| Достоверность известий, передаваемых ими, не подлежит сомнению. 90 Акты упоминают по именам 10 мучеников, но древность насчитывала их до 48. 91 Писателем их обыкновенно почитают Иринея. 92 Передаем содержание актов. Их можно разделить на две части. В первой рассказывается о допросе и пытках мучеников, во второй об обстоятельствах самой мученической кончины исповедников. Акты открываются тем, что в самых ужасных чертах описывают народную ненависть к христианам. В них говорится: «мало того, что для нас закрыт был вход в дома, бани, народные площади, нам нельзя было показываться в каком бы то ни было месте». Народ неистовствовал при появлении христиан, прибегал к побоям, бросал камнями, грабил, хватал и влачил христиан по улицам. Как замечательный случай на допросе христиан у проконсула, акты рассказывают следующее: один из христиан, Веттий Эпагаф, человек знаменитого рода, находя несправедливым, что христиане на суде остаются без адвоката, чего обыкновенно в римских судах не допускалось, – взял на себя ходатайство за христиан и держал речь в пользу христиан, в которой доказывал, что у христиан нет ничего ни безбожного, ни нечестивого. Но его речь еще более раздражила проконсула. Далее замечается, что первомученики не скрывались, а готовы были перенести все за веру, но акты не проходят молчанием и того, что были и отступники от христианства, таких было до 10 человек. Затем документ с подробностью передает сказание о мужестве и терпении исповедников среди допроса и пыток. С особенным одушевлением акты говорят о рабыне Бландине, за которую все боялись, как бы она, по своей немощи, не отреклась от Христа, но которая однако же показала себя даже мужественнее мужей. «Бландина, говорят акты, исполнилась такой силы, что самые мучители её, сменявшие друг друга и всячески мучившие ее с утра до вечера, наконец утомились, изнемогли и признали себя побежденными, потому что не знали уже что более делать с нею». Как дело достойное памяти потомства, акты обозначают поведение при допросе Санкта, диакона Вьеннского. |
| Буллой «Super cathedram» от 18 февр. 1300 г. папа Римский Бонифаций VIII (1294-1303) обязал францисканцев и доминиканцев получать разрешение у диоцезальных властей на принятие исповеди, а проповедническую деятельность членов Н. о. ограничил принадлежащими им церквами и близлежащими площадями; в приходских церквах проповедовать дозволялось только с согласия настоятеля прихода. Но уже папа Бенедикт XI, до избрания на Папский престол принадлежавший к ордену доминиканцев, отменил буллу своего предшественника и снова вывел Н. о. из-под епископского контроля (булла «Inter cunctas» от 17 февр. 1304). Вопрос о контроле за деятельностью членов Н. о. со стороны местных епископов был поднят на Вьеннском Соборе (1311-1312). Папа Климент V (1305-1314) вновь подтвердил буллу Бонифация VIII (Clementinae. III 7. 2). Споры о бедности в ордене францисканцев После смерти Франциска Ассизского (1226) в основанном им ордене обострились противоречия во взглядах на собственность между 2 течениями, к-рые позже оформились в движения спиритуалов и конвентуалов: одни считали, что орден должен жить исключительно на подаяние, другие - что при запрете личной собственности для всех членов у ордена может быть корпоративная собственность (подробнее см. в ст. Францисканцы ). Основным пунктом обсуждения был статус «Завещания» Франциска Ассизского, в к-ром среди прочего запрещалось получение папских привилегий для ордена, члены ордена должны были жить в бедности, странствовать и заниматься проповеднической деятельностью. Буллой «Quo elongati» от 17 окт. 1230 г. папа Римский Григорий IX освободил францисканцев от обязанности соблюдать «Завещание» основателя ордена, поскольку еще до избрания на Папский престол он был лично знаком с Франциском Ассизским и якобы знал его подлинные намерения. Согласно папской булле, францисканцам разрешалась иметь в собственности (proprietas) движимое имущество, но категорически не допускалось владение (dominium) землей и домами. Буллой «Nimis iniqua» от 21 авг. 1231 г. орден францисканцев был выведен из-под власти местных епископов и подчинен напрямую папе Римскому, за исключением тех случаев, когда требовалось согласование с епископами-ординариями (создание новых орденских домов и конвентов, проповедь в диоцезе) (текст буллы сохр. в неск. вариантах: Bullarium Franciscanum sive Romanorum Pontificum, Constitutiones, Epistolas, ac Diplomata continens/Ed. G. G. Sbaraglia. R., 1759. T. 1. P. 74-77; повторно булла издана папой Иннокентием IV в 1245 с распространением на орден доминиканцев - Ibid. P. 368-369). Наконец, буллой «Ordinem vestrum» от 14 нояб. 1245 г. папа Иннокентий IV объявлял все движимое и недвижимое имущество францисканского ордена имуществом католич. Церкви (in jus et proprietatem Beati Petri), отделяя право собственности и владения (proprietas et dominium) от фактического использования (usus). Т. о., францисканцы получили основание для сбора милостыни, поскольку формально ничем не владели и были нищими. |
| Напротив, буквальный смысл Библии воспринимался как своеобразное «пространство диалога», поскольку такое понимание текста гарантировало широкое согласие, причем не только христ. теологов друг с другом, но и христиан с их внешними оппонентами, иудеями и мусульманами, религ. споры с к-рыми в этот период активизировались во мн. точках соприкосновения европ. христ. цивилизации с вост. религиями и культурами (см.: Patton. 1999). Показательным в этом отношении является решение Вьеннского Собора (1311-1312), в котором предписывалось, чтобы при неск. европ. ун-тах, в т. ч. в Париже, были созданы специальные кафедры для преподавания вост. языков: еврейского, арабского и халдейского (арамейского). Хотя перед этими кафедрами ставились в первую очередь миссионерские и полемические задачи, расширение знаний о библейском тексте и вариантах его интерпретации требовало выработки новых экзегетических решений. Н. де Л. не был первым средневек. теологом, задумавшим составить комментарий ко всей Библии. Впервые подобного рода масштабный проект был реализован теологами Ланской школы (XII в.), в результате многолетней работы к-рых появился наиболее распространенный и авторитетный комментарий высокого средневековья - «Glossa ordinaria». Однако к XIV в. этот комментарий уже не удовлетворял потребности теологов, поскольку в нем гл. обр. предлагались парафразы авторитетных мнений отцов Церкви самого разного характера: от мелких текстологических заметок до масштабных аллегорий. Новые комментарии к отдельным библейским книгам появлялись регулярно; во многих из них были намечены те пути, которыми позже следовал Н. де Л. Напр., широкое использование при комментировании ВЗ иудейских источников и толкований характерно для экзегетических сочинений Андрея Сен-Викторского (ок. 1110-1175) и Герберта Боземского (XII в.). Важность буквальной интерпретации библейских текстов подчеркивал Фома Аквинский. В 1-й пол. XIII в. доминиканец Гуго Сен-Шерский ( 1263), пользуясь помощью учеников, составил «Постиллу» ко всей Библии, в которой предлагал объяснения библейского текста в 4 традиц. |
| Впрочем, Фавсту как представителю южно-галльской монашеской традиции, сохранившей связи с христианским Востоком, было известно и греческое представление об исхождении Духа от одного Отца (ex substantia Patris existere) 129 . С похожей картиной мы сталкиваемся и у Геннадия Марсельского, который в середине 490-х написал догматический трактат De ecclesiasticis dogmatibus («О церковных догматах»), ранее приписывавшийся Августину. В самом начале этого трактата Геннадий приводит тринитарную формулу, в которой сочетаются элементы августиновского учения о Троице как едином Боге и «двойном исхождении» Св. Духа с древним учением о «монархии» Отца: «Веруем в то, что единый Бог есть Отец, Сын и Святой Дух (unum esse Deum Patrem, et Filium, et Spiritum sanctum). Он Отец, поскольку имеет Сына; Сын, поскольку имеет Отца; Святой Дух, поскольку исходит от Отца и Сына (ex Patre et Filio procedens) и совечен Отцу и Сыну (Patri et Filio coaetemus). Итак, Отец – это Начало Божества (principium deitatis), Который как всегда был Богом, так и всегда был Отцом, от Которого рожден Сын и от Которого Святой Дух – не Рожденный, поскольку Он не есть Сын, и не Нерожденный, поскольку Он не есть Отец, и не сотворенный, поскольку Он не произошел из ничего, но от Бога Отца и Бога Сына Бог исходящий (ex Deo Patre et Deo Filio Deus procedens)» 130 . To же самое учение о «двойном исхождении» почти в тех же самых выражениях мы встречаем и у других галльских богословов конца V–VI вв.: Юлиана Померил (ум. 498) 131 , Авита, епископа Вьеннского (ум. 523) 132 , Елевферия, епископа Турнейского (ум. 531) 133 , Григория, епископа Турского (ум. ок. 594) 134 , Венанция Фортуната, епископа Пиктавийского (ум. ок. боо) 135 . Более того, это учение встречается и в так называемом «Афанасиевском Символе» (Symbolum Athanasianum), известном также по своим начальным словам как «Символ Quicunque», который, как предполагают, был составлен неизвестным автором в южной Галлии во второй половине V века (между 430 и 500) и впоследствии приобрел огромный авторитет как на Западе, так и на Востоке 136 . Как считается, этот Символ несет в себе характерные особенности тринитарной доктрины Августина, что выражается в нетипичном для других вероучительных формул изначальном утверждении веры не в единого Бога Отца, а в Троицу как единого Бога, а также в учении об исхождении Св. Духа от Отца и Сына: |
| P. 61). На основании Иеронимова мартиролога поминовение М., И. и др. мучеников было внесено в «исторические» мартирологи эпохи Каролингов. В мартирологе Флора Лионского под 29 апр. указана память епископов Агапия и Секундина, «воина» Эмилиана, «посвященных дев» Тертуллы и Антонии и «некой женщины с детьми-близнецами», пострадавших в Цирте при имп. Валериане; под 30 апр.- чтеца М. и диак. И., пострадавших в Ламбезисе при имп. Деции (см.: Quentin. 1908. P. 266-267, 376-377). Краткие сказания, составленные Флором на основе Мученичества, без изменений воспроизведены в мартирологе Адона Вьеннского и с сокращениями - в мартирологе Узуарда. Поминовение М. и И. содержится также в др. мартирологах IX в., но его нет в раннесредневек. календарях, что свидетельствует об отсутствии литургического почитания мучеников (Der karolingische Reichskalender und seine Überlieferung bis ins 12. Jh./Hrsg. A. Borst. Hannover, 2001. Tl. 2. S. 831. (MGH. Mem.; 2)). На основании мартиролога Узуарда памяти Агапия, Секундина и др. мучеников 29 апр. и М. и И. 30 апр. были внесены кард. Цезарем Баронием в Римский Мартиролог (MartRom. Comment. P. 161-164). В современной редакции Римского Мартиролога поминовение еп. Агапия, пострадавшего в Цирте, указано под 28 апр.; под 4 мая приведено краткое сказание о мучениках Агапии, Секундине, Эмилиане, Тертулле и Антонии, восходящее к Флору Лионскому; под 6 мая указана память М. и И. (MartRom. (Vat.). P. 244, 255, 258). В этот день поминовение М. и И. совершается в католич. диоцезах Сев. Африки. В средние века местное почитание М., И., Агапия и Секундина (Секунда) сложилось в обл. Умбрия (Италия), где, по преданию, хранились мощи мучеников. Перенесение мощей предположительно состоялось в V-VI вв., когда в Сев. Африке существовало королевство вандалов, хотя достоверных сведений об этом нет ( Lanzoni. Diocesi. P. 480-481). Считается, что мощи сначала хранились в Амелии, затем в Губбио. На рубеже X и XI вв. в Губбио была составлена новая редакция Мученичества М. |
| В нек-рых источниках это событие связывается с имп. коронацией Карла Лысого (кор. зап. франков в 840-877, имп. с 875). В рукописи X в. сохранилось сказание о перенесении мощей К. (BHL, N 1964; ркп.: Paris. lat. 18297. Fol. 7r - 14v; изд.: PL. 129. Col. 1371-1382). Здесь сообщается, что кор. Карл, сын Людовика (по-видимому, автор смешал Карла Лысого и его внука Карла Простоватого), после победы над врагами, «словно второй Соломон», построил роскошный храм и снабдил его щедрыми пожертвованиями. После этого король во главе франк. войска отправился в Рим, где получил мощи К. и поместил их в храме, к-рый освятили в честь Девы Марии. Почитание святого получило широкое распространение в королевстве франков, в Компьень стекались многочисленные паломники. К сказанию приложено стихотворение с описанием перенесения мощей К. королем и «цезарем» Карлом; в нем говорится о торжественной церемонии встречи святыни, о множестве присутствовавших клириков и мирян, о роскошном убранстве церкви и о чудесах от мощей. Далее упоминается, что во время нападения «варваров» (норманнов) сгорели королевский дворец и жилища клириков, но огонь не коснулся церкви. В другой рукописи сохранились 2 стихотворения в честь возвращения мощей К. и Киприана из Санлиса, где их укрывали во время нападения норманнов. Поскольку в этих стихотворениях говорится, что норманнам не удалось захватить Компьень, описанные в них события скорее всего относятся к более раннему времени, чем пожар в Компьене, о котором сообщается в 1-м стихотворении (Paris. lat. 2373. Fol. 5r-v, кон. IX в.; изд.: MGH. Poet. T. 4. Fasc. 1. P. 236-239). О перенесении мощей К. в Компьень из Рима имп. Карлом Лысым упоминается в добавлениях к Мартирологам Адона Вьеннского и Узуарда под 14 сент. (PL. 123. Col. 356; 124. Col. 470; Chronica Albrici monachi Trium Fontium//MGH. SS. T. 23. P. 742; см. также: ActaSS. Sept. T. 4. P. 182-184). В Германии особое почитание К. сложилось в мон-ре Инден , к-рый в позднее средневековье получил название в честь святого - Корнелимюнстер. |
| Твердые основания для первоначальной истории христианства в Галлии положило замечательно беспристрастное [еще незаконченное] исследование Дюшена: L. Duchesne, Pastes episcopaux de 1 " ancienne Gaule. T. I—II. Paris 1894—1899. Для определения начала существования той или другой церкви могут служить списки ее епископов, «fasti episcopates». В древности в церкви произносились во всеуслышание молитвы за живых и за умерших. Пока епископ церкви был жив, его имя помещалось в одной части, когда же он умирал, его имя переносили в другую часть. Эти поминанья и послужили источником для «fasti episcopales» — епископские каталоги; но, к сожалению, не все церкви имеют исправные каталоги, так что ученые при своих исследованиях могут располагать только ограниченным их числом. Где сохранились списки достоверные и для историка является надобность в установлении хронологических дат, нужно свести имена епископов списка с именами епископов на соборах или обратно — и получатся приблизительные даты. Получив ряд епископов отдельной церкви, можно судить и о древности ее. На основании этих списков нельзя относить основание церкви в Галлии к временам апостольским или к идущим непосредственно за ними. К числу источников истории древней Галлии относится памятник, известный под именем Notitia Galliarum [ed. Seeck 1876], где перечисляются все важнейшие города Галлии, civitates, имеющие полное гражданское устройство. В них–то и были первоначально епископии. Таких civitates насчитывается 113, но 4 из них скоро прекратили свое существование. Кроме того, к концу VI в. епископии существовали в 14 местечках, не принадлежащих к civitates, но 4 из них появились не ранее VI в.; значит, к началу VI века только в 10 таких местечках были епископии. Всего епископии было, следовательно, 109 + 10=119. Это число (к началу VI века) в свою очередь распадается (по Дюшену) на два: 86 + 33. Относительно 86 епископии ученые не знают времени их происхождения: только 17 из этих епископии имеют за себя свидетельство от IV века. Время возникновения 33 епископии определяется приблизительно. Только об одной из них — лионской — известно, что она существовала еще во II веке. Около половины III в. возникли 4 епископии: тулузская, вьеннская, трирская и реймсская; 6 епископии, в том числе парижская и кельнская, возникли около 300 г. Из остальных 22 лишь немногие существовали к IV в., большая часть возникла во времена Константина Великого, а другие даже во 2–й половине IV века. К числу древних центров христианства следует отнести Марсель, основанную около 600 г. до Р. X. Св. Мартин, епископ турский, был рукоположен во епископа в 372 году, а он был уже 3–м епископом Тура. |
| папа передал имущество тамплиеров ордену госпитальеров везде, кроме Кастилии, Арагона, Португалии и Мальорки (там оно передавалось местным духовно-рыцарским орденам (напр., ордену Калатрава ) для борьбы с сарацинами). Вопреки мнению об обогащении франц. королевской казны за счет имущества тамплиеров Филипп Красивый открыто не претендовал на него (с 1307 имущество ордена на территории Франции находилось лишь под управлением короля). 11 дек. 1312 г. К. обратился к королю с просьбой помочь в передаче имущества тамплиеров ордену госпитальеров. 15 июля 1313 г. папа вновь напомнил королю о необходимости полностью передать имущество тамплиеров новым владельцам, а 18 дек. 1313 г. потребовал назначить комиссаров и отправить их к тем, кто управляли орденским имуществом, для получения полных отчетов. В целом король Франции получил 260 тыс. турских ливров из имущества тамплиеров (200 тыс.- компенсация за дарения в пользу ордена от королей Франции и 60 тыс.- в возмещение расходов по управлению имуществом тамплиеров во время судебного расследования). Вьеннский Собор (16 окт. 1311 - 6 мая 1312) 12 авг. 1308 г. буллой «Regnans in coeli» К. объявил о созыве Собора и изложил его основные вопросы: рассмотреть обвинения против ордена тамплиеров, решить вопрос о защите христ. святынь на Св. земле и организовать крестовый поход, провести церковные преобразования, в т. ч. урегулировать споры в ордене францисканцев . Вопреки обычаю не все епископы получили приглашение прибыть на Собор, отбирал участников сам К., возможно по согласованию с Филиппом Красивым; именные письма были посланы 253 прелатам и светским государям. В работе Собора приняли участие ок. 300 чел., среди них французы и итальянцы были в большинстве. Мн. светские правители игнорировали папское приглашение, из церковных иерархов тоже прибыли не все. Надгробие папы Римского Климента V в коллегиальной ц. Нотр-Дам в Юзесте. 30-е гг. XIV в. Надгробие папы Римского Климента V в коллегиальной ц. Нотр-Дам в Юзесте. 30-е гг. XIV в. В организации работы Собора имелись новшества: только часть прелатов приглашалась поименно для решения основных вопросов в специально созданных комиссиях; у других были лишь представительские функции: они одобряли принятые решения. |
| по: Menache. 1984. P. 205). Франц. правительство настаивало на канонизации папы Целестина V, к-рого представляли жертвой властолюбивого и неразборчивого в средствах преемника - Бонифация VIII. Сторонники семейства Колонна, которых поддерживал Анжуйский дом, утверждали, что отречение Целестина V и избрание Бонифация VIII были незаконными; по мнению Ногаре, папа Римский не имел права отрекаться от престола, т. к. «брак папы и Церкви» не может быть расторгнут при жизни, а существование 2 Римских понтификов противоестественно. После смерти Целестина V (1296) распространялись сведения о чудесах по молитве к покойному. По совету Ногаре кор. Филипп Красивый потребовал создать комиссию кардиналов для начала канонизационного процесса (1306), были собраны показания свидетелей в пользу причисления Целестина V к лику святых. 5 мая 1313 г. Целестин V был канонизирован как отшельник Пьетро дель Морроне, т. е. как частное лицо, а не как Римский понтифик. Тем самым была признана легитимность его отречения. Кор. Филипп Красивый заставил К. начать в Авиньоне судебный процесс по делу папы Бонифация VIII (16 марта 1310). В защиту папы выступили гл. обр. итальянцы (родственники папы, назначенные им кардиналы и некоторые юристы). К. пытался затянуть процесс (он требовал представить свидетельские показания в письменном виде, обращался к брату короля Карлу Валуа с просьбой убедить Филиппа Красивого снять обвинения против Бонифация VIII). Позиция папы привела к росту напряженности в отношениях с франц. королем: К. опасался, что советники Филиппа Красивого нанесут ему тяжкое оскорбление, как они поступили с Бонифацием VIII ( Boutaric. 1872. P. 23-39). В нач. 1311 г. судьи приступили к допросу свидетелей; по указанию Ногаре было сформулировано 37 пунктов обвинения. Однако вскоре король пошел на уступки (возможно, причиной этому было отсутствие доказательств мн. преступлений, в к-рых обвиняли Бонифация VIII) и согласился передать решение дела К. или Вьеннскому Собору. В ответ папа издал буллу «Rex gloriae virtutum» (27 апр. 1311): были аннулированы все папские распоряжения, изданные после 1 нояб. 1300 г., которые могли причинить ущерб монарху и Французскому королевству. Освободив Филиппа Красивого и его помощников от ответственности за события в Ананьи (наказать следовало только тех, кто грабили папское имущество), К. называл франц. короля «добрым и ревностным защитником Церкви», сравнивал французов с ветхозаветными иудеями. Тем не менее папа отказался оправдать Гийома де Ногаре (позднее обвинения против Ногаре также были сняты по настоянию Филиппа Красивого). Участники Вьеннского Собора, к-рым К. поручил рассмотреть дело Бонифация VIII, даже не включили его в повестку заседаний. На заключительной сессии Собора К. объявил, что избрание Бонифация VIII было легитимным, а др. обвинения назвал клеветой. |
| Вероятно, с этими событиями связано составление перечня требований ирл. прелатов, представленных королю и юстициарию в 1291 г. Большинство требований относилось к злоупотреблениям бюрократии (нарушение права убежища, недопущение проверки епископом лиц, представленных к бенефициям мирянами и др.) и к разграничению сферы юрисдикции светского и церковного судов (разбирательства по делам клириков и др.). Ответы короля в целом сводились к утверждению первенства светского суда, к к-рому могло обращаться духовенство, считавшее себя несправедливо обиженным администрацией. Церковная юрисдикция рассматривалась как дозволенное исключение в рамках общей системы обычного права. Королевская администрация фактически отвергла требования ирл. духовенства на особые привилегии, желая руководствоваться в И. теми принципами отношений с церковной иерархией, к-рые были характерны для Англии. Тем не менее, корона не стремилась к дальнейшему ограничению привилегий Церкви. В перечне требований ирл. прелатов, составленном по случаю Вьеннского Собора (1311–1312), отмечались роль англ. короны как защитницы Церкви в И., зафиксированная в булле «Laudabiliter » и в деяниях Кашелского Собора 1172 г., а также верховная власть Папского престола над И. Установление кор. ЭдyapдoмI тесных отношений с Папским престолом способствовало тому, что в случае спорных результатов избрания папа назначал на кафедры королевских кандидатов. Благодаря этому англичане возглавили важнейшие ирл. кафедры. Так, после назначения Уолтера Йорца архиепископом Арма (1307–1311) и Стефана де Фулборна архиепископом Туама (1286–1288) эти архиеп-ства перешли под контроль англичан. Епископы и иное высшее духовенство независимо от происхождения обладали англ. правовым статусом, принимали участие в адм. совещаниях и парламентах. Однако англичане негативно относились к деятельности мн. ирл. епископов, подозревая их в разжигании розни между народами в ущерб интересам короны. Так, Килдэрский еп. Николас Кьюзак в обращении к королю утверждал, что ирл. |
|
|
