| Можно сказать, что в 1920–1930-е гг. именно подполье оказалось главным способом сохранения церковной жизни, которая не могла существовать в легальных условиях. Это обусловило исключительное разнообразие нелегальной церковной жизни рассматриваемого периода. В подполье существовали «домашние» и изначально созданные как подпольные монастыри, незарегистрированные приходские общины, образовательные кружки и, по крайней мере, одно высшее учебное заведение Патриаршей Церкви, церковная благотворительность и хозяйственная деятельность. Кроме того, продолжались паломничества к упраздненным церквам и обителям, а также к новым святым местам. Причем сакральная топография эпохи гонений сохраняла ту же структуру, что и в дореволюционное время. Вместе с тем столь широкое распространение нелегальной церковной жизни позволяет поставить вопрос о взаимоотношениях церковного подполья и легальной Церкви, прежде всего об отношении к подполью легального епископата. § 3. Легальный епископат и церковное подполье Впервые вопрос о взаимоотношениях легального епископата и церковного центра с церковным подпольем поставили зарубежные историки В. И. Алексеев и Ф. Ставру, изучавшие жизнь Православной Церкви на оккупированных территориях во время Великой Отечественной войны. В немецких архивах ими была обнаружена записка Патриаршего экзарха Прибалтики митрополита Сергия (Воскресенского), бывшего с конца 1920-х гг. управляющим делами Временного Патриаршего синода, а затем – Патриархии в сане епископа Дмитровского и одним из ближайших помощников Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского) . Оказавшись в 1941 г. на оккупированной территории Прибалтики, митр. Сергий вынужден был отстаивать перед немецкими властями необходимость сохранения канонического общения Прибалтийского экзархата с Московской Патриархией. Для оккупационных властей им была составлена записка, где в частности говорилось следующее: «Насильственный роспуск общественно признанного руководства Патриархата вызвал бы только тайное руководство Патриархатом, что значительно бы затруднило слежку за ним со стороны полиции. |
| – РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 407. Л. 56. 272 См. Алексеев В. И., Ставру Ф. Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории//Русское возрождение. 1980. 11. С. 91–118; 12. С. 108–126; 1981. 1(13). С. 75–97; 2(14). С. 118–154; 3(15). С. 85–100; 4(16). С. 91–121; 5(17). 97–114; Mb 6(18). С. 105–125. 275 См., например, РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 407. Лл. 1–42; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 497. Лл. 116, 119; Васильева О. Ю. Русская Православная Церковь в политике Советского государства в 1943–1948 гг. С. 120. 276 ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 65. Лл. 305–306 (опубликована в Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999. С. 262–263); Д. 170. Лл. 344–345; Д. 236. Лл. 148–149. Третий документ, находящийся в Особой папке Сталина и посвященный Православной Церкви, – докладная записка о пасхальном богослужении в Москве и области от 16 апреля 1944 г. См. ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 64. Лл. 291–292. Еще один документ, отложившийся в Особой папке и касающийся нелегальной церковной жизни, на этот раз – греко-католиков Западной Украины, это записка министра внутренних дел от 30 августа 1947 г. о стихийно возникшем в Рава-Русском районе Львовской области Украинской ССР массовом паломничестве верующих к месту явления Богоматери. См. об этом Часть 1, § 2. 278 См. § 2 этой части. Ср. Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны (1943–1945 гг.)/Вступительная статья, комментарии и подготовка текста к публикации М. И. Одинцова//Отечественные архивы. 1995. 3. С. 62–63. 279 Еще в 1940 г. в советской прессе появилось признание того факта, что закрытие церквей ведет к росту числа нелегальных религиозных организаций. См. Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. С. 101. Ср. докладную записку орготдела Ленсовета от февраля 1932 г.: «Приходилось учитывать оставление отдельных молитвенных зданий старообрядцев, как единственных на город, а иногда и на всю Ленинградскую область, чтобы не загнать их в подполье». – Санкт-Петербургская епархия в двадцатом веке в свете архивных материалов. 1917–1941. Сборник документов. СПб., 2000. С. 172. |
| Род. в г. Витебске в семье директора гимназии. Окончил юридический факультет в СПбГУ, в 1914 сдал экзамены за полный курс ДА. С 27.08.1914 в сане священника. Назначен к церкви гвардейского запасного полка в Новгородской губ., с 1.09.1915 служил в церкви свв. Захария и Елизаветы в Петербурге, в 1921–05.1923 протоиерей, настоятель храма. С 1922 идейный глава и один из лидеров обновленческого раскола. 19.05.1923 хиротонисан во «епископа Крутицкого». С 1923 архиепископ, в 1924 «архиеп. Лондонский и всея Европы». В 1924 возведен в сан «митрополита» с названием «митрополит-апологет-благовестник» и назначен «управляющим Московской епархией». С 1923 постоянный член, заместитель председателя обновлеческого Синода. С 1924 доктор богословия, профессор обновленческой Московской Богословской академии, с 1926 ее ректор, с 1933 «доктор христианской философии». В нач. 1930-х настоятель храма Христа Спасителя. С 04.1940 заместитель «первоиерарха», с 10.10.1941 «первоиерарах». В 10.1941–1943 жил в эвакуации в Ульяновске. Умер от паралича 8.08.1946 в Москве. 291 Кузнецов А. И. Указ. соч. Т. 3. С. 521–526; ЦГА СПб., ф. 7179, оп. 10, д. 1366, л. 7, д. 1384, л. 42. 293 Иоанн (Снычев), митрополит. Церковные расколы в Русской Церкви 20-х и 30-х годов XX столетия. С. 76–79. 296 Паламарчук П. Сорок сороков. Краткая иллюстрированная история всех московских храмов. Т. 1. Кремль и монастыри. М.: Книга и бизнес, 1992. С. 17. 299 См.: Соколов П. Указ. соч. С. 56; Алексеев В., Ставру Ф. Указ. соч.//Русское Возрождение, 1980, 12. С. 118; Anderson P. People, Church and State in Modern Russia. P. 159–160. 300 См.: Поспеловский Д. В. Указ. соч. С. 168; Степанов (Русак) В. Указ. соч. Т. 1. С. 180; Васильева О. Ю. Указ. соч. С. 41 и др. 303 Религиозные организации в СССР: накануне и в первые годы Великой Отечественной войны. С. 45, 50; РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 125, д. 44, л. 76; ЦГА СПб., ф. 9324, оп. 2, д. 1, лл. 75,108. 316 Лисавцев Э. И. Критика буржуазной фальсификации положения религии в СССР. М.: Политиздат, 1971. |
| В ней говорится, что после поездки в апреле 1940 г. в Жировицкий монастырь архиепископа Сергия (Воскресенского) «деятельность церковников» заметно усилилась. В обители разместились вновь созданные консистория и Гродненский епархиальный совет. Возглавил их епископ Пантелеймон (Рожновский), остававшийся верным Московской Патриархии все 1920–1930-е гг. За 1940 г. в монастыре быпо организовано 4 крестных хода с большим количеством верующих (так, 14 октября участвовало более 2 тыс. человек), многие из которых приезжали из различных городов Белоруссии. В докладной сообщалось также о том, что в Пинской области местные власти пытались запретить колокольный звон, но это им не удалось. Приводились примеры «случаев администрирования и оскорбления религиозных чувств верующих», например, явного завышения налогов для священников 274 . По тону записки чувствовалось, что белорусское партийное руководство очень обеспокоено и недовольно «мягкой» церковной политикой. На присоединенных территориях оказалось большое количество советских военнослужащих, членов их семей, и многие из них активно включились в религиозную жизнь. В. И. Алексеев и Ф. Ставру приводят в своей работе свидетельство бывшего настоятеля собора в Западной Украине, который отмечал, что после появления советских граждан число крещений значительно выросло – с сентября 1939 по январь 1940 гг. на 30%, а за 1940 г. втрое. Даже коммунисты и работники НКВД крестили своих детей, иногда родственники военных специально для этой цели привозили мальчиков и девочек из РСФСР. На службах в храме всегда присутствовало много советских офицеров и солдат, причем одного из них, наиболее активно и регулярно посещавшего богослужения, арестовали прямо у дверей собора 275 . Постепенно в ЦК ВКП(б) стало скапливаться все больше докладных о тревожной ситуации на «церковном фронте». Так, 18 июня 1941 г. уполномоченный Комиссии партийного контроля (КПК) по Орджоникидзевскому краю в письме «Об антирелигиозной пропаганде...» сообщал председателю Комиссии А. |
| Даже обновленцы в конце 1920-х гг. отказались от григорианского календаря. 394 Лисавцев Э. И. – инструктор ЦК КПСС, курировавший религиозные вопросы в СССР в 1960–1980-е гг., автор нескольких книг и статей по истории Русской Церкви, специально изучавший историю Прибалтийского экзархата в годы Великой Отечественной войны. Устное свидетельство. 396 Судоплатов П. А. «Остаюсь единственным живым свидетелем...»//Молодая гвардия, 1995, 5. С. 40. 400 Alexeev W., Stavrov Т. The Great Revival. P. 83–89; ЦГА СПб., ф. 9324, on. 1, д. 7, лл. 110–113. 402 Бовкало А. А., Галкин А. К. Новгородская епархия в годы оккупации (1941–1943 гг.)//София, 1995, 2(14). С. 4. 409 Дедюхин Б. В. Сердца сокрушенные: Беседы, интервью, очерки о русском православии. Саратов: Приволжское книжное изд-во, 1990. С. 193–194. 410 Васильева О. Ю. Свои или чужие? (Псковская Православная Миссия). Москва, 1993. Рукопись. С. 8, (10. 411 Веверс Я. Я. Псковская духовная миссия – агентура фашистской разведки. С. 7; ЦГА СПб., ф. 9324, оп. 1, д. 7, л. 9 об. 432 Васильева О. Ю. Советское государство и деятельность Русской Православной Церкви в период Великой Отечественной войны. С. 102–103. 445 Там же. С. 84; Веверс Я. Я. Указ. соч. С. 21; Геродник Г. Правда о Псково-Печерском монастыре. М.: Госполитиздат, 1963. С. 100. 448 Судебный процесс по делу о злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на территории Латвийской, Литовской и Эстонской ССР. Рига, 1946. С. 131. 450 Шеметов Н. Единственная встреча – памяти о. Николая Трубецкого//Вестник РХД, 1978, 128. С. 250. 454 Георгий, игумен. Из воспоминаний о церковной жизни в СССР при немецкой оккупации//Вестник института по изучению СССР, 1957, 2(23). С. 105–108, 112. 460 Там же. С. 115; Религиозные организации в СССР в годы Великой Отечественной войны (1943–1945 гг.). С. 55. 462 Поспеловский Д. В. Подвиг веры в атеистическом государстве//Русское зарубежье в год тысячелетия крещения Руси. С. 75, 78; Алексеев В. И., Ставру Ф. Г. Указ. соч.//Русское Возрождение, 1981, 15. С. 87, 96; Гордун С. |
| Значительно усиливаются и пропагандистские акции. В результате в 1943–1944 гг. доля сторонников Московской Патриархии среди клира оккупированных областей постоянно росла. И после изгнания фашистских войск подавляющая часть украинских, белорусских, прибалтийских православных приходов относительно безболезненно вошла в ее состав. Еще легче обстояло дело с монастырями. Почти все они и в период оккупации считали себя принадлежащими в каноническом отношении к Московской Патриархии. Последствия «религиозного возрождения» на оккупированной территории СССР были довольно велики. Историки В.И. Алексеев и Ф. Ставру склонны даже, несколько преувеличивая, придавать ему определяющее значение: «Германский фашизм был не менее враждебен христианству и особенно Русской Православной Церкви, чем советский коммунизм. Тем не менее их столкновение, приведшее к оккупации германской армией значительной части территории СССР, приблизительно с одной третью населения страны, создало особые условия, сыгравшие решающую роль в судьбе Русской Православной Церкви… В целом по размаху и интенсивности это религиозное возрождение может быть названо вторым крещением Руси» 1056 . В любом случае несомненно, что оно оказало заметное влияние на изменение религиозной политики советского руководства в годы войны. Религиозный подъем показал, что преследования и гонения 1920–1930-х гг. не смогли уничтожить веры людей и основ приходской жизни. Без сомнения, при отсутствии государственного давления подобное возрождение произошло бы и на остальной территории России. Последствия этого внутрирусского процесса вскоре самым непосредственным образом затронули многие европейские страны. Советское руководство старалось избегать на занятых в конце войны территориях Восточной и Средней Европы борьбы с Церковью. Даже в зоне советской администрации в Германии приходы и различные клирикальные структуры фактически остались в неприкосновенности. Например, земельная реформа не коснулась церковных наделов. Руководство военной администрации явно предпочитало контролировать Церковь и ее общины, а не вытеснять их в неподконтрольное подполье. |
| Если же в основу построения системы заложить ложную мысль, то и вся конструкция получится нагромождением лжи. На ложной, искусственной системе часто строится и история Псковской миссии, в фундамент которой положена идея общечеловеческой, европейской цивилизации. Современная жизнь Европы и продолжение триумфального шествия западничества, выражается, прежде всего в либерально-демократической идеологии. Сейчас, когда образование в России захвачено западниками, их влиянию еще более чем раньше подвержена историческая наука. Точно так же, как в XIX и XX веках, историки отбирают нужные им факты, подводя их под определенную концепцию. Наша задача без западных схем взглянуть на историю Псковской миссии. Эта тема очень сложна, мало изучена. Мы понимаем, что находимся в начале исследовательского пути, но именно сейчас надо заложить фундамент ее изучения на основе естественной системы, чтобы знать подлинную историю нашего Отечества. Интерес к изучению деятельности Псковской миссии возник еще в советское время. Так в 60-70-е годы прошлого века появился ряд работ, где члены Миссии рассматривались как предатели Родины и немецкие агенты . Но если учесть, что большинство миссионеров вовсе не считали Россию, а тем более Советский Союз, своей Родиной, как это принято считать на Западе, то и обвинять их в измене Родине можно лишь условно. Следует также признать, что принципиальная позиция авторов этих публикаций носит, к сожалению, явно антицерковный характер. Этой темой интересовались, конечно, и зарубежные историки: В.И.Алексеев и Ф.Ставру, опубликовавшие статью «Русская Православная Церковь на оккупированной немцами территории» . Особое внимание авторы уделили воспоминаниям миссионеров, уехавших на Запад после войны. А ведь любому серьезному исследователю известно, как осторожно надо использовать этот вид источников. В 1995 году канадский профессор Д.В.Поспеловский издал книгу «Русская православная Церковь в XX веке», где кратко описана история Псковской миссии, основное внимание автор уделил митрополиту Сергию (Воскресенскому). |
| Обе эти работы не случайно вышли в Прибалтике. В РСФСР написание подобных трудов было под запретом. В архивах сохранились документы, свидетельствующие о том, что когда в конце 1960-х гг. один из российских писателей предложил написать книгу о Псковской Миссии, отзыв КГБ и партийных органов на это предложение был негативным. За рубежом еще до начала 1990-х гг. вышел ряд общих трудов по истории Русской Православной Церкви, Великой Отечественной войны или отдельных статей, где частично освещалась и деятельность Псковской Миссии. В этой литературе выделяются упомянутые труды В.И. Алексеева и Ф.Г. Ставру, в которых уделено значительное внимание церковной жизни в оккупированных областях Северо-Запада Кроме того, следует назвать общие труды Х. Файерсайда, А. Даллина и две статьи германских ученых – Е. Тройлиба и В. Кале о деятельности Псковской Православной Миссии и Прибалтийского В российской историографии последнего десятилетия деятельности Псковской Миссии также уделялось внимание в нескольких общих трудах: протоиерея Владислава Цыпина, Н.А. Ломагина, Б.Н. Ковалева, В.Н. При этом для указанных авторов характерны различные, порой прямо противоположные подходы к оценке тех или иных сторон деятельности Миссии, не изжита полностью и тенденциозность, характерная для работ советских историков. В частности, в одной из работ Б.Н. Ковалева по-прежнему подчеркивается лишь пропагандистский и показной характер немецкой церковной Обширный справочный материал мартирологического свойства о духовенстве, служившем на оккупированной территории Северо-Запада России содержится в сборнике священника Андрея Голикова и С. Фомина " Кровью убеленные " Много новых сведений о деятельности Псковской Миссии имеется в работах А.К. Галкина, А.А. Бовкало и К.П. который в 2009 г. также издал специально посвященную этой теме В упоминавшейся монографии М.В. Шкаровского " Церковь зовет к защите Родины " ставилась задача изучения процесса церковного возрождения на оккупированной немцами и финнами территории Ленинградской области (его масштабов, идеологической и духовной направленности, основных форм проявления и последствий), а также определение роли, которую в нем сыграла деятельность Псковской Духовной Миссии. В этой связи в монографии прослеживалась и религиозная политика различных германских ведомств. Наконец, следует упомянуть вышедший в 2002 г. сдвоенный выпуск 26–27 журнала " Санкт-Петербургские епархиальные ведомости " , целиком посвященный истории Псковской Духовной Миссии, в связи с 60-летием ее учреждения. |
| Далеко не последнюю роль в этом процессе играли незарегистрированные общины и заштатное духовенство. Последнее стало основным кадровым резервом легальной Церкви как на епархиальном, так и на общецерковном уровне. В период войны развернулась и была признана властями церковная благотворительность. На пять лет (до 1948 г.) к легальному существованию вернулись паломничества к неофициальным (находившимся не в действующих монастырях) святыням и традиционные крестные ходы внутри приходов. Была легализована и постепенно нашла свое место в системе государственного распределения ресурсов хозяйственная деятельность Русской Церкви. Можно сказать, что легализация церковного подполья была одним из важнейших механизмов церковного возрождения 1940-х гг. Переход большей части церковной жизни к нелегальному существованию в 1920–1930-е гг. и ее возвращение в сферу легальности в 1940-е гг. были бы невозможны без участия в этих процессах легальной церковной иерархии – епархиальных архиереев и центрального церковного руководства. Исследованию их места в процессах, происходивших в церковном подполье в 1920–1940-е гг., и посвящена настоящая статья. Легальный епископат и церковное подполье в 1920–1930-е гг. Впервые вопрос о взаимоотношениях легального епископата церковного центра с церковным подпольем поставили зарубежные историки В.И. Алексеев и Ф. Ставру, изучавшие жизнь Православной Церкви на оккупированных территориях во время Великой Отечественной войны. В немецких архивах ими была обнаружена записка Патриаршего экзарха Прибалтики митрополита Сергия (Воскресенского), бывшего с конца 1920-х гг. управляющим делами Временного Патриаршего Синода, а затем – Патриархии в сане епископа Дмитровского и одним из ближайших помощников Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского) . Оказавшись в 1941 г. на оккупированной территории Прибалтики, митрополит Сергий вынужден был отстаивать перед немецкими властями необходимость сохранения канонического общения Прибалтийского Экзархата с Московской Патриархией. |
| Церковь возносит молитвы о стране Российской и о советской власти " ; 9) официальное соболезнование 11.1.1924 правительству в связи со смертью Ленина (Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России... С. 280-288, 296-298, 311-312). " Покаяние Патриарха Тихона, опубликованное в советской печати, - считают современные исследователи В. И. Алексеев и Ф. Ставру, - открывают серию проблем, встающих перед историком Церкви в СССР в связи с рядом аналогичных документов, время от времени публикуемых в советской печати. Трудность установления подлинности подобных документов сводится к тому, что каждый документ может быть подлинным в полном смысле этого слова, но возможно и другое. К подлинному документу могли быть сделаны любые добавления, против которых не было возможности протестовать в печати, а протестовать устно крайне опасно. Наконец, документ мог быть просто фальсификацией, опровергать которую было невозможно по вышеупомянутым соображением. Мог быть и случай, когда духовных лиц заставляли подписывать не ими составленные документы. [...] Не историки, а верующие в своем большинстве, сознавая слишком большую сложность описанных выше проблем, решительно их упростили, и все, что печаталось в советской прессе от имени Патриарха, просто игнорировали ( " Покаянное заявление " Патриарха [Тихона], напечатанное в советских газетах, - вспоминал ближайший сотрудник Святителя, протопресвитер Василий Виноградов, - не произвело на верующий народ ни малейшего впечатления. Без малейшей пропаганды весь верующий народ, как один человек, каким-то чудом Божиим, так формулировал свое отношение к этому " покаянному заявлению " : " Это Патриарх написал не для нас, а для большевиков " - (Церковно-исторический вестник. М 1998. 1. С. 14). - С. Ф. ). Другое отношение было к Заместителю патриаршего Местоблюстителя митрополиту Сергию. В подлинность его Декларации поверили сразу и стали относиться к Митрополиту с подозрением. Разницу между отношением верующих к патриарху Тихону и митрополиту Сергию лично наблюдал в Москве один из авторов настоящей книги (Василий Алексеев) " (Алексеев В. |
|
|
