| Такой ответ был бы прост, ясен и вполне убедителен; пожалуй, не явилось бы поводов к сомнению, если бы не то обстоятельство, что слово это написано, во всяком случае до кончины о. Алексея Мечева и безспорно его рукою. Не будь этого обстоятельства, все было бы гладко. Но зачеркнуть его никак нельзя. Тогда возникает мысль, что о. Алексей, не подписавшийся полным именем, писал его о каком-то другом «о.А.». Но о ком же? – Биографически единственным правдоподобным ответом было бы отождествить этого «о.А.» с Оптинским старцем Анатолием 297 , умершим около года тому назад. О.Алексей был близок с ним по духу, они посылали друг другу духовных детей. При поверхностном чтении это слово могло бы быть признано надгробным словом Оптинскому старцу. Но такая возможность держится лишь общим духовным сходством обоих руководителей; подробности же слова к о.Анатолию ничуть не подходят, и признавать его в «о.А.» было бы натяжкою. Кроме того, такое объяснение нисколько не считается с обстоятельствами написания этого слова. О. Алексей Мечев мог, конечно, написать в свое время надгробное слово отцу Анатолию; но это могло быть именно в свое время, очень непродолжительное, и именно, когда Оптинский старец скончался, но еще не был погребен. Вне этого тесного временного промежутка, т.е. когда открытого гроба о.Анатолия еще нет, или уже нет, слово с таким содержанием, с призывом смотреть на гроб и проститься с умершим, было бы странным риторическим упражнением. Такую литературную арию около почитаемого образа трудно предположить у кого бы то ни было; но она решительно несовместима со складом о. Алексея, вполне чуждого литературных интересов, даже и серьезного характера, а не только безцельной словесной гимнастики. Вдобавок ко всему, полною невозможностью представляется мысль о уже полумертвом и знающем близость своей кончине старце, накануне отхода занявшемся безплодным сочинительством. И, вдобавок, как совместить искренний горячий тон и литературную манеру с риторическим замыслом? Несомненно, предположение об о.Анатолии отпадает и, не имея других выходов, мысль вынуждена вернуться к самому о. Алексею, как предмету обсуждаемого слова. И намек на это выразительно дан обозначением лежащего во гробе и пишущего – одинаковым образом, одною и тою же буквою А. Между тем, если авторская подпись инициалом сравнительно понятна, то как, при возможности смешать два имени, как не раскрыть, хотя бы в одном месте, полностью имени того, который служит предметом всего слова? Трудно не видеть в этом тождестве инициалов преднамеренного указания тем, кто сумеет воспользоваться им. III |
| —386— 1 октября 1902 года Присутствовали: Его Высокопреосвященство, Высокопреосвященнейший Владимир, Митрополит Московский и Коломенский, Ректор Академии Арсений, Епископ Волоколамский, Инспектор Архимандрит Евдоким и члены Совета Академии, кроме профессора В. Ключевского . В собрании сём, в день воспоминания об основании Московской Духовной Академии, происходил, на основании § 91 устава духовных академий, торжественный акт в следующем порядке: ординарным профессором Академии по кафедре введения в круг богословских наук Сергеем Глаголевым произнесена была составленная им, по поручению Совета, речь на тему: „О бессмертии прошедшего“; Преосвященным Ректором Академии провозглашены были имена лиц, вновь избранных Советом в звание Почётных Членов Академии; затем прочитан был секретарём Совета отчёт о состоянии Московской Духовной Академии в 1901–1902 учебном году, и, наконец, в заключение акта розданы были Его Высокопреосвященством лучшим студентам IV, III и II курсов награды деньгами и книгами, присуждённые им, с утверждения Его Высокопреосвященства, Правлением Академии. Определил и: Почтительнейше представить о совершении акта Его Высокопреосвященству. На сём журнале резолюция Его Высокопреосвященства: „1902 г. Нояб. 2. Донести (и ныне же доношу) о сём Св. Синоду“. 15 октября 1902 года Присутствовали, под председательством Ректора Академии Арсения, Епископа Волоколамского, Инспектор Академии Архимандрит Евдоким и Члены Совета Академии, кроме профессоров: В. Ключевского , Н. Заозерского , С. Глаголева и А. Введенского . Слушал и: I. Сданный Его Высокопреосвященством с надписью: „1902 г. Сент. 18. В Совет Московской Духовной Академии“, – указ на имя Его Высокопреосвященства из Святейшего Синода от 13 сентября 1902 года за 7083: —387— „По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод слушали: 1, представление Вашего Преосвященства, от 18 мая сего года, по ходатайству Совета Московской Духовной Академии об утверждении экстраординарного профессора сей Академии, магистра богословия, Алексея Введенского в степени доктора богословия за представленное им на соискание сей степени сочинение под заглавием: „Религиозное сознание язычества. Опыт философской истории естественных религий. T. I. Основные вопросы философской истории естественных религий (Prolegomena). Религии Индии“. Москва 1902 г., и 2., рапорт Преосвященного Финляндского, от 27 минувшего августа за 940, с отзывом о сём сочинении. Приказали: экстраординарного профессора Московской Духовной Академии, магистра богословия, Алексея Введенского , удостоенного Советом Московской Духовной Академии степени доктора богословия за вышеозначенное сочинение, утвердить, согласно ходатайству Вашего Преосвященства и отзыву Преосвященного Финляндского, в таковой степени; о чём, для зависящих распоряжений, послать Вашему Преосвященству указ“. |
| 439 Историк Никита, говоря о царствовании Алексея, брата Исаака Ангеля упоминает о каком–го Феодоре Иринике, который состоял на государственной службе и был, по словам историка, «человеком старательным, любезного характера, изысканно красноречивым, умевшим ко всякому снизойти и примениться» (Царствование Алексея, брата Исаакова. Кн. II, гл. 4). Но одно ли и то же лицо Феодор ириник, описанный Никитой, и Феодор–патриарх – утверждать не беремся, хотя и склоняемся больше в пользу тождества этих лиц. 440 Георгии Акрополит. Летопись, гл. 19. У Ефремия, известия которого о Патриархах отличаются панегирическим характером, сейчас приведенное замечание опущено. К тому же нужно сказать, что Ефремий написал свое летописание стихами, ли, точнее, виршами, а стихотворцы, как известно, отличаются поэтической вольностью в сообщении известий 453 Содержания этих определений не приводим, так как они касаются частных вопросов: в них находим разбор одной жалобы епископа, решение некоторых вопросов о ставропигии и т. д.: Migne. PG. Т. 119, pp. 798–808. Напрасно в издании Миня, по примеру Леунклавия, к имени патриарха Германа сделано примечание: «Этот патриарх сначала был епископом Адрианопольским» (798). Здесь, очевидно, перемешаны два Германа: Герман II, о котором мы говорим, с Германом III, который был патриархом Константинопольским по возвращении столицы из Никеи в Константинополь и который действительно сначала был епископом Адрианопольским. 455 Преосв. Порфирии. Проповедники в Константинополе и Адрианополе. Труды Киевской Духовной Академии, 1880, II, с. 498–500. – Герману, кроме вышеуказанных сочинений, принадлежит еще письмо к деспоту (Деспот – высший титул византийской иерархии. Присваивался, как правило, Детвенникам императора. Этот титул носили также правители Эпиры и Морей.) Мануилу (написано в 1232 году), но оно не замечательно. Miklosich. Acta et diplomata. Т. Ill, 62–65. 456 Первым преемником Германа был Мефодии II, но он правил Церковью только три месяца (в 1240 г.) Акрополит делает нелестную характеристику Мефодия:«Мефодий слыл за человека многосведущего, но на самом деле он знал очень немногое» (Летопись, гл. 42). |
| Характеристика императоров из дома Ангелов А.А.Васильев. История Византийской империи Династия Ангелов, возведенная на престол революцией 1185 года на смену Комнинов, происходила от современника Алексея Комнина, Константина Ангела, из малоазиатского города Филадельфии, человека незнатного происхождения, женатого на дочери императора Алексея и приходившегося дедом Исааку II Ангелу, первому императору из этого дома, следовательно, по женской линии родственного Комнинам. Одной из целей покойного Андроника было создание национального правительства. Эта задача ему не удалась, и к концу царствования он стал поворачиваться к Западу. Однако после его смерти необходимость национального правительства была настолько сильно ощутимой, что итальянский историк, исследователь царствования Исаака II Ангела, Ф. Коньяссо, писал: «Революция 12 сентября 1185 г. была в основном национальной и аристократической по своим планам. Так что все классы, кроме византийской аристократии, не получили выгод и преимуществ от этой революции.» Исаак II (1185-1195), представлявший собой, по словам Гельцера, «воплощенную злую совесть, севшую на подгнивший трон цезарей,» не обладал никакими государственными талантами. Чрезмерная роскошь двора и безграничная расточительность, связанные с непомерными и произвольными поборами и хищениями, слабость воли и отсутствие какого-либо определенного плана в управлении государством в соединении с внешними осложнениями, особенно на Балканском полуострове, где создалась новая опасная для империи сила в виде Второго Болгарского царства, и в Малой Азии, где продолжалось успешное продвижение турок, не остановленное безрезультатным третьим Крестовым походом, — все это создало атмосферу недовольства и возмущения в стране. По временам вспыхивали восстания в пользу того или другого претендента на престол. Однако, наверное, основной причиной общего недовольства была «усталость от бесконечного продолжения двух бедствий, отмеченных еще Андроником — ненасытности фискальной администрации и высокомерия знати.» Наконец, в 1195 г. против Исаака был составлен заговор его братом Алексеем, который, с помощью некоторой части знати и войска, низложил императора. Исаак был ослеплен и брошен в тюрьму, а его брат Алексей стал императором. Он известен как Алексей III Ангел (1195-1203), или Ангел Комнин, прозываемый иногда Бамбакорабд (Βαμβακο-ρβδης). |
| В своем ответном письме папе, Василий выражается очень уклончиво, дипломатически 57 . Эта переписка осталась без последствий; по крайней мере они не известны ни Баронию, ни Алляцию. Но за то мы знаем, что, спустя 11 лет после этой переписки, к следующему за Адрианом папе Александру III посылает послов сам император; в 1166 г. сам заводит переговоры с Римом. В голове Мануила зародились в это время, от постоянных успехов его политики, такие же замыслы, какие некогда были у его деда Алексея Комнина. Обстоятельства располагали Мануила к подобным мыслям как нельзя более. Если положение Мануила и было выгодно, зато никто не мог поручаться, что оно будет прочно. Мануил мог опасаться, как действительно он и опасался, что все народы составят союз против римлян (т. е. греков). «Он говорил…, что многочисленных народов запада он очень боится» (Виз. ист. Ник. Хон, т. I, стр. 256). При таком положении дел весьма естественно было Мануилу следить за всем, что происходило на западе. Не удивительно после этого, что, по словам Никиты Хониата между итальянскими и даже более отдаленными городами не было ни одного, в котором бы царь не имел своего приверженца и вполне преданного ему человека»... «слышал и знал все, что только задумывали тамошние недоброжелатели римлян самым секретным образом в уединении своих кабинетов». В выгодах Мануила нужно было поддерживать оппозиционным немецким императорам Италию, для того чтобы не давать им времени подумать о новом крестовом ополчении. Мануил так и делал. «Он часто вооружал итальянцев, по словах историка, против Аллеманского короля Фридерика, поддерживал их деньгами, советами, а папу в борьбе с Фридериком, письмами» 58 . Ничего нет удивительного потому, если при таком положении вещей Мануил пришел к таким же мыслям, какие некогда занимали деда его Алексея 1 Комнина. Твердо ли он верил в достижимость своих замыслов, или хотел только попытать счастья, во всяком. случи он вздумал затеять переговоры с Римом о западной императорской короне, а предложение о соединении церквей употребить как средство к достижению этой цели. |
| πεπειραμνων) κατχησις v τος δελφος γνεται. 127 2 редакция, стран. 226: Γνεται δ νγνωσις μα π το Θεολγοι ’Αναστς εως ημρα κα ρχ δεξι, κα ες τν ς’. δν τ κοντκιον, Ανστασιν Χρστον θεασμενοι, κα Ν’, κα πολει το ρθρου κολουθα. 130 Устав этот сохранился лишь в славянском переводе в шести сравнительно полных древних списках и нескольких фрагментах. Мы пользовались всеми шестью полными списками, именно рукописями: Моск. Типографской библиотеки 142 (285, 1206) XI–XII в., Моск. Синод, библ. Л6 330 (380) XIII–XIII в., – Софийско-Новгородской (С.-П.-Б. Дух. Академии) библ. 1136 XIII в Моск. Синод, б. 333 (381) 1398 г., – Моск. Типогр. б. 144 (1236) XIV в., – Моск. Синод, б. 905 (382) XV в. О взаимоотношении этих списков (равно и фрагментов) Алексеевского Устава см. в почтенном исследовании протоиерея Лисицина «Первоначальный славяно-русский Типикон», стр. 198–208. (С.-П.-Б. 1911). Необходимо лишь отметить, что, по какому-то недоразумению, почтенный автор рукопись Синодальной библ., имеющую старый 333 и новый 381,. представляет как два списка, из которых один ставит под 333, а другой под 381 (стр. 199, 202, 204). 131 Вопрос об отношении Устава патриарха Алексея к Студийской литургической практике до самого последнего времени решался именно в этом смысле, т. е. что литургическая практика Устава патр. Алексея есть Студийская, и самый этот Устав есть полная запись Студийского Устава с некоторыми лишь отступлениями. В 1911 году протоиерей М. Лисицин в своем исследовании о «Первоначальном славяно-русском Типиконе» сделал попытку (гл. III и IV) доказать, что устав патр. Алексея, как один из многих «ктиторских» уставов, имеет столько же близости к уставу Студийскому, сколько и к разным другим. Но мы, вслед за ученым рецензентом книги прот. Лисицина проф. М. Скабаллановичем , считаем невозможным согласиться с ее тезисом. «Дисциплинарная сторона монастырской жизни, совершенно правильно говорит проф. Скабалланович, всегда была областью, которая наиболее могла быть предоставлена и предоставлялась воле ктитора. |
| 237. При этом письме были посланы I–IV строфы IV главы «Евгения Онегина», не вошедшие в окончательный текст («В начале жизни мною правил…») — ср. примеч. 236. Наш Вестник — «Московский Вестник» (см. примеч. 220). Фауст — «Сцена из Фауста». Байбак — С. А. Соболевский. 238. Фауст — «Сцена из Фауста». Господин, который вопрошал — И. М. Снегирев, цензор. Альманах «Урания» — не был издан. Европейский журнал — «Московский Вестник» (см. примеч. 220). Индейская сказка — «Переход через реку…» В. П. Титова. Альманах издателя Благонамеренного — «Календарь Муз» А. Е. Измайлова; Вяземский в статье об альманахах («Московский Телеграф», 1827, ч. XIII, отозвался о нем презрительно. Журнальный сыщик Сережа — библиограф С. Д. Полторацкий. Стансы к царю — «В надежде славы и добра…». Песни — «Песни о Стеньке Разине». 239. Приписка на письме Алексея Н. Вульфа и А. Н. Вульф. Шутливая подпись Пушкина вызвана замечанием Алексея Н. Вульфа об орехах — «кои для меня столь же вкусны, как для тебя пироги яблочные». 240. Ответ на письмо Бенкендорфа от 22 августа 1827 г. Дело с Ольдекопом — см. письмо 82. Соображения Пушкина о правах литературной собственности были оставлены без внимания. 241. 2-е издание «Бахчисарайского фонтана» вышло в декабре 1827 г. 243. Раевский — Н. Н.-младший, под начальством которого служил Лев Сергеевич Пушкин. 244. Анна Петровна — Керн. «Где Онегина 2-я часть?» — II глава романа издавалась под наблюдением Соболевского. Другие главы — I, III–VI. Живот, Калибан — прозвища Соболевского. Наши, они — редакция «Московского Вестника» (ср. примеч. 220). 245. Посылаю — вероятно, стихотворение В. И. Туманского «Песенка». Голубые глаза — его же стихотворение, напечатанное в «Северных Цветах на 1828 год» под названием «Прекрасным глазам». Отрывок из Онегина — строфы XXVII–XXX главы IV. Стансы — «В надежде славы и добра…», дозволенные к печати. Москва — отрывки из VII главы «Евгения Онегина». Калайдович — К. Ф., археограф, историк и филолог. Очевидно, просил у Пушкина что-нибудь для своего «Русского зрителя». Высший цензор — Николай I, пожелавший сам быть цензором Пушкина. |
| 1125 См. Moravcsik, Byzantinoturcica, II, S. 141. Б. Лейб (Leib, Alexiade, III, р. 29) без всяких объяснений называет его братом Мелика-Гази. Однако в данном случае речь идет о каком-то сыне Бэрк-Ярука (султана Хорасана), а не Данишменда. Бэрк-Ярук послал Кербогу на помощь осажденным антиохийцам и, естественно, стремился помешать Алексею прийти на помощь крестоносцам. 1126 Нельзя не заметить явного противоречия у Анны, выше утверждавшей, что сообщение франков заставило Алексея ускорить движение. Писательница приводит любые аргументы, для того чтобы оправдать отца, не пришедшего на помощь крестоносцам (см. прим. 1073). 1127 Б. Лейб вслед за Р. Райффершайдом отмечает лакуну: отсутствует логическая связь между предложениями. 1128 Ср. Gesta, IX, 27; Guil. Tyr., VI, 12. Эти авторы сурово порицают Алексея за трусливое бегство. В «Деяниях франков» рассказывается о том, как сводный брат Боэмунда Гуго, находившийся при Алексее, настоятельно просил императора спасти крестоносцев. Но никто не поддержал Гуго. 1129 Паиперт (совр. Байбурт) находится в Армении, к юго-востоку от Трапезунда (Honigmann, Die Ostgrenze..., S. 54). 1130 О Феодоре Гавре и его происхождении речь шла выше (VIII, 9, стр. 242 и сл.). Обещание рассказать о конце Гавры Анна не выполняет (см. прим. 858). 1131 См. Ал.,Х, 6, стр. 278. 1132 Об этом эпизоде (10—14 июня 1098 г.) сообщается почти во всех западных и некоторых восточных источниках, однако там героем событий является не Петр Пустынник, а провансальский клирик Петр Варфаломей. Кроме того, западные хронисты говорят не о гвозде, а о копье, которым римский центурион пронзил бок Христа. Конечно, эта выдумка имела цель поднять упавший дух западного воинства. Арабский историк Ибн аль-Асир прямо сообщает, что копье предварительно спрятал сам Петр. Этому эпизоду посвящена специальная работа: Runciman, The holy lance... 1133 Снятие осады Антиохии произошло 28 июня 1098 г. Сообщение Анны о том, что эта вылазка имела место на следующий день, после того как был найден гвоздь (копье), не соответствует действительности. Все войско крестоносцев находилось под командованием Боэмунда, первым вступили в бой отряды Гуго Вермандуа и Роберта II Фландрского (см.: Grousset, Histoire..., рр. 101—107; Runciman, A history..., I, pp. 257— 260). |
| Арты (Арехто, Арахта), берущей начало в Мецовских горах (Лакмон), в 12 кил. от города и впадающей в Артский залив Ионического моря. Город этот был основан ок. 640 г. (в Эпире) коринеянами под предводительством Горгия, сына тирана Кинсела, в местности первоначально занятой дрионами, но потом эллинизированной. Он расположен у северной подошвы длинного крутого холма Перранта. По изгнании рода Кинсела, город был превращен в демократическую республику, которая вскоре достигла могущества, не смотря на то, что в 426 г. она потерпела поражение от афинян и акарнанийцев. Филипп македонский подчинил ее своей власти. По уступке же Александром, с. Кассандра, Пирру эпирскому, последний сделал Арту своей столицей и украсил великолепными постройками, которые, по завоевании Арты римлянами, под предводительством Марка Фульвия Нобилиора, в 189 г. до Р. X., все были вывезены в Рим. После же битвы при Акциуме, с основанием Никополя, часть жителей была выведена сюда. Город охранялся крепостью и гаванью, защищенной молами и запиравшейся цепями. При императорах город снова расцвел и у византийцев считался важной крепостью (Арта или Царта). В 1083 г. он был завоеван норманнами, под нач. Боэмунда тарентского, отразившего, после кровавой битвы, имп. Алексея. По завоевании Византии латинами, незаконный двоюродный брат ц. Алексея III, Михаил (Ангел Комнен), основал здесь независимое княжество (деспотат) – Эпирское с главным городом Артой, вошедшее в ленную зависимость от Венеции (1210 г.), с довольно значительным двором, успевшим заслужить привязанность эпирцев и албанцев и вступить в борьбу с имп. Михаилом VIII из-за унии (1274); но вскоре затем (1276) деспот артский Никифор признал власть неаполитанского короля. Супруга его, эпирская властительница Анна Кантакузина примкнула к общему союзу Ангелов против византийского двора (1296), а дочь ее Тамара вступила в брак с сыном неаполит. короля Карла II анжуйского, Филиппом II, который получил от отца притязания на Романскую империю. В 1357 г., на месте старой крепости, был выстроен форт. |
| Когда он представляет бедствия своего народа, то выражается: «у нас бедных греков», и с презрением отзывается о тех из них, которые из-за «даров многих и пресветлых санов» изменили своему отечеству 236 . В этом случае у него проявляется уже политическая идея и он говорит о восстановлении Греческого царства, во главе которого должен стать кто-нибудь из рода русских князей. Понятно, что при такой постановке этого вопроса, он должен был придавать большое значение и церковному влиянию Византии на Россию. § III Известно, как патриархи распоряжались поставлением митрополитов в России. Посредством их они старались сохранять на нее свое влияние, и потому до XIV в. почти все митрополиты в России были греки, хотя случалось, что они совершенно не могли иметь непосредственного участия в делах, по незнанию русского языка 237 . По церковным правилам 238 , избирать митрополита должны были епископы той области, для которой он назначался, а патриарх только утверждал его; но в первое время для России была необходимость и в самом выборе со стороны патриарха. Эту временную меру патриархи обратили в правило, руководствуясь политическими и личными интересами. Вот почему они всегда спешили с назначением митрополитов, которое, кроме того, не обходилось без влияния императоров. Как патриархи заботились о сохранении своего влияния на Россию посредством митрополитов, лучше всего видно из последствий возведения в митрополиты Климента Смолятича без участия патриарха. Последний за то, что Нифонт, еп. новгородский, стоял за его права, ублажал его и даже причислял к святым, тогда как вновь назначенный из Константинополя митр. Константин предал в. князя Изяслава Мстиславича проклятию за желание иметь у себя самостоятельного русского митрополита 239 . В акте возведения в митрополиты Алексея сказано, что хотя «не дозволено назначать в митрополиты кого-нибудь не из Константинополя», но на этот раз для епископа Алексея сделано исключение в уважение свидетельства вел. князя и покойного митрополита» (1354 г.) 240 . |
|
|
