписывать их для Вас совершенно безмездно», – писал С. И. Пономарев В. Н. Хитрово в письме от 9 сентября 1895 г. 1369 Более того, в этой переписке впервые обсуждается – уже через год после смерти автора дневника – вопрос о его публикации. И хотя в целом Хитрово соглашался с мнением Пономарева о нецелесообразности полного издания, несколько отрывков были им позже напечатаны в журнале «Сообщения ИППО» 1370 . Скупые сведения, сообщенные в предисловии к одной из этих публикаций, и были первым упоминанием дневника о. Антонина в научной литературе 1371 . Возвращение из небытия имени и наследия великого русского подвижника происходит в последние годы. Исследование и публикация фрагментов дневника осуществляется начиная с 1990-х гг. в трудах Н. Н. Лисового , Р. Б. Бутовой, Л. А. Герд 1372 . Автобиографическая проза Антонина составляет важную, чрезвычайно обширную и почти совершенно не изученную часть его литературного наследия. Если когда-нибудь будет сделана попытка издания полного собрания сочинений Антонина, то дневники и письма составят, безусловно, большую часть томов. Антонин вел дневник всю свою сознательную жизнь – по собственным неоднократным свидетельствам, с 1832 г., времени поступления в духовную семинарию. «Возраст» дневника нередко указывается в специальном хронологическом вступлении к записям очередного года, например: «Новый 1873 год Бытия моего 56-й Бытия дневника сего 41-й Бытия одеяния сего 28-й Бытия должности сей 9-й Бытия очков сих 2-й» Юбилейный для дневника 1882 год автор открывает стихами: Он сих «ведомостей» Выходит – пятьдесятый. |
| В афинские годы им были собраны и изучены более 200 христианских надписей Афин VII–XII веков, найденных на стенах храмов (более всего на храме Пресвятой Богородицы — древнем Парфеноне) и на отдельных, преимущественно надгробных, плитах. Надписи сообщают данные о перестройках, возобновлениях и освящениях церквей и приделов (самая ранняя — 630 года), а также о времени кончины архиепископов и митрополитов афинских. Все они тщательно скопированы, и прориси помещены в приложении. Опубликован греческий текст с русским переводом и комментарием. «Если афинскими средневековыми надписями занимались англичане, немцы и французы, то архимандрит Антонин был первый и единственный русский, составивший полный их сборник, в который вошло не только прежде изданное, но и вновь найденное» . Крупными событиями в отечественной византинистике стали «Письма из Вифинии» с описанием древностей Никеи, города Первого и Седьмого Вселенских Соборов, а также книги, содержащие материалы путешествия отца Антонина 1865 года, изданные много лет спустя, уже в период его пребывания в Иерусалиме . В 1860-е годы архимандрит Антонин складывается как исследователь-археограф. Он одним из первых исследовал греческие и славянские рукописи Иерусалима, Афона и Синая. Собранная им коллекция древних манускриптов (ныне в Библиотеке РАН в Петербурге) включает в себя греческие, славянские и арабские рукописи . Материалы поездки на Афон 1859 года, посвященной не только церковно-архитектурным памятникам, но и более всего рукописным сокровищам монастырей , включают в себя издание «Завещания» и «Диатипосиса» (Устава) преподобного Афанасия Афонского. В библиотеке богословского училища на острове Халки, близ Константинополя, архимандриту Антонину в 1861 году показали рукописный греческий синаксарь XII века, на полях которого содержались разновременные исторические записи, касающиеся истории города Сугдеи (нынешний Судак, в Крыму). Он их разобрал, опубликовал в русском переводе и прокомментировал. 193 заметки, представляющие большой интерес для истории Крыма с 1186 по 1400 год, содержали данные о постройке новых церквей (восьми храмов), местных церковных праздниках и важнейших исторических событиях. |
| Стрелял дворянин Дмитрий Каракозов, член «Московского кружка», одного из осколков разгромленной «Земли и воли» Н. Г. Чернышевского. Покушение не удалось, стоявший неподалеку крестьянин Осип Комиссаров успел ударить убийцу по руке. Пуля пролетела мимо. По делу Каракозова было предано суду 36 человек. Все они были приговорены к каторге и ссылке, а сам Каракозов повешен 3 сентября 1866 г. Покушение произвело на современников огромное впечатление и сильно подействовало на императора, ознаменовав собой серьезную перемену в политической жизни страны. 579 О. Антонин получил письмо от П. И. Нищинского. Нищинский Петр Иванович (08.09.1832–04.03.1896) – русский и украинский писатель и композитор. Воспитанник и духовный сын архимандрита Антонина с 7 июля 1847 г. Учился в КиевоСофийском (1842) и Киево-Подольском (1844–1845) духовных училищах, затем в Киевской Духовной семинарии. С 1850 г., когда о. Антонин был назначен настоятелем русской посольской церкви в Афинах, певчий в церковном хоре. Окончил богословский и филологический факультеты Афинского университета, получил степень магистра. В 1857 г., после разрыва со своим духовным наставником, вернулся на родину. Жил и преподавал в Одессе, г. Ананьеве Херсонской губ. (ныне Одесской обл.) и Киеве. Автор переводов: «Слова о полку Игореве» на древнегреческий (1879), «Одиссеи», «Илиады» и «Антигоны» Софокла на украинский язык. Главные музыкальные композиции: думы «Казак Софрон», «Про Байду» и «Вечерницы». В письме от 31.10.1890 г. уполномоченный ИППО в Одессе М. И. Осипов сообщал Антонину о бедственном положении П. И. Нищинского, который из Одессы был переведен в Бердянск и вынужден «в полном смысле слова бедствовать с своей семьей и прибегать к помощи товарищей-сослуживцев, таких же бедняков, как и сам» (АРДМ. П. 83. Д. 1356). 580 Вайи – побеги молодых пальм, которые бросали под ноги Спасителю при Входе в Иерусалим. В Русской Церкви вайи изображаются ветками верб (отсюда Вербное воскресенье), в Палестине для крестного хода в Вербную субботу используются освященные ветви пальм. |
| Так, в 1873–1874 гг. приобретаются крупные коллекции кипрских древностей. Часть их, подаренная впоследствии Киевской Духовной Академии, легла в основу Церковно-археологического музея. Ректор КДА архимандрит Филарет (Филаретов) писал архимандриту Антонину: «Фактическое основание нашего музея принадлежит не кому более, как Вам» (Письмо, полученное в Иерусалиме 8 октября 1873 г.//ОР РНБ. Ф. 253. А.А. Дмитриевский . Д. 174. Л. 355об.). Начиная с 1875 г. Антонин воспринимает свое собрание как музей, размещает в двух комнатах своей квартиры, классифицирует по отделам. К сожалению, музей Антонина никогда не был научно систематизирован и описан, хотя владелец пытался привлечь к разбору и описанию коллекций приезжавших в Иерусалим специалистов («30 декабря 1884. Нашествие ученой компании и перенумеровка моего Музея древностей до 11 часов»). 10 ноября 1888 г. к изучению и описанию коллекции греческих и славянских рукописей приступает А. И. Пападопуло-Керамевс , приехавший в Иерусалим. Согласно завещанию, Антонин оставил свой музей Русской Духовной Миссии (Россия в Святой Земле. Т. II. С. 227). Научную общественность беспокоила судьба музея. Посетивший Иерусалим директор Русского Археологического института в Константинополе Ф. И. Успенский 22 ноября 1896 г. писал послу А. И. Нелидову: «Коллекции находятся в настоящее время в крайнем беспорядке; книги лежат кучами на полу, рукописи попадаются и на стульях, и в шкафах среди печатных книг, и на полу, собственноручные заметки о. Антонина, планы, эстампажи и проч. валяются где попало. Не в лучшем состоянии и археологическая коллекция. В ней есть большое собрание монет (свыше 5000), между которыми прекрасная коллекция византийских золотых монет (свыше 70); в ней дальше находится свыше 2000 фрагментов и мелких предметов египетского, греческого и христианского искусства; кроме того, есть камни с надписями, скульптурные обломки, кресты, вазы, статуэтки. Некоторые предметы, как весьма редкие и хорошо сохранившиеся, могли бы занимать видное место в любом музее» (АВПРИ. |
| Для создания прочной материальной базы на Святой Земле западные миссии приобретали земельные участки, а на них строили странноприимные дома, храмы и монастыри. То же самое стал делать о. Антонин, так что большая часть русских земель и недвижимости на Святой Земле была приобретена и обустроена именно при нём. Хеврон. Дуб Мамврийский Первым приобретением о. Антонина на Святой Земле стала покупка достаточно большого участка земли с древним Мамврийским дубом вблизи Хеврона, под сенью которого, согласно Священному Писанию, Авраам встретил Самого Бога. Удивительно здесь не только то, что русский участок стал первым христианским участком в мусульманском Хевроне, но и то, что он остаётся фактически единственным христианским владением в этом городе вплоть до сегодняшнего дня. В священном для мусульман городе иноверных храмов и владений быть не должно. А Хеврон, город Авраама — Ибрагима в арабской традиции, — является священным для мусульман. В этом причина всех конфликтов, с которыми сталкивались в Хевроне как еврейская община, так и русское подворье. Архим. Антонин это прекрасно знал. Равно как и то, что по османским законам того времени ни иностранная религиозная организация, ни просто иностранный гражданин не могли иметь земли в Палестине. И здесь ему сослужил неоценимую службу его друг и помощник Якуб Халеби (1847—1901). Этот молодой человек — ровесник Русской духовной миссии на Святой Земле — был православным арабом и османским подданным, хотя в русских документах он всегда назывался просто Яковом Егоровичем. При о. Антонине Халеби стал драгоманом Русской духовной миссии. Драгоман буквально означает «переводчик». Все иностранные миссии в Османской империи имели такого переводчика, который в действительности также являлся главным связующим звеном между миссией и местными властями. Хевронский и многие другие участки были приобретены для России с помощью Якова Егоровича. Фамилия Халеби буквально означает «происходящий из Алеппо», города в Сирии, — именно там родился Яков Егорович. Под видом сирийского купца он и приехал в Хеврон с тайным намерением приобрести участок для русской миссии. Там он остановился на какое-то время и вёл торговые дела. Конечно, в Хевроне он сказался мусульманским арабским купцом: христианину участок с дубом никто бы не продал. А это значит, скорее всего, что он участвовал и в мусульманском богослужении, чтобы не вызывать подозрений. И вот в какой-то момент он начал вести переговоры о покупке участка с Мамврийским дубом. Конечно, покупал он его будто бы для себя лично. И владелец участка в конце концов согласился. После этого Яков Егорович вернулся в Иерусалим и побежал в миссию к о. Антонину, чтобы сказать ему знаменитые слова: «Теперь Мамврийский дуб русский!» |
| Л. Церпицкой «Архимандрит Антонин (Капустин) и русские святыни на Святой Земле», опубликованной в журнале «Санкт-Петербургские епархиальные ведомости» в 2000 г.). Возможно, рассказ об этих попытках содержат дневники о. Антонина, однако при написании настоящей статьи последние оставались недоступными для ее автора. Если попытки приобретения Фаранской лавры о. Антонином действительно предпринимались, то самым интересным является причина их провала в данном случае, в отличие от других его подобных начинаний. О. Антонин приобрел множество участков от Генисаретского озера на севере до Хеврона на юге и от Иерихона на востоке до Яффы на западе. Тринадцать из этих владений и по сей день остаются в собственности РПЦ и РПЦЗ, в том числе, и приобретенный о. Антонином участок в соседней с Фаранской лаврой деревне Анате (принадлежит РПЦЗ, однако никак не используется). При приобретении земель о. Антонин преодолевал множество препон: он действовал, мобилизуя частные средства в отсутствии государственного и церковного (со стороны РПЦ) финансирования, вопреки однозначно противоположным «установкам» Синода РПЦ и российского Министерства иностранных дел, личным обаянием и тактом подавляя нерасположенность к его деятельности Иерусалимского патриарха и клира, опережая напор и натиск миссионеров-христиан западных толков (как католиков, так и протестантов) и обходя – с помощью подставного лица – «турецко-поданного» православного Якуба Халаби – недвусмысленные оттоманские законы, запрещавшие продажу земли иностранцам. Популярные источники молчат о причинах неудач о. Антонина при попытках купить Фаранскую лавру (если таковые попытки действительно имели место). Можно предположить, что проблема заключалась в отсутствии у участка частного владельца. Оттоманские власти никак не могли воспрепятствовать продаже участка одним турецко-поданным другому, ибо сделка совершалась в рамках закона. Однако в данном случае за неимением частного владельца потенциальным продавцом оказывалось само государство. |
| Вот что пишет о. Антонин Б.П.Мансурову в 1879 году: «Чтобы не столкнуться ни с кем ни на политическом, ни на церковно-каноническом, ни даже на миссионерском поприще, я ограничился одним чисто паломническим значением своей Миссии и нашел способ путем территориальных приобретений и устройством в разных местах русских приютов поставить ее и крепче, и весче, и, пожалуй, даже более блестяще, чем когда бы то ни было в другое время в Палестине. Могла простить мне это система? Я не дитя, чтобы поверить этому. Но обращаюсь к Вам, превосходительнейший Борис Павлович, человеку честному и искреннему, — в чем погрешил я перед Отечеством, царем, Богом, что стал приобретать в собственность России то, что еще осталось Божиим Провидением в Святой Земле ценного, не захваченного католиками, протестантами, армянами, жидами? Ведь во всякой другой стране христианской подобного ревнителя по крайности осыпали бы похвалами». Обидно было не то, что Синод и правительство не поддерживали такую деятельность нашу в Палестине, и не то, что не было денег в распоряжении; наконец, и не то, что тому или иному консулу не нравилось приобретение Миссией земельных имуществ, а то было непростительно и до горечи обидно, что мы еще и боролись с такого рода деятельностью. В 1870 году отец Антонин в разговоре с архимандритом Филаретом (Филаретовым), ректором Киевской духовной академии, признался, что нам даже купить-то нельзя в Турции ни одного аршина земли. «И нельзя не потому, чтобы не позволял кто этого, а потому, что мы сами того не хотим. Люди, которым все равно, есть ли на свете Святая Земля или нет, покупают ее нарасхват, а мы, дышащие, так сказать, ею, отрицаем от себя упорно право собственности в ней». Больше того, через два года мы не только не хотели иметь своего в Палестине, но даже официально запретили нашей Миссии дальнейшее приобретение участков. Так, сначала от П.Стремоухова, стоявшего во главе Азиатского департамента Министерства иностранных дел и управлявшего делами Палестинской комиссии, было получено доверительное отношение (от 28 апреля 18 72 года) о нежелательности дальнейшего приобретения земельных участков в целях сохранения status quo и дабы не нарушать тот политический принцип (sic!), который мы сами первые провозгласили, то есть о недопущении ни православным, ни католикам выходить из пределов тех владений, которыми они ныне пользуются. |
| Так прошла двадцативосьмилетняя жизнь и деятельность на пользу Православия русской пауки в Палестине о. архимандрита Антонина Капустина . Нужно было бы думать, что пред этою неутомимою и, выше всякого сомнения, весьма плодотворною и полезною деятельностью умолкнут завистники и недоброжелатели о. Антонина. Увы, однако нет! Мечтам этого достойнейшего человека жить, где «больше книг и меньше интриг» 140 не суждено было сбыться: клевета и инсинуаций сопутствовали ему до могилы. В самом конце деятельности в Палестине враги отца Антонина уже ставили ему в упрек чрезмерное доверие к своему драгоману Якову Халеби, на которого, как на турецкого подданного, приобретались им в Палестине земельные участки. И в Иерусалиме, и даже в Петербурге одно время опасались, что, со смертно о. Антонина, мы лишимся сделанных им приобретений, которые могут очутиться в руках всесильного Халеби. Из Петербурга шли советы при жизни передать владения в Синод, но о. Антонин, огорчившийся глубоко инсинуациями, не соглашался последовать петербургским внушениям и в 1889 г., передал их лишь в ведение русской духовной миссий, желая, конечно, избежать стеснительного для себя контроля извне... Существовало предположение, не задолго до смерти, быть может и не без задней цели, назначить о. Антонина епископом, но он ни за что не хотел расстаться с любимым и дорогим для него Востоком и променять его на родину, куда он не поехал даже в то время, когда началась русско-турецкая война 1877–1878 годов. В это время он с большой неохотой покинул Палестину, оставаясь в ней даже и тогда, когда на постройках наших развевался уже германский флаг 141 и направился не в Россию, а в дорогие для него места – Афины 142 , где и прожил до конца войны. Расстался с своею деятельности в Палестине о. Антонин почти накануне своей кончины, дней за пять до смерти. 19 марта наш генеральный консул в Иерусалиме С. В. Арсеньев был приглашен о. Антонином, уже напутствованным в иную жизнь, для составления формального духовного завещания, которым он передавал: |
| Из сего надлежало бы ему заключить, что слово φιλτιμον у греков совсем не есть ругательное, а почетное; оно значит: дар щедрого, или усердствующего, почетный дар. Вероятно, известно о. архимандриту и то, что греческие архиереи в епархиях, в известные времена от мирян своей епархии получают φιλτιμον, что миряне дают, конечно, не из честолюбия, а по обычаю, обратившемуся в закон. Итак, оправдание его не имеет силы, потому что основано на ложном толковании слова φιλτιμον. III. О. архимандрит представляет себя судимым, говорит, что над некоторыми частями его донесений произнесен «наказательный приговор». Приметно, в сем есть жалоба. Посему, да будет позволено заметить, что в сей жалобе есть преувеличение. Никто не приговаривал его ни к какому наказанию. Замечания на некоторые статьи донесения его не то, что суд и приговор, подобно как и он свои возражения против замечаний «Записки» 2-го апреля, конечно, не назовет судом и приговором. Если же ему непременно угодно найти в сей «Записке» приговор, то он найдет не осудительный, а оправдательный в следующих словах «Записки» 2-го апреля: «нимало не думаю, чтобы архимандрит Антонин наклонен был к неправославию». С совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Сиятельства Милостивого Государя покорнейший слуга Филарет митрополит Московский. 4 сентября 1861. Дополнение Архимандрит Антонин в том, на что сам указал, мог бы найти легкое разрешение вопроса о Сардикийском правиле. Римские послы обличены Карфагенской Церковью в том, что подложно называли Сардикийское правило правилом Никейского Вселенского собора. Если бы они были уверены, что Сардикийское правило имеет вселенское достоинство, и обязательно для всех Церквей, им не было бы нужды выдавать Сардикийское правило за Никейское, теснить тем свою совесть и подвергать себя опасности обличения во лжи. Итак, очевидно не сознавали они, что Сардикийское правило не имеет вселенского достоинства и не обязательно для всех Церквей и потому прикрыли сей недостаток названием Никейского. |
| Палестинская комиссия справлялась с задачей управления учреждениями для паломников. Только в первый год ее работы официально было зафиксировано восемь собраний, составлялись журналы. Но МИД не был заинтересован в развитии паломнической инфраструктуры. Поток паломников увеличивался, и российские учреждения в Палестине уже с ним не справлялись. При трех главах Духовной миссии продолжалась борьба с консулами. Не смотря на разграничение их прав в 1864г., место для конфликта осталось. Архимандрит Антонин (Капустин), получая пожертвования из России, приобретал на эти деньги земельные участки и сам строил там приюты и церкви. Эту недвижимость он считал собственностью Духовной миссии, находящейся в его управлении. Он оформил недвижимость на араба, служителя миссии. Архимандрита беспокоило бездействие Палестинской комиссии, и он пытался самостоятельно решать задачи. Отношение чиновников МИД и Св. Синода к Антонину было двойственное. Они понимали, что он делает хорошее и правильное дело, но не были согласны с его методами. Убрать Антонина из Иерусалима они не могли, так как он контролировал купленную недвижимость. К разрешению конфликта был привлечен Б. П. Мансуров. Он полностью разделял позицию МИД по поводу Антонина. Было принято решение понизить статус Духовной миссии, преобразовав ее в настоятельство при консульской церкви (без изменения функций и состава). Консул в Иерусалиме и посол в Константинополе подали жалобы на Антонина. Палестинская комиссия разработала проект преобразования миссии в настоятельство, и 13 февраля доклад А.М. Горчакова по этому поводу был утвержден императором. Надо полагать, что все основные документы этой интриги составлялись Мансуровым, его имя фигурировало в докладе. Однако претворить решение в жизнь не удалось. Антонин обратился с жалобой к императрице, на его защиту поднялись будущие основатели ППО. Св. Синод всеми силами сопротивлялся преобразованию миссии. В течение 1879г. продолжалась борьба. В конце года было решено, что такая реформа несвоевременна и нежелательна. Миссия осталась в прежнем виде, и Антонин продолжал ее возглавлять. Оппозиционные консул и посол с Востока были удалены. |
|
|
