| Сверх того, гостей посылали головами в самые важнейшие торговые города, а гостиники выбирались во второстепенные. Бывали случаи, что гости были возводимы в сан думных дьяков, и, вероятно, из этого при Алексее Михайловиче в 1649 году возник между гостьми и дьяками спор о первенстве: этот спор продолжался десять лет и окончился, однако, тем, что дьяки признаны выше гостей. Гости, а иногда и торговцы гостиной сотни, смотря по важности поручений, надзирали над пристанями, над рыбными и соляными промыслами; им поручали покупать для царской казны товары и запасы и производить от казны торговые операции. Государь поручал им заключать подряд с иноземцами. Лица высшего купечества были призываемы царем на совет; они подавали разные финансовые проекты, как например, при царе Алексее Михайловиче гость Веневитинов подал проект брать с Мордвы деньгами вместо запасов. За подобные-то услуги они получали особенные жалованные грамоты. Случалось, что иноземцы были возводимы в сан гостей за услуги русскому царю; например, в 1660 году братья Бернардам, голландцы, пожалованы титулом гостей. Право на возвышение перед глазами правительства представлял размер капитала, на который торговцы совершали свои обороты. Таким образом, гости торговали суммою от 20 000 до 100 000, что составляло в тот век большие деньги. Как гости, так и торговцы гостиной и суконной сотни, имели своих голов и старшин. Сотни составляли корпорации, обязанные повинностями, относящимися до городского порядка, а главное, до выборов в должности. Поэтому сотни выбирали из своих членов служилых на очередь и, когда приходила надобность, стоявший на очереди должен был принимать должность, в которую предназначался. Число членов в сословиях высшего купечества вообще не было значительно. При Федоре Иоанновиче число торговцев гостиной сотни в Москве было 350, суконной 250, но в Смутное время сотни пришли в упадок, так что надобно было наполнять их. В 1649 году гостей было 13 человек, гостиной сотни 158, суконной 116. Несколько позже, по известию Котошихина, число гостей простиралось до 30, а людей гостиной и суконной сотни около 200 человек в каждой. |
| Таким образом, культурная мифология, заключенная в образах Родины/Отечества/Отчизны, переписывает дискурс государства, перекладывая его в антропометрическое измерение. «Расчеловеченная» история — модернизация, индустриализация, войны, преобразования государственной власти, связанные с этим акты насилия по отношению к другим народам и к своему населению, унификация идеологии и культуры и пр. — «очеловечиваются» поэтикой мифологизированного политического имени. Подобно иконе, слово не обозначает, а знаменует свой идеологический контекст. Историю политического воображения не следует смешивать ни с историей событий, ни с историей идей. Это история состояния внутреннего мифа имени. В «Историко-этимологическом словаре» П.Я. Черныха 198 , в статье «Отечество» указывается, что соответствующее имя «терминологизировалось» при Алексее Михайловиче. В духе иносказаний советской лексикографии это замечание можно понимать так, что именно в то время Отечество стало обозначать русскую самодержавную монархию. Как нам представляется, Черных в данном случае находится под обаянием мифа Отечества, который (миф) склонен видеть, в качестве собственного исторического истока, Смутное время и войну 1612 года. Согласно мифологизированной истории Отечества, русский народ пришел к пониманию ценности Отечества в результате самоотверженной борьбы с иноземным захватчиком. Осознание этой ценности привело к избранию на царствование династии Романовых. Таким образом, получается, что история Отечества совпадает с тем отрезком русской истории, которая приходится на время царствования последней династии. Отсюда и указание Черныха на «терминологизацию» слова Отечество при Алексее Михайловиче. Этот исторический миф начал складываться еще в середине XVIII века, когда отсылка к 1612 году стала служить легитимации русской монархической идеи в условиях частых дворцовых переворотов. Не случайно высказывание мнения о 1612 годе приобретало тогда и до сих пор несет в себе политическую окраску. Это касалось и профессионального мнения историка. Напомним о конфликте между Ломоносовым и Миллером в XIX веке: Ломоносов обратился к Елизавете с требованием запретить историческую деятельность Миллера, поскольку последний, по мнению Ломоносова, описывая историю Смутного времени, намеренно писал ее по-немецки, тем самым выдавая немцам российский исторический национальный позор. В этом факте содержится косвенное указание на политическое значение любой попытки исторической интерпретации данных, особенно если речь идет не об истории, но о родной истории. |
| По успокоении государства от смут для поддержания православной старины патриарх Филарет прибегнул к усилению религиозной строгости. На соборе 1620 года он провел крайне суровое определение – католиков, униатов и протестантов, желающих присоединиться к православной церкви, присоединять не иначе как через второе крещение, перекрещивать даже православных (западного края), если они крещены не через погружение, а через обливание, не исключая особ, имевших священный сан. Католических храмов вовсе не дозволяли строить в России; протестантам дозволялось иметь кирхи только в Немецкой слободе. Но в Москве недаром уже существовала эта слобода – это была передовая колония, которую запад вдвинул в самое средоточение русской жизни и с помощью которой знакомил русских с особенностями, обстановкой и культурными приманками своей собственной жизни. При царе Алексее Михайловиче появились и другие, уже православные, следовательно, более компетентные обличители недостатков русской жизни – греческие иерархи с востока и юго-западные монахи-учители, которые делали свои указания уже во имя Православия, для блага самой Церкви. И началось самое тревожное время, время Никоновских исправлений. Консервативная часть русского общества усиленно пыталась удержать неподвижность своей старины, но это оказалось уже невозможным и повело только к церковному расколу. Религиозная нетерпимость была еще так сильна, что, например, Никон насильно истреблял у бояр немецкие органы, ливреи для слуг и картины. Строгое определение собора 1620 года о перекрещивании католиков и униатов было отменено уже московским собором 1667 года. Подвергалось преследованию брадобритие; за употребление табака резали носы. Но в то же время все усиливался вызов иностранцев на царскую службу; в самом дворце царя завелись немецкая музыка, картины, часы, зеркала, кареты и другие заморские диковинки, завелся театр и придворная школа комедиантов; правительство искало себе на западе пособий от тамошних наук, искусств и ремесл. Видно было, что прежнее исключительно церковное образование уже перестало удовлетворять современным потребностям, что потребности эти расширились и требовали восполнения старого образования новыми элементами образования светского. При таких обстоятельствах гонения на иноземные заимствования должны были только озлоблять новых людей и обусловливать крутой характер грядущей реформы. При царе Алексее Михайловиче один из таких новых людей, молодой Ордын-Нащокин бежал за границу, а один из таких же эмигрантов Котошихин в своей книге о России рассказывает, что из опасения новых эмиграций московское правительство вовсе запрещало ездить русским за границу. Но в конце XVII в. новых людей стало уже много; во главе их стоял сам царь, и бегать им из России стало незачем. Имея в руках силу и власть, они уже сами могли перестраивать русскую жизнь по своему вкусу на иностранный лад. |
| По успокоении государства от смут для поддержания православной старины патриарх Филарет прибегнул к усилению религиозной строгости. На соборе 1620 года он провел крайне суровое определение — католиков, униатов и протестантов, желающих присоединиться к православной церкви, присоединять не иначе как через второе крещение, перекрещивать даже православных (западного края), если они крещены не через погружение, а через обливание, не исключая особ, имевших священный сан. Католических храмов вовсе не дозволяли строить в России; протестантам дозволялось иметь кирхи только в Немецкой слободе. Но в Москве недаром уже существовала эта слобода — это была передовая колония, которую запад вдвинул в самое средоточение русской жизни и с помощью которой знакомил русских с особенностями, обстановкой и культурными приманками своей собственной жизни. При царе Алексее Михайловиче появились и другие, уже православные, следовательно, более компетентные обличители недостатков русской жизни — греческие иерархи с востока и юго-западные монахи-учители, которые делали свои указания уже во имя Православия, для блага самой Церкви. И началось самое тревожное время, время Никоновских исправлений. Консервативная часть русского общества усиленно пыталась удержать неподвижность своей старины, но это оказалось уже невозможным и повело только к церковному расколу. Религиозная нетерпимость была еще так сильна, что, например, Никон насильно истреблял у бояр немецкие органы, ливреи для слуг и картины. Строгое определение собора 1620 года о перекрещивании католиков и униатов было отменено уже московским собором 1667 года. Подвергалось преследованию брадобритие; за употребление табака резали носы. Но в то же время все усиливался вызов иностранцев на царскую службу; в самом дворце царя завелись немецкая музыка, картины, часы, зеркала, кареты и другие заморские диковинки, завелся театр и придворная школа комедиантов; правительство искало себе на западе пособий от тамошних наук, искусств и ремесел. Видно было, что прежнее исключительно церковное образование уже перестало удовлетворять современным потребностям, что потребности эти расширились и требовали восполнения старого образования новыми элементами образования светского. При таких обстоятельствах гонения на иноземные заимствования должны были только озлоблять новых людей и обусловливать крутой характер грядущей реформы. При царе Алексее Михайловиче один из таких новых людей, молодой Ордын-Нащокин бежал за границу, а один из таких же эмигрантов Котошихин в своей книге о России рассказывает, что из опасения новых эмиграции московское правительство вовсе запрещало ездить русским за границу. Но в конце XVII b. новых людей стало уже много; во главе их стоял сам царь, и бегать им из России стало незачем. Имея в руках силу и власть, они уже сами могли перестраивать русскую жизнь по своему вкусу на иностранный лад. |
| «внезапные» осенние выступления в Москве возмущённых чеченских мусульман в связи с «геноцидом» их единоверцев - мусульман Мьянмы («странно», что сие возмущение случилось независимо от направлений в исламе из-за которых в самом мусульманском мире, пример: Сирия, Ирак и т.д., перманентно идёт нешуточный кровавый раздрай). Ещё вспоминаются порноментарные высказывания журналистам газет и видеоканалов про, почти что, эпический и уже, к сожалению, незабвенный фильм от «эпической» парламентария, и давние угрозы всем иноземцам от «главного монархиста» Жириновского - помыть сапоги в Индийском океане. Если всё это «склеить», то получается не совсем радостная «картинка» - «Россия в мировом калейдоскопе». Так, как сразу же после встречи с понтификом госсоветник Мьянмы Аун Сан Су Чжи «почему-то» встретилась с Си Цзиньпином – http://russian.news.cn/2017-12/01/c_136793879.htm Ещё, для общего ознакомления «с Индийским океаном», в котором – на зло коварному соседу, Жириновский давно собрался помыть сапоги, стоит посмотреть карту - Map showing the projects subsumed under One Belt One Road program by China – контексте проекта " Silk Road " . 5. Ответ на 3., М.Яблоков: А это не для " быдла " ) точно. Не нужно рассуждать. 4. Ответ на 1., Lucia: А это не для " быдла " ) 3. Ответ на 1., Lucia: А это не для " быдла " ) 2. Re: «Последний раз такое было при Царе Алексее Михайловиче» Владыко Михаил, меня никто не " возбуждает " в Вашем понимании. Но несколько слов от себя позволю себе высказать. Ваши оценки прошедшего АС очень завышены и ... Современным архиереям пришлось принять в основном то, что было им предложено. 0По сути вы (архиереи) снова одобрили гаванскую встречу с папой-еретиком, а также за исключением нескольких сомнительных формулировок документы критского собрания ... (в феврале 2016 вы почти единогласно одобрили шамбезийские проекты, которые были в основном утверждены этим критским " всеправославным собором " ) и экуменическую деятельность известных лиц РПЦ МП. " Катехизис " в современной редакции может быть полезен только определенным лицам в плане дальнейшего оболванивания паствы в русле экуменического стремления к " единой церкви " . |
| На пять веков замолкла в нашей земле поэзия, принизилась мысль, все сжалось и вытянулось по одному направлению – государственного строительства, В фактах, и лишь по неречистости не в книгах, в эти пять веков было создано все, чем, в сущности, и до сих пор бессознательно живем мы в сфере политической мудрости, успевая лишь настолько, насколько верны традициям этого цикла, бессильные что-либо придумать здесь новое и оригинальное. Идеи царя и подданного, служения и прав, на нем основанных, сознание общих нужд, за которыми не видны личные интересы, – наконец, связь быта, церкви и всего царства между собою до неразъединимости и бесчисленные другие понятия – все это создано было в то время, и от всего этого мы едва ли уже когда-нибудь высвободимся. Ни бурное в беззаветности своей XVIII столетие, ни наш мелкоученый век ни в чем не имели силы расстроить эти понятия, лишь порой обессмысливая их в приложении или переделках. В цветущем отроке тихого и богобоязненного царя, на свободе и без призора выросшего, Россия сбросила прежнее свое одеяние, слишком монотонное, хотя и важное, чтобы расцветиться всею яркостью самых разнообразных и светлых красок. В свободе движения этого, в его прихотливости и непреднамеренности и вместе в глубокой естественности и простоте и сказался перелом нашей истории – гораздо более, чем в Великой Северной войне, чем в воинских и морских артикулах, в законе о майорате и табели о рангах. И в самом деле, можно представить себе, что при Алексее Михайловиче русские победили бы шведов, как они побеждали поляков, что его намерения исполнились и мы имели флот, что Немецкая слобода разрослась и русские научились наконец сами стрелять из пушек, – совершился ли бы от этого тот перелом в нашей истории, который мы все живо чувствуем, так неясно понимаем и не умеем сколько-нибудь определить? Ясно, что все текло бы тогда дальше, чем при Алексее Михайловиче, – как при нем текло уже дальше, нежели при Иоанне III, – но в том же направлении, так же тихо и не менее однообразно. |
| Таким образом, христианство, политическая организация и индивидуальное творчество, являясь каждое главным в одном из трех периодов нашего исторического возрастания, в каждом последующем периоде являлись как вторичное, как его опора, но не цель. Что станет новою целью в четвертой фазе нашего развития, ее главной заботой и интересом – это было бы напрасно усиливаться отгадать. Как можно было среди битв с половцами и печенегами, веселых княжеских съездов и шумного веча – угадать характер Андрея Боголюбского, деяния Грозного, особый оттенок благочестия его больного сына и Алексея Михайловича? Разве в Печерских угодниках были те черты, которые мы находим в митрополитах Петре и Алексее, в Александре Невском, в св. Сергии или, наконец, в Василии Блаженном? Самый характер христианства как будто изменился в круто повернувшемся складе исторической жизни. И, с другой стороны, уже при Алексее Михайловиче, в его царской думе, в Морозове и Матвееве – как можно было отгадать всеоживляющий образ Петра, его Меншикова и Остермана, его баталии и похождения, его мощь, забавы, труды и смех, которые два века отдаются в наших ушах. И так же точно в кругу, в влечениях и в интересах нашей жизни... что можем мы угадать о будущем? Куда и что понесет с собою новый избранник нашей истории, ни на кого в ней не похожий, обремененный новою мыслью, все прошлое ее ненавидящий, бегущий в новые места, – как Боголюбский бежал из Киева, Петр – из Москвы, как, повторяя историю в лице своем, каждый из нас бежал от преданий своего детства и всякое поколение – от поколения предыдущего?.. Но одна черта в представлении К. Н. Леонтьева нам кажется вероятной: это – уклонение нашей истории к юго-востоку как естественное следствие ее отрицательного отношения к прошлому. Во всяком периоде нашей истории мы разрывали с предыдущим – и разрыв, который нам предстоит теперь, есть, без сомнения, разрыв с Западом. Сомнение в прочности и в абсолютном достоинстве европейской культуры, которое является теперь общераспространенным, послужит для нового поворота нашей истории и такой же исходной точкой, как вечные неудачи и поражения русских послужили два века тому назад исходной точкой идей и стремлений Петра. Исторический поворот, нам предстоящий, можно думать, будет еще более резок и глубок, нежели какой произошел в то время: там было только ощущение каких-то технических недостатков, подробностей; теперь является чувство общей неудовлетворенности, при полном довольстве подробностями, – живое сознание недостаточности целого. |
| Дело перенесения их, возбужденное митрополитом Никоном и поддержанное государем, шло быстро и успешно. Дело это, в существе своём религиозное, не чуждо было и политической окраски; с памятью о святителях-страдальцах возникала мысль и об отношениях к ним светской власти и боярской партии; эта мысль ясно изложена в грамотах царя Алексея Михайловича, написанных по поводу перенесения мощей святителя Филиппа. Но возбуждение этой мысли не было личным делом митрополита Никона, как высказал об этом почтенный составитель истории России; оно отвечало современным общественным вопросам при царе Алексее Михайловиче и отвечало думам и митрополита Никона, и всего духовенства, и самого царя. Известно, как принято было церковною властью издание „ соборного уложения “ при царе Алексее Михайловиче; оно не могло нравиться духовной власти, потому что значительно ограничивало прежние её судебно-владельческие права и привилегии и подчиняло прежнее свободное управление церковными землями и крестьянами ведению вновь учреждённого монастырского приказа, во главе которого стояли государевы бояре. На земском соборе 1649 года духовные власти хотя подписались под этим уложением, подписался и Никон, бывший тогда Новоспасским архимандритом, но подписались неохотно–„поневоле, много народного ради смущения”. Возведенный в сан митрополита, Никон поставил себе задачею ослабить и даже совсем уничтожить значение правил уложения, считая их противными правилам церковным и прежним установлениям русских государей. Вопрос о положении церкви и духовенства в государстве, об отношениях между властью церковною и светскою готов был разгореться с новою силою, подобно тому, как он возник при царе Иване Грозном и святителе Филиппе. Но кроткий и добрый царь Алексей Михайлович спешил ослабить резкость этого вопроса уступкой с своей стороны в пользу духовенства; за своим любимцем Никоном он восстановил все прежние права и преимущества по управлению обширною новгородскою митрополией, какие были ограничены соборным уложением, и выдал о том ему свою несудимую грамоту 21 . |
| Аввакум окончательно разочаровался в царе Алексее Михайловиче, ясно увидел, что тот твердо и неуклонно стоит и останется навсегда убежденным сторонником реформы Никона и никогда не воротится к старым церковным дониконовским порядкам. Однако это не убило веры Аввакума, что та церковная старина, за которую он борется и страдает, все-таки в конце концов восторжествует над никонианством, и если не при Алексее Михайловиче, то при его сыне. При объяснении одного псалма Аввакум обращается к Алексею Михайловичу с речью: «перестань-ко ты нас мучить – тово!.. Ты, пожалуй, распусти иных – тех при себе… Сын твой, после тебя, распустит же о Христе всех страждущих и верных (верующих?) по старым книгам в Господа нашего Исуса Христа. На шестом соборе бысть же сие, – Константин Брадатый проклял же мучителя, отца своего, еретика, и всем верным и страждущим по Христе живот дарова. Тако глаголет Дух Святый мною грешным рабом своим: и здесь тоже будет после тебя!» В другом месте Аввакум говорит: «не оскудеет, по словеси Божию, старое наше православие молитвами св. отец, а ваше собачье никонианское умышление скоро извод возмет: не будет яко мирсина и кипарис, но яко неверия паки в прут иссохнех и в прах разыдется и провоняет, яко мертвый пес. Всяк любяй веру никонианскою, не будет яко мирсина; никако, но яко Формос папа, законоположник римского стола, по смерти провонял и смрадом своим весь град огнусил и ко издохновению привел, дóндеже Стефан попа в Тиверь реку смрадное тело вверг. Тако и нынешних московских законоположников новых, с Никоном врагом, ввержет последний род в Москву реку, и прах их лопатами загребут – бл… детей, провонялых душ. Адом воняют все, не лгу никак, я их знаю, водился с ними» 187 . Эта вера Аввакума, что его дело в конце, несомненно, восторжествует, была безусловна необходима в его положении, так как страдать и бороться совсем даром, за дело уже совершенно проигранное, было бы невозможно, как ему невозможно было бы, без такой уверенности, смело и спокойно взойти на костер. |
| Остальные расходы сравнительно с военными занимают более чем скромное место в бюджете. Благодаря расчетливости и бережливости Петра сильно сократились расходы по содержанию царского двора. В бюджете 1680 г. этот расход занимает второе место после военного (15%) 224.366 р., Петр низводит его ровно вдвое к 1701 г. – 101.406 руб. По свидетельству подьячего XVII в. Котошихина, составившего описание Московского государства при царе Алексее Михайловиче, в его время на одну только рыбу на царский обиход тратилось более 100 тысяч руб.; при Петре все содержание двора (кроме построек) обходилось в ту же сумму. Вместе с тем в бюджетах Петра появляется один расход, неизвестный прежним бюджетам, именно расход на народное образование. В бюджете 1701 г. он достигал едва 1/700 всех расходов, а в 1724 г. этот расход повысился до 1/300. Величайшего напряжения военные расходы достигают к 1710 г., т.е. к моменту перелома в ходе Северной войны. Бюджет в этот год был составлен с дефицитом (т.е. с перевесом расходов над доходами) в 500.000 руб. чтобы покрывать эти с такой быстротой растущие расходы, правительство Петра должно было усиливать старые источники дохода и изыскивать новые. Доходы в то время получались путем взимания налогов прямых и косвенных, от выделки монеты и нескольких монополий. Прямые налоги подразделялись на обыкновенные и чрезвычайные; обыкновенные прямые доходы доставляли одну треть всей суммы доходов; из косвенных налогов таможенные сборы и кабацкие давали немного менее половины (до 45%) всего дохода. Суммы остальных сборов точно установлены быть не могут. По всем этим статьям доходы возрастают при Петре. Правительство увеличивает размеры хозяйственных операций страны и доводит платежную способность народа до высшей степени напряжения. Оно увеличивает число казенных монополий. К прежним товарам, право торговать которыми принадлежало исключительно казне, каковы были вино, меха, икра, смола и др., присоединяются новые: табак и соль. В XVII в. при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче курение табаку и ввоз его были воспрещены под суровыми наказаниями. |
|
|
