| XII. Третий Вселенский Собор Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Карташев; Мейендорф, Введение; Meyendorff, Orthodox Church; Болотов; Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev; Флоровский прот. Георгий. Восточные отцы V-VIII веков. Париж, 1990. 1. Итак, II Вселенский Собор подвел черту под тринитарными спорами. Трагедия св. Иоанна Златоуста произошла в богословское междувременье. Теперь время поставило новый вопрос: вопрос о Личности «исторического Иисуса». Как в Личности жившего на Земле в конкретном месте в конкретное время Иисуса из Назарета совмещались божественные и человеческие черты? Церковь знала, что Он был и Богом, и человеком. Но как это было возможно? Как Божество и человечество совмещались в одной Личности? Объяснить это было чрезвычайно важно, т.к. от правильного понимания Боговоплощения зависело его сотериологическое значение - т.е. наше спасение. Как мы уже говорили, в IV в. существовали две интеллектуальные школы, по-разному подходившие к христологической проблеме: александрийская и антиохийская. Разность их подходов современные ученые попытались выразить следующими противопоставлениями: Александрия - аллегория, эллинский ум, платоновские методы; Антиохия - конкретика, семитский ум, аристотелевские методы. Но, конечно, эти противопоставления далеко не абсолютны и в значительной степени условны. Достаточно сказать хотя бы то, что главными богословами и той и другой школы были греки, мыслившие вполне в эллинских категориях. И в трудах такого типичного представителя антиохийской школы, как св. Иоанн Златоуст, столь же трудно найти какое-либо семитское влияние, сколь и в писаниях св. Афанасия Александрийского. Думается, можно более удачно выразить разницу между двумя школами в двух формулах христологической мысли: в Антиохии богословы говорили о Слове вочеловечившемся, а в Александрии - о Слове воплотившемся (ключевым текстом тут является Ин.1:14: «Слово стало плотью»). Или, согласно о. Георгию Флоровскому, Антиохия представляла традицию «антропологического максимализма» и никогда не упускала из виду полноту человеческой природы Христа, тогда как Александрия говорила в первую очередь о божественности Слова, ставшего плотью, т.е. телом, разрабатывая традицию «антропологического минимализма». |
| XIV. Ферраро-Флорентийский собор (1438-1439 гг.) Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Papadakis; Runciman, The Great Church; Runciman, The Fall of Constantinople; Meyendorff J. Was there an Encounter between East and West at Florence?//Rome, Constantinople, Moscow: Historical and Theological Studies, N.Y., 1996; Архимандрит Амвросий (Погодин). Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния. М., 1994; Gill; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev. 1. В начале 1438 г. делегация из 700 человек отбыла из Константинополя в Феррару. По заранее подписанному договору ее проезд и содержание во время собора взял на себя папа. Делегацию возглавляли император Иоанн VIII и престарелый Иосиф II, патриарх Константинопольский. С ними прибыло более 30 митрополитов, часть из которых взяли на себя функции легатов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархов. Болгары и сербы отказались принимать участие в подобном мероприятии. Из Московии прибыл новоназначенный (специально для участия в соборе) митрополит Исидор (бывший константинопольский игумен), привезший с собой Авраамия, епископа Суздальского, и целую группу русских клириков и мирян. Были представители из Церкви Молдовлахии. Прибыла даже делегация (епископ и мирянин) из далекой Грузии. 8 февраля 1438 г. византийцы прибыли в Венецию, где они прогостили почти целый месяц и добрались до Феррары лишь 4 марта. Но и там обсуждение всех вопросов было по просьбе императора отложено на несколько месяцев: он ждал прибытия светских европейских властителей - ведь именно от них он ожидал военной помощи Константинополю. Однако представители светских властей Запада так и не прибыли на собор. В Ферраре не было ни одного европейского монарха: все сильные в военном отношении государства заседали в Базеле. Единственной силой, поддерживавшей папу Евгения, была Англия. Но у нее хватало своих забот. Так что военной помощи, на которую надеялись греки, было неоткуда взяться. А вскоре греки были разочарованы и серьезными финансовыми трудностями, переживавшимися папством. В конечном итоге, именно не оплаченные папой счета и его пустая казна в январе 1439 г. вызвали переезд собора во Флоренцию. Император наконец-то стал понимать, что вряд ли уния сможет принести империи ту помощь, на которую он рассчитывал. |
| XX. Монофизитские споры после Халкидонского Собора Александр Дворкин. Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Литература: Meyendorff, Imperial Unity; Meyendorff J. Byzantine Theology. N.Y., 1979; Meyendorff J. Christ in Eastern Christian Thought. N.Y., 1975; Мейендорф, Введение; Карташев; Болотов. 1. Вернемся к развитию событий после Халкидонского Собора в Восточной империи. Итак, «на Халкидонском Соборе отцы, последовав ясно выраженному желанию императора, составили новую формулу веры, не чувствуя острой необходимости в ней и выразив ее на богословском языке, который был для них весьма непривычным», - пишет французский ученый Гюстав Барди. Подавляющее большинство иерархов того времени не были сторонниками Евтиха, и почти все они были шокированы скандальным поведением Диоскора, но авторитет св. Кирилла был для них абсолютен. Они принимали и папу Льва, но только как противоядие против евтихианства, как, впрочем, и сам халкидонский орос. Увы, лишь немногие из них были настоящими богословами, так что в годы, непосредственно следовавшие за Собором, единственным авторитетным защитником Халкидона на Востоке оставался блж. Феодорит Киррский. Но, несмотря на реабилитацию на Халкидонском Соборе, его репутация была сильно подмочена антикирилловской полемикой. По мнению протопр. Иоанна Мейендорфа, Феодорит никогда так и не смог по-настоящему понять христологию св. Кирилла. Его писания продолжали отражать методологию Феодора Мопсуэстийского - методологию, которая, как полагал блж. Феодорит, теперь уже была легитимизована Халкидоном. Отсутствие в лагере халкидонцев авторитетных богословов привело к трагическим последствиям. Некому было отстоять подлинные дух и чаяния Собора: что папа Лев, в сущности, «говорил как Кирилл» и что подтверждение полноты человечества Христа после соединения природ было не противоречием, а сбалансированным подтверждением кирилловской христологии. Началом всему послужило спонтанно начавшееся народное восстание, вызванное низложением и ссылкой Александрийского папы Диоскора. Вера Собора была провозглашена обязательной для всех. В указе императоров Валентиниана и Маркиана, опубликованном 27 января 452 г., было объявлено, что «никто, будь он клирик или государственный служащий, или лицо в любом другом гражданском состоянии, отныне не должен публично спорить о христианской вере... или публично обсуждать вопросы, уже решенные и истинно выраженные» на Халкидонском Соборе. Нарушители указа должны были нести административное наказание и сниматься со своих постов. |
| Историк Руфин, посетивший Александрию при жизни святаго Афанасия, так разсказывает об этом событии: «однажды благочестивый архиепископ Александр праздновал день рождения своего замученнаго предшественника-архиепископа Петра, и ожидал некоторых из своего духовенства на (духовное) торжество. Окна его дома выходили к морю, и когда он стоял, смотря из них по направлению к гавани, то увидел на берегу толпу мальчиков. Они играли в церковныя церемонии. Полагая, что дети зашли в своих играх очень далеко, архиепископ приказал некоторым из духовенства посмотреть за этими играми, и затем велел привести мальчиков в свое присутствие. Мальчики сознались, что они сделали Афанасия епископом, и что он крестил тех из них, которые были оглашенными, чрез погружение в море, со всеми установленными формами. Находя, что вопросы задавались должным образом и ответы давались правильно, архиепископ решил признать это крещение действительным, но дополнил его мνропомазанием. Он позвал родителей мальчиков, действовавших в качестве пресвитеров, и посоветовал им, чтобы они воспитывали их для священства. Афанасию он позволил закончить свое образование и затем удержал его в своем доме, подобно тому как Самуил был воспитан в скинии Господней». Этот разсказ удивителен, но его нельзя считать невозможным, так как он сообщен почтенным историком и признается многими изследователями. Впрочем, и помимо сего свидетельства известно, что Афанасий с ранних лет занимал место в доме архиепископа Александра и жил с ним «как сын с отцом». Это пребывание Афанасия в доме архиепископа, в качестве любимца его, не могло не отразиться на обширности и всесторонности его образования, начатаго под руководством родителей, которые по обычаю времени познакомили его с основами как религиознаго учения, так и светскаго. Быть может теперь Афанасий, как юный клирик, не мог как прежде посещать знаменитейшую Александрийскую библиотеку того времени (состоявшую из десятков тысяч рукописных книг), где языческие риторы и философы охотно предлагали свои знания и руководство всем ищущим мудрости и красноречия, но за то он теперь мог ближе стать к зависимой от архиепископа христианской Александрийской школе, в которой к этому времени накопилось свое великое книжное сокровище, обогатившееся от одного ея знаменитаго учителя и руководителя Оригена 6000-ми рукописей. |
| Константин, благоверный магистриан и секретарь, между прочим, прочитал из свитка деяний, бывших в консульство государя нашего Маркиана, постоянного августа, и того, кто будет объявлен, в восьмой день октябрьских ид, в Халкидоне: «знатнейшие и славнейшие сановники и знаменитый сенат сказали: мы усматриваем, что точнейшее исследование о православной и кафолической вере должно быть тщательнее произведено в следующий день, в присутствии собора. Но так как оказывается, что блаженной памяти Флавиан и почтеннейший епископ Евсевий осуждены несправедливо, как это видно из рассмотрения документов и дознаний, также из самых слов некоторых, бывших тогда на соборе, и (теперь) сознающихся, что они заблуждались и напрасно осудили их, ни в чем не погрешивших против веры: то нам кажется справедливым и богоугодным, если благоугодно будет священнейшему и благочестивейшему государю нашему, подвергнуть тому же наказанию Диоскора, почтеннейшего епископа александрийского, — Ювеналия, почтеннейшего епископа иерусалимского, — Фалассия, почтеннейшего епископа Кесарии каппадокийской, — Евсевия, почтеннейшего епископа анкирского, — Евстафия, почтеннейшего епископа беритского, — и Василия, почтеннейшего епископа Селевкии исаврийской, имевших тогда власть и председательство на соборе, — и, по канонам, лишить их епископского достоинства; и обо всем воспоследовавшем довести до сведения высочайшей власти». Далее: «знатнейшие и славнейшие сановники и знаменитый сенат сказали: каждый из почтеннейших епископов настоящего святого собора, пусть поспешит изложить на письме, как он верует, без всякого опасения, имея пред очами страх Божий, зная, что священнейший и благочестивейший государь наш верует по изложению 318-ти святых отцов, бывших в Никее, и по изложению 150-ти, бывших после сего (в Ефесе), и по каноническим посланиям и изложениям святых отцов — Григория, Василия, Илария, Афанасия, Амвросия, и по двум каноническим посланиям Кирилла, обнародованным и утвержденным на первом ефесском соборе, верует, и никаким образом не отступает от их веры. Ибо оказывается, что почтеннейший архиепископ древнего Рима Лев против неправославного и противного кафолическому исповеданию сомнения, поднятого Евтихием, посылал послание к блаженной памяти Флавиану». |
| По сказанию книги Деяний апостольских (IV, 36—37), Варнава был родом кипрянин, из колена Левиина. Остров Кипр (на Средиземном море) по его положению, благоприятному для торговли и мореплавания, был заселен множеством иудеев; в том числе были предки Варнавы. Поэтому должно предполагать, что Варнава был иудей-эллинист, и на своей родине уже отрешился от строгого иудейства и получил более свободное направление ума, которое сделало его способным к принятию христианства и к распространению его среди язычников. Вскоре после сошествия Святого Духа, Варнава является членом апостольской Церкви в Иерусалиме, и свою ревность к делу евангелия засвидетельствовал тем, что продал свою землю, находившуюся, вероятно, в окрестностях Иерусалима, и вырученные за нее деньги положил к ногам апостолов на пользу нуждающихся братий по вере. Это показывает, что Варнава уже рано принадлежал к христианской Церкви. Но книга Деяний апостольских ничего не говорит, когда и как он сделался христианином. По словам Климента Александрийского (Smrom. lid. II, с. 20), Евсевия (Hism. Eccl. 1, 12), Епифания (Наег. 20, 4) он был один из 70 учеников Господа. Кипрский монах Александр представляет это в следующих подробностях. «Еще юношей Варнава был послан своими родителями в Иерусалим учиться у Гамалиила, там он имел своим соучеником Савла, впоследствии апостола Павла и с каждым днем возрастал в премудрости и добродетели. Хотя он еще не имел надлежащих лет, чтобы служить в качестве левита, однако, он не уклонялся от храма, и проводил день и ночь в посте и молитве. Вследствие постоянного занятия священным Писанием он знал его наизусть, и чрез удаление от мира достиг высоты добродетели. Однажды он увидел, как Христос исцелил расслабленного, находившегося в болезни 38 лет, и совершил другие знамения и чудеса. Изумление объяло его, – он бросился к ногам Иисуса и просил Его благословения. Господь с любовью поднял его, и с того часа Варнава не оставлял Иисуса. Чрез него скоро и Мария, мать Иоанна Марка (Деян. 12:12), обратилась ко Христу, и по ее настоятельной просьбе Господь имел пристанище в ее доме, когда Он бывал в Иерусалиме. Здесь Он совершил и тайную вечерю с Своими учениками, и человек с кувшином, которого Иисус обозначил Своим ученикам, чтобы найти им комнату для вечери, был Марк» (Bolland. Аста Sancmor. Vol. II, р. 439—440). Несмотря на некоторую напряженность в этом изображении, можно признать весьма вероятными сообщенные монахом Александром подробности: так легко они подходят к историческим данным, известным из книги Деяний апостольских; особенно важна та черта, что Варнава учился вместе с Савлом у знаменитого Гамалиила, который кроме изъяснения закона Моисеева преподавал и греческую, вероятно в духе александрийском, философию . |
| Сравнение с расслабленным не мое, а преосвященного Порфирия (Успенского), нашего лучшего знатока и очевидца-наблюдателя жизни христианского Востока: «Палестинская церковь возлежит расслабленная у самой купели Силоамской и непрестанно взывает к небесному Жениху своему: Господи, человека не имам. Сии истины надлежит возвещать с дерзновением». Надышавшись крепким духом русского православия, православия молодого, могучего, плодоносящего народа, ученый посол нашей церкви на православном Востоке в половине XIX в. потрясен был внешним его убожеством под игом туретчины и более всего его миссионерской бесплодностью, миссионерским бессилием: «Давно эта церковь, заматорела и не только никого не рождает в жизнь вечную вне пределов своих, но и у себя дома не старается примирить и сблизить своих собственных чад, Она не Сарра, а Сара. Но Господь силен дать ей новое тмочисленное потомство. Он уже идет к ней, чтобы возобновить юность ее и возвратить ей преяшее плодородие, честь и силу ея». В первую очередь еп. Порфирий тут подразумевал вливание соков от великой русской церкви и чаемого освобождения от турецкого ига славянских церквей и затем всех православных народов. На наших глазах это освобождение совершилось, и православие стало оправляться от векового захирения. Хотя и умален в последнее время насильственным «ассиро-вавилонским» изгнанием всего греческого населения из его малоазийской родины Константинопольский патриархат, но зато численно выросли патриархаты Александрийский, Антиохийский и Иерусалимский. Объединились в великие церкви новые патриархаты Сербский и Румынский. Православие прославляется мученичеством всей русской церкви. Православие укрепилось внутренне в миллионной массе Зарубежной России. Православие оживилось в борьбе за свое существование в бывших ныне автономных частях русской церкви. Православие возродилось в Карпатской Руси и Чехии. К православию решительно двинулась Англиканская церковь, направляются некоторые течения в протестантизме. Нельзя в такое время лежать на одре расслабленного. И вот раздается зов к вселенскому собору. Не заслышала ли восточная церковь исцеляющий голос Господа, о котором пророчествовал еп. Порфирий? Не встает ли она, чтобы ходить? Не молодеет ли, чтобы вновь плодоносить? |
| Μ.С. Егорова Аскетический текст в древнерусской традиции: поучения преподобного Исаака Сирина и автокоммуникация Источник История текста поучений преподобного Исаака Сирина в русской культуре насчитывает уже более 600 лет. Самая ранняя рукопись «восточнославянского извода», содержащая полный текст первого тома поучений преподобного Исаака, датируется рубежом XIV–XV вв. Это список, хранящийся в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки в собрании М. П. Погодина (Погод. 1028) 1 . В русском списке «Пандектов» Никона Черногорца 1381 г. из Синодального собрания ГИМ также находятся обширные выписки из «Постнических слов» – так обычно именуются в славянской рукописной традиции сочинения сирийского старца. Современного читателя от первых русских иноков, познакомившихся с переводом на славянский язык, отделяет огромная временная дистанция. Что мы знаем о ранней славянской и, собственно, русской рецепции поучении прп. Исаака? Благодаря источниковедческим разысканиям А. в. Горского и К. И. Невоструева 2 архимандрита Леонида (Кавелина) 3 еще в XIX в., И. С. Маслова 4 в начале XX в. и Е. Э. Гранстрем и Н. Б. Тихомирова 5 в 80-е гг. XX в. ранняя история славянской версии памятника оказалась в достаточной степени осмыслена и описана. Все исследователи единогласно связывают появление славянского перевода поучений прп. Исаака с возрождением древних монашеских практик в Византии на рубеже XIII–XIV вв. Распространение среди славян идей исихазма обусловило повышенный интерес к творениям таких святых отцов, как Григорий Синаит , Иоанн Лествичник , авва Дорофей , Никита Стифат , Афанасий Александрийский , Диадох Фотики йский , Исихий, Филофей Синаит, Василий Великий , Симеон Новый Богослов , Дионисий Ареопагит (Псевдодионисии). Особенно активно в начале XIV столетия в многоязычных книгописных мастерских монастырей Константинополя и Афона редактируются старые и создаются новые славянские переводы аскетических текстов. Terminus ante quem для сочинений прп. Исаака Сирина в славянской рецепции – это конец XIII – начало XIV в., когда, возможно в Болгарии, появляется самый ранний перевод с греческого языка на славянский первого тома трудов сирийского старца. Чуть позднее, приблизительно в 30-е гг. XIV в., в одном из монастырей Афона (скорее всего, в Лавре св. Афанасия) создается новый, независимый от первоначального перевод «Постнических слов», содержащий в себе более полный текст поучений Исаака также из 1-го тома 6 . Композиция первого тома разнится в обоих переводах и не находит себе прямого соответствия в греческой рукописной традиции, о чем можно судить на основании последнего исследования греческих списков, осуществленного М. Пираром 7 . В ближайшее столетие тексты сирийского подвижника получают широкое распространение среди южных славян, о чем свидетельствует масса болгарских и сербских списков этого времени. На Руси сочинения прп. Исаака во втором – «афонском» – переводе появляются, как уже было сказано, не ранее конца XIV в. |
| От увядания провинциальный российский городок могут спасти инвестиции, новые предприятия и новые рабочие места. Наверно, неплохо позаботиться о хороших дорогах, больницах и школах… Всё это верно. Однако настоятель собора Рождества Пресвятой Богородицы в Новой Ладоге протоиерей Алексий Волков считает, что русскую глубинку может «вытянуть» интерес к истории и возрождение религиозной жизни. Именно для этого он помогает в создании при храме музея приходской жизни. Россия, вытерпи варваров Дорога, ведущая к храму Рождества Пресвятой Богородицы в Новой Ладоге — это проспект Карла Маркса, центральная улица города. На протяжении нескольких кварталов жилые дореволюционные дома чередуются с уже опустевшими, с зияющими пустыми глазницами окон, частью заколоченными досками. От одного дома остался только фасад, и на этом фасаде — мемориальная табличка штаба Ладожской военной флотилии. Наконец — два подряд заброшенных храма: церковь Спаса Нерукотворного Образа и церковь святых Климента Римского и Петра Александрийского. В храмы можно зайти, посмотреть. Кое-где на стенах хорошо сохранились фрески, отчего в полуразрушенном здании еще неуютнее. Кто-то написал красным на алтарной стене: «Россия, вытерпи варваров». Помимо этого пронзительного призыва других вандальных надписей нет, кроме одной на внешней стене, и ту в спешке закрасили наполовину. В Новой Ладоге слишком мало подростков, чтобы ожидать изобилия граффити. Действующий собор Рождества Пресвятой Богородицы (с XVI века известный как собор Иоанна Богослова, новое имя прижилось после постройки придела двумя столетиями позже) — чуть дальше, за каменными воротами и петровских времен земляным валом. Эта церковь была построена в 1702 году как трапезная Николо-Медведского монастыря, всего лишь за два года до закрытия его Петром I. Сегодня территория упраздненной еще 300 лет назад обители — единственное не пустующее святое место в городе. Здесь у ворот гостей встречают крупные прикормленные коты. Поодаль от собора — пристройка для работников, где есть, в числе прочего, библиотека с раритетными книгами трехсотлетней давности. В Рождество-Богородицком храме и разместился музей приходской жизни — с согласия и при активной помощи настоятеля протоиерея Алексия Волкова. Инициатор открытия музея и экскурсовод, краевед Татьяна Чурова рассказывает: |
| Антиохийский Павлинианский раскол А.В.Карташев. Вселенские соборы (оглавление) Еще при Константине Великом в 330 г. началось в Антиохии в низах народных сопротивление грубому государственному вторжению в жизнь церкви. Константин поддался внушениям придворного Евсевия Никомидийского, поверил провокации и удалил в ссылку с Антиохийской кафедры в 330 г. оклеветанного Евстафия Антиохийского. На деле это была просто богословская борьба против одного из твердых столпов никейского «единосущия.» После ссылки Евстафия часть его верных последователей-мирян порвала с высшей иерархией и довольствовалась по нужде опекой единомысленных пресвитеров. С 332 г. этой малой церковью раскольников управлял пресвитер Павлин. Β кружке Павлина держались только за никейское «омоусиос» и затыкали уши пред «тремя ипостасями.» Но были там и благоразумные элементы, соединявшие с «омоусиос» и «три ипостаси,» предвосхищавшие будущее богословие всей церкви. Лидеры группы были миряне Диодор и Флавиан. Стоя упорно за Никейский символ, вожди группы не желали быть какими-то сектантами-беспоповцами и не разрывали формально связи с епископатом, ожидая богословских исправлений. Полемически лишь громко возвышали голос против арианства. Настроение было повышенно-героическое. Павлин и его паства, воскресившая недавние времена языческих гонений, часто собирались для богослужений на гробах мучеников. Это стяжало им популярность в широких слоях народа. Лукавый, признаваемый властями епископ Леонтий, боясь популярности этих «евстафианцев-павлиновцев,» даже уговаривал их уйти с могил мучеников. Но и сам прикусил язык, воздерживаясь от арианской болтовни с кафедры. Β такой обстановке произошел в 357 г. захват антиохийской кафедры Евдоксием. Отсюда этот «перелет» в 361 г. переместился в столицу империи, в Константинополь. Это вызвало партийную борьбу за обладание Антиохийской кафедрой. Нормальный порядок был выборный. Император Констанций сам пожелал быть на выборах на эту столичную кафедру. Состоялся как бы род публичного конкурса с речами от партий на тему, официально и самим императором утвержденную, ο догматическом смысле 8-й главы, стиха 22 Книги Притчей: «Господь созда мя (εκτισμε) в начало путей Своих в дела Своя.» Конкурентами, выступившими с речами, были тогдашние великаны: Георгий Александрийский (евномианин), Акакий Кесарийский (теперь омий) и Мелетий, епископ Севастийский, восходящее светило на богословском горизонте. |
|
|
