| – Простите меня, отцы и братия, что вашу доброту не понимал. – Бог, – говорят, – простит. – Ну, мол, спасибо, что вы милостивы, и будьте отныне везде и всегда паче всего милостивы, и Бог милосердия будет на делах ваших. И с тех пор во все мое остальное, довольно продолжительное пребывание в Сибири я никогда не смущался, если тихий труд моих проповедников не давал столь любимых великосветскими религиозными нетерпеливцами эффектных результатов. Когда не было таких эффектов, я был покоен, что «водоносы по очереди наполняются»; но когда случайно у того или у другого из миссионеров являлась вдруг большая цифра… я, признаюсь вам, чувствовал себя тревожно… Мне припоминался то мой зырянин, то оный гвардейский креститель Ушаков либо советник Ярцев, которые были еще благопоспешнее, понеже у них, якоже и во дни Владимира, «благочестие со страхом бе сопряжено», и инородцы у них, еще до приезда миссионеров, уже просили крещения… Да только что же из всей их этой борзости и «благочестия со страхом сопряженного» вышло? – Мерзость запустения стала по святым местам, где были купели сих борзых крестильников, и… в этом путалось все – и ум, и сердце, и понятия людей, и я, худой архиерей, не мог с этим ничего сделать, да и хороший ничего не сделает, пока… пока, так сказать, мы всерьез станем заниматься верою, а не кичиться ею фарисейски, для блезира. Вот, господа, в каком положении бываем мы, русские крестители, и не оттого, чай, что не понимаем Христа, а именно оттого, что мы его понимаем и не хотим, чтобы имя его хулилось во языцех. И так я и жил уже, не лютуя с прежнею прытью, а терпеливо и даже, может быть, леностно влача кресты, от Христа и не от Христа на меня ниспадавшие, из коих замечательнейшим был тот, что я, ревностно принявшись за изучение буддизма, сам рачением моего зырянина прослыл за потаенного буддиста… Так это при мне и осталось, хотя я, впрочем, ревность своего зырянина не стеснял и предоставлял ему орудовать испытанными, по своей верности, приемами князя Андрея Боголюбского , о коих выкликал над его гробом Кузьма-домочадец: «придет, дескать, бывало, язычник, ты велишь его весть в ризницу, – пусть смотрит на наше истинное христианство ». |
| Работа была выстроена по следующему плану: План. – Связи Киевской Руси с Византией. – Высылка русских князей в Византию; данные Ипатьевской летописи, анализ текстов, относящихся к событиям XII в. 1 Почетная ссылка=нет, сами выбирают место 2 Сведения о причинах ссылки 3 Сведения о местах ссылки. – Города и волости, даруемые русским князьям на территории империи – братья вел. кн. Андрея Боголюбского (Василько и Мстислав, их мать и малолетний брат Всеволод). – Куда направлял византийский император сосланных русских князей – фема Παριστριον, города на правом берегу Дуная. – Загадочное название волости: Отскалана. 1) Нелепое объяснение=«Аскалон» на сиро-палестинском побережье 2) Анализ названия: два слова; объяснение каждого из них (список городов) 3) Где могла быть От-Скалана (борьба с кочевниками; рассказы Скилицы, Анны Комнины и др.)» (Оп. 1. Ед. хр. 53. Л. 1). К сожалению, эта статья, для которой был собран всесторонний и обширный материал и которая обещала стать исследованием, чрезвычайно интересным и глубоким не только по замыслу, но и по исполнению, осталась недописанной. Осталось незавершенным и еще одно начатое исследование: «Подчинение Руси Византии», которое было задумано как «детальное опровержение мнения о подчиненности Киевской Руси Византии» (Оп. 1. Ед. хр. 45. Л. 1). Пафос исследования разъяснен в наброске введения к статье: «Раньше изучения вопроса об отношениях между Византией и Русью в области политической и экономической следует рассмотреть вопрос, бывший предметом исследований ряда историков, а именно вопрос о возможности подвластного положения Киевской Руси, ее подчинения Византии. Собственно не было высказано ни одного обоснованного, твердо проведенного мнения о том, что древняя Русь подчинялась Византийской империи, но несколько данных источников, якобы свидетельствующих об этом отношении, даже будучи отвергаемыми, до сих пор остаются не до конца разъясненными и именно в отрицательном смысле. Необходимо дать наиболее полное толкование этих свидетельств и попытаться окончательно установить их смысл, решив, таким образом, вопрос о политическом положении древней Руси в современной ей международной обстановке» (Оп. 1. Ед. хр. 45. Л. 150–151). |
| Как же вышло это общество из такого жидкого, колеблющегося состояния? Пользуясь неурядицей, кочевники стали одолевать Русь в своем напоре из степи. Это заставило часть жителей юго-западной Украйны выселиться в страны, более спокойные, дальше на северо-восток, в область верхней Волги. Но здесь уже хозяйничает князь; поселенцы садятся на его земле, в его городах, получают от него льготы, всем ему обязаны, от него во всем зависят. Из этой зависимости развивается здесь сильная княжеская власть, какой не было на юго-западе, и вместе с ней – оседлость князя, привязанность к своему княжеству, а отсюда – понятие о моем, о княжестве как собственности князя. Так на севере со времени Андрея Боголюбского являются основания нового политического порядка. Понятие об отдельной собственности развивает в князьях стремление увеличить свое княжество на счет других, прекращается передвижка князей из волости в волость, родовые отношения рушатся, происшедшее отсюда разъединение князей помогает одному из них, сильнейшему, подчинить других. Таким является князь московский: он присоединяет к своим владениям чужие и низводит своих ближайших родственников, удельных князей, в положение подданных, отнимая у них одно право за другим. Так совершается переход родовых отношений между князьями в государственные: Русская земля на севере собирается и образуется Московское государство. Но эти политические успехи достигнуты были не без больших национальных и нравственных потерь. Юго-Западная Русь, обессиленная с отливом исторической жизни на северо-восток, вконец разоренная татарами, отделяется от Северо-Восточной, подчиняется Литве, а через нее Польше и долго тратит свои силы в бесплодной для своего народного развития борьбе за народность. С другой стороны, русский человек, одинокий, заброшенный в мир варваров, затерянный в северо-восточных пустынях, забытый своими и забывший о своих по отдаленности, вышел из общения с европейско-христианскими народами, в каком находился, живя на юго-западе, и целые века двигался все далее в пустыни востока, живя в отчуждении от западных собратий. Отсюда слабость материального, общественного и духовного развития. Общественные силы растут туго. Двор московского князя в XIV и XV вв. наполняется знатными пришельцами с разных сторон. Но это боярство живет еще преданиями отжившей старины, привычками вольных дружин XII в., держится за свое право перехода, когда переходить стало уже не к кому. Запоздалые притязания ведут к борьбе, которая при Грозном принимает кровавый характер и кончается не в пользу знати. |
| Над росписями храма в течение 10 лет работал выпускник петербургской Академии художеств Виктор Васнецов. Масштабы и техническая сложность предприятия потребовали колоссальных усилий, но результат оправдал трудности, тем более что использованная мастером стилизация в народном духе совпала со вкусами Святых Отцов. В настоящее время заметно, что художник не смог достичь широты врубелевского замысла, хотя тогда, на фоне общего упадка религиозной культуры, его работы воспринимались как незаурядное произведение искусства. Под кистью талантливого живописца иконы приобретают особый смысл и являются не только выражением религиозных догм. Васнецов представил их памятниками Киевской Руси, воплотив свое решение с помощью приемов древнего монументального искусства. Значительное место в композициях отведено образам деятелей прошлого: великих князей Игоря, Владимира Святославича, Андрея Боголюбского, летописца Нестора и художника Алимпия. За неимением достоверных изображений мастеру позировали знакомые и родственники, одетые в старинные костюмы и окруженные соответствующим антуражем. Невозможно не отметить точность передачи древней архитектуры, разнообразие характеров и одухотворенность письма. Росписи Васнецова погружали зрителя в поэтичную атмосферу прошлого. Сходство с древними иконами достигнуто стилизацией. Для создания монументальных образов автор увеличил фигуры, немного опустил линию горизонта и не стал увлекаться перспективой. Каждое изображение дополнила надпись в виде старославянской вязи. Стены Владимирского собора покрыты орнаментом, похожим на узоры древних киевских храмов. В причудливом переплетении цветов, веток, фантастических животных выразились декораторские способности Васнецова, его глубокие знания в области орнаментального искусства. Первые акварельные наброски всех композиций были сделаны в Москве. В Киеве выполнялись картоны или эскизы на холсте, доведенные до нужной величины. Кисти Васнецова принадлежит центральная композиция в алтаре, где помещено 10-метровое изображение Богоматери с младенцем. Канонический образ решен свободно и оригинально. Художник вышел за рамки религиозного сюжета, представив героиню в облике безупречно красивой, но все же земной женщины. Залитая сияющим золотым светом Мария идет навстречу судьбе. Ее прекрасное лицо с огромными византийскими глазами озарено внутренним светом. Ласковый и печальный взгляд выражает любовь к ребенку и ко всему человечеству, благодаря чему зритель воспринимает полотно как поэму о любви, не имеющей границ ни во времени, ни в пространстве. |
| Если же речь буквально об арабском языке, то конечно его там не было. Тем более, не было мусульман. Современные палестинцы в большинстве - мусульмане. Христиане-палестинцы массово эмигрируют заграницу, так как их там принимают охотнее, чем мусульман. Мусульмане тоже по возможности эмигрируют. Все, у кого есть возможность, бегут из палестинских автономий, которые давно захватили уголовники. 13. Ответ на 7, monarhist: присоединяюсь к вопросу Hyuga в Вам насчет того, как выводить отношение к ближневосточным этническим конфликтам из Писания и Предания 12. Ответ на 9, Hyuga: коренные египтяне не арабами же были и где они? Уничтожены Ассимилированы. Уничтожены египтяне только культурно, учитывая, что коптов меньшинство. Но даже среди мусульман Египта нет равенства: более " чистокровные " бедуины всегда мнили себя выше статусом, чем более " аборигенные " феллахи. Такая же ситуация и в других странах Бл.Востока. Арабы проникали в культурные страны Полумесяца в два захода: в 7 и в 18 веке, но генетически не стали большинством, ограничившись культурным геноцидом коренных народов. До сих пор наиболее " аутентичные " арабы - это бедуины арабских стран, в том числе вне Аравии. Там ведь нет больших наций типа " плавильный котел " , вместо этого несколько иной тип сосуществования мелких эндогамных групп. 11. Балаган, что устроили Трамп со своей командой.Является отвлечением внимания мировой общественности от критических событий на Ближнем Востоке.Фокус Трампа удался,100% внимания СМИ сосредоточено только на дешёвой постановке с заранее заданной интригой.Вымышленный американский " БУНТ " не безсмысленный,и не безпощадный.Что ещё надо!Людям,загнанным вакциной. 10. Hyuga Интересно,как евреи оказались в Польше?Не знаете!Или сам такой,что просто бездарно безумствуешь!Не слышал такого персонажа Анбал(Амбал).Слово Амбал нарицательное,в русском народе слово сохранилось в памяти,как Иуда,Хам,Ирод;так сказать подпора трём последним.Это человек принимал участие в убийстве Русского Князя Андрея Боголюбского.Задолго до Польского раздела.Анбал(Амбал) не был сионистом.Был казначеем(ключарем) Князя. |
| Таковы были отношения и политика Боголюбского с Новгородом! Неизвестно, какое участие принимал архипастырь в делах веча и в сношениях с Суздалем. Постигая мудрые планы Андрея Георгиевича и наскучив беспокойной строптивостью народа, он, вероятно, втайне доброхотствовал Боголюбскому и от души желал ему всякого успеха. В описании жизни только и сказано, что Аркадий, сколько было возможно, умиротворял волнение народное и примирял князей, не допуская до кровопролития. Св. Аркадий не долго – только 8 лет – правил паствою; но оставил по себе благую память кроткого святителя и чадолюбивого отца сирых и нищих. Любовь народная, которая без сомнения была выражением благодарности за пастырские подвиги на пользу Новгорода, высказалась к нему после смерти. Новгородцы много скорбели и плакали о кончине Аркадия и с великой честью погребли мертвенные останки его в Корсунской паперти. В означении времени кончины, позднейшие о нем исследования разнятся с летописными записями. В Новгородской первой, второй, третьей и четвертой летописях и в летописи но Никон. списку кончина Аркадия записана под 1163 г. «В лето 6671 – т. е. 1163, сказано в Новгор. перв. лет. на стр. 13, преставися епископ Новгородьскый Аркадий, сентября в 19 день» 147 ; но в истории Рос. иерархии, в истор. слов. о свят. Русск. церкви, в житиях св. Рус. ц. за месяц декабрь, и в списке епископов Новгородских, приложенном к сочинению «Великоновогородская святительская кафедра», она отнесена к 1165 году 148 . Это последнее показание времени кончины сего святителя заслуживает полное вероятие и доказывается самыми же летописями. В прибавлении к Новг. втор. лет. на стр. 180 и в Новг. трет. лет. на стр. 215 под 6671 годом говорится, что Аркадий «бысть в епископии 8 лет». А известно и доказано, что пастырское его служение началось в 1157 г. 149 после кончины Нифонта; теперь, прибавив к времени вступления его в управление паствою 8 лет действительного служения, мы увидим, что кончина его точно последовала не в 1163 г. (6671) как значится у летописцев, а в 1165 г., как показано в позднейших исторических исследованиях. Притом, в рукописи, хранившейся в Новг. Соф. библиотеке, о епископах, архиепископах и митрополитах Новгородских, выписанной из великого хронографа вкратце, сказано прямо, что Аркадий поставлен епископом Новгороду в лето 6665 – 1157, был во епископии 8 лет, преставился в лето 6673 т. е. 1165 сентября в 12-й день 150 . |
| Сильным князьям бояре служили поколениями, например, галицкие бояре Ивач Халдеев 329 и Избигнев Ивачевич 330 ; долгие годы нес службу Константин Серославич 331 – автор первой упомянутой летописью подложной грамоты. (Отправляя воеводу с войском в Киев, Ярослав Владимирович, как положено, снабдил его грамотой, определявшей срок и размер службы; боярин подделал грамоту и, сославшись на нее, увел войско назад). Продолжительное время служили Тудор Елчич 332 , Петр Бориславич 333 и др. Бояре подчас единолично решали важнейшие дела своих князей. Молодого Ярослава Владимировича галицкие бояреоднажды не допустили к участию в битве, решив: «ты, еси молод, а поеди прочь, и нас позоруй (т. е. смотри за ходом битвы), како ны будеть; отец твой кормил и любил, а хочем за отца твоего честь и за твою головы своя сложити» 334 . Это пример рыцарской верности вассалов, благодарных за доходные кормления. Иногда, напротив, ближняя, боярская дружина отказывалась служить князю. Когда Ярослав Святополчич бежал из Владимира в Венгрию, то «бояре его отступиша от него» 335 . Дружина порой открыто отвергала замыслы князей. Когда Владимир Мстиславич изменил Мстиславу Изяславичу и тайно вступил в сговор с частью черных клобуков, он сообщил об этом дружине («являя им думу свою»), но та его не поддержала, заявив: «а собе еси, княже, замыслил, а не едем по тобе – мы того не ведали» 336 . Замысел князя сорвался. Были случаи частичной измены вассалов. Когда Святослав Ольгович, опасаясь Изяслава, оставил Новгород-Северский, чтобы спастись в Карачеве у Долгорукого, то «дружина же его – они по нем идоша, а друзии осташа его» 337 . Могла дружина, и не выступая открыто, все же сорвать намерение князя. Так случилось с одним походом Андрея Боголюбского на Булгарию, когда вассалы «идучи, не идяху», т. е. бойкотировали сбор в поход. Это тревожный симптом их будущего бунта 338 . Даже дружины сильных князей своевольничали во время походов. Всеволод Юрьевич должен был получить дань с Торжка, но местные власти «не управиша». Дружинники стали роптать – «начаша князю жаловатися: мы не целовать их приехали, они, княже, богови лжют и тобе» и «се рекше, удариша в коне и взяша город на щит» 339 . Не знаем, насколько это верно: придворный хронист был склонен все предосудительные деяния князя перекладывать на непокорных слуг 340 . Но все же ясно, что князья, даже сильнейшие, были, в свою очередь, связаны волей боярства, прочность вассальной службы которого определялась множеством конкретно-исторических условий. Княжеский суд |
| От чешских и польских документов аналогичного типа Уставная смоленская грамота отличается тем, что в ней приведен не только перечень градов (а также волостей), отдававших десятину, но указаны и размеры дани, десятина от которой передавалась церковному учреждению . Это делает смоленскую грамоту важным источником по истории не только материального обеспечения Церкви, но и «государственного хозяйства» Киевской Руси. Как видно из помещенного в грамоте перечня, административная структура Смоленской земли складывалась из большого количества разновеликих административных комплексов (свыше 30, возможно, их было и больше, так как не исключено существование и таких территорий, где десятина от даней принадлежала не епископу). Всего епископу была предоставлена десятина от дани из 28 административных комплексов на общую сумму 252 гривны. Соответственно 2520 гривен — общая сумма княжеской дани, вполне сопоставимая по размерам (учитывая разницу весовых единиц) с размером дани, взимавшейся со всей Чехии и составлявшей в 1-й половине XII в. 18 тыс. денариев. Особый интерес представляют данные, помещенные в заключительной части этого отдела грамоты и относящиеся к пяти территориальным единицам, где епископ получил десятину от других княжеских доходов. Среди них фигурируют «гостиная дань», «торговое», «мыто», «перевоз», что свидетельствует о существовании системы торговых пошлин, доля от некоторых из них передавалась епископской кафедре. Вместе с этими доходами епископ получал и долю княжеского дохода от корчем («корчмити»). Как показал анализ чешских дарений, дань не включала различные натуральные поставки в пользу князя. То же мы видим и в смоленской грамоте. Наряду с данью от Жижца и Торопца князь передал епископу и десятину от всей рыбы, поступавшей из этих пунктов. К этой группе документов можно прибавить летописную запись о пожалованиях Андрея Боголюбского Успенскому собору во Владимире «десятины в стадех своих и торг десятый» (1158 г.) , что свидетельствует о княжеском контроле за торгом и выделении для Церкви десятины от торговых пошлин как о своего рода общей норме. |
| Нож острый оттачивался здесь против боярства задолго до того, как повиснуть над ним в рамках уже единого национального государства. В последующей литературной своей истории «Послание» Заточника в два штриха довело свою противобоярскую агитацию до логического конца: 1) «У боярина служити, как по бесе клобук мыкати [таскать]; то же [попробуй-ка] у боярина что добыта!» и 2) «Конь тучен, яко враг, сапает на господина своего; тако боярин, богат и силен, смыслит [умышляет] на князя зло». Воистину перевернуться в гробу должен был бы покойный Ян Вышатич (умер в 1106 году), увидев пущенное им (через летописца) деление дружины на «смысленых» и «несмысленых» поставленным на голову 20 . В свое время Ян ворчал по поводу первых попыток князей (Всеволода Ярославича, конец XI века) «любити смысл уных» (новых) дружинников и пренебрегать «первыми», то есть прежними, стариками, и под «смыслеными» разумел как раз стариков. Теперь у Заточника в «смысленых» оказались дворяне, ставившие прицел на управление «градами» на смену «властелинам без ума», боярам – наместникам князя. Это далеко еще не Ивашка Пересветов, дворянский памфлетист времен опричнины XVI века. Но отмеченные только что два штриха, положенные в процессе переписок старейшего текста, легли на этот текст так, как будто органически выросли из первоначального противобоярского зерна, заложенного еще в «Послании» XIII века. Приблизительно в это же время и северо-восточный летописец в тон с Заточником вписал в некролог Всеволода Большое Гнездо похвальные слова о том, что этот князь (отец адресата «Послания») «судил суд истинен и нелицемерен, не обинуяся лица силных своих бояр, обидящих менших и работящих сироты и насилье творящих» 21 . Агитация против службы в боярском дворе, особенно после катастрофического насильственного конца, постигшего Андрея Боголюбского (1175 год), могла находить опору в самых недрах княжеского двора. Заточник не впал здесь в анахронизм и, как и в иных случаях, не стоит одиноко. Направляя острие своей агитации против боярской службы, «Послание» Заточника останавливается и еще на двух вариантах устройства судьбы своего героя без помощи и милости князя. И тоже далеко не в эпическом роде. |
| Таким образом, христианство, политическая организация и индивидуальное творчество, являясь каждое главным в одном из трех периодов нашего исторического возрастания, в каждом последующем периоде являлись как вторичное, как его опора, но не цель. Что станет новою целью в четвертой фазе нашего развития, ее главной заботой и интересом – это было бы напрасно усиливаться отгадать. Как можно было среди битв с половцами и печенегами, веселых княжеских съездов и шумного веча – угадать характер Андрея Боголюбского, деяния Грозного, особый оттенок благочестия его больного сына и Алексея Михайловича? Разве в Печерских угодниках были те черты, которые мы находим в митрополитах Петре и Алексее, в Александре Невском, в св. Сергии или, наконец, в Василии Блаженном? Самый характер христианства как будто изменился в круто повернувшемся складе исторической жизни. И, с другой стороны, уже при Алексее Михайловиче, в его царской думе, в Морозове и Матвееве – как можно было отгадать всеоживляющий образ Петра, его Меншикова и Остермана, его баталии и похождения, его мощь, забавы, труды и смех, которые два века отдаются в наших ушах. И так же точно в кругу, в влечениях и в интересах нашей жизни... что можем мы угадать о будущем? Куда и что понесет с собою новый избранник нашей истории, ни на кого в ней не похожий, обремененный новою мыслью, все прошлое ее ненавидящий, бегущий в новые места, – как Боголюбский бежал из Киева, Петр – из Москвы, как, повторяя историю в лице своем, каждый из нас бежал от преданий своего детства и всякое поколение – от поколения предыдущего?.. Но одна черта в представлении К. Н. Леонтьева нам кажется вероятной: это – уклонение нашей истории к юго-востоку как естественное следствие ее отрицательного отношения к прошлому. Во всяком периоде нашей истории мы разрывали с предыдущим – и разрыв, который нам предстоит теперь, есть, без сомнения, разрыв с Западом. Сомнение в прочности и в абсолютном достоинстве европейской культуры, которое является теперь общераспространенным, послужит для нового поворота нашей истории и такой же исходной точкой, как вечные неудачи и поражения русских послужили два века тому назад исходной точкой идей и стремлений Петра. Исторический поворот, нам предстоящий, можно думать, будет еще более резок и глубок, нежели какой произошел в то время: там было только ощущение каких-то технических недостатков, подробностей; теперь является чувство общей неудовлетворенности, при полном довольстве подробностями, – живое сознание недостаточности целого. |
|
|
