| 419 На родине автора, в Сирии, женщины заплетают волосы в несколько прядей и для укрепления завязывают на конце шнурком, а если волос мало, то привязывают еще пряди, но, конечно, не из конского волоса. 420 Этот Рассказ, повидимому, имеет отношение к случившемуся незадолго перед тем занятию Амурского края и города Адбавина казаками под начальством Хабарова. 423 Под именем дворца автор разумеет весь Кремль; следовательно, стена, построенная, по его словам, святым Петром, есть стена Китай-города. 427 Мы не могли в точности определить, о какой ярмарке говорит здесь Павел Алеппский; думаем, что эта ярмарка происходила в Черкасове на Дону. В половине XVII в. этот город, будучи довольно значительным и находясь на самой границе, близь устья Дона и турецкого Азова, мог получить важное торговое значение, как складочное место товаров, перевозимых по Дону. Цветущее состояние Черкасска окончилось лишь в начале нынешнего столетия, когда в 1803 году главное управление Войска Донского было переведено в Новочеркасск. Что касается купцов Барса, о которых автор счел нужным упомянуть особо, то это, вероятно, Парсы из Индии. Они издавна приезжали в Астрахань, а при Алексее Михайловиче „Индийцы получали право посещать не только Астрахань, по столицу и внутренние города России“ (см. Костомаров: Очерк торговли Моск. Госуд., стр. 52). И они воспользовались этим правом, судя по тому, что в 1650 г один индусский купец приезжал с товарами даже в Ярославль. Мы приняли чтение петербургской рукописи; но в здешней, вместо Серкас, стоит Сирс. В этом случае можно было бы думать, что автор говорит о ярмарке на р. Свири, близ Александро-Свирской пустыни; эта ярмарка была весьма значительна в XVII в. и туда приезжали, между прочим, шведские купцы (см. Костомаров: Очерк торговли и пр., стр. 111). Что же касается названия Долян, или Дулян, которое одинаково написано в обеих рукописях, то нам не удалось пока найти объяснение его. Для решения как этого, так и некоторых других вопросов, оставленных неразъясненными, дабы не задерживать печатание перевода, мы будем продолжать изыскания и результат их приложим в конце перевода в виде отдельных примечаний. |
| Город не сдавался, не сидели сложа руки и наши войска. Как писал не то с сожалением, не то с возмущением немецкий генерал Вальдемар Эрфурт, «русские думали не о том, чтобы прекратить бой восточнее Тихвина, а о том, чтобы... перейти в контрнаступление в направлении группы армий «Север»». Надо сказать, русские не только думали, они ещё и делали.. Начало наступления Генерал Мерецков отбивался от финнов у Лодейного Поля. Кто бывал в Александро-Свирском монастыре, знает это место, восточнее Ладожского озера. Он едва начал приходить в себя после ареста. Его взяли как «пособника фашистов» на второй день войны, избивали, мочились на голову. Кирилл Афанасьевич не выдержал, всё подписал, но в конце августа обратился к Сталину с просьбой отправить его на фронт. К этому времени было потеряно столько генералов, что Мерецкова выдернули из камеры, отправив командовать 7-й армией. Словно не было ничего, даже в звании не понизили. Нет, он ничего не забыл. Открыто говорил, что больше не хочет жить, что сломался на допросах. Он презирал себя, но, думаю, продолжал надеяться, что позор можно искупить. Тихвин, который ему поручили взять, приняв командование 4-й армией, был для него символом спасения. Спасения не только Ленинграда, но и собственной души. Началось всё плохо. Дивизии его новой армии по численности были в лучшем случае полками, в худшем - батальонами, как 44-я Петроградская. Они всё ещё ходили в летнем обмундировании - в чём встретили войну, в том и остались. Не было патронов, гранат, давно забыли, что такое горячая еда. С едой Мерецков вопрос решил быстро: перебросил самолётами полевые кухни 7-й армии. Это было отличное решение - на запах потянулись даже те, кто потерял связь со своими частями. Потом нашлись и боеприпасы, и тёплая одежда. Армия начала оживать и даже верить, что она армия, а не несколько тысяч выживших в страшных боях. Одиннадцатого ноября атаковали. Немцы этого не ждали, откатились. Не до Тихвина, конечно, километрах в пятнадцати от города пришли в себя, но это всё равно была настоящая, большая победа. Вместо того чтобы совершить последний бросок навстречу финнам, враг, потеряв немало танков и солдат, вынужден был занять оборону. Пришла его очередь напряжённо ждать удара, поражения, смерти. |
| В дальнейшем ввели уголовное наказание за «паразитический образ жизни», за тунеядство, за бродяжничество (ст.ст. 198 и 209 УК РСФСР), но это проблемы не решило - вроде бы определялся социальный статус - «осужденный уголовник», но от этого руки и ноги не вырастали. Многие же из таких беспомощных калек в первые два-три года после войны (к радости большевицких властей) просто умерли от болезней, а то и голода. Но умерли не все сразу, а оставшиеся в живых требовали лечения и содержания. Эти «винтики» (как любил говорить Вождь народов) своё дело сделали, они уже больше не принесут пользы для дела строительства социализма, а лишь мешают. Вот только куда их убрать, чтобы никто не видел этих безруких и безногих, всегда хотящих есть калек, ведь их многие тысячи! И осенило: спрятать их на дальних поселениях, в том числе на далеком острове Валаам в Ладожском озере и в других обителях, пустующих после изгнания из них большевиками монахов и клира (Кирилло-Белозерском, Александро-Свирском, Горицком...), не пуская к ним туристов, журналистов и прочих любопытствующих. И, конечно, попиков: нет, нельзя, и всё! И были эти калеки без права переписки, без возможности получить духовное окормление, без возможности вернуться. А чтобы кто-то там не подумал, что такое может быть в отношении героев войны, организовать туристические поездки на пароходе, на тот же Валаам, но туристов дальше прибрежной зоны около пристани не пускать и занимать их экскурсиями с рассказами о героизме наших воинов в годы Великой Отечественной войны. И никаких, там, разговоров про инвалидов-калек! Всё это, вне сомнения, было проявление позорного двуличия большевизма, которое скрывало полноту страданий инвалидов. И вот в 1950 году на островах Валаамского архипелага в бывших кельях и скитах Валаамского Спасо-Преображенского монастыря, был организован Дом инвалидов войны, он просуществовал до 1984 года. Геннадий Добров. «Неизвестный» Самый тяжелый контингент этого интерната составляли многочисленные, как их здесь звали, «Самовары» - фронтовики, потерявшие и руки, и ноги («самовар» потому, что при теле был только «краник»). |
| Рассуждая так, многодумный юноша знал, что, если бы можно было найти человека, который бы не знал превращений, производимых переменами времен года; если бы привести этого странника в сад, величественно покоящийся во время зимы сном смертным, показать ему обнаженные древа и поведать о той роскоши, в которую они облекутся весной, то он, вместо ответа, посмотрел бы только и улыбнулся – такой несбыточной басней показались бы ему эти слова! Так и воскресение мертвых кажется невероятным для мудрецов, блуждающих во мраке земной мудрости, не познавших, что Бог всемогущ, что многообразная Премудрость Его может быть созерцаема, но не постигаема умом созданий. Богу все возможно: чудес нет для Него. Но слабо помышление человека: чего мы не привыкли видеть, то представляется нам делом несбыточным, чудом невероятным. Дела Божия, на которые постоянно и уже равнодушно смотрим, дела дивные, чудеса великие, непостижимые. 134 Таким образом, природа, ежегодно повторяющая перед глазами всего человечества учение о воскресении мертвых, живописуя его преобразовательным таинственным действием, давала созерцающему ее Димитрию Александровичу содержание для его богомыслия, которое он изливал во вдохновенных поэтических строках, раскрывающих перед нами его внутреннюю жизнь этого времени. Чистая, богомысленая душа его, под материальным обликом видимого мира, как бы прозревающая мир невидимый, духовный, как и прежде в Александро-Свирском монастыре, так и теперь, воссылала к Творцу всего, «из среды браней, потрясающих ум и сердце из среды болезней, томящих и расслабляющих тело, из среды множества немощей, объемлющих все существование»,– воссылала слезное моление: «Господи, услыши молитву мою!» Обращаясь к Тому, Кто услышал Иону, молившегося во чреве кита, юный подвижник молил: «Господи, услыши глас мой! Изведи из темницы страстей душу мою, пролей в нее свет благодатный! Когда прольешь в нее этот свет, свет светлый и радостный, и животворный, тогда будет она исповедаться имени твоему!.. Ты, Господи, упование мое! Тогда только могу быть в стране живых, в стране святой правды Твоей, когда Ты, Господи, ниспошлешь в сердце мое благодать Твою; когда, вселившись в сердце мое, будешь часть достояния моего, моим единственным имуществом и сокровищем! И тогда возрадуются Святые Ангелы Твои возрадуются лики благоугодивших Тебе человеков, увидя спасение мое». |
| Молодые послушники предались вполне подвижнической жизни: они держались уединения, избегали многолюдства, хранили себя всячески от вредных для безмолвия впечатлений окружающей среды, избегали ненужных встреч и лишних знакомств, чтобы держать себя в строгом молчании и блюдении ума. Все силы души были направлены у них к богомыслию и молитве. Отдельное помещение в монастырском саду, вне всяких сообщений, доставляло им желанный покой: молодые подвижники радовались своему отшельничеству. Так провели они зиму 1829 года. Димитрий Александрович, от природы наделенный способностью литературного творчества, любил созерцать картины природы и из них извлекать содержание для своего богомыслия, которое и изображал искусным пером. Здесь он написал свой «Сад во время зимы». К тому же роду литературного творчества принадлежит и другое его произведение: «Древо зимою пред окнами келлии», написанное немного прежде, в Свирском монастыре. В этих двух произведениях высказались взгляды и чувствования богомысленной души, предавшейся религиозной созерцательности, под влиянием молитвенных состояний, что испытывается лишь безмолвниками. Но недолго пришлось молодым отшельникам пользоваться мирным приютом в Площанской пустыне: им готовилось тяжкое испытание. Между строителем пустыни иеромонахом Маркеллом и старцем о. Леонидом возникли неудовольствия, вынудившие последнего оставить Площанскую пустынь и переселиться в скит Оптиной Введенской пустыни, находящейся в Калужской губернии. Брянчанинов и Чихачов также получили приказание немедленно выбыть из обители и отправиться куда угодно. Поскорбели монастырские братия на безвинное изгнание никому ничем не досадивших благонравных молодых послушников и проводили с чувствами глубокого сожаления и уважения за их тихую и строгую жизнь, дав им на дорогу пять рублей, собранных складчиной. Трудно было с тощим кошельком странствовать двоим товарищам по неизвестной стороне, не имея в виду определенного места; они старались, как можно, сократить свое путешествие и направлялись к Белобережской пустыне в той же Орловской губернии. |
| Относительно сокращений, допущенных в указателе, мы считаем необходимым сделать следующая указания. Из указателя сокращений можно видеть, где именно, в каком городе, музее, библиотеке то или иное собрание рукописей находится. С указателем в руках, исследователь может приехать в Петербург, Москву или другой город, и без всякой справки в Описаниях рукописей того собрания может найти список какой ему нужен, на основании сокращенных обозначений в указателе, может пойти в то учреждение, где нужное ему собрание находится, и там прямо указать нужной ему рукописи. Желательно, чтобы автор разъяснил в указателе сокращений несколько сокращений, чтобы его указатель в целом удовлетворял только что указанной нами задаче – именно сокращения Викт. ОСК. – А. Е. Викторов . «Описание рукописных собраний в книгохранилищах Северной России». Тут, по нашему мнению, необходимо отметить, какими-нибудь условными знаками, на списки каких именно библиотек ссылается автор в своем указателе, что отчасти автор и делает, выделив из рукописных собраний Северной России собрание Александро-Свирского монастыря под знаком Алекс. Свирск., собрание Нижегородской Духовной семинарии, под знакомь НИЖС. (Викт. ОСК.) и собрание Ниловой Столбенской пустыни, под знаком Нил. Ст. (Викт.). Точно также необходимо отметить, где находится собрание Ундольского (Румянцевский музей в Москве), а также указать адреса собраний, принадлежащих частным лицам: В. Г. Дружинина (СПБ. Загородный просп. 70), Щукина, Графа Уварова (с. Поречье, Можайского уезда, Москов. губ.), а также адреса библиотек, не известных широкой публике, чем приезжаюшие напр. в Петербург и Москву исследователи избавлены были бы от необходимости тратить не мало времени на разыскания того или иного учреждения. Наконец, мы считаем необходимым радикально изменить обозначение списков, находящихся в рукописных собраниях города Киева и описанных Н. И. Петровым . Обозначение, употребленное автором П. I, П. II, и П. III, говорить весьма мало исследователю и не достигает той цели, какую преследует указатель, так как исследователь должен в таких случаях обращаться непременно к описаниям Н.И. |
| Она жила в своем мире. Все ее предки - а о своей маме, Прасковье Ивановне, она всегда с благоговением рассказывала - жили на Донбассе. Каждый год на Пасху моя прабабушка пешком шла в Киев. Собиралось какое-то количество женщин и бабушек в селе, и Великим постом они шли в Лавру, говели, причащались. Потом возвращались обратно, кто на поезде, кто пешком. Это было ежегодное паломничество. Всю жизнь моя прабабушка так ходила, пока ноги носили. Я думаю, что наши благочестивые предки нас и вытягивали в советское, постсоветское время. Муж Прасковьи Ивановны Юлиан (отчество его не знаю) был замечательным человеком своего времени, по горячему сердцу он вступил в партию, по горячему сердцу потом вышел из нее, за что подвергся гонениям. Во время войны погиб в шахте. Донбасс был оккупирован, бабушка с дедушкой уехали, а остальные родственники остались. Именно там случилась «молодогвардейская» история. В их доме находился штаб немецкой части, а моих родственников выселили в садовый домик. А Вы свою прабабушку не помните, может, она рассказывала Вам что-то? Нет, она умерла в 1968 году. Но часть «прабабушкиных» историй до меня дошла. Например, она рассказывала такой случай. Во время войны над их поселком сбили советский самолет, он упал, и все побежали смотреть. Собралась толпа, первым прибежал полицай из своих же, местных. Летчик выпал из самолета, и у него оторвало голову. Этот полицай голову пнул ногой: «Долетался, сталинский сокол!» Тут подходит немецкий офицер к нему - хрясь по лицу: «Ты своих уже предал один раз, и нас предашь так же потом. А это воин, он за Родину свою жизнь отдал. Не смей его своими грязными лапами трогать». Дедушка мой, супруг Антонины Юлиановны, был родом из-под Питера, корнями - из Свири, известной благодаря Александро-Свирскому монастырю. Дедушка окончил горный институт, учился с кем-то из наших святых, кто в это же время с ним был на курсе. У дедушки была замечательная фамилия - Попов. Возможно, она не священническая, но в XIX веке фамилии давали по принадлежности. Дедушка был золотой человек. В партии он был за правду! Был и директором разных шахт, его всюду любили, как родного отца. Он проработал в шахте практически до последних лет жизни, до восьмидесяти с лишним. Когда уже перестал быть директором, остался в плановом отделе, потом его попросили «уже отдохнуть», и он пошел работать в шахту! Мужики, которые работали под его началом, понимали, что многое ему уже не по силам, поэтому все время просили сделать что-то, что он мог. А дедушка говорил: «Перестану работать - я умру!» Вот такой был человек. |
| Со всеми обращался старец, как простой монах, не давая замечать своего преимущества, а между тем невольно привлекая к себе сердца. Это смирение доставляло ему духовные дары и видения. Он открыл однажды следующее монаху, который спрашивал его, верно ли, что некоторые благочестивые люди еще при жизни видят свои души. — Однажды, когда я сидел в своей келлии, ум мой занят был богомыслием, а из глаз текли слезы. Вдруг я пришел в какое-то исступление, душа моя увидела невещественный свет, и в то же время увидела самое себя как бы составленною из света, а тело мертвым, и она как бы уже вышла из этого тела. В 1846 г. обер-прокурор Синода, много наслышавшись об о. Исаии, вызвал его в Петербург. Здесь многие искали знакомства с о. Исаиею и удивлялись его непритязательной мудрости. Известный путешественник по святым местам, Норов, показывая ему свою библиотеку, сказал: “Вот, старец, я занимаюсь переводом полезных книг с иностранных языков на русский язык”. — А читаете ли вы, — отвечал ему о. Исаия, — “свою-то” книгу, которую более других нужно прочитывать? Норов, подумав, заметил на это: — Со сколькими духовными лицами мне случалось беседовать, а никто из них мне не сказал этого, — простой старец напомнил о дорогой и весьма важной вещи. В другой раз, находясь между разными влиятельными лицами, о. Исаия спросил: — Не знаю, отчего вы так усердно со мною беседуете, тогда как я и говорить-то по вашему не умею. Ответом было следующее: — К нам приходят ученые и важные лица, но мы видим, что большая часть из них старается или нам угодить, или себя выказать с отменной стороны; в тебе же ничего такого не заметно. Мы видим в тебе одно смиренное и доброжелательное простосердечие, а потому охотно беседуем с тобою и находим себе в этом пользу. Во время нахождения о. Исаии в Петербурге, Задне-Никифоровская путынь была сделана самостоятельною — раньше она была приписана к Александро-Свирскому монастырю. Все в тех же трудах прошли последние годы жизни старца, скончавшегося на 72м году. В 1849 г. он принял схиму с именем Игнатия. |
| 4. Строго учитывая психологию населения уезда, соотношение сил и периодические групповые и единичные выступления доморощенных реакционеров, исполком в данном случае действия свои пересматривал с присутствием членов губревисполкома и губкомпартии 10 января и еще раз нашел вполне справедливым. 5. Вытегорский уездный исполком, стоя на страже завоеваний и углубления Октябрьской революции, еще раз заявляет всем противникам советской власти, что как бы они ни старались спровоцировать налаживающееся социалистическое строительство, им не удастся. Председатель исполкома Мехлец Тишин Резолюция: В Комиссариат юстиции и внутренних] дел с пояснением, что никто из представителей советской власти по Конституции не имеет права запрещать отправлении церковных служб. Набатный звон запрещен, кроме пожаров, и, конечно, за этот проступок надо виновных предавать суду. В таком же духе ответить в решительной форме в г. Вытегру с указанием § Конституции. В. Б[онч]-Б[руевич] 1255 . ГА РФ. Ф. Р-130. Оп. З.Д. 214. Л. 23а об., 236. Подлинник. VI.41. Справка эксперта VIII отдела М.В. Галкина заведующему VIII отделом НКЮ РСФСР П.А. Красикову о вскрытии мощей в 1918 г. 1919 г. На основании имеющихся в VIII отделе сведений в 1918 году в пределах Советской России было произведено 58 вскрытий мощей, которые везде были произведены по почину самих же трудящихся масс. Первыми по времени (в ноябре года) были вскрыты мощи так называемого Александра Свирского в пределах Олонецкой губ. Мощи оказались восковой куклой. В 43 случаях были найдены полусгнившие, растирающиеся от времени в порошок кости, обложенные громадным количеством ваты; в 12 случаях были обнаружены мумифицированные трупы (в Новгороде, в Ярославле, во Владимире, в Донском монастыре и в Вологодской губ. – Прокопия Устьянского); в 1 случае – серебряная кукла – футляр, в который были заключены кусочки костей, залитых воском, вместо головы оказался восковой слепок (мощи Питирима Тамбовского); в 1 случае было не найдено ничего, хотя была тщательно осмотрена не только самая гробница, но и разрыта под нею земля на глубину 5 арш[ин] (мощи Макария Жабынского). |
| Видлицкий съезд братчиков 26 ноября 1908 года, созванный по случаю первой годовщины Братства, выработал ряд мероприятий, касающихся издательской, просветительной и миссионерской деятельности Братства и имеющих в виду оживление деятельности духовенства карельских приходов. В частности, съездом, высказаны пожелания: 1) об издании в достаточном количестве экземпляров на карельском языке праздничных евангельских чтений, своевременной (заблаговременно до наступления Праздников) рассылке их по приходам, снабжении ими в 1 экземпляре школьных библиотек и распространение их среди карельского населения за плату их стоимости, издания в ближайшем будущем сборника евангельских, литургийных и утренних чтений, собрания от духовенства карельских приходов сведений о местных храмовых и народных праздниках для издания на карельском языке соответствующих листков и бесплатной раздачей их карельскому населению; об устройстве церковных хоров из учащихся и народа и преподавании церковного пения в школах с привлечением к этому делу, в случае неспособности учаших, псаломшиков и диаконов, о привлечении последних к миссионерской деятельности и устройстве в этих видах порайонных краткосрочных (на 2–3 недели) в летнее время псаломщических курсов с чтением на них лекций по апологетике и вообще миссионерскому делу и с указанием местом для таких курсов в Олонецком уезде Александро-Свирского монастыря, о съездах окрестного духовенства на местные храмовые и народные праздники для торжественных богослужений и обмена мнением по делам пастырской практики и устройстве пастырских собраний во время благочиннических съездов, о периодических объездах священниками своих приходов с совершением во время их литургийных богослужений на антиминсах и ведением по деревням духовных бесед с народом, об устройстве священниками катехизических курсов для молодежи, начавъ это дело с периодической проверки в знании истин веры окончивших курс начальных школ и сообщая о результатах ежегодно благочинным для внесения в годовой отчет, об устройстве священниками кружков трезвости, наблюдении ими за преподаванием закона Божия светскими лицами и назначение последних по предварительном сношении с местными священниками, о сохранении на будущее время 2-х должностей братских миссионеров, о торжественной встрече присланной с Афона Братству иконы Св. Пантелеймона и помещении ее в Колат-Сельском храме, Туломозерского прихода. |
|
|
