| Исключение может быть сделано только разве для второй и четвертой, касающихся расположения колонн и существования абсида. Указав на сходство христианских и языческих базилик в расположении колонн, Мессмер однако ни словом не упоминает о заслуживающем полного внимания мнении об этом предмете Цестермана, но за тο довольно пространно полемизирует с ним относительно абсида. В противоположность Цестерману он утверждает, что абсид был необходимой принадлежностью базилик римских. В доказательство он указывает на некоторые, правда позднейшие памятники, где такой абсид действительно существовал, наприм., в базилике Константина, а главным образом выставляет то соображение, что такой абсид в языческих базиликах должен был существовать. Базилики назначались для производства суда; если же они имели такое назначение, то в них должен был существовать трибунал; если же в них существовал трибунал, то он должен был существовать в форме полукруглой экзедры или абсида. Третье доказательство того, что христианская базилика произошла, от римской, Мессмер видит в названиях отдельных частей ее. В христианской базилике важнейшей частью была полукруглая ниша с седалищем епископа, перед которым стоял алтарь. Эта пристройка у христианских писателей называется абсидом. Это название употреблялось и у язычников – римлян и греков в том же значении полукруглой ниши. В этом, по мнению Мессмера, заключается «ясное доказательство того, что христианское здание развилось из римского», что христианская базилика произошла от римской. Название трибунала, употреблявшееся иногда на западе есть тоже название языческое – новое доказательство «фактического происхождения христианской базилики от римской». Для полного подтверждения своего положения Мессмеру недоставало только исторических свидетельств относительно действительного перехода языческих базилик в христианское употребление. В заключение он приводит и эти известные уже нам, опровергнутые Цестерманом, свидетельства Авзония и Аммиана Марцеллина, последнее без всякой оговорки, первое же с насмешливым и пренебрежительным разбором критики на него Цестермана. |
| У Аммиана Марцеллина в его знаменитом описании гуннов (Римская история XXXI. 2) всё еще проще: «Кочуют они, словно вечные беглецы, с кибитками, в которых проводят жизнь; там жены ткут им их жалкие одежды, соединяются с мужьями, рожают, кормят детей до возмужалости». Тут нет даже следов полигамии: кибитка, муж, жена. Тот же образ жизни, который до недавнего времени был характерен для цыган. Нужно ну очень богатое эротическое воображение, чтобы увидеть за этой цыганщиной какую-то «стадную полигамию». Наконец, на свет божий вылезают славяне (теория происхождения славян, выдвигаемая Чхартишвили, настолько фантастична, непонятна и ни на чем не основана – ни на аргументах автора, ни на предшествующей историографии, что поневоле теряешься). Славяне, если верить Карамзину, были «в грязи, пыли, без всякой опрятности» (с. 48). Вообще, когда нужно сказать какую-нибудь глупость, особенно русофобскую глупость, Чхартишвили, как правило, цитирует Карамзина. Ну, вот только то, что было прилично писателю-романтику на заре историографии, когда не было не то что исторической критики, но даже французской романтической школы историографии Гизо, Тьерри и Мишле, то совсем не приличествует минимально образованному человеку двести лет спустя. Художник И. Сакуров, который вообще доставит читателю, зачем-либо решившему подарить издательству АСТ 700 с гаком рублей, немало забавных минут, очень старательно вырисовывает очень грязных и немытых славян (с. 49) – точно по описанию Прокопия, цитируемому Карамзиным. В конечном счете, лучше горькая, но правда. Но вот загвоздка, на с. 60 Сакуров помещает чистенько вымытых и прилизанных древних литовцев, что правдой не является. И потому тщательность выписывания грязных славян вызывает известные подозрения. Славяне, если верить Чхартишвили, поклоняются Даждьбогу, «богу солнца и дождя» (с.51) – тут уже самый стойкий читатель хватается за живот и валится с хохотом на землю. Никакого отношения к дождю бог солнца и щедрот Даждьбог не имеет, так же как Перун не имеет никакого отношения к пуховым перинам, Стрибог – к стрингам, а Велес – к велосипедам. Дажьбог (так правильней) имеет отношение исключительно к дарам, даяниям, это, говоря по-нынешнему, «Дай-бог» – бог щедрого Солнца. Переводя греческую хронику Иоанна Малалы, где упомянут эллинский бог Солнца Гелиос, русские книжники уверенно превратили Гелиоса в Дажьбога – «и царствова сын его именем Солнце, егож наричют Дажьбогъ» (Русская мифология. М., 2007, с. 117). Есть еще несколько более экзотичных объяснений этого имени, но к дождю они, в любом случае, отношения не имеют. |
| е. 491 г. по P. X. С тех пор древности Тавриды стали для меня близкой и родной областью. В связи с непосредственным участием в работах по разысканию памятников прошлого для меня возникали разные, по преимуществу исторические, вопросы, а поиски материала для их разъяснения все чаще и чаще приводили меня к памятникам византийской письменности. Так возникали те разнообразные заметки, рецензии и более цельные работы, появлявшиеся в Византийском временнике, Журнале Министерства народного просвещения и других изданиях. Серию работ по Крыму я закончил в очерке «Прошлое Тавриды». Мой давний интерес к военным учреждениям империи направлял меня, попутно с поисками по другим вопросам, и к Маврикию, и к Константину Порфирородному. Отсюда возникли этюды о друнге и друнгарии, византийском лагере X века, византийских фемах, многие доклады в Обществе Нестора-летописца и, наконец, издание «Стратегики имп. Никифора» по рукописи Московской Синодальной библиотеки. Когда, после тяжких заминок в учебной жизни университета, восстановилась бодрая академическая деятельность в стенах наших аудиторий, наш факультет, в заботах о расширении преподавания, предложил мне взять на себя чтение курса по истории Византии. Не без большого колебания решился я сделать первый опыт в 1906–1907 учебном году. Те несколько лет, которых потребовал от меня раньше того перевод Аммиана Марцеллина, историка, стоящего на рубеже эпохи, держали меня среди событий переходного времени и множества вопросов по истории учреждений империи. Так я из Старого Рима перешел в Новый и успел в своем курсе обозреть со своими слушателями жизнь империи до знаменательной эпохи возникновения Священной Римской империи Карла Великого. Этот первый опыт пришлось повторить через два года. Те затруднения, которые создает для учащихся отсутствие в нашей литературе общих сочинений по истории Византии, побудили меня приняться ровно год тому назад за обработку своего курса по конспектам, которые я составлял для лекций. Само собою разумеется, что пришлось опять обратиться к источникам, и мой текст, по мере обработки, разрастался против того, что было в концепте. |
| Даже те меры, какие он принял для восстановления идолопоклонства в войсках, повлекли за собою для некоторых солдат-христиан ссылку или смертную казнь 498 . Но решения, произнесенные в этих случаях, были следствием неповиновения и возмущений 499 , при чем тщательно старались в изложении актов определять казнь за преступления не против веры, но против обычных законов – дабы лишить осужденных, славы мучеников 500 . Таким способом Юлиан скрыл много насилия и жестокостей, предлогом для коих служили закон или политика, а истинною причиною была религия. Когда, в самом начале своего царствования, он возбудил преследование против друзей и советников Констанция (которое правдивый Аммиан Марцеллин называет недостойным философа) 501 , то он наказывает их смертью или ссылкою, как виновных в злоупотреблении властью, в лихоимстве, или в том, что они «осыпали себя богатствами, награбленными из храмов» 502 : между тем свидетельство Григория Назианзена 503 , несколько слов Ливания 504 и сам Юлиан 505 – дают основание думать, что в лице этих людей (которые, конечно, не были безупречны, но между которыми, по свидетельству Аммиана, были также и невинные жертвы) 506 прежде всего были преследуемы христиане 507 . 7.Результаты Каков же был результат этой политики? Невозможно предвидеть, что могло бы случиться, если бы Юлиан царствовал более двух лет. Григорий Назианзен обвиняет коронованнаго борца за эллинизм в том, что он сильно подорвал римское могущество, объявив войну христианской религии 508 . Смелая перемена точки зрения! В предшествовавшие века язычники упрекали нараждавшееся христианство в том, что оно угрожает опасностью нравственному единству и материальному существованию империи; в настоящее время св. Григорий укоряет в том же возраждающееся язычество, тому что и в самом деле – империя из языческой какою была прежде, сделалась христианскою как по устройству, так и по числу верующих. Но эта опасность, если она и была так велика, как утверждает назианзский оратор, не имела времени для полного обнаружения, и ветер быстро развеял «небольшое облако», которое, по-видимому, скрывало в недрах своих опасные бури 509 . |
| I. «Хроника» (Chronicon//PL. 27. Col. 33-40 (Hieronymi praefatio); Col. 39-62 (Eusebii praefatio); Col. 77-675 (interpretatio Chronicae Eusebii); Col. 675-702 (Hieronymi continuatio); GCS. 47. S. 1-250; CPG, N 3494; CPL, N 615C; рус. пер.: Творения. 1912. Ч. 5. С. 363-376), всемирная хроника, написана в К-поле в 379-380 гг. ( Jeanjean, Lan ç on. 2004. P. 25) или в 381-382 гг. ( Williams. 2006. P. 277); является переработанным и дополненным переводом «Хроники» Евсевия Кесарийского, греч. оригинал к-рой, за исключением небольших фрагментов, утрачен. 1-я часть «Хроники» - от рождения Авраама до падения Трои - переведена на латынь без изменений. Во 2-й части - от падения Трои до 20 г. царствования имп. св. Константина - И. С. сделал собственные добавления, особенно к истории Рима. 3-я часть - с 326 г. до смерти имп. Валента в 378 г.- составляет его собственное произведение. Источниками для дополнений и самостоятельной работы И. С. служили труды гл. обр. лат. историографов: Светония (De viris illustribus), Аврелия Виктора (De Caesaribus), Аммиана Марцеллина (Res gestae), Никомаха Флавиана (Annales), Евтропия и Феста (Breviarium), из к-рых он делал букв. заимствования, зачастую произвольные и не всегда хронологически точные. Целью «Хроники» было включить в мировую историю события свящ. библейской истории и тем самым показать древность истинной религии по сравнению с языческими культами и христ. ересями; в сделанном И. С. продолжении содержалась «настоящая эпопея Никейской веры», чьи герои, преследуемые арианствующими императорами, после долгих испытаний одержали окончательную победу над арианством и восстановили истинную веру (см.: Jeanjean, Lan ç on. 2004. P. 19). Перевод «Хроники» Евсевия и ее продолжение И. С. послужили развитию лат. историографии, так что большинство лат. хронистов и историографов поздней античности и средних веков (Проспер, Кассиодор , Григорий Турский, Фредегарий, Сигиберт и др.) опирались на труд И. С., делая к нему соответствующие дополнения (см.: Jeanjean. 2004. P. 137-178). Помещенное в «Патрологии» Ж. П. Миня вступление в «Хронику» (Exordium libri//PL. 27. Col. 61-76) не принадлежит ни Евсевию, ни И. С., составлено не ранее нач. VI в. ( Gryson. 2007. P. 527). |
| Им удалось поджечь ворота храма. Правда, Тит хотел пощадить святилище, но когда римские войска ворвались во дворы храма, то один из воинов без всякого приказания и, „как бы побуждаемый сверхъестественной силой“, бросил в окно святилища зажженный факел. Напрасно Тит приказывал потушить пожар; легионы разжигали его все больше и больше, пока, наконец, подожгли и самое внутреннее здание 381 , а потом обратились к грабежу. Когда воинам ни грабить, ни убивать стало некого, то Цезарь – говорит Иосиф Флавий – повелел разорить до основания весь город и храм. Оставивши только три башни и часть западной стены города, как свидетельство потомкам о неприступности Иерусалима и мужестве римлян, воины всю остальную часть города разрушили и так сравняли с землей, что приходящие едва могли верить, что это место было когда-то обитаемо 382 . Таким образом, храм и большие постройки были истреблены до основания. Несколько мелких зданий горы Сион лежали в развалинах. Но этим не кончилась история иерусалимского храма, как не исчерпалась и истина божественного слова о нем. С новой силой засвидетельствовала о исполнении этого пророчества неудачная попытка евреев восстановить храм, предпринятая ими при имп. Юлиане. Этот враг христиан, покровительствуя евреям, дал последним не только дозволение, но и материальные средства для восстановления древнего храма. Но по свидетельству церковных историков – Сократа, Созомена и язычника Аммиана Марцеллина – ужасное землетрясение, сопровождавшееся появлением из земли дыма и пламени, уничтожило и остатки древнего фундамента и сделало самое место неприступным для работ 383 . Не будем излагать дальнейшей истории Иерусалима и заметим лишь, что в настоящее время, как священный город, правда, не в прежнем величии, возродился как феникс из пепла, на горе Мориа возвышается не древний храм иудейский и даже не храм Бога истинного. Так не мимо идут божественные слова, обрекшие храм иерусалимский на окончательное разрушение и звучавшие „непреложным приговором вечных судеб“. |
| 1) История скопчества вообще Скопчество по времени своего происхождения весьма древне. Языческая мифология напр. возводит существование фактов оскопления еще к тому времени, когда царствовали боги. По ее свидетельству, Веста, недовольная властолюбием своего супруга Урана, подговорила своих детей восстать против него и вручила младшему сыну своему Сатурну серп, которым он оскопил отца н потом сделался властелином вселенной 133 . Как бы в отмщение за такой бесчеловечный поступок, Сатурн впоследствии и сам был оскоплен своим сыном Юпитером 134 . С другой стороны, предания народов, перешедшие затем в историю, также говорят о значительной давности обычая оскоплений между людьми. По мнению напр. некоторых ученых, основывающемуся на свидетельстве римского историка IV в. Аммиана Марцеллина, скопчество существовало будто бы еще во времена Семирамиды, царицы ассирийской, которая первая ввела евнухов 135 . О Навуходоносоре, царе вавилонском (604–568 гг.), существовало в народе предание, что будто-бы он повелевал оскоплять всех военнопленных для того, чтобы не иметь в числе своих домашних слуг никого, кроме евнухов 136 . Наконец в пользу предположения о древности скопчества говорит и положительное историческое свидетельство Библии . Из нее известно, что скопчество существовало еще во времена Моисея. К такому положению приводит нас одно место из книги Второзакония, где говорится: „да не входит каженик и скопец в сонм Господень“ ( Втор. 23:1 ). Если невозможно определить с точностию время появления обычая оскоплений, то также невозможно определить и народ, среди которого он в первый раз стал известным. По мнению одних, родиной скопчества должно считать Ассирию, по мнению других – Персию, по иным – Ефиопию и т. д.; словом, существует множество предположений и каждое из них противоречит другому. Достоверно, впрочем, одно, что у всех почти исторически-известных народов древнего Востока скопчество, под особенным термином „евнушества“, существовало как явление законное и вполне нормальное. |
| 1179 Практически сразу после церемонии коронации было получено известие о том, что главный город провинции Вторая Германия, Колония Агриппина, захвачен огромным войском варваров и разрушен (XV, 8, 18–19). 1181 Сократ придерживается версии, что Либерий был сослан после Ариминского собора 359 г. и вскоре освобожден (II, 37). Созомен (IV, 11; 15) и Феодорит (II, 15; 17) относят ссылку Либерия к Медиоланскому собору 355 г., а возвращение из нее – к 356 г. Последняя версия подтверждается и данными Аммиана Марцеллина (XV, 7, 6–10). Однако Созомен (IV, 19) упоминает также и о вторичной ссылке Либерия после Ариминского собора 359 г. 1182 На Медиоланском соборе 355 г. Осия отказался осудить Афанасия и требовал свободного собора, без влияния императора. За это он был задержан в Сирмии. В 357 г. в Сирмии в виде трактата была издана т.н. II сирмийская формула (арианская), которую Осия подписал. Только после этого он смог уехать в Кордову. 1183 Феликс (II) считается антипапой, поэтому о нем практически ничего не известно. До избрания епископом Рима он был одним из диаконов при Либерии. Феодорит (II, 17) подтверждает информацию Филосторгия о том, что Феликс уехал из Рима и стал жить в другом городе. Будучи папой, Феликс не пользовался популярностью у жителей города (Socr., II, 37; Theodoret, II, 17). 1185 О сочинении Астерия см. кн. II, прим. 45. Термин oÇs°an êmoion характерен для догматических воззрений арианской партии омиев, признававших, что Сын подобен Отцу, но либо не указывавших основные моменты подобия, либо прямо отрицавших подобие по существу. Лидерами этой партии были Акакий, епископ Кесарии Палестинской, и Евдоксий. 1186 Термин tç terooÀsion является краеугольным для догматической доктрины сторонников Аэция, считавших, что Отец и Сын имеют разные существа, поскольку один нерожденный, а другой рожденный. Феодорит сообщает, что Евдоксию приписывали изложение веры, написанное Аэцием (II, 27). Основным «проводником» влияния идей аномиев на Евдоксия был ученик Аэция Евномий, который одно время (до воцарения Евдоксия в Антиохии и некоторое время после) был одним из самых приближенных к Евдоксию людей (Theodoret., II, 27; Socr., IV, 7; 13). Однако Евдоксий проявил осторожность и не ввел столь одиозную фигуру, как Аэций, в состав клира Антиохии (Socr., IV, 13). Так что вполне возможно, что данная информация о переходе Евдоксия в стан сторонников Аэция является отражением широко распространенных в свое время врагами Евдоксия слухов (о его врагах см. ниже, прим. 20). |
| 483 Иннокентий I, Ер. ad Decent.: «Ut sine chrismate et episcopi jussione neque presbyter neque diaconus jus habeant baptizandi». 485 " Ιερ στολ, μοφριον, superhumerale, pallium, также ephod (, πωμς). Ефод ( Исх. 28:6–11; 39:2–5 ) вместе с надетым на него нагрудником (, см. Исх. 28:15–30; 39:8–21 ) был основным официальным облачением иудейского первосвященника, и, без сомнений, паллий архиепископа был создан по его примеру. Но ефод был дороже. Он состоял из двух частей (подобно паллию или омофору), которые свисали с плеч спереди и сзади, был искусно сделан из дорогого льна трех цветов, скреплен золотыми цепями и богато расшит золотой нитью, а также украшен двенадцатью драгоценными камнями, на которых были выгравированы имена двенадцати колен. По поводу того, были ли священные оракулы, урим и туммим (LXX.: δηλωσις κα αλθεια, Исх. 28:30 ), идентичны двенадцати драгоценным камням нагрудника, исследователи не пришли к единому мнению. См. Winer, Bibl. Reallex.y и W. Smith, Dictionary of the Bible, sub Urim and Thummim. 486 Orat. xlvii. Так пишет и Феодорит, Hist, eccl., ii, 27, в начале. Говорят также, что, отправляя таинство крещения, Макарий носил позолоченные одежды. 487 Аммиан Марцеллин, xxvii, с. 3, sub anno 367: «…ut dotentur oblationibus matronarum procedantque vehiculis insidentes, circumspecte vestiti, epulas curantes profusas, adeo ut eorum convivia regales superent mensas». Но затем он противопоставляет помпезности римских прелатов бедность достойных сельских епископов. 488 Помимо Аммиана об этом говорит также Иероним в своей книге против Иоанна Иерусалимского (Opera, tom, ii, p. 415, ed. Vallars.): «Miserabilis ille Praetextatus, qui designatus consul est mortuus, homo sacrilegus et idolorum cultor, solebat ludens beato papae Damaso dicere: «Facile me Romanae urbis episcopum, et его protinus Christianus " ». 490 Диоцезы, или викариаты, были следующими: I. Praefectura Orientalis состояла из пяти диоцезов: Oriens, с политической и церковной столицей в Антиохии; Aegyptus, со столицей в Александрии; Asia proconsularis, со столицей в Ефесе; Pontus, со столицей в Кесарии, Каппадокия; Thracia, со столицей в Гераклее, позже – в Константинополе. II.. Praefectura Illyrica, со столицей в Фессалонике, делилась на два диоцеза, Macedonia и Dacia. III. Praefectura Italica, куда входили Roma (то есть Южная Италия и острова Средиземноморья, или так называемые Пригородные провинции); Italia, или викариат Италии, с центром в Медиолане (Милане); Illyricum occidentale, со столицей с Сирмии; и Africa occidentalis, со столицей в Карфагене. IV. Praefectura Gallica включала в себя диоцезы Gallia, с Триром и Лугдунумом (Лионом); Hispania, со столицей в Гиспалисе (Севилья); Britannia, со столицей в Эборакуме (Йорк). |
| Смерть императора Юлиана была событием, которое обратило на себя большое внимание современников и потомков и породило множество рассказов. Оно было очень важно и вообще, и особенно для христиан; произошло оно при обстоятельствах далеко не заурядных: в очень еще молодых годах, после кратковременного царствования, Юлиан совершенно неожиданно умирает в чужой стране, во время своего похода в Персию, убитый кем-то во время сражения; убийца остался неизвестен. Легенда овладела этим событием; передаваясь из уст в уста, она чрезвычайно разнообразилась; различно толковались и обстоятельства смерти, и личность убийцы. Многие писатели сохранили рассказы о смерти Юлиана; можно видеть, что столетия четыре поддерживался живой интерес к событию, так как до VIII века эти рассказы все развиваются и видоизменяются. Христиане видели в нем особое проявление промысла Божия, покаравшего отступника и спасшего верных, и объясняли его сверхъестественным образом. Судьба легенды рассмотрена в специальных работах о смерти Юлиана G. Reinhardm’a 90 и Th. Bümmner-Wobsm’a 91 , собравших приводимые у многих писателей рассказы. Для нас она получает значение со времени появления в ней Меркурия. Я сделаю лишь краткие указания на предшествующую ее судьбу на основании названных работ. Первым по времени рассказом о смерти Юлиана оказывается сообщение Аммиана Марцеллина; исследователи склонны верить его показаниям и видят в них правдивый рассказ: он писал, как очевидец, и изображает событие в совершенно естественном виде. Когда Юлиан углубился в Персию, на его войско неожиданно напали с разных сторон персы; император спешит в битву, второпях забыв надеть панцирь; он ободряет воинов, бросается с одного крыла войска на другое, стараясь всюду поспеть, где требуется его присутствие; в разгаре битвы он глубоко ранен копьем; в суматохе никто не разобрал, кем и откуда брошено это копье. Смертельно раненный, Юлиан отнесен в палатку; он ведет со своими друзьями философскую беседу и утешает их, пока не изнемог окончательно. |
|
|
