| Высланный в Тамбовскую губернию, опустошенную после разгрома крестьянского восстания частями регулярной армии, обреченный на верный провал своих усилий, Платонов отказывается поверить озарившей его догадке: «Иногда мне кажется, что у меня нет общественного будущего, а есть будущее, ценное только для меня одного» (Живя главной жизнью, с. 165). Столкновение с советской бюрократической машиной сделало невозможной его инженерную деятельность. В Тамбове он пробыл с 8 декабря 1926 по 23 марта 1927 . Здесь написаны повести «Эфирный тракт», «Епифанские шлюзы» и «Город Градов». Все они тесно связаны между собой и составляют единое целое. Повести создавались одна за другой: сначала фантастическая – «Эфирный тракт», затем – историческая «Епифанские шлюзы», потом сатирическая – «Город Градов». Впрочем, последовательность эта была условной – работа над повестями продолжалась параллельно: «с головой уйдя в эпоху Петра, он неоднократно возвращался к тексту фантастической повести, внося в него поправки и как бы корректируя одно произведение другим…» . Платонов постоянно соотносил все три произведения между собой. Но эта работа отразила трудный переход Платонова от планетарных научно-технических проектов преобразования земного шара к пониманию сложности их осуществления. Узловыми, совпадающими и задающими тон повествованию фрагментами повестей являются описания гидротехнических проектов и истории их осуществления. В «Эфирном тракте» показаны последствия научных экспериментов над «веществом существования». Ученый Фаддей Попов создает проект выращивания электронов, уверенный, что электрон – живая частица, только жизнь в нем замедлена. Ученики Попова – отец и сын Кирпичниковы – верили, что путем выращивания электронов можно решить энергетические проблемы человечества, достигнуть гармонии между растущими потребностями человека и возможностями природы. В феврале 1927 года написана первая редакция сатирической повести «Город Градов». В описании Градова узнаваем Тамбов – «гоголевская провинция», о которой Платонов писал жене. Ощутив в Тамбове атмосферу глухой провинции, писатель почувствовал, что здесь почти невозможны перемены: «Город живет старушечьей жизнью, шепчется, неприветлив… Город обывательский, типичная провинция…» (Живя главной жизнью, с. 164–165). |
| Андрей 8 ноября 2019, 21:02 Уточним: " Опрометчивость – склонность действовать наобум, непродуманно и слишком поспешно, не задумываясь о последствиях. " Это спутник высокой скорости принятия решения, но совокупность знаний и качеств, позволяющих эффективно решать проблемы в соответствующей сфере деятельности (компетентность или ум) тут не доминирует. Эмоция, (от лат. emoveo — потрясаю, волную) — психический процесс средней продолжительности, отражающий субъективное оценочное отношение к существующим или возможным ситуациям и объективному миру здесь, тоже. Что бы избежать опрометчивости нужно достаточно точно спрогнозировать намерения всех участников со свободою воли и разумом, иногда включая даже не человеческие силы. 7 ноября 2019, 10:53 Иулиания: «В запальчивости часто не совесть». Явление получает нравственную оценку мгновенно, а к началу действия совесть может быть уже подавлена. Действие может быть продиктовано самосохранением: страхом (перед наказанием, напр.) или стыдом (несоответствия принятым групповым нормам, напр.). А совесть выше страха и стыда, она не ориентируется на благополучие индивида, ожидания окружающих или мнение авторитета. Совесть возвышается над благоразумными или конъюнктурными самопредостережениями. Подумав, человек очень даже может совершить благоразумный целесообразный поступок, в т.ч. ко благу ближнего, но поступок этот может быть уже не по совести. Наталия Ростова 7 ноября 2019, 10:31 Помнится, как бессовестные мыши издевались над котом Леопольдом...А он в ответ: " Давайте жить дружно! " . Жаль только, что в современном мире, не залезешь под корку каждому человеку с этим призывом. Не каждый и воспримет этот призыв. А вот если б каждый себя контролировал и имел рассудительность, то и мир был бы во всём мире... Ольга 7 ноября 2019, 08:49 Спаси вас Господи! Светлана Николаева 6 ноября 2019, 22:55 Разве святитель Епифаний был опрометчив в своих рассуждениях? Скорее, доверчив и, может быть, чересчур уверен в собственных выводах. А вот опрометчивость...Пока он плыл до Константинополя любая вспышка опрометчивости должна была пройти, разве не так? Тем более, что св.Епифаний непременно молился в плавании, а молитва успокаивает раздраженное сердце. Опрометчивость - это когда человек, вызвавший досаду, здесь, рядом. И ты имеешь полную возможность немедленно выплеснуть на него свое недовольство. Сначала выплеснешь, а потом только задумаешься - зачем я вообще начал этот разговор, почему не смолчал? Вот кто бы научил сдержанности в таких ситуациях, когда подумать не успеваешь, сразу действуешь? |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 6 голосов: 4.8 из 5) Глава пятая. ДНК Тамбовская печальная и мягкая зима при всех ее повседневных реальных и метафизических кошмарах, где «стыдно даже маленькое счастье» и где было так тихо и спокойно, что «даже слышно дыхание курицы», стала для Платонова-мелиоратора крахом, а для Платонова-писателя временем свершения, приношения плодов, пусть и с довольно горькими корнями. Косвенно он и сам признавал эту горечь в письмах жене: «Вот когда я оставлен наедине с своей собственной душой и старыми мучительными мыслями. Но я знаю, что все, что есть хорошего и бесценного (литература, любовь и искренняя идея), все это вырастает на основании страдания и одиночества. Поэтому я не ропщу на свою комнату — тюремную камеру — и на душевную безотрадность Жизнь тяжелее, чем можно выдумать, теплая крошка моя. Скитаясь по захолустьям, я увидел такие грустные вещи, что не верил, что где-то существует роскошная Москва, искусство и пр. Но мне кажется — настоящее искусство, настоящая мысль только и могут рождаться в таком захолустье, а не в блестящей, но поверхностной Москве». Три самых главных произведения этого периода (а к ним также следовало бы добавить рассказ «Иван Жох» и незаконченную эпистолярную новеллу «Однажды любившие») — это три полноценные повести: «Эфирный тракт», «Епифанские шлюзы» и «Город Градов», где соответственно изображены будущее (вернее, преимущественно будущее), прошлое и настоящее — то есть перед нами своеобразная историческая трилогия, и обращение к истории, к образу времени было для Платонова не случайным. «Нам надо переоценить историю и природу, — писал он еще в статье „Симфония сознания“, — историю одну сделать вещью достойной познания… история, а не природа — как было, как есть теперь — должна стать страстью нашей мысли, ибо история есть взор вдаль, несвершившаяся судьба… выковка своей судьбы». Выковка судьбы стала мотивом, эту трилогию объединившим, только с природой все оказалось не столь просто, и во всех трех тамбовских повестях Платонов эту сложность признал. Но Тамбов не случаен — он стал второй, хотя и очень неласковой родиной писателя. Одна из повестей была в Тамбове закончена, другая полностью написана, третья — начата, однако тамбовский отпечаток лежал на каждой из них. Только вот издательские судьбы оказались у всех разными. «Епифанские шлюзы» и «Город Градов» увидели свет в 1927 году, «Эфирный тракт» был опубликован в конце 1960-х в урезанном виде и прошел по разряду фантастики, хотя содержание его гораздо глубже и сложнее. |
| Бич-десятник, поднятое на дыбы крестьянство — по своим методам это, конечно, петровское, но оно в глазах Платонова осмыслено, оправдано, освящено. Будь советская критика объективнее, честнее и доброжелательнее к пролетарскому автору, она высказалась бы о его сочинении иначе, увидев во взглядах классово близкого писателя подчеркнутую роль народного сознания, которую, говоря о Петровской эпохе, он отрицал («…у нас народ такой охальник и ослушник!» — судит с позиции партии власти воевода Салтыков) и которая, с его точки зрения, при всех издержках и гримасах реального социализма проявила себя два столетия спустя. Платонов нимало не лукавил, а, напротив, искренне и убежденно писал в статье «Против халтурных судей» в ответ на обвинения в скрытой контрреволюционности: «В „Епифанских шлюзах“ у меня показано, что замыслы петровской эпохи осуществлялись против масс и в этом их бессилие. Стрельникова же толкует исчезнувшим фактом факт современности». «Епифанские шлюзы» были призваны подчеркнуть «дутость» петровских прожектов не в подтверждение, а в опровержение дутости прожектов Великого Октября. Повесть, если уж и пытаться толковать ее с точки зрения аллюзий на современность, построена скорее не на сближении, а на противопоставлении двух эпох. Другое дело, что этой идеей «Епифанские шлюзы» не исчерпывались и повесть не сводилась к тому, чтобы хулить или хвалить современную жизнь. Ее автор — сторонник социализма, работник, инженер — да, но не агитатор, не пропагандист, не подпевала, не Демьян Бедный и даже не Владимир Маяковский — глубина и трагизм, объем и плотность жизни, осознание хрупкости и катастрофичности бытия мешали Платонову таковым стать, даже если б он захотел. В «Епифанских шлюзах» показана неразрешимость столкновения человека и власти, человека и природы, человека и истории, человека и судьбы в докоммунистическую эпоху, представлявшуюся автору еще более трагической, чем в современности или в будущности, где эти противоречия должны быть благодаря революции решены. А пока что… «Покуда векует на свете душа, потуда она и бедует». История Бертрана Перри написана по законам античной трагедии, героя гонит рок, которому он в какой-то момент перестает сопротивляться и потому, что «кровя у него дохлые», и потому, что сам он слишком много чужой крови напрасно пролил, и потому, что казавшееся ему ясным и сподручным на планшетах, оказывается лукаво, трудно и могущественно в реальной жизни, и наконец потому, что он очарован, пленен, лишен воли и его жизнь оказывается жертвоприношением — в этом смысле Платонов полемичен по отношению к тем, кто называл пассивность, женственность и безвольность исключительными чертами русского народа. |
| 1927, 1 января — заканчивает повесть «Эфирный тракт». Январь — работает над «Епифанскими шлюзами». Февраль — работает над повестью «Город Градов». Март — возвращается в Москву, поступает на службу в Центросоюз. Апрель — май — пишет повесть «Сокровенный человек» (первоначальное название «Страна философов»). Июнь — в журнале «Молодая гвардия» опубликована повесть «Епифанские шлюзы»; работает над киносценарием «Песчаная учительница». Июль — в издательстве «Молодая гвардия» выходит книга «Епифанские шлюзы». Лето — осень — пишет повесть «Ямская слобода», приступает к работе над повестью «Строители страны» (будущий «Чевенгур»). Сентябрь — подвергается выселению вместе с семьей из Центрального дома специалистов. Осень — зима — уезжает из Москвы и живет с семьей в Ленинграде у тестя А. С. Кашинцева. Ноябрь — в журнале «Молодая гвардия» опубликована повесть «Ямская слобода». 1928, начало года — выходит книга «Сокровенный человек». Первая половина года — знакомится с Б. А. Пильняком, некоторое время живет у него, продолжает работу над «Чевенгуром». Апрель — в журнале «Красная новь» опубликована повесть «Происхождение мастера». Май — июнь — заканчивает роман «Чевенгур». Июнь — в «Новом мире» опубликован рассказ «Приключение», в «Красной нови» — «Потомок рыбака» (оба текста — фрагменты «Чевенгура»). Сентябрь — октябрь — вместе с Пильняком пишет пьесу «Дураки на периферии». Декабрь — публикует очерк «Че-ЧеО» (в соавторстве с Б. А. Пильняком) в «Новом мире». 1929— смерть матери (точная дата неизвестна). Май — пишет очерк «В поисках будущего (Путешествие на Каменскую писчебумажную фабрику)». Июнь — встречается с А. М. Горьким; в журнале «Октябрь» опубликован рассказ «Государственный житель». 19 августа — посылает А. М. Горькому роман «Чевенгур». Сентябрь — в журнале «Октябрь» опубликован рассказ «Усомнившийся Макар»; получает письмо Горького с отказом в содействии напечатать «Чевенгур». 28 сентября — в газете «Вечерняя Москва» напечатана статья В. Стрельниковой «Разоблачители социализма. О подпильнячниках». |
| Кодори 64 . На берегу р. Кодори лучшим претендентом на эту роль оказывается византийская Пскальская крепость близ Цебельды 65 . Однако против локализации Скотория на берегу р. Кодори говорит указание ПАФ 4 на его соседство с Абасгией: как мы видели выше (I.1), описанная так же, т.е. как соседствующая с Абасгией, крепость Фусумий должна была находиться в районе Герзеула. Соответственно, на тождество со Скоторием могут претендовать те же две крупные византийские крепости здесь: Герзеульская и Шапкинская, равно как и меньшие укрепления на границе с Абасгией: Лар, Бат и Ахыста 66 . 6) Крепость Фуста должна находиться где-то в верхнем или среднем течении р. Кодори, так как через нее у Епифания Монаха апостол Андрей проходит из Алании в Севастополь Великий. Наличие у Епифания народа «фустов» 67 , чье имя явно произведено от названия крепости Фуста 68 , и эпитета «город» указывает на значительность этого места. Характерно, что и в ПАФ 6 дважды употребляется необычное для него обозначение крепости по этнониму – «крепость фустцев» (castrum Phustensium). ПАФ 6 подтверждает и локализацию Фусты на р. Кодори: Фуста находилась в «краях Апсилии и Мисимиании». Такое указание говорит о расположении Фусты где-то близ границы Апсилии и Мисимиании, т.е. в среднем течении р. Кодори, так как другие крепости ПАФ определяет либо как находящиеся в Мисимиании, близ алан, либо как находящиеся в Апсилии, близ Абасгии. Согласно ПАФ 7, с дороги из Фусты в высоко-горный Схимар Анастасия «отвели обратно» в Фусумий, находившийся над прибрежной равниной (см. выше). Учитывая негативную характеристику Фусты в ПАФ 6 (в отличие от положительной оценки расположенного над равниной Фусумия), это было трудная для проживания, т. е., по всей видимости, горная крепость. Из крепостей в верхнем и среднем течении Кодори на роль такого значительного центра, как Фуста, оказывается не так много претендентов. Чхалтинскую крепость (Чиркс-Абаа), где была найдена монета Юстиниана I 69 , следует отождествлять, очевидно, со знаменитой крепостью Цахар/Железной (Сидирон) в Мисимиании, на что указывает не только схожесть имени (Цахар/Чхалта), но и тот факт, что она единственная полностью перегораживает на р. |
| поиск: разделы рассылка Православные журналисты разных Поместных Церквей должны работать сообща О необходимости консолидации действий православных журналистов различных Поместных Церквей заявили участники круглого стола «Проблемы и задачи межправославного сотрудничества в области сбора и распространения информации в эпоху глобализации», прошедшего 17 ноября в рамках I фестиваля православных СМИ «Вера и Слово» в Центральном доме журналиста в Москве. В беседе приняли участие представители Константинопольской, Румынской, Болгарской, Кипрской, Элладской православных Церквей. Координировал работу круглого стола журналист Андрей Золотов, который поставил перед участниками вопрос: довольны ли они работой православных СМИ? Пресс-секретарь Вселенского патриархата архимандрит Досифей в своем выступлении отметил, что уже 20 лет мир сталкивается с вопросом глобализации. Задача православной Церкви в данной ситуации – «смягчить, нейтрализовать отрицательную составляющую глобализации». В качестве средств могут быть использованы электронные технологии, в частности, интернет, который чаще используют для достижения отрицательных целей. Для преодоления разного рода сложностей, в том числе и технических, православным журналистам, по мнению священнослужителя, необходим координационный комитет. Пресс-секретарь Румынского патриархата священник Константин Стойка заявил, что не удовлетворен сотрудничеством между православными СМИ. «Грустно от того, что о действиях православных Церквей узнаешь из католических источников», -- подчеркнул выступавший. По его мнению, «проблема должна решаться как можно быстрее практически», тем более что большинство православных Церквей имеют финансовые трудности. Первый шаг в этом направлении – использование интернета для коммуникации, и только после этого можно говорить о создании комитета и печатного агентства новостей, заявил священник. Представитель Элладской Православной Церкви (ЭПЦ) архимандрит Епифаний особо отметил разрозненность Церквей: многие автокефальные Церкви находятся в «региональных рамках». Для преодоления возникающих в связи с этим сложностей, по мнению архимандрита, необходимо: а) использовать все достижения цивилизации, «модернизировать самим себя»; б) несмотря на следования разным традициям, объединить свои усилия. Архимандрит Епифаний поддержал предложение о. Досифея о создании координационного органа, отметив при этом, что такой комитет не должен иметь «регионального характера» и должен быть «свободен от внутренней иерархии». В качестве примера представитель ЭПЦ привел деятельность Всемирного братства православной молодежи «Синдесмос». |
| Завязкой А. и М. д. является захват ап. Матфия (в нек-рых вариантах Матфея) людоедами, в городе к-рых он проповедовал. На 30-й день они собирались съесть апостола вместе с др. пленниками. Об этом за 3 дня до назначенной казни сообщил ап. Андрею, проповедовавшему в Ахее (во 2-й редакции - в Амасии), Сам Христос, призвавший апостола отправиться на помощь собрату. Андрей с учениками сел на корабль, к-рым управлял Христос в виде кормчего и 2 ангела в обличье моряков. Не узнав корабельщиков, апостол вместо платы за проезд рассказывает им об Иисусе; материал этих рассказов почерпнут как из канонических Евангелий, так и из апокрифов. После высадки у города антропофагов (с этого момента 2-я редакция, излагающая путешествие по морю пространней, совпадает с 1-й) ап. Андрей, освободив Матфия и др. пленников и вернув им зрение и разум, вывел их за стены, а сам вернулся в город. После многих перипетий и мучений он, вызвав потоп, обратил людоедов ко Христу, после чего покинул их. 2-я редакция добавляет рассказ о возвращении Андрея в город и его дальнейших проповедях. Название города людоедов в тексте 1-й редакции не сохранилось, однако оно имеется во 2-й редакции, а также в «Мученичестве Матфия» и в лат. переработках А. и М. д. и читается как Мирна, Мирмена или Мирмидона. А. фон Гутшмид попытался (на основе созвучия) идентифицировать этот город с боспорским Мирмекеем, а людоедов отождествить со скифами, среди к-рых, согласно восходящей к Оригену традиции, проповедовал ап. Андрей. Очень рано этот город начинают локализовать где-то на юж. берегу Чёрного м.: согласно исследованиям М. ван Эсбрука, нек-рые вост. памятники идентифицируют его с Мармаридием (около Амасии); апостольские списки помещают его в Иссулимене (устье Чороха); наконец, не позднее VI в. основным становится отождествление его с Синопой (Паломничество Феодосия). Материал А. и М. д. был использован также в более поздних житиях Андрея (Епифания Монаха, «Narratio» и др.), причем подвергся серьезной переработке: Епифаний, напр., разделил А. и М. д. на 2 части, а людоедов отождествил с иудеями. В слав. традиции известны с XIV-XV вв. А. и М. д. (напр., ГИМ. Хлуд. 158, РНБ. Сол. 622), ни по языку, ни по бытованию в рукописях не имеющие ничего общего с переводом Петра и Андрея деяний (сохранились тексты с XII в.), но связанные с неопубликованным переводом 1-й редакции жития Епифания Монаха, что отражает архаическую стадию греч. традиции. Проповедь Андрея в Амисе из этого жития бытует и в качестве отдельного текста. Известен также перевод Метафрастова жития, опубликованный К. Истоминым без начала. Греч. мученичества, переработки древних «Андрея деяний», представлены переводом «Послания диаконов и пресвитеров ахейских» (напр., ОЛДП. F 137). А. и М. д. в переработке Епифания Монаха включены в ВМЧ ( Иосиф, архим. Оглавление ВМЧ. Стб. 210 (1-я паг.)). |
| Меня же нередко что-то заставляло очнуться с тревогой в мозгу. После худого сна и день начался как-то тяжело и почти печально. Жаль мне до смерти всего прошедшего, а потому и вчерашнее маленькое событие тоже стало какой-то запятой, отсекшей у меня безвозвратно нечто, бывшее дотоле настоящим и радовавшее меня. Одной заботой меньше, это правда, но зато ведь и одним застенком от приближающегося грозного облика смерти тоже меньше. Когда я научусь быть космополитом бытия и перестану хвататься за былинки жизненной дороги, чтобы как можно замедлить путь свой? О, Андрей, Андрей! Не выживешь тебя никак из Антонина. Вопросил было волю Божию сегодня, отвечать или нет безбожным поносителям своим. Выпало: нет. Да будет воля Твоя! Ничего особенного в течение дня. Час ночи. Дремлется. Среда, 14 января Опять ясно, хотя и не очень тепло. Обедня внизу. Чай вверху, конечно. Ответные письма двум игуменам и еще одному жертвователю, да два денежных письма в две русские столицы, итого всех 5. Да сестрино к брату шестое. Работа тянулась до 3-х часов за лишком. Обед. Усталость и тоска непроходимая, не только не разбавляемая, но еще как бы увеличиваемая живым и горячим, но беспомощным, сочувствием. А если бы еще и его не было! Боюсь, что, в конце концов, из меня выйдет вечно тоскующий Иван Леонтьевич 127 . Утешение в печке. Г. Задонский с прощальным поклоном. Всеми и всем довольный человек. Завидую такому. Пошло на свадьбы. Якуб обделал сочетание сестры зятя Исы с каким-то родственником в 8-й степени, вопреки здешним церковным канонам, на что получил от Патриарха секретное позволение. Будто бы объявлена предстоящая хиротония Епифания в архиерея, которого в церкви же освищут ο συνομλαι 128 . Переписывал «изложение» до 2-го часа. Пятница, 16 ч янв И сегодня хожу в лесу. Пошел будто бы в Загородку 142 , а вышел в армянский мир, в некий киоск 143 , который я зову обсерваторией, замечая неподалеку и большую трубу, обернутую клеенкой и мочимую дождем. Перед утром опять в лесу, скучном и неприятном. |
| «…кормят так обильно, что стыдно есть. Но мне не нравится так праздно пребывать, и я что-нибудь придумаю. Кроме того, публика не по мне, — я люблю смотреть все один, тогда лучше вижу, точнее думаю Я еду в Красноводск. Все остальные писатели остались в Ашхабаде сидят в ваннах и пьют прохладительные напитки. Я уже оторвался от всех от писателей изжога Здесь пить много стыдно и есть вкусно тоже нехорошо, потому что страна песчаная, бедная, людей объедать совестно Братья-писатели надоели друг другу ужасно я тут совершенно один Ведь писатели, это не друзья Отношение ко мне постоянно имеет тот оттенок, о котором ты знаешь, но я не обращаю внимания», — писал он жене, а в «Записных книжках» кратко отмечал: «Бригада писателей — собрание несчастных (изредка жуликов)». Его интересовали не они — его влекла Туркмения: «Я приехал ради серьезного дела, ради пустыни и Азии. Я смотрю жадно на все, незнакомое мне. Всю ночь светила луна над пустыней, — какое здесь одиночество, подчеркнутое ничтожными людьми в вагоне». Эта древняя земля была предсказуема в его судьбе. Если верно, что русских писателей можно условно поделить на тех, кому ближе Север или Юг, лес или степь, горы или равнина, то Платонов принадлежал к числу вторых. Все его развитие в литературе было, не считая, конечно, Москвы, движением от родной Воронежской земли в сторону полуденного солнца, не случайно именно этим вектором определялся путь героя «Ювенильного моря»: «День за днем шел человек в глубину юго-восточной степи Советского Союза». Так шел и Андрей Платонов: от «Епифанских шлюзов» к «Чевенгуру», от «Чевенгура» к «14 красным избушкам», от «Котлована» к «Такыру», от «Технического романа» к повести «Джан» и «Македонскому офицеру», от степи — в пустыню, от чернозема — к пескам. Туркмения поразила его. Поразила песками и обезвоженностью, жарой, сухостью, милыми мордами верблюдов и глиняными жилищами, старостью и бедностью («Азия ведь глиняная, бедная и пустая… она велика и интересна», — писал он жене), но боле всего своими людьми, их образом жизни и отношением друг к другу. Здесь все было совершенно иное, чем в России, и те «розановские» темы, которые давно стали для Платонова ключевыми — любовь, семья, брак, пол, — раскрывались по-своему. |
|
|
