| После смерти хозяина остались четыре раба, а рабыню Артемиду он отпустил на волю по завещанию. И еще есть приписка — «долга никому не имею». Зато каменотес Евклид так и остался Платону должен три мины. Погребение Платона совершили в Академии. Роднее для него не было места. Платон справедливо говорил, что страсть к славе — это последнее одеяние, которое мы сбрасываем с себя, умирая. Но эта страсть проявляется в нашей последней воле, в похоронах и надгробиях. Недаром, по свидетельству древних писателей, на гробнице философа начертали три надписи. Первая гласила: Знанием меры и праведным нравом отличный меж смертных, Оный божественный муж здесь погребен Аристокл. Если кому из людей достижима великая мудрость, Этому — более всех: зависть — ничто перед ним. Вторая: В лоне глубоком земля сокрыла останки Платона, Дух же бессмертный его в сонме блаженных живет. Сын Аристона, ты знал прозренье божественной жизни И меж достойнейших чтим в ближней и дальней земле. И третья, как говорят, позднейшая: Кто ты, орел, восседящий на этой гробнице, и что ты Пламенный взор устремил к звездным чертогам богов? Образ Платона души я, к Олимпу полет устремивший, Тело ж земное его в Аттике мирно лежит. Почти через восемьсот лет после смерти Платона философ Олимпиодор вспоминал стихи, по преданию, выбитые на могиле Платона. Двух Аполлон сыновей — Эскулапа родил и Платона, Тот исцеляет тела, этот — целитель души. В Академии перс, сатрап Митридат, воздвиг, как мы уже говорили, статую Платона с надписью: «Митридат персидский, сын Родобата, посвящает Музам этот образ Платона, работу Силаниона». Филипп Македонский глубоко чтил философа, афиняне, в свою очередь, поставили ему памятник недалеко от Академии. Сам о себе Платон ничего не писал и упомянул себя лишь дважды — в «Апологии» и «Федоне». Но, когда его спросили однажды, будут ли о нем писать, он ответил: «Было бы доброе имя, а записчики найдутся». Доброе имя Платона утвердилось на века, и римлянин Брут, последний республиканец, убийца Цезаря, оказался воспитанным на платоновском учении, полагавшем ненавистным любое проявление тирании. Платон умер, а деревья в садах Академии разрастались, и до самого конца античности шли туда в поисках высшей мудрости люди, памятуя, что главное не просто овладеть этой мудростью, но вечно стремиться к ней. |
| Очевидно, что хотя в кантовской вещи в себе и можно уловить некий отдаленный отзвук платоновских идей, тем не менее затруднительно было бы относить кенигсбергского мыслителя к тем, кто «близко держался» системы гения античной философии. Также очевидно, что в трудах святителя Филарета не удается найти отзвука кантовских идей или кантовской проблематики, тогда как русский платонизм безусловно во многом берет начало именно от него (что признают как поклонники, так и критики этого направления). Однако в той же самой петербургской академии совсем немного времени спустя, после того как ее первый ректор стал московским Владыкой, появился профессор и также будущий святитель, в богословском наследии которого Кант занял совсем иное место. Имя этого профессора – иеромонах Иннокентий (Борисов) . 2 Как известно, святитель Иннокентий получил образование в Киевской академии, возглавив ее первый пореформенный выпуск по разрядному списку. Важно при этом, что в Киеве уже тогда самое серьезное внимание уделяли современной философии, в том числе немецкой 4 . Инициатором такого подхода, отчасти несогласного с цитированным выше положением устава, был И.М. Скворцов, выпускник Санкт-Петербургской академии, преподававший в Киеве с 1819 г. 5 Именно он знакомил студентов с Кантом и разбирал с ними его сочинения, не только критикуя их, но и указывая на «заслуги» Канта перед религией 6 . Получив такую философскую «закваску», иеромонах Иннокентий по окончании академии был в свою очередь вызван в Петербург, где преподавал обличительное богословие. В отделе рукописей РГБ сохранился рукописный конспект его лекций по этому предмету, принадлежавший А.В. Горскому 7 . Их фрагмент под именем трактата «О неологизме или рационализме» был опубликован еще при жизни святителя 8 и потом переиздавался неоднократно в его собраниях сочинений 9 . Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что этот фрагмент заметно отличается от соответствующего раздела лекций. Он, прежде всего, сильно сокращен и во многом именно за счет обзора и критики кантовской системы, поэтому остановлюсь теперь подробней на сохранившихся в рукописи высказываниях святителя в этом отношении. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АФИНСКАЯ ШКОЛА ПЛАТОНИЗМА Направление в среднем платонизме I-II вв. по Р. Х. и неоплатонизме кон. IV - сер. VI в. С сер. I в. до Р. Х. платоническая догматика развивалась вне стен Академии Платоновской и даже вне Афин - прежде всего в Александрии, впосл. на Востоке, в связи с чем возникает противопоставление академиков, т. е. представителей скептической Академии, и платоников, признавших наличие платоновской догматики и необходимость положительной разработки платоновского учения. Первый известный преподаватель платоновской философии в Афинах - выходец из Египта Аммоний Александрийский (ум. ок. 80). У него в 66-67 гг. учился Плутарх Херонейский ( Plutarchus. De E apud Delphos. 385B. 2-3), по сочинениям к-рого («Платоновские вопросы», комментарии на «Тимея», толкования мифов и др.) можно представить общую направленность учения Аммония. Платонизм Аммония, сформировавшийся в Александрии и опиравшийся на учение Древней Академии (Ксенократа), имел пифагорейскую окраску, в связи с чем следует предполагать влияние Евдора Александрийского. Не исключено также влияние Евдора на Никострата, написавшего, по Симпликию , вслед за неким Лукием книгу возражений против ряда аристотелевских трактатов, используя для критики Аристотеля стоические положения. Стремление отделить учение Платона от аристотелевского характерно также для Кальвена Тавра. О школе (διατριβ) можно составить представление по Авлу Геллию: на занятиях читались и комментировались тексты Платона, реже - Аристотеля; после лекций ученикам предлагалось задавать вопросы, к-рые тут же решались на основании книг предшественников или сочинений самого Тавра; избранных учеников Тавр приглашал домой на обеды, где обсуждались возникавшие «вопросы» (жанр философских бесед), о них можно судить по «Пиршественным вопросам» Плутарха и по Авлу Геллию (H. Dörrie). Стремление Тавра сохранить в чистоте платоновское учение поддержал его ученик Аттик (вероятно, первый глава восстановленной имп. Марком Аврелием в 176 платоновской школы в Афинах). Для него, однако, характерны стоические элементы, объясняемые влиянием того же Евдора. Ученики Аттика - Гарпократион из Аргоса, Авл Геллий, Апулей, Герод Аттик. |
| По утверждению мн. древних писателей, К. был преемником Гегесина в должности схоларха Платоновской Академии, однако невозможно точно установить, в каком году он сменил Гегесина; предполагается, что он был схолархом уже в 50-х гг. II в. до Р. Х. (Ibid. S. 852-853). На основании свидетельства Аполлодора Афинского, данные которого впосл. легли в основу «Геркуланского списка академиков» (Index Academicorum herculanensis; соответствующий фрагмент см.: CFrM. T3a-b), исследователи заключают, что К. руководил Академией в течение более чем 20 лет и сложил с себя обязанности схоларха в 137/8 г. до Р. Х. из-за болезни ( Mette. 1985. S. 121; G ö rler. 1994. S. 853). После него эту должность занимали: др. Карнеад, сын Полемарха (управлял Академией со 137/8 до 131/30 г. до Р. Х.), Кратес из Тарса (со 131/30 до 129/8 г. до Р. Х.) и Клитомах Карфагенский (со 129/8 до 110/9 г. до Р. Х.). Последнего Диоген Лаэртский ошибочно называет преемником К. ( Diog. Laert. IV 10. 67), по-видимому, вслед. того, что начало его руководства Академией совпало со временем смерти К. ( Wi niewski. 1970. S. 96; Mette. 1985. S. 121). Важным событием в жизни К., о котором известно из сообщений древних лат. авторов, является его поездка в Рим в составе т. н. посольства философов, состоявшаяся в 155 г. до Р. Х. Задачей посольства было добиться упразднения ежегодных выплат, наложенных римлянами на Афины за разорение г. Оропос; помимо К. в состав посольства входили стоик Диоген Вавилонский и перипатетик Критолай Ликийский (см.: CFrM. T7a-k; ср.: Mette. 1985. S. 121-122). Во время пребывания в Риме греч. философы выступали с публичными лекциями и диспутами, к-рые посещали не только интересовавшиеся философией юноши, но и мн. представители рим. знати; по сообщениям лат. авторов, в число слушателей входили Публий Корнелий Сципион Африканский, Гай Лелий, Квинт Сцевола и др. Широкую известность в Риме приобрело публичное выступление К., произнесшего 2 речи: в 1-й он рассуждал о справедливости, а во 2-й предложил «рассуждение, которым опровергается справедливость» (CFrM. |
| В академии по настоянию владыки стали преподавать французский язык. В этом он видел глубокий смысл: ученикам, получившим доступ к научной литературе, шире открывался мир великой эллинской философии, византийского православного богословия. Любитель и знаток церковного пения и устава, владыка задумал ввести их преподавание в академии, с тем чтобы будущих священнослужителей заранее ознакомить с порядком церковного служения. Поощрялась научная работа. С благословения владыки Платона лучшие сочинения питомцев печатались. В Троицкой семинарии воспитанник ее, Никольский, перевел на церковнославянский язык трудные места из греческого «Добротолюбия»; Апполос (Байбаков) – на русский «Духовные песни» Геллерта и «Христианскую философию» Манна. Дамаскин (Семенов-Оруднев) – на латынь платоновское «Богословие». Библиотеки Троице-Сергиевой Лавры и Московской академии приобретали заслуженную славу первых книгохранилищ России. В них начиналась работа по созданию истории отечества. Туда станут обращаться за консультациями Н. И. Новиков 186 H. М. Карамзин и последующие историографы... Архиепископ Платон, как и в Твери, рекомендовал будущим пастырям быть по жизни своей добрым примером для прихожан. – Дух Святый в душу тлетворную не входит, – говорил владыка. – При даре слова и при знании всех правил красноречия зело и необходимо потребна добрая совесть, честность нравов и сердце, благочестия и страха Божия исполненное. Ежели проповедник желает привести других в движение, наперед сам то движение в себе должен почувствовать. Мудрость в одних словах, а не в делах состоящая давно осуждена истиною Божиею. Итак, дабы слово учителя духовного было действенно, надобно, чтоб оно утверждалось на честности, совести и непорочности нравов. При всей своей строгости архиепископ Платон отличался редким великодушием и снисходительностью к другим. И сколько тому было примеров! Владыка терпеть не мог медлительности и задержки в исполнении своих приказаний, но как только узнавал, что неисправность происходила не от нерадения и лености, а от недоумения и неловкости, терпеливо переносил ее. Бывали случаи и иного рода. Один раз певчий его явился в нетрезвом виде в келлию владыки и, полагая, что его нет дома, запел песню. Платон за такую дерзость велел отвести его в съезжий дом, но когда тот, поведенный уже служителями, тут же запел ирмос: «Безумное веление мучителя злочестиваго люди поколеба», владыка улыбнулся и приказал его оставить. |
| По-видимому, к этому же раннему диалогу «О молитве» относятся и следующие два фрагмента. «Прекрасно, говорит Аристотель, что мы должны быть всего более робкими, то есть благоговейными, когда дело идет о богах». Аристотель считает, что «совершенными делает людей не обучение, а переживание и определенная расположенность души» (из греческого автора IV–V веков н. э. Синесия). Вполне очевидно, что Аристотель здесь покамест вращается вполне только в круге идей Платона. Однако уже видно, что изложение у Аристотеля — не ученическое и не формальное, но свидетельствующее о большой глубине и свежести чувств молодого человека. То же самое и, пожалуй, даже в гораздо более интенсивной форме надо сказать и еще об одном диалоге периода Академии, диалоге под названием «Евдем, или О душе». Время создания диалога «Евдем» в значительной степени характеризуется самим содержанием этого диалога. Обстоятельства, приведшие Аристотеля к созданию диалога, известны из рассказа Цицерона. Евдем, ученик Платона, изгнанный ранее со своей родины — Кипра, тяжело заболел, путешествуя по Фессалии. Врачи города Феры, где Евдем лежал больной, признали его безнадежным. И тогда Евдему во сне привиделся прекрасный юноша, который обещал, что Евдем скоро поправится, а спустя некоторое время после этого умрет тиран Фер Александр, и что по прошествии пяти лет Евдем вернется на родину. Аристотель во введении к своему диалогу рассказывал, как оправдались первое и второе предсказания. Евдем выздоровел, а тиран вскоре был убит братьями своей жены (359 г.). Тут же следует заметить, что третье предсказание не оправдалось. Евдем примкнул к партии, готовившей возвращение на родину друга и ученика Платона Диона Сиракузского (в этой партии было много членов Академии), и погиб в битве у стен Сиракуз в 354 году, как раз по прошествии пяти лет после его сна. В Академии это истолковали так, что предсказание имело в виду не земную, а вечную духовную родину души. Введение диалога, где повествуется об этих событиях, посвящено памяти Евдема. Самая же история сна Евдема должна была, по мысли Аристотеля, подтвердить учение Платона о неземном происхождении души и ее будущем возвращении на свою родину. Такое введение давало повод для беседы о бессмертии души. В диалоге молодого Аристотеля возродился мир платоновского диалога «Федон» — образы временного изгнания души с ее родины и пленения в телесных оковах. |
| Сети богословия Тема недели: Почитание мощей в православии Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Статья Мнение Мнение Статья Статья Статья Новые материалы 1 января Генезис термина «неоплатонизм» и порожденные им историографические штампы В статье магистра филологии, магистра теологии, преподавателя кафедры филологии Московской духовной академии, преподавателя кафедры древних языков и древнехристианской письменности Богословского факультета Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Романа Сергеевича Соловьёва прослеживается история деления платонической традиции на средний и новый платонизм, а также возникновение и бытование термина «неоплатонизм». Полезное в свое время разделение платонизма на периоды древней академии, среднего и нового платонизма в настоящее время мешает составлению достоверной исторической картины, поскольку оно на поверку оказывается совсем не строгим в отношении таких авторов, как Лонгин, Халкидий, Нумений, Амелий и Порфирий, а также создает впечатление о замкнутости означенных периодов как в диахроническом, так и в синхроническом измерении. Термин «неоплатонизм» в немецкой историографии был введен И. Я. Брукером и изначально давал резко негативную оценку анализируемому периоду. Неприязнь к специфическому типу философствования заставила учеников Брукера четко разграничивать первоначальный платонизм и последующие «искажения». Анализ употребления термина у Брукера показывает его ангажированный характер, искажающий репрезентацию позднего платонизма и создающий штамп, согласно которому терминологический разрыв представляет собой действительный перелом в позднеантичном платонизме. Статья Введение В литературе можно встретить утверждение, что историю философской школы Платона принято делить на три этапа: древняя Академия, средний платонизм и неоплатонизм . Как справедливо замечал Дж. Диллон в предисловии к «Средним платоникам», многие исследователи при рассмотрении античного платонизма до сих пор стремятся перейти от Платона сразу к Плотину , между тем как шестисотлетняя история платоновской философской мысли укладывается в отдельные блоки: окрашенная пифагореизмом древняя Академия (Платон — Кратет), настроенная скептически средняя Академия (Аркесилай — Гегесин), новая Академия, еще более проникнутая скепсисом (Карнеад — Клитомах). Начиная с Филона из Лариссы и Антиоха Аскалонского принято выделять период среднего платонизма, характеризующегося разрывом со скептицизмом, возвратом к древней Академии и переходом к догматизму, а с Плотина — период неоплатонизма. |
| Это различие, конечно, нельзя преувеличивать и доводить до крайности. Но, имея его в виду, нам придется показать, каким образом совершился переход от одного типа философствования в Платоновской Академии к другому его типу в Аристотелевом Ликее. Платон и Аристотель — два разных философа, которые, по общему мнению, совершенно никак не совместимы между собой. Аристотелизм как бы топором отрубается от платонизма и только в этом своем антиплатоническом состоянии становится настоящим аристотелизмом. Подобного рода мнение не только обычно в сознании широкой публики, но входило во многие учебники и встречалось в ряде исследований. Такого рода резкие противопоставления разных эпох и между отдельными представителями той или иной эпохи теперь совершенно устарели, даже если и приходится учитывать противоположность и враждебность тех явлений культуры, которые возникли на одной и той же основе. Да, действительно, как мы увидим ниже, Аристотель противоположен Платону. Но аристотелевская философия, противоположная Платону, никак не могла появиться сразу и мгновенно; аристотелизм возникал на почве платонизма постепенно, как с появлением новых элементов, чуждых философии Платона, так и с сохранением элементов платонизма и даже с дальнейшим их развитием. Подробно вчитываясь в сочинения Аристотеля, мы то и дело наталкиваемся на отзвуки платоновских мыслей, которые не оставляли Аристотеля до самой его смерти. Чтобы отдать себе серьезный отчет об отношении Аристотеля к Платону, мы в данном случае не можем говорить о платонизме в каком-то общем и глобальном смысле слова. Как мы видели выше, Аристотель появился в Академии в 367/6 году. Разве не имеет при этом значения то обстоятельство, что Платоновская Академия возникла приблизительно около 387 года, то есть по крайней мере лет за 20 до появления в ней Аристотеля, который встретился уже с умудренным шестидесятилетним Платоном. Спрашивается: неужели гениальный Платон до этого времени не прошел известного пути развития, и неужели молодой Аристотель, в будущем тоже гениальный философ, не застал Академию в определенный исторический период ее жизни и в определенный момент ее духовного развития? Платон к этому времени уже создал свои главнейшие философско-мифологические сочинения. Уже были написаны им и «Федр», и «Пир», и «Федон», и «Государство». Мало того, в творчестве Платона уже наметился довольно сильный перелом от всех философско-мифологических и художественных конструкций к настроениям гораздо более отвлеченным, часто абстрактно-диалектическим и систематически-завершительным. Такого рода переломным произведением, по-видимому, можно считать диалог «Теэтет», написанный примерно за два года до появления Аристотеля в Академии. |
| Чтобы реализовать свои цели, «адепты справедливости» должны быть «активны», сплотиться и составить «кружок»: «Сила же кружка в доносах и шпионстве, и даже убийствах, убийствах тайных (не надо явных, не надо рисковать собою: ни к чему), но неумолимых и неизбежных, как мифический рок или как сицилийская „Мафия“» 1264 . В этом утверждении архим. Серапион выступает не только как антипод Достоевского, но и противоречит сам себе, поскольку немного выше решительно отвергает «общую воинскую повинность» и присягу на Евангелии как противоречащие духу Христову. По этому поводу он почему-то не преминул вспомнить слова: «взявший меч – мечем и погибнет» 1265 . Итак, оптинский архимандрит – с масонами, попом Гапоном («новым мучеником за истину»), народовольцами, эсэрами и – старокатоликами… Используя известное выражение вождя мирового пролетариата, вполне можно говорить о Серапионе Машкине как «зеркале русской революции». Из «Хронологической схемы жизни» о. Серапиона известно, что в феврале 1905-го он в письме к Флоренскому выражал свой протест по поводу уклонения Московской духовной академии от забастовки, а также дважды письменно обращался к Иоанну Кронштадтскому , а затем просил проф. Н. А. Заозерского помочь организовать в академии третейский суд между ним и о. Иоанном 1266 … В какой мере его социальный радикализм обусловлен гностическими установками, можно, конечно, дискутировать, но связь платоновского идеализма с тоталитарной утопией при этом, безусловно, придется иметь в виду. Тем более, что и столь во многом единомысленный с Машкиным о. Павел Флоренский тоже подвел итог своему новоплатоническому синтезу глобальным проектом общественных преобразований («Предполагаемое государственное устройство в будущем», 1933), над осуществлением которого трудился уже в заключении... Как известно, после кончины о. Серапиона Флоренский приехал в Оптину пустынь с письмом от Московской духовной академии за рукописным наследием мыслителя и взял на себя обязательство подготовить к изданию его магистерскую диссертацию. |
| В писаревском саду семинаристы сажали лук‚ картофель, свеклу. В 1780 году митрополит Платон приказал ежегодно отпускать из семинарской суммы по 12 руб. на засаждение писаревского сада плодовыми деревьями. Через два года существования Академии писаревский сад был срублен, и находившийся в нем пруд завален. И лишь чрез 30 лет он был снова восстановлен в теперешнем его виде (особенно трудами знаменитого витии Амвросия, архиепископа Харьковского, тогда студента XVI курса). Другой сад, сзади академического главного корпуса, был устроен митрополитом Платоном на месте уничтоженного им житейного двора с амбарами; резолюцией Платона от 1797 г. ректору Августину было предписано: «с помощью уставника устроить сад и для того посадить 100 лучших яблонь из монастырского сада, 30 вишен, 6 груш и 6 слив» 13 . Любопытно, наконец, что даже нынешний, так называемый, казенный двор с домом для некоторых лиц академической корпорации находится на земле и на месте дома, купленных в 1815 году для жилья семейным наставникам Академии у племянницы митрополита Платона Анны Алексеевны Нестеровой; а другой дом, позади первого, на той же земле, где теперь помещается 1-я академическая церковно-приходская школа, устроен в 1835 году, для той же цели – помещения женатых наставников, из старой семинарской, а затем академической больницы платоновского времени. Поместившись в зданиях платоновской семинарии и устроившись здесь сначала на 30000 рублей, скопленных старой платоновской Академией, новая Академия и в последующее время стала содержать себя и до наших дней содержит себя в значительной мере на финансовые источники, приобретенные старой платоновской Академией. От старой Академии новая получила на свое содержание около 50000 рублей процентных бумаг, из которых половина представляла кровные сбережения Академии, а остальные – пожертвования в пользу Академии, сделанные разными лицами в период правления Академией митрополита Платона. Восемь тысяч из них пожертвованы самим митрополитом Платоном 14 , при чем половина в 1784 г. |
|
|
