| Она была из Черновиц, поэтому, когда мы поженились, я в Черновцы ездил каждое лето. Старший сын в Черновцах был рожден, с меня черновицкие интеллигенты брали честное слово, что в будущем году я буду говорить по-немецки. Черновцы до Первой мировой войны были частью Австро-Венгрии, и местная интеллигенция училась в Венском университете, они говорили на образцовом немецком, а у меня немецкий был вторым языком, и на нем шпрехать было очень стыдно в присутствии людей, которые воспитаны на Гете и Шиллере. – Ничего себе, в Черновцах, оказывается, такая интеллигенция была… – Из них девять десятых отправили в Сибирь, когда их советская власть освободила от Румынии. И жена мне рассказывала, как она была стрижерой, что-то вроде румынских пионеров. Сидела на эстраде и вышивала кошелек королю Михаю, который тогда был мальчиком, и все школьники младших классов должны были любить Михая и что-то ему дарить. – А как вы стали священником? – Я же крестился, еще когда учился в Лениграде, и у меня уже была та же идиотская позиция идти до конца. Я сел на троллейбус и поехал на Обводный канал, где находится Санкт-Петербургская духовная семинария и академия. Меня вахтер спросил, кого мне надо. Я сказал – ректора или инспектора. Меня провели к инспектору, это был профессор Лев Парийский, когда-то он был в Москве референтом патриарха Алексия Симанского. Он со мной побеседовал, спросил, кто меня крестил. Я сказал, что митрофорный протоиерей Владимир Смирнов. «А где сейчас отец Владимир?». – «Сейчас он в больнице, я у его постели дежурил, потому что он не встает, у него сердечный приступ, за ним нужно утки выносить». – «Да, правда, вы не обманываете, отец Владимир в больнице. А где учитесь?» Я сказал, что в институте иностранных языков, на английском. Он мне дал какую-то книжку на английском, чтобы я почитал. И я почитал, перевел. «Да, язык вы плохо знаете, студенты нашей семинарии переводят лучше, но государство потратило на вас такие большие деньги, вы ведь должны государству вернуть, поэтому мы вас принять в семинарию не сможем. Вы должны поехать на работу, три года отработать, потом мы вас примем». |
| Как полагает автор, охлаждение кремлевской власти к Церкви отчасти наступило по причине несоответствия целого ряда служителей алтаря тем духовно-нравственным задачам, которые возникли в деле послевоенного восстановления народнохозяйственного комплекса, государственного строительства и общественного развития в новых условиях. В этой связи сошлемся на редкий, в силу закрытого предназначения «для служебного пользования» и совсем малого количества экземпляров – по числу существовавших в то время епархий, исторический документ, оказавшийся в наших руках: Обращение к преосвященным епархиальным архиереям Патриарха Алексия (Симанского) 1959 г. Насколько нам известно, оно нигде не публиковалось. В нем, фрагментарно, говорится: «Несколько лет тому назад я обратился к Епархиальным архиереям с братским посланием, в котором я отмечал отрицательные стороны в обиходе многих Преосвященных, именно: – стремление «расширять» в широком смысле слова, как говорится в св. Евангелии о фарисеях и книжниках, «воскрилия риз своих», в иных случаях даже с явным злоупотреблением церковными средствами, к крайнему недоумению и соблазну многих – и духовных, и мирских людей, – и распространять свои личные хозяйства за счет церковных сумм, с ущербом для общецерковного дела. Я тогда указывал на то, что широкая жизнь некоторых архиереев с поездками на курорты, с заведением для себя личных нескольких машин, с широким празднованием своих именин и т. д. – является соблазном для верующих, для подведомого духовенства и вызывает крайнее осуждение, прежде всего, со стороны тех, кто надеется видеть в духовных лицах, а особенно в архиереях, людей, преданных своему церковному делу, являющихся примерами жизни скромной, соответствующей тому, чему они учат с церковного амвона. Говорил я и том, что широкая жизнь архиерея заражает многих из рядового духовенства, которые, подражая своему архипастырю, также употребляют не принадлежащие им церковные деньги на свои личные нужды и прихоти… Замечено, и это совершенно понятно, что именно те духовные лица, которые гонятся за внешними благами жизни, являются неисправными, как священнослужители, извлекая из своего положения лишь то, что удовлетворяет их честолюбию, корыстолюбию, властности начальнической и прочим отрицательным свойствам лицемерного и нерадивого служителя церкви. К сожалению, мои надежды не оправдались, и мне приходится снова подымать вопрос о соблазне, вносимом некоторыми Преосвященными своим образом действий». |
| Имея же в виду, что, в случае дальнейшего моего пребывания в Казани, малярия, как болезнь часто повторяющаяся, опять будет приносить существенный вред моему здоровью и немалый ущерб моим занятиям, в подтверждение чего при сем прялагаю свидетельство врача Казанской Духовной Академии, и что болезнь эта в случае моего перехода в Московскую Академию, по отзывам врачей, совершенно оставит меня, в виду перемены климата, усерднейше прошу Ваше Преосвященство принять меня в число студентов вверенной Вам Академии и если нельзя, за неимением места, определить меня в общежитие, то разрешить мне проживать на квартире. Все требующиеся для определения в Академию документы мои находятся у Преосвященного Ректора Казанской Духовной Академии». —528— б) Удостоверение г. врача Казанской Духовной Академии от 1 сентября с. г: «Сие дано священнику о. Константину Вышелесскому в том, что 16 Августа 1911 года при медицинском освидетельствовании лиц, прибывших держать экзамен на поступление в Казанскую Духовную Академию, он, о. Вышелесский, признан мною был предрасположенным к заболеванию малярией и затем вскоре заболел малярией и что ему в виду его не вполне крепкого телосложения и предрасположенности к малярии вредно пребывание в г. Казани». в) Телеграмму Преосвященного Ректора Казанской Духовной Академии Епископа Алексия от 5 сентября за 40: «Вышелесский сдал экзамены вполне удовлетворительно. Принят одиннадцатым, волонтером»... Определили: Признавая просьбу студента I курса Казанской Духовной Академии священника Константина Вышелесского заслуживающею уважения, – просить ходатайства Его Высокопреосвященства пред Святейшим Синодом о перемещении священника Вышелесского в число своекоштных студентов I курса Московской Духовной Академии, с разрешением ему, в виду крайней тесноты студенческих помещений, проживать с семейством на частной квартире в Сергиевском Посаде. XVI. Заявление И. д. Ректора Академии – профессора А.П. Шостьина : «Как известно Совету из указа Святейшего Синода от 18 августа сего года за 11045, – определением Святейшего Синода, от 11 августа 1911 года за 5937, предоставлено было Г. Синодальному Обер-Прокурору испросить Высочайшее соизволение на разрешение штабс-капитану запаса инженерных войск Николаю Беляеву , окончившему курс Николаевского Инженерного училища и офицерской военной электротехнической школы, и поручику Симанскому держать экзамены для поступления в число студентов Московской духовной академии, с освобождением первого из них от экзамена по древним языкам. – На всеподданнешем докладе Г. Обер-Прокурора Святейшего Синода означенного Синодального опре- |
| В этом отношении особенно характерно письмо будущего Патриарха, в ту пору епископа Тихвинского Алексия (Симанского) , адресованное правящему архиерею Новгородской епархии, наставнику и духовному отцу будущего Первосвятителя, архиепископу, потом митрополиту Арсению (Стадницкому): «Настоящая несчастнейшая полоса в жизни России то и дело ставит нас перед кризисами, и опасностями, и ужасами, а в настоящее время мы более, чем когда-либо, накануне” всяких новых испытаний. Здесь внешне спокойно, и это показывает, насколько народ исстрадался, что ему уже почти безразлично, кто держит власть в России. Да и по правде сказать, не все ли равно – Ленин или Керенский? Первый открыто объявляет себя захватчиком и врагом всего доброго, а второй – такой же авантюрист, но под внешней формой государственного деятеля. Я так много думаю и говорю (может быть, и излишне откровенно) о всем совершающемся, что прямо делается тяжко и безнадежно. Есть, конечно, надежда на милость Божию к русскому народу, но достоин ли он, мы все, этой милости, раз на нас лежит великое преступление – свержение единственно законной, Богом поставленной власти... И одно из двух: или под тяжкими испытаниями искупить это преступление – или же исправить содеянное, а как – это должно быть понятно... Теперь уже... говорят мне, что я прав был, когда предсказывал крушение... мне всегда отвратительной революции”». Под «крушением революции» епископ Алексий подразумевает тот факт, что проекты деятелей февральской революции оказались разбитыми в прах, обнаружили свою очевидную беспочвенность в России. Проекты деятелей февральской революции обнаружили свою очевидную беспочвенность Сами по себе события, происшедшие в октябре 1917 г., не особенно пугали благонамеренных обывателей, привыкших уже к жизни «в чаду пожара». Декретами II съезда Советов социализм, ни вполне реальный – казарменный, ни несбыточный и утопический, в виде ассоциаций трудящихся, еще не вводился в России. К тому же принятие окончательных решений декларативно отлагалось до созыва Учредительного собрания. |
| Как мне рассказала одна моя хорошая знакомая, на вопрос о том, почему, имея такое количество нерешённых духовных и житейских вопросов, люди не обращаются к своему духовнику, являясь при этом деятельными членами общины, ей, умилённо воздев очи горе, ответили: “Да вы что? – батюшка такой занятый!”. Что бы там ни было, но главной заботой пастыря является вверенное ему стадо. И если к священнику боятся подойти его чада, то это говорит о нездоровой обстановке в приходе. И хоть эта история произошла не со мной, про себя знаю и помню случаи недолжного моего отношения к людям, ибо только искореняя свои собственные грехи, можно привести к Богу Его удел. И нас, священников, сугубо касается требовательное отношение к самим себе. Non progredi est regredi! – говорит о том, что на каждом новом поприще, на которое поставил тебя Господь Бог , нельзя оставаться таким же, каким ты был до того, а требуется восхождение на новую ступень. Та оторопь, посетившая, я надеюсь, каждого из нас, когда мы впервые пересекали пространство Царских врат и когда нас водили под руки вокруг Престола, должна сохраняться в сердце священника до конца его жизни для напоминания ему о той высоте, на которую не ради его заслуг, а милостию Божией он был однажды воздвигнут Самим Богом. Мой отец с удивлением рассказывает, что, будучи первым иподьяконом у архиепископа Кирилла (Поспелова), он многократно помогал на священнических и диаконских хиротониях, прекрасно знал всю последовательность Таинства, сам инструктировал ставленников, куда им идти и что им делать, но при этом во время собственного поставления во священника удостоился от Святейшего Алексия (Симанского) нелестного эпитета: “Фу ты, какой бестолковый!”, – ибо поджилки у него тряслись, и он всё позабыл. Я, будучи реаниматологом, многократно сталкивался с экстраординарными ситуациями, в которых требовалась решительность и отсутствие всяческих эмоций, когда о дрожании колен не могло быть и речи, и вполне научился справляться со своим волнением в любых случаях, но во время священнической хиротонии слёзы лились по моей физиономии градом, и я ничего не соображал. |
| Говоря о житиях святых, я хотел бы упомянуть еще об одной книге. Она рассказывает не о канонизированном святом, а о человеке святой жизни наших дней. Это книга «Свет радости в мире печали» . О ком она? О человеке, который 65 лет служил Господу во всех степенях священства – начиная от послушника, заканчивая митрополитом. О человеке, который около двадцати лет провел в тюрьмах, лагерях и ссылках. О человеке, который был одним из кандидатов на Патриарший престол после кончины Патриарха Алексия (Симанского). О человеке, который в любом месте, в любых обстоятельствах хранил в душе любовь, радость, бодрость – и всю жизнь был для окружающих светом радости в мире печали. Этот человек – митрополит Алма-Атинский и Казахстанский Иосиф (Чернов). Его любовь и радостное настроение поражали каждого, кто с ним общался. И в невыносимых условиях сталинских лагерей, и в казахстанской ссылке, и в архипастырском служении – всюду он находил возможность помогать людям – советовал, утешал, подбадривал, помогал материально. Вот как вспоминал о владыке Иосифе один из тех, кому пришлось находиться с ним в лагере: «Осень 1936 года. В Котласе нас, этап заключенных, перегружают из забитых до отказа теплушек в трюмы огромных грузовых барж. В трюме нельзя протянуть ноги, сидим впритык друг к другу. И мечтаем только об одном: хотя бы на полчаса прилечь, вытянуть ноги, как-то расслабиться. Только небольшое пространство в трюме не затолкано до отказа: это место, где расположилось духовенство с большими сроками. Русские монахи и священники, католические пасторы, менонитский пастор и местечковые раввины, лютеранские пасторы и старичок мулла. И среди них стройный, худощавый, в аккуратно подштопанном подряснике и черной скуфейке епископ Иосиф (Чернов). И вдруг владыка Иосиф подходит ко мне и сидящему впритык со мною профессору-геологу. Владыка Иосиф ведет нас к своей группе и предлагает часок-другой полежать, отдохнуть, а он, Владыка, и менонитский пастор посидят в это время: они, мол, уже належались вдосталь. И так же, после нас, были позваны еще и еще другие замученные вконец заключенные, а владыка Иосиф все сидел и сидел, и с ним вместе уступали место то раввин, то католический пастор, то старый мулла. Трудно тому, кто не испытывал прелестей советского этапирования заключенных, понять как следует, какое значение имел для нас этот двухчасовой отдых, эта возможность вытянуть ноги во всю длину тела. |
| Вот это — подвижник!» . Архимандрит Пимен сообщал обо всех многочисленных богослужениях, поездках и прочих многочисленных трудах иеромонаха Никодима на Святой Земле. Помимо этого иеромонах Никодим составлял квартальные отчеты для отправки в Патриархию, что отнимало у него много сил: «23.IV. Понедельник. С утра отец Никодим печатает, закрывшись в спальне, чтоб ему никто не мешал» . В Святой Земле отец Никодим увлекся фотографией: «После обеда ходил с отцом Никодимом фотографировать цветущий за собором кактус (агаву) возле дома, где живут старушки-паломницы. Когда подсчитали наши расходы на Троицу, оказалось, что много денег ушло на фотографии. Б.Г. Корш принес сегодня отцу Никодиму фотоаппарат, и он теперь будет сам снимать» . В книге, содержащей цитируемые дневники, помещены уникальные цветные фотографии отца Никодима в годы пребывания в Святой Земле. Во время отъездов архимандрита Пимена, все дела по управлению РДМ ложились на плечи отца Никодима, который получал множество поручений от своего начальника: «Отцу Никодиму я составил памятную записку из 46 пунктов о том, что надо сделать в мое отсутствие» . 29 января 1957 г. иеромонах Никодим вылетел в Москву , а вернулся только 11 апреля того же года. 31 марта 1957 года он был возведен митрополитом Николаем (Ярушевичем) в сан игумена. Архимандрит Пимен сообщает о проблемах с сердцем, которые уже в тот период регулярно беспокоили отца Никодима, так 9 июня 1957 г. в дневнике записано: «Я служил в Иерусалиме, а отец Никодим — в Яффе (у него было плохо с сердцем во время чтения молитв)» . Поскольку состояние здоровья отца Никодима в 1955 г., согласно его записи в анкете, помещенной в личном деле, оценивалось как нормальное, можно предположить, что сердце владыка Никодим надорвал в Святой Земле, по причине колоссального напряжения сил и неподходящего для него климата. Несмотря на это, нагрузка на него усиливалась, он должен был сменить архимандрита Пимена на посту начальника РДМ. 25 сентября 1957 г. игумен Никодим заменил по решению Священного Синода на посту главы Миссии архимандрита Пимена (Хмелевского) . |
| — 365 с. — (Серия «Богословие и культура»). — ISBN 978-5-89647-420-3. Языкова Ирина Константиновна 1 января Обзор жизни и служения митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима (Ротова) в годы Патриаршества Алексия (Симанского) в свете новых источников Сафонов Димитрий, иерей — 15 октября 2009 Годы, предшествовавшие юбилейной дате — 80-летию со дня рождения митрополита Никодима (Ротова), были ознаменованы открытием ранее неизвестных исторических документов, касающихся жизни этого знаменитого иерарха Русской Церкви XX века. На основании новых архивных материалов написана статья преподавателя МДА, к.и.н. Сафонова Д.В., посвященная жертвенному служению митрополита Ленинградского и Новгородского Никодима в годы правления Патриарха Алексия I (Симанского). Статья Религия и мир Церковь и государство Религия и мир Миссия Церкви Вспомогательные дисциплины Политология История Церкви История Русской Православной Церкви 16 октября (по официальной версии – 15 октября) исполняется 80 лет со дня рождения, безусловно, выдающегося архиерея Русской Церкви XX века митрополита Никодима (Ротова). Его биография еще не написана, источники, характеризующие его служение, только начинают вводиться в научный оборот. На основе тех из них, которые не использовались или почти не использовались ранее, попытаемся проследить основные вехи жизни служения митрополита Никодима до момента кончины Святейшего Патриарха Алексия (Симанского). Интересным источником, который ранее не использовался при написании работ о митрополите Никодиме, является личное дело митрополита Никодима, хранящееся в ГАРФ . Оно было оформлено Советом по делам религий 12 октября 1964 г. и закончено 12 ноября 1974 г. Оно на удивление мало по объему, всего 27 листов (включая копии одних и тех же документов), основная часть — две анкеты, заполненные рукой владыки Никодима. Однако и эти источники помогают уточнить биографию владыки, особенно до его епископской хиротонии. Первое, что бросается в глаза – дата рождения митрополита. |
| 140-ЛЕТИЮ СВЯТЕЙШЕГО ПАТРИАРХА АЛЕКСИЯ (СИМАНСКОГО) 26.12.2017 11:40:01 Николай Бульчук Николай Бульчук: - Я беседую с Валентином Арсентьевичем Никитиным – исследователем русской богословской религиозной мысли, специалистом по культурологии, поэтом, литературоведом, который много лет работал в Издательском Отделе Московской Патриархии, непосредственно связан с семьей Флоренских-Трубачевых. Второй мой собеседник - Николай Сергеевич Георгиевский – основатель и первый регент Патриаршего хора Храма Христа Спасителя, семья его была особо приближена в 50-70-е годы к Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Алексию (Симанскому). - Мы вспоминаем в этом году 140 лет со дня рождения Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия I (Симанского). Валентин Арсентьевич, вы – автор книги «Патриарх Алексий I - служитель Церкви и Отечества. Что вас побудило к созданию этой работы? Валентин Никитин: - На создание книги меня подвигло личное знакомство и дружба с первым описателем жизни Святейшего Патриарха Алексия I Александром Львовичем Казем-Беком. Он был вождем движения «Молодая Россия» в эмиграции после окончания войны. В 1957 году ему удалось вернуться на Родину, и он стал активно сотрудничать с Русской Православной Церковью и ее Священноначалием. Святейший Алексий I принял личное участие в его судьбе. Скажу, что Патриарх просто оградил его своим Патриаршим омофором, и благодаря этому, Александру Львовичу удалось дистанцироваться от органов, от представителей властей предержащих, которые пытались его «ангажировать», использовать его огромные знания на службу советскому государству. Остаток своей жизни – начиная с 1957 года и до кончины – Александр Львович Казем-Бек полностью посвятил служению Русской Православной Церкви. Он был доверенным лицом Патриарха, имел честь с ним несколько раз беседовать, написал замечательное его жизнеописание, которое оставалось неизданным до 1998 года. В 1998 году оно было опубликовано в «Богословских трудах». С этой работой я был знаком еще в рукописи. Архиепископ (будущий митрополит) Питирим (Нечаев), являясь в 1977 году редактором Издательского отдела Московской Патриархии, призвал меня и поручил составить 5-й том Собрания сочинений Святейшего Патриарха Алексия I и написать к нему редакционную вступительную статью. В общем, я с этой задачей справился: работал усердно, мне дали рукописи Александра Львовича Казем-Бека, первого описателя жизни Святейшего, «для служебного пользования». На основе этой рукописи я и написал свою вступительную статью. Но тогда не были изданы ни 5-й том, ни моя вступительная статья. Все осталось под спудом… |
| Глядя на Владыку Питирима, думалось: вот образ человека – священнослужителя, неожиданно сошедшего с полотен Павла Корина «Русь уходящая». Людям подобного душевного склада не надо рядиться в пышные одежды знатности происхождения и мирской славы, им необходимо одно – внутренняя сосредоточенная работа над своей душой, Божественная благодать, сближающая нас с Творцом и жертвенная любовь к ближним. Когда Господь сподобляет встречаться с людьми такого духовного склада, ты невольно становишься сопричастным глубинам православной человеческой души, ее Божественной красоте, сокровенным тайнам духовного подвига веры. Владыка Питирим был всегда любим людьми, теми, кто близко с ним соприкасался. Теми, кто был связан с ним по работе, учебе и послушаниям, всеми, кто получал добрую закваску от этого мудрого наставника. Этот глубокий и мудрый человек оставил след в сердцах многих учащихся духовных школ, всех, кому посчастливилось с ним общаться. Как мудрый педагог и наставник, Владыка был выше обыденной суеты и «учебной рутины», никогда не придирался к семинаристам по мелочам, а, наоборот, стремился в жизни каждого принять живое, деятельное участие. Он всегда был эталоном христианской культуры, того, как надо писать, говорить, поступать. Ему была свойственна глубочайшая церковная культура и высокое чувство вкуса. Он был иподиаконом и помощником Патриарха Алексия (Симанского), учился у него высокой аристократической культуре, старым богословским традициям. Он прекрасно знал Святейшего Патриарха Алексия I и мог часами рассказывать о нем. Однажды, как повествовал Владыка, во время беседы Патриарха Алексия I (Симанского) со своим старинным товарищем по дореволюционной семинарии в кабинет неожиданно вошел посторонний человек. Чтобы не прекращать начатую беседу, не предназначенную для посторонних ушей (время служения Патриарха Алексия (Симанского) – время гонений, слежки и притеснения Церкви от безбожных властей), Патриарх без каких-либо затруднений перешел на французский язык, продолжая начатый разговор. Эту необычную историю о высокой духовной и светской образованности и о своих учителях Владыка часто рассказывал в ЦАК, когда проводил там свои экскурсии. Для нас, молодых семинаристов и начинающих экскурсоводов, безусловно, это было огромной школой – уроком настоящей жизни в Церкви. Владыка много мог рассказать о жизни православной Москвы, часами повествовать о ее традициях и особенностях, зная каждого из старых священнослужителей прежних десятилетий. |
|
|
