| 3.3. Образ пребывания Господа Иисуса Христа в Святых Дарах Господь Иисус Христос в Евхаристических Дарах присутствует всем Своим существом, т. е. и Телом, и Душою Своего человечества и Божеством. Весь Христос присутствует в каждой части Евхаристических Даров. В молитве на раздробление Святого Агнца говорится: «Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый», потому что разделение Евхаристического Хлеба и Вина ни в коей мере не предполагает разделения Самого Христа. Причащаясь любой, даже самой малой частицы Святых Даров, человек принимает в себя всего Христа, соединяется с Ним. Один и тот же Христос пребывает во всех храмах верных. По освящении и преложении Дары суть одно и то же с Телом Христовым, сущим на небесах. Евхаристические Хлеб и Вино становятся Телом и Кровью навсегда. Так как Христу подобает единое нераздельное Божеское поклонение, а Святые Дары находятся в отношении Божеского Лица Спасителя в таком же отношении, что и Его человечество, то Святым Дарам мы должны воздавать ту же честь, какую воздаем Самому Господу Иисусу Христу. 3.4. Отношение Евхаристии к Голгофской жертве Голгофская жертва и Евхаристия нераздельны между собой и, собственно, составляют одну жертву; и вместе с тем в то же самое время они различаются между собой. Евхаристия не есть повторение Крестной жертвы; она — принесение жертвенных Тела и Крови, однажды вознесенных Искупителем на Крест, «всегда ядомых и николиже иждиваемых». В отличие от Голгофской жертвы, Евхаристия есть жертва бескровная и бесстрастная, т. к. Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает (Рим.6:9). Евхаристия, будучи бескровной и бесстрастной, совершается в воспоминание Тайной вечери, страданий и смерти Христа. Совершителем Евхаристии является Сам Христос. Согласно литургической молитве, Он есть и Приносимый, и Приносящий, и Приемлющий, и Раздаваемый. Но в отличие от жертвы Голгофской, Евхаристическую жертву Господь приносит не непосредственно Сам, а через священнослужителя. |
| На основании видений становится возможным составить представление о Литургии конца первого-начала второго веков. Здесь первенствовал предстоятель — апостол или епископ, который занимал трон, стоявший в передней части алтаря, по обеим сторонам которого сидели старцы-пресвитеры. Перед троном епископа стоял престол жертвенный. Во время совершения Евхаристии пресвитеры в белых одеждах падают перед престолом и возносят хвалу и благодарение Богу. На престоле, как бы в деснице невидимо Сидящего на нем (5:1) полагается Евангелие, читаемое верным от лица Агнца. Посреди престола и литургисающих пресвитеров под видом хлеба и чаши — Тело и Кровь закланного Агнца. Семь рогов и семь очей Агнца (5:6) означают семь таинств установленных Древней Церковью, которые сообщают благодать Святого Духа в силу жертвы Агнца. Виденные тайнозрителем под небесным престолом души убиенных за слово Божие (6:9) — гробы мучеников и прославленных святых, на которых первые христиане совершали Евхаристию. Порядок действий и расположение песней, описанный в Апокалипсисе имеет определенное сходство и с главной частью современной Литургии. А песнь «Свят, свят, свят…» занимает в Откровении такое же местно относительно других песней, какое дано ей и в Литургии. Все это свидетельствует о том, что образ небесного тайнодействия заимствован из древнейшей богослужебной практики. Но этот образ оживлен идеей евхаристического общения между Церковью земною и Церковью небесною, воплощенной в человекообразных действиях и выражениях мыслей и чувств; идеей, которая воплощается в молитвах и песнях Литургии, благодаря чему ей сообщается высокохудожественный и глубоко таинственный характер. Такую мысль подтверждают следующие замечания тайновидца, который повествует о том, что Агнец, » который среди престола» будет водить верных «на живые источники вод» (7:17). Это говорит о том, что действия, совершаемые при Евхаристии не бесплодные, но наполненные духа благодати, которой она исполняют верующих. 14 Очевидно взаимное влияние апостольского богослужения на Апокалипсис с одной стороны, и отражение идей Откровения на последующее образование чина Литургии — с другой. Это влияние выявляется в построении главной части Литургии, в расположении молитв евхаристического канона, отчасти в строе самих молитв и песней, а особенно в формах доксологий или возгласов. |
| Догмат VI Вселенского Собора, направленный против монофелитства и моноэнергизма, еще раз подтверждает то же двойство природ в Богочеловеке, но уже в терминах воли и энергии, θελσεις или θελματος и ενργεια однако без выяснения объема и состава понятия человечества и Божества в их соотношении. 17 Эта именно мысль выражается богословами как сама собою разумеющаяся (хотя далеко не сознаваемая и не раскрываемая во всей ее полноте и значении). «Хотя хлеб и вино в Таинстве Евхаристии претворяются собственно в Тело и Кровь Господа, но Он присутствует в сем Таинстве не одним телом Своим и кровью, но всем существом (?), то есть и душою Своею, которая нераздельно соединена с Его телом, и самим Божеством Своим, которое ипостасно и нераздельно соединено с Его человечеством» (Православно-догматическое богословие арх. Макария, т. II, с. 402; то же в кратком изложении с. 274). 18 Сюда относятся многочисленные тексты Откровения об Агнце: в видении небесного престола и Сидящего на нем (гл. 4) «живущему во веки веков Господу Богу Вседержителю, Который был есть и грядет» (8–9) «сотворившему все» (11), посреди престола и четырех животных и посреди старцев) «стоял Агнец как бы закланный» (5: 6) и Ему все создание говорило: «Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь и слава и держава во веки веков» (13). Дальнейшие тексты об Агнце см.: 6: 1, 16; 7: 9–10, 14, 17; 14: 1 и т. д. (см. в главах 15, 17, 19, 21, 22). 20 Хотя и существуют благочестивые рассказы о явлениях тела и крови Господних при Евхаристии, как и видения заклания Младенца ангелами, но их следует отнести к суеверным измышлениям, основанным на неправильном понимании евхаристического преложения. 21 Надо заметить, что неоднократное насыщение народа хлебом в синоптических Евангелиях ( Мф. 14: 17–19; 15: 34–36 ; Мк. 6: 41–42; 8: 6–9 , а также Лк. 24: 30, 35 ) также сопровождается благословением: «воззрев на небо, благословил» (ναβλψας ες τν υρανν ελγησεν) и имеет в себе нечто евхаристическое. Подобно этому – благословение хлебов на литии, а также и освящение евхаристического хлеба на проскомидии – просфора. |
| Впрочем, иконографическая программа Софии Охридской содержит несколько уникальных особенностей, которые не могут быть истолкованы иначе как буквальное отражение актуальной проблематики. Они достаточно давно замечены исследователями. Внимание привлекло изображение стоящего за алтарем Христа в «Причащении апостолов», который как бы демонстрирует евхаристический хлеб 79 . В нем иногда видят огромную просфору 80 , что, видимо, не совсем верно – скорее представлен Агнец в центре дискоса 81 . Однако это не меняет символического смысла – Христос провозглашает превосходство квасного хлеба над опресноком. Не очень плодотворными кажутся попытки связать жест Христа с конкретным литургическим обрядом 82 . Думается, его значение – более общее и символически емкое: Христос-архиерей, благословляя, передает благодать Св. Духа на православный евхаристический хлеб – «Новую Пасху», «истинное Тело Господне». В этой связи не случайной представляется зрительная паралель диска в руке Христа и расположенного прямо над ним, в конхе, диска мандорлы, несущей иконный образ Евхаристической жертвы – Эммануила в одеянии архиерея, освящающего храм. Другая особенность Софии Охридской, видимо, также прямо продиктованная архиепископом Львом, состоит в изображении уникального ряда из шести римских пап в диаконнике Церкви, по обе стороны от окна 83 . В этой, не имеющей аналогов, римской теме видно желание охридской архиепископии утвердить свое место и значение в христианской ойкумене, основные церкви которой были представлены в многочисленных портретах святителей на стенах алтарной части храма. Кроме того, отмечалось, что римским папам отведено место в диаконнике, тогда как значительно превышающие их числом константинопольские патриархи показаны в центральной апсиде. Однако оставалось непонятным, зачем в эпоху схизмы понадобилось так выделять римских архиереев, которых больше, чем всех представителей восточных патриархатов. Новое истолкование стало возможным после правильной идентификации образа под окном диаконника, где был представлен «Христос-священник» 84 . Этот образ символически связан с изображенным в конхе апсиды Иоанном Крестителем, держащим в руке посох с крестом как знак духовного пастыря. Правой рукой он как бы благословляет Христа-священника. Демонстративно сопоставляя два образа, автор иконографической программы напоминает о Крещении как своеобразном рукоположении Христа, акте передачи наследственного священства Ветхого Завета первосвященнику Новой Церкви. Примечательно, что Лев Охридский в одном из своих посланий рассматривает Крещение как важнейший рубеж, отделивший ветхозаветные жертвы от Новой Пасхи; святое Крещение – непременное условие таинства Евхаристии 85 . |
| Именно это означает выражение «Евхаристический канон» или «канон Евхаристии», вошедшее в историю христианства с момента заключения Иисусом Христом Нового Завета (т. е. Договора) на Тайной вечере. Что именно поется и читается в этот самый важный момент литургии? Именно это означает выражение «Евхаристический канон» или «канон Евхаристии», вошедшее в историю христианства с момента заключения Иисусом Христом Нового Завета (т. е. Договора) на Тайной вечере. Завет состоит в том, что безгрешный Христос отдает Себя на заклание, чтобы искупить грешников из-под власти греха и смерти, а выкупленные ценою Его Крови люди имеют возможность приобщиться спасительным плодам Его жертвенного подвига посредством благодарственного воспоминания, правила которого заложены Самим Христом: Сие творите в Мое воспоминание (Лк. 22, 19). О том, что именно поется и читается в этот самый важный момент литургии, рассказывает ведущий рубрики диакон Михаил АСМУС. Христос — новая Пасха Древним иудеям было заповедано Богом ежегодно благодарно вспоминать важное событие — исход из Египта, означавший для израильского народа освобождение от рабства и смерти. Египтяне, не желавшие отпустить от себя порабощенное ими племя, которое они использовали как дешевую рабочую силу, жестоко поплатились за свое противление Богу: в ночь исхода все первенцы Египта были умерщвлены. Смерть обошла стороной только дома евреев, помазавших косяки дверей кровью ягненка, которого Бог повелел им съесть перед долгим путем. Отсюда название как самого праздника, так и праздничной трапезы, ягненка, — Пасха (от еврейского «прошел мимо»). Тайная вечеря Спасителя и апостолов осталась бы такой же ветхозаветной Пасхой с ее благодарением за исход, если бы Господь, идя как чистый Агнец на добровольную смерть, не добавил к древнему чину благодарения слова, наполнившие иудейский обычай новым, всемирным по масштабу смыслом. В этом «правиле благодарения» центральное место заняло воспоминание избавления, представляющее всю историю нашего спасения. Но, как и в древности, это воспоминание приурочено к священной трапезе. Как и в Сионской горнице (месте Тайной вечери), молитвы хвалы, благодарения и прошения в христианском храме произносятся над хлебом и вином, которые по слову Спасителя превращаются в Его Тело и Его Кровь, навсегда заменившие собою древнего Пасхального агнца. |
| Так учили об евхаристии и апостолы. Ап. Павел в вышеприведенных словах: братия моя возлюбленная, бегайте от идолослужения… ( 1Кор.10:14–16. 21 ), трапезу и алтарь ( θυσιαστριον – жертвенник) христиан противополагает трапезе и жертвеннику язычников, и этим дает видеть, что евхаристия есть истинное жертвоприношение, участвующие в которой должны удаляться от жертвоприношений языческих, ибо языческие жертвы приносятся бесом, а не Богови. В послании к евреям, отклоняя христиан от иудейских жертвоприношений, апостол писал: имамы олтарь ( θησιαστριον), от него не имут власти ясти служ а щии сени ( Евр.13:10 ). В этих словах христианский алтарь и жертвоприношение противополагаются иудейскому алтарю и жертвоприношению. Алтарь, от которого не могут питаться служащии скинии, есть христианский алтарь, на котором, следовательно, приносится Богу истинная жертва, преподаваемая в снедь одним только верным. II. По существу своему евхаристическая жертва тождественна с жертвой крестной. На жертвеннике крестном И. Христос Сам был и Первосвященником, приносящим жертву, и исключительной жертвой Богу Отцу за весь род человеческий. То же на жертвеннике бескровного жертвоприношения: и здесь приносит жертву Сам И. Христос, как вечный Первосвященник, и приносится то же истинное тело И. Христа, которое страдало и умерло на кресте, та же пречистая кровь Его, которая пролита за нас, – тот же Агнец непорочный. Как тогда, так и теперь, один и тот же и приносяй и приносимый, и жертва и архиерей. Тождественность по существу жертвы евхаристической с жертвой крестной предполагает и одинаковость свойств той и другой жертвы. Евхаристическая жертва есть жертва хвалебно-благодарственная. Таким характером евхаристия была запечатлена при самом ее учреждении, ибо И. Христос на тайной вечери прием хлеб, а также и чашу, – хвалу воздав или возблагодарив. И по окончании вечери И. Христос с учениками воспевше, изыдоша на гору Елеонскую ( Мф.26:30 ). Совершение И. Христом евхаристической жертвы соединялось с благодарением Богу Отцу и прославлением Его, конечно, за Его любовь, явленную. Им в деле искупления и спасения человечества. Такой же характер сохранялся за евхаристией и в первенствующей церкви, как свидетельствует о том ап. Павел и в своем повествовании об установлении евхаристии ( 1Кор.11:23–24 ) и в наименовании евхаристической чаши (10, 16) чашею благословения, юже благословляем. Хвалебно-благодарственный характер евхаристической жертвы однако не состоит лишь только в хвалебно-благодарственных молитвах и песнопениях литургии. И сама бескровная жертва, имеющая пред Богом высокое заместительное значение, есть высочайшее благодарение Богу, почему и таинство называется евхаристией, что значит благодарение. |
| На основании видений становится возможным составить представление о Литургии конца первого-начала второго веков. Здесь первенствовал предстоятель - апостол или епископ, который занимал трон, стоявший в передней части алтаря, по обеим сторонам которого сидели старцы-пресвитеры. Перед троном епископа стоял престол жертвенный. Во время совершения Евхаристии пресвитеры в белых одеждах падают перед престолом и возносят хвалу и благодарение Богу. На престоле, как бы в деснице невидимо Сидящего на нем (5:1) полагается Евангелие, читаемое верным от лица Агнца. Посреди престола и литургисающих пресвитеров под видом хлеба и чаши - Тело и Кровь закланного Агнца. Семь рогов и семь очей Агнца (5:6) означают семь таинств установленных Древней Церковью, которые сообщают благодать Святого Духа в силу жертвы Агнца. Виденные тайнозрителем под небесным престолом души убиенных за слово Божие (6:9) - гробы мучеников и прославленных святых, на которых первые христиане совершали Евхаристию. Порядок действий и расположение песней, описанный в Апокалипсисе имеет определенное сходство и с главной частью современной Литургии. А песнь " Свят, свят, свят… " занимает в Откровении такое же местно относительно других песней, какое дано ей и в Литургии. Все это свидетельствует о том, что образ небесного тайнодействия заимствован из древнейшей богослужебной практики. Но этот образ оживлен идеей евхаристического общения между Церковью земною и Церковью небесною, воплощенной в человекообразных действиях и выражениях мыслей и чувств; идеей, которая воплощается в молитвах и песнях Литургии, благодаря чему ей сообщается высокохудожественный и глубоко таинственный характер. Такую мысль подтверждают следующие замечания тайновидца, который повествует о том, что Агнец, " который среди престола " будет водить верных " на живые источники вод " (7:17). Это говорит о том, что действия, совершаемые при Евхаристии не бесплодные, но наполненные духа благодати, которой она исполняют верующих. Очевидно взаимное влияние апостольского богослужения на Апокалипсис с одной стороны, и отражение идей Откровения на последующее образование чина Литургии - с другой. Это влияние выявляется в построении главной части Литургии, в расположении молитв евхаристического канона, отчасти в строе самих молитв и песней, а особенно в формах доксологий или возгласов. |
| Христа в прославленном Его состоянии не по божеству только, но и по человечеству (ubiquitas corporis Christi) вследствие ипостасного соединения Его с божеством 310 . Это ложное положение (монофизитское) и лежит в основе лютеранского учения о соприсутствии И. Христа в евхаристии. Ложным же это положение является потому, что человеческое естество И. Христа вследствие обожения не изменилось по существу, не потеряло своей ограниченности. Если бы прославленное Его человечество было вездесуще, то напрасно было установление Им и евхаристии, потому что в таком случае и при понимании лютеранском существа евхаристии верующие могли бы приобщаться тела и крови Христовой везде, – и при вдыхании воздуха и при употреблении пищи, как и возражали Лютеру еще его современники. Отвергнув присутствие И. Христа в евхаристии чрез преложение хлеба и вина в тело и кровь Христову, лютеране должны были отвергнуть и действительно отвергли и вытекающие отсюда выводы, и прежде всего учение об евхаристии, как жертве, приносимой на алтаре в умилостивление Бога за живых и умерших 311 . Агнец Божий, учат они, раз закланный, вновь не закалается. Он единою принесеся, – единым приношением совершил есть во веки освящаемых ( Евр. 9, 28; 10, 14 ). Посему бесцельна и неуместна евхаристическая жертва после принесенной на кресте. Усвоять евхаристии значение жертвы во оставление грехов, приносимой за живых и умерших, значило бы, рассуждают они, умалять или упразднять жертву крестную, признавать ее недостаточною для искупления грехов, имеющею нужду в восполнении в жертве евхаристической. Евхаристия есть только таинство причащения, но не жертва. Если и можно называть ее жертвою, то как священнослужение пред Богом духовное, хвалебное и благодарственное, в воспоминание крестной смерти Спасителя, во свидетельство нашей благодарности за совершенное Им искупление, но не умилостивительною жертвою за живых и умерших 312 . Очевидно, в основе таких рассуждений лежат неправильные представления об отношении евхаристической жертвы к жертве крестной. По существу евхаристическая жертва не другая какая-либо жертва, а та же самая, какую принес на кресте И. Христос, и чрез нее лишь усвояются плоды однажды принесенной на Голгофе жертвы, усвояются не только причащающимся, но и помимо причащения – живым и умершим, за которых приносится. Что же касается слов апостола: единою принесеся, – единым приношением... то апостол говорит в них не об евхаристии, а о крестной смерти Христовой, именно то, что она, однажды принесенная, имеет ему на все времена, не как жертва иудейская; евхаристия же по словам Господа, должна совершаться до конца мира. То же отрицание пресуществления хлеба и вина в тело и кровь Христову привело лютеран к отрицанию необходимости воздавать боголепное поклонение евхаристическим освященным дарам 313 . Понятно также, что лютеране должны были отвергнуть хранение евхаристических даров в храме для больных и причащение их т. н. запасными дарами, равно и совершение литургии преждеосвященных даров. |
| Впервые мысль о транссубстанциации возникает на Западе не ранее XI столетия. Отсутствие таких идей у свв. отцов эпохи Вселенских Соборов можно доказать следующим образом. Если бы существовало мнение, что евхаристические Дары теряют свои существенные свойства вследствие преложения, то это было бы удобнейшим аргументом против православных в руках монофизитов. Однако ни один монофизитский автор никогда таким аргументом не воспользовался. Идея транссубстанциации была для монофизитов такой же чуждой, как и для православных. В отличие от западных схоластов, свв. отцы никогда не противопоставляли евхаристические Дары и прославленное человечество Господа Иисуса Христа как две внешние сущности, единство которых необходимо рационально обосновывать. Единство у отцов усматривается в причастности Святых Даров и человечества Спасителя единому способу существования, т. е. единство здесь мыслится не на природном, а на ипостасном уровне. Освящение Святых Даров подобно сошествию Святого Духа на Пресвятую Деву Марию, в таинстве преображается не природа людей и вещей, а образ существования их природы. У католиков вследствие учения о пресуществлении неизбежно деформируется само восприятие таинства Евхаристии, оно превращается в сверхъестественное, по существу магическое средство для присвоения индивидуумом сверхъестественного спасения. Плоды евхаристического приобщения понимаются здесь как сверхъестественная добавка к природе человека, которой он оправдывается и спасается. По учению православной Церкви, Господь Иисус Христос в евхаристических Дарах присутствует всем Своим существом, т. е. и Телом, и душою Человечества, и Божеством. Весь Христос присутствует в каждой части евхаристических Даров. В молитве на раздробление Святого Агнца говорится: «Раздробляется и разделяется Агнец Божий, раздробляемый и неразделяемый», потому что разделение евхаристического хлеба и вина ни в коей мере не предполагает разделения Самого Христа. Причащаясь любой, даже самой малой частицы Святых Даров, человек принимает в себя всего Христа, соединяется с Ним. Один и Тот же Христос пребывает во всех храмах верных. |
| Грааль, 413 земное человечество Христово, отделившееся от Его воскресшего и прославленного Человечества, хотя вместе с тем и остающееся в единении с ним. Это излияние крови и воды из ребер Иисусовых внешним образом являет тот факт, что вознесшийся Христос пребывает на земле со Своим человечеством. Этот факт должен быть обобщен и получить свое догматическое осмысление на основании общего постулата нашей веры в боговоплощение: все оно, или вся земная жизнь Богочеловека, не только представляет собой ряд событий, имеющих временное значение, совершившихся во времени, но и получает сверхвременное или, если выразить эту мысль на языке времени, продолжающееся значение по силе их богочеловечности. Они изяты из времени в вечность, но в то же время остаются своим лицом обращены ко времени. Эта истина приобретает характер религиозной самоочевидности в практике богослужебной жизни Церкви. Праздники, Господские и Богородичные, как и весь церковный год, с его повседневными воспоминаниями, – Страстная седьмица как и дневные Евангельские чтения, имеют такое вечно-временное значение воспоминания и вместе свершений, единожды имевших место во временной цепи, но получивших силу для всех времен в вечности. Всякое празднование есть, с одной стороны, воспоминательное повторение события в нашей памяти, но вместе и некое отожествление с ним. Мы погружаемся здесь в само это событие, его сопереживая. Самое наглядное свидетельство этого различия в тожестве или тожества в различии мы имеем, конечно, в евхаристической жертве. В изъяснении этой жертвы, одновременно единой и множественной, повторяющейся и неповторяющейся обычно изнемогает догматическая доктрина. Требуется объяснить с одной стороны, реальность жертвоприношения на каждом алтаре и на каждой литургии, а с другой стороны, совместить эту множественность жертв с единством и тожественностью единой Голгофской жертвы. Для рационального мышления, остающегося замкнутым в рамках пространства и времени, здесь возникает непреодолимое противоречие в этом тожестве различного и единстве множественного, и в этой рациональной трудности заключается одна из причин, почему учение об евхаристической жертве отвергается в протестантизме. |
|
|
