| Не оставлялись непрочитанными и наши отечественные путешественники: Коробейников, Барский, игумен Даниил. Вряд ли был о. Антонин тогда близко знаком с подобным ему историком и исследователем Востока, первым начальником нашей Миссии в Иерусалиме архимандритом Порфирием Успенским (впоследствии еписк. Чигиринским), но с памятью его и делами рук его встречался он повсюду на Востоке. Он как бы следом шел за незабвенным автором «Книги бытия моего»: и на Афоне, и в Египте, и на столпах Метеорских, и в самом граде Иерусалиме. А летом, когда нестерпимая жара убивает жизнь в Афинах, когда персонал посольства уезжает на морские купания и в отпуск, тогда и о. Антонин, обычно в сопровождении подобных ему любителей древностей, отправлялся в свои странствия, нагруженный картами, книгами, подзорной трубой, записными книжками и самым скудным запасом существенно необходимого имущества, в котором, впрочем, почти всегда первенствующее место принадлежало ящику с самоваром. Первая дальняя поездка его была в Рим в 1852 году. Манило его, конечно, место первых подвигов и страданий мучеников, Колизей и катакомбы, но, кроме того, влекла его туда возможность свидания с любимым «наставником, хранившим его юность», о. архимандритом Феофаном Авсеневым, тогда занимавшим в Риме то же место, что и о. Антонин в Афинах. О. Феофан пишет ему между прочим 13/25 января 1852 года: «В Санкт-Петербурге о тебе доброе мнение по случаю твоей книжки 100 . Однако в ней есть резкие промашки против догматики. Приими мой прежний совет: церковное красноречие, учительство – не твое поле. Твое – история, церковная археология, а главное твой дар – πνευμα κισερνησεως. Также ошибка, что ты переводишь с славянского на греческий; какая из того польза Русской Церкви, коей ты питомец? Почему не возьмешься исправить пролог по греческому тексту, чтобы сделать ясным, или «Добротолюбие»? Это сокровища, и вот была бы услуга для своей Церкви. Не сделайся ее ренегатом. Свое к ним перенести хочешь или у них побольше забрать для своей Церкви? Искупай получше время твоего пребывания в Греции...» 101 . |
| Прибыв в Иерусалим в сентябре 1865 г., в момент обострения взаимоотношений между Иерусалимской Патриархией и Россией, Антонин добросовестно пытался по афинскому опыту свести знакомство и дружбу с руководством Святогробского братства, но столкнулся здесь совсем с другими греками. На протяжении веков Святогробское братство (120–150 человек) представляло собой закрытую этнорелигиозную корпорацию, формировавшуюся исключительно из приезжих послушников, греков по происхождению, часто связанных родственными узами с представителями высшей иерусалимской иерархии. Братство полностью заправляло делами 30-тысячной арабской православной паствы, ни один представитель которой не допускался не только в епископы, но и в архимандриты. Это накладывало особый отпечаток и на сознание и формы поведения греческого монашества в Святой Земле, и на отношение к нему арабского православного духовенства и церковной паствы. Тем более, что почти 30-летнее служение Антонина в Иерусалиме совпало с несколькими глубокими каноническими и церковно-политическими кризисами, почти на грани разрыва канонических отношений: конфликт русского Св. Синода и патриарха Кирилла II (1864–1868), его свержение собственным Синодом в связи с вопросом «о болгарской схизме» (1872) и незаконное поставление на его место Прокопия (1873), затем низложение Прокопия и выборы Иерофея (1875), избрание молодого Фотия после загадочной смерти Иерофея (1882) – и его неутверждение Портой (под влиянием, как считалось, русской дипломатии), и, наконец, патриаршество Никодима (1883–1890) с его противоречивым отношением и к Антонину, и к России (несмотря на то, что архиерейская хиротония его состоялась в Исаакиевском соборе в Петербурге), которое также завершилось конфликтом в Патриархии и низложением первоиерарха. О Никодиме разговор особый. Считавшийся русским ставленником, но отнюдь не бывший реальным сторонником России, Патриарх стоил Антонину многих хлопот и нервов. «22 октября 1883 г. Никодим стоит на том, что или он, или Антонин в Палестине, и уже требовал от Об -Прокурора Св. Синода отозвания меня из Иерусалима, наговорил на меня, кроме того, целый короб м Исидору, и даже сильно повлиял на него своими изветами. Так-то мы, бедные ршиндриты (архимандриты. – Н. Л., Р. Б.), нашумевшие своими делами на всю Палестину, Сирию, Аравию, об-он-пол-Иордана и Кану Галилейскую, третируемся новым Божественнейшим Блаженством!» |
| Таким образом, рассматривая вопрос о мотивациях Антонина в ведении дневника и «стратегии» подачи информации в нем, следует, видимо, учитывать контаминацию различных мотивов: и многолетнюю привычку, ставшую потребностью, и стремление к объективной фиксации фактологического материала, и «послание» к будущему читателю – в том числе с надеждой на верную оценку его собственной роли и значения для Русской Церкви его служения на Православном Востоке. С точки зрения содержания дневник представляет живую подвижную мозаику, включающую и очерки нравов, и путевые заметки, и даже элементы автобиографического романа. Для историка это, прежде всего, неистощимый кладезь самых разнообразных сведений по истории русского присутствия в Святой Земле. За 30 лет жизни в Иерусалиме Антонин по долгу служения состоял в тесных отношениях с пятью Иерусалимскими Патриархами – Кириллом II, Прокопием, Иерофеем II, Никодимом и Герасимом, при нем тринадцать раз сменились турецкие губернаторы и десять раз русские консулы. Его работа осуществлялась в постоянном взаимодействии с Азиатским департаментом МИДа, Св. Синодом, Палестинской Комиссией, Православным Палестинским Обществом. 11 сентября 1865 г. Антонин вступил в древний восточный город, не меняющийся на протяжении веков, а к моменту его кончины Иерусалим далеко вышел за пределы своих старых стен, оброс новыми разноязыкими кварталами – еврейскими, абиссинскими, немецкими, американскими. У него на глазах менялась жизнь горожан: древние дороги заменялись шоссейными и железной, по ним катились «немецкие колесницы» (дилижансы) и современные поезда, связь с миром обеспечивала не только австрийская пароходная компания Ллойд, но и телеграф, а с 1888 г. и телефон. Появлялись новые школы, больницы, магазины, гостиницы, возникали и лопались банки. Из Европы и Америки ехали библеисты, археографы, Палестина становилась страной-музеем, страной археологии и археологов. И научная работа Антонина – его раскопки, занятия нумизматикой, моавитскими древностями, исторические и агиологические публикации, активное членство в международных научных обществах – способствовала авторитету русской науки. Словом, это была настоящая «конкуренция народов на Ближнем Востоке», в которую архимандрит был вынужден включиться – и выиграл, создав Русскую Палестину. |
| 102 Любовь свою к астрономии он засвидетельствовал в поездке на Синай (Из записок синайск. богом., стр. 52) и корреспонденциями в иллюстрированные издания, а равно пожертвовавшем в Киевскую Духовную Академию своего лучшего достояния – телескопа в 1500 рублей 103 Без чаю, по словам о. Антонина, ничто не кажется законченным» (Из зап. Синайского богомольца, стр. 132; Заметки поклонника Св. Горы, стр. 235) 104 Со времен Крестовых походов не было еще такого явления в Св. Земле, каким прославился минувший год, писал в 1869 году о. арх. Антонин. Тогда венценосцы Европы мечом доставали себе прямо и открыто Палестину. Теперь они уже разбирают ее со кусочкам втихомолку, хотя и кланяясь Саладинам нашего времени (разумеются австрийский император и кронпринц прусский), и совсем неожиданно вдруг оказываются собственниками той или другой священной местности. А все же и тогда я теперь последняя цель – завладеть чем-нибудь в Св. Земле» (Из зап. Синайск. богом., стр. 18). «Нам, – признается в 1870 г. о. Антонин арх. Филарету, ректору Киев. Дух. Академии, – даже купить-то нельзя в Турции ни одного аршина земли. И нельзя не потому, чтобы не позволял кто этого, а потому, что мы сами того не хотим. Люди, которым все равно, есть ли на свете Св. Земля, или нет, покупают ее нарасхват, а мы дышащие, так сказать, ею, отрицаем от себя упорно право собственности в ней» (там же, стр. 13). 105 Вот принцип его: «Стоит только чего-нибудь усиленно захотеть, да еще прибавить к тому нечто.., и дело будет сделано» (там же, стр. 20) 115 Колокол в 308 п. пожертвован был А. В. Рязанцевым из Соликамска. В августе этот колокол, «с помощью христианской графини 0. Е. Путятиной», был перетащен с пристани в Яффе в загородный русский сад близ могилы св. Тавифы, а в феврале доставлен на Елеон. «В воскресение, 27 Января, – пи теть о. Антонин, – сделано было надлежащее воззвание к люду Божию о помощи. 105 человек (на 2 /3 женщины) спешно прибыли утром во вторник в Яффу и принялись за дело. Благодаря общему одушевлению, в течение 7 дней колокол, несмотря на тысячу затруднений, был благополучно доставлен на наши постройки. 5 Февраля вечером ему была восторженная встреча, поднявшая на ноги весь город. Затем вся масса поклонников взялась тащить колокол на св. Елеон к месту его назначения». (Церк. Вестн. 1885, 14, стр. 239 – 240). |
| 2 Образ Пифагора был для Антонина символом высокого интеллектуального озарения, творчества научного и поэтического, а более всего созерцательно-мемуарной стихии, самого процесса воспоминания (см. подробнее ниже, в нашей сопроводительной статье. – Н. Л., Р. Б.) Роднили его с древним математиком также и любовь к астрономии, цифровой и знаковой символике, загадывания о будущем, напряженное внимание к сновиденным, нередко сбывающимся интуициям («Нет-нет, да и заявит о своем существовании моя смешная прозрительная способность» – запись в дневнике от 4 декабря 1865 г.). 3 К новому 1881 году в Петербурге вышел пасквиль на Антонина: Добрынин Ю. Пейс-паша и его консорты. Мозаики, камеи и миниатюры из любопытных раскопок в трущобах Святой Земли. СПб., 1881. Под псевдонимом «Ю. Добрынин», как считалось, скрывался А. Ф. Чернышев, познакомившийся с Антонином в Иерусалиме и принадлежавший к ближайшему окружению консула Н. А. Иларионова, враждебно настроенного по отношению к Русской Духовной Миссии и ее начальнику. Именно Иларионов настаивал на упразднении РДМ в Иерусалиме (уже принятое в 1879 г. решение удалось отменить только в результате вмешательства императрицы Марии Александровны). Антонин болезненно реагировал на появление книги, которая, как и ее автор, неоднократно и далее упоминаются в дневнике («псиная брошюра» и т. п.). 8 О. Антонин перечисляет трех римских императоров: Тита Аврелия Фульвия Бойония Антонина Пия – Благочестивого (86–161), Марка Аврелия Антонина – Философа (121–180) и Марка Аврелия Севера Антонина – Каракаллы (186–217). 9 О. Августин Пуштов («Пейс-паша») – главный герой упомянутого пасквиля Ю. Добрынина, под именем которого выведен архимандрит Антонин с его манерой расчесывать волосы на уши, подобно еврейским пейсам. 11 Досл. «царский пирог» (греч.). Имеется в виду греческий и общебалканский обычай в новогоднем пироге запекать золотую монету «на счастье» – кому достанется. 12 Халеби Яков (Якуб) Егорович (1846–17.01.1901) – драгоман (переводчик) Русской Духовной Миссии в Иерусалиме, верный друг и соратник Антонина. |
| Антонина. Книгу г. Добрынина даже наш либеральный журнал «Вестник Европы» назвал «странной, вызывающей на размышление» и прямо «памфлетом». «Памфлет, говорит этот журнал, есть не редкое орудие борьбы общественной литературной, политической; бывают обстоятельства, где он выполняет правильно свою роль и даже бывает единственным возможным средством. Но бывают случаи, где он становится очень дурным орудием. Нам кажется, что в настоящем случае памфлет поставлен не совсем правильно» 89 . Сам о. арх. Антонин обошел его полным презрением, а спохватившаяся не вовремя русская цензура конфисковала книгу и изъяла из продажи... На нападки же г. Ушинского отвечал весьма энергично и с сознанием полного достоинства о. Антонин на страницах «Церковного Вестника». «Лично мы, писал о. архимандрит, весьма признательны г. автору за его многократные лестные отзывы о нас. Но это нисколько не стеснит нас заметить, что мы живем не для отзывов и не из отзывов в каком бы то ни было смысле. К отзывам самым дурным приучил нас еще давно пресловутый «Колокол». В хороших также умеем находить предмет поучения для себя. Соболезнование автора о том, что миссии не достает времени 90 делать свое дело, нам весьма понятно. Мы понимаем даже более глубокую махинацию высших сфер, стремящуюся совсем закрыть Иерусалимскую миссию, как бесполезное учреждение, но не смотря на то, остаемся верными той задача, с которою Россия с такою славою выступила когда-то на единоверном Востоке – в колыбели христианства – по истине «на страх врагам» и на радость друзьям, и от которой какая-то необъяснимая фатальная сила старается теперь отвлечь наше общество назад. Разбить можно все, даже свою голову, но прежде чем решиться на это, не мешало бы Ушинскому подумать». 91 Все это вместе взятое – и жалобы патриарха, и доносы консульства, и представление посольства, и не лестные отзывы в печати оказали свое желанное действие, и создали о. архимандриту пред Св. Синодом мнение человека «с душком» 92 . «К сожалению, говорит о. Антонин о себе, иногда никак не можешь забыть, когда назовут тебя «человеком с душком» люди, у которых не отыщешь ни духа, ни душка, а один запах». 93 |
| – Не думаю, чтобы можно было действовать иначе, как до сих пор действовано. В такое действование, может быть, не без пользы был бы введен архимандрит Антонин, если бы он был перемещен в Константинополь (записка от 17 декабря 1859 г.)». 44 Был ли готов архимандрит Антонин к подобной ситуации? Конечно, уже из Афин он многое знал и о реформах в Патриархате, и о греко-болгарском вопросе. Однако на первых порах ему было непросто разобраться во всех тонкостях константинопольской жизни и правильно действовать в каждом случае. Горячий поклонник греко-византийской культуры и греческих церковных обычаев, Антонин, однако, не был склонен сочувствовать греческому национализму, тем более что этот национализм был зачастую направлен и против России. Впрочем, движение болгар также не вызывало у него особых симпатий. Между тем конфликт по поводу принятия церковного устава привел к патриаршему кризису и отставке Патриарха в июле 1860 г. Русское посольство не только внимательно следило за ходом событий, но и старалось на него воздействовать: так, дипломатия настаивала на том, чтобы Порта отказалась от своего намерения вычеркивать политически неблагонадежных кандидатов из предвыборного списка. 45 В октябре 1860 г. на патриарший престол был выбран Иоаким II (1860–1863). Неофанариотские круги, определявшие закулисный ход патриарших выборов, к этому времени претерпели определенные изменения. Великий логофет Николай Аристархис, который до Крымской войны возглавлял прорусскую партию, был отстранен от дел; С. Вогоридис и И. Психарис, стоявшие во главе проанглийской и профранцузской партий, скончались, первый в 1859 и второй в 1861 г. Фактически положение в Константинополе в 1860 г. определялось двумя банкирами – Христаки Зографосом и Георгием Зарифисом, которые в союзе с консервативным крылом Н. Аристархиса и И. Психариса, при поддержке Аали-паши и Фуад-паши (руководителей Танзимата) возвели на престол Иоакима II. 46 Вопреки всеобщим ожиданиям, Иоаким не стал действовать в пользу восстановления режима геронтов, но, напротив, активно поддерживал проведение реформ в Патриархате. |
| 21 ноября 1900 г. М.И. Капустин выступил на публичном заседании Пермской ученой архивной комиссии, посвященном 100-летию Пермской Духовной Семинарии, с докладом «Поэзия и проза в старой Пермской семинарии». В своем выступлении он ознакомил слушателей с малоизвестными фактами ученической жизни отца Антонина и его ранними поэтическими произведениями, написанными в период обучения в Пермской, Екатеринославской Духовных Семинариях и Киевской Духовной Академии. Очевидно, эти сведения не были доступны архимандриту Киприану, поэтому не нашли отражения в его монографическом сочинении. В известной мере доклад М.И. Капустина представляет собой замечательную находку для современного исследователя жизни и творчества отца Антонина . Немало метких и довольно критических строк автор доклада посвятил дяде архимандрита Антонина Ипполиту Леонтьевичу Капустину, впоследствии архимандриту Ионе, которого по праву вносит в список семинарских пиитов . По свидетельству М.И. Капустина, Ипполит Леонтьевич остался в памяти пермских семинаристов грозою и суровым сеньором семинарии, человеком неприятным и хмурым, «изо дня в день поровшим своих учеников» . В старой семинарии сеньорам по должности поручался нравственный надзор за воспитанниками, наблюдение за домашними занятиями и поведением учеников как квартирных, так и казенных. Сеньору предписывалось не только иметь у себя список всех живущих на квартирах семинаристов и их квартир, но посещать каждого два раза в неделю, расспрашивая и разными способами разведывая, как они живут . В те годы среди учащихся Пермской семинарии ходило горько-ироничное молитвенное изречение: «Избави нас, Господи, от труса, потопа, огня и меча, – Ипполита Леонтьевича». Монашеское имя Иона (с евр. – Голубь), которое он избрал себе как символ кротости и нежности, не сделало его мягче. Немилосердное поведение отца Ионы вызвало крайнее раздражение епархиального духовенства, обиженного за жестокое обращение со своими детьми, что послужило причиной его перевода в 1830 г. на должность ректора Тобольской Духовной Семинарии. |
| Астрономия стала из семейного увлечения Антонина, хорошо прослеживаемого в дневнике и письмах к родным, фактором светской жизни Иерусалима. Посмотреть на звезды к Антонину приходили именитые гости, иностранные дипломаты, заезжие ученые. Большая роль в дневнике отведена снам. Кому-то, может быть, покажется излишним внимание, которое уделял автор дневника фиксации своих сновидений. Но не надо забывать, что для ровесников Антонина и старших его современников особое отношение к снам было скорее типично, чем экстраординарно, и являлось характерной чертой как светского романтического мирочувствования, так и монашеской и духовно-академической среды. Снам верили святители Филарет (Дроздов) и Феофан (Затворник), о пророческих снах Пушкина и Лермонтова написаны исследования. Что касается Антонина, стоит напомнить о влиянии, которое оказал на него старший друг и наставник по Киевской Духовной Академии, философ и психолог архимандрит Феофан (Авсенев), лекции которого о «ночной жизни» души, ее загадочных и магических явлениях, о сне и лунатизме не одному Антонину запомнились на всю жизнь. Архимандрит Антонин даже выработал со временем собственную теорию «пифагорства». Образ Пифагора – философа, математика, политика, эзотерика был для Антонина символом высокого интеллектуального озарения, творчества научного и поэтического, а более всего созерцательномемуарной стихии, самого процесса воспоминания. По преданию, боги наградили Пифагора исключительным даром помнить все его предыдущие рождения. Антонин, постоянно погруженный в стихию памяти, помнит (то видит во сне, то вдруг уносится мыслью – над книгой, в дороге, за письменным столом) свои «прежние жизни»: батуринское детство, семинарскую и академическую юность, первую и единственную любовь 1843–44 гг., затем смену имени и образа в иночестве. Непроизвольный, с годами все более частый уход в воспоминания и связанные с ними размышления автор дневника и называл своим «пифагорством». Роднили его с древним математиком также и любовь к астрономии, цифровой и знаковой символике, загадывания о будущем, напряженное внимание к сновиденным, нередко сбывающимся интуициям. |
| На этот раз виной всему было то же столкновение интересов Консульства и Миссии: консул и высшее иерусалимское духовенство решило, что от архимандрита избавиться будет проще, чем от епископа, оклеветав его и погубив его репутацию. Но митрополит Московский Филарет, будучи человеком умным и многоопытным в подобных интригах, принял архимандрита под свое покровительство и тот был переведен в Константинополь. А временным назначением архимандрита Антонина на должность Начальника Миссии митрополит подчеркивал свое неприятие произошедшего и советовал новому Начальнику принять Миссию в управление, «извлекая из несчастного опыта предшественника правила осторожности». После пребывания в Константинополе архимандрит Антонин уже понимал, как надлежит вести себя в крайне «нездоровой» среде греческого духовенства той поры. Кроме того, у него сложилось четкое представление о проблемах Церквей Православных и о мерах, которые стоило бы принять. Освящение воды на Иордане в Крещенский сочельник. Фото 1890-х гг. Освящение воды на Иордане в Крещенский сочельник. Фото 1890-х гг. Изучая Восток, отец Антонин стремился постичь стиль восточной церковной жизни: обращал внимание на сребролюбие греческого духовенства, объясняя его малообеспеченностью, скорбел об утерянной нами простоте богослужения, памятуя, что на Востоке она нередко превращалась в небрежное отношение к святыне, удивлялся тому, что то многое, о чем в России только мечталось православным, в Греции свободно осуществлялось под игом султана, а все, ставшее на Родине мертвым словом учебника по церковной истории, было на Востоке живо и действенно. К сожалению, в ту пору в России о Греческой Церкви судили люди, в этом вопросе малокомпетентные и далекие от Церкви по своему воспитанию. Именно они писали проекты преобразования греческого духовенства, обращая внимание на его отрицательные стороны и забывая о его роли в истории Православия. Подобные деятели и создавали трения между русским и греческим народами, желая покорить себе все и вся... |
|
|
