| Шеделя, изданной в 1493). Этот процесс был общим для правосл. поствизант. мира (напр., в росписях трапезариев Афона XVI-XVII вв. использовался дюреровский «Апокалипсис»), а тесная связь Новгорода с ганзейскими городами облегчала (в сравнении с Москвой) получение исходного графического материала. Т. о., в отношении иконографических новаций деятельность М. вполне можно сопоставить с переводческой деятельностью архиеп. Геннадия (Гонзова) в кон. XV - нач. XVI в. Первым таким памятником было лицевое Евангелие учительное рубежа 30-х и 40-х гг. XVI в. (РГБ. Егор. 80) - древнейший (если не единственный) образец иллюстрированной рукописи подобного содержания с латинскими миниатюрами. Мастер, исполнивший миниатюры, при переезде М. в Москву остался на нек-рое время в Новгороде (еще в 1548, при архиеп. Феодосии, он иллюминировал там Псалтирь ГИМ, Увар. 592-F) и приехал в столицу после пожара 1549 г. Мастер (известный в лит-ре как «кремлевский»), деятельность к-рого продолжалась примерно до рубежа 60-х и 70-х гг. XVI в., не копировал зап. образцы, а как своего рода цитаты из них использовал в своих работах отдельные фигуры и части композиций («пастиш»). Его труды определили характер древнерус. иконографии почти до сер. XVII в. (см.: Неволин Ю. А. Новое о кремлевских художниках-миниатюристах XVI в. и составе б-ки Ивана Грозного//Сов. Арх. 1982. 1. С. 68-70; Он же. Влияние идеи «Москва - третий Рим» на традиции древнерус. изобразительного искусства//ИХМ. 1996. Вып. 1. С. 71-84; Он же. Откуда «приплыли» корабли в миниатюры рукописей скриптория митр. Макария//Макарьевские чт. 2002. Вып. 9. С. 216-225). На Новгородской кафедре М. замыслил собрать воедино всю доступную в России правосл. духовную лит-ру, регламентировав круг чтения рус. книжных людей. Собранные святителем и его помощниками памятники письменности были систематизированы М. в ВМЧ в отдельных томах по месяцам, а внутри томов расположены по дням (см. подробнее в ст. Минеи-Четьи ). ВМЧ исходно формировались на основе 4 структурообразующих (имеющих календарную последовательность) и большого числа дополнительных (порой очень больших по объему) источников. |
| Другая сложность в установлении непосредственного источника нашего текста обусловлена тем, что Пролог во многом основан на патериках, причём статьи Пролога, заимствованные из патериков, могут ничем не отличаться от своего оригинала (подробнее об этом см.: Давыдова С. А. Патериковые чтения в составе древнерусского Пролога//ТОДРЛ. Л., 1993. Т. 43. С. 263281). Интересно отметить, что патерики послужили не только источником конкретного материала – поучение явно ориентировано на патериковую форму изложения, что оказалось совершенно естественным для «Старчества». Таким образом, как на раннем этапе своей истории сборник опирался на патерики, так и спустя почти два века он продолжал формироваться с оглядкой на патериковую традицию. Тексты издаются по наиболее раннему списку этого варианта «Старчества», автографу Матфея Никифорова: РНБ, Кирилло-Белозерское собр., 122/1199 60-х – начала 70-х гг. XVII в. с учётом правки, выполненной писцом рукописи и учтённой в другой, скопированной с Кир.-Бел. 122/1199 рукописи: РНБ, Кирилло-Белозерское собр., 162/1239 конца XVII в. Описки Матфея Никифорова исправлены курсивом, большинство исправлений подтверждаются чтениями Кир.-Бел. 162/1239. 13 О воспоминании жития святых... до смерти страдаша. – В «Цветнике священноинока Дорофея» это глава 11 (здесь и далее мы пользуемся нумерацией наиболее распространённой редакции Цветника, состоящей из 65-ти глав, отразившейся в большинстве изданий (кроме изд.: Почаев, 1778); об изданиях «Цветника священноинока Дорофея» см.: Вознесенский А. В. Старообрядческие издания XVIII–haчaлa XIX века: Введение в изучение. СПб., 1996. С. 148152). В «Кринах сельных» и в сборнике, им предшествующем (см. выше), эта статья читалась под номером 1. 24 Аще бы мощно было ведати иноку... терпел бы убо не ослабея... – Ср. в Скитском патерике: «Аще би и чрьви была пльна келие твое, и аще би в них до выя был, трьпел би убо не ослабея» (The Old Church Slavonic Translation of the ΑΝΔΡΩΝ ΑΓΙΩΝ ΒΙΒΛΟΣ in the edition of NIKOLAAS VAN WIJK †/Edited by D. |
| Все как в обличениях юродивых, дословно. Но дальше события развертываются по–иному. Иван Емельянович о себе: Я не Ванька–Иван, да не Предтеча, А сам Спас, Христос сын Божий. У царя «сердце разгоралось, хочет царишка Спаса жезлом прободать…» Но силы покидают царя: Перед ним сам Спас стоит, Перстом правыя руки грозит, Как на той ли на иконе Мануйловой. А. А. Крупп указывает на сходство этой песни по ее художественным особенностям со старшими историческими песнями о времени Ивана IV и относит ее возникновение к концу XVI — середине XVII в. Что смущало исследователей, обошедших песню вниманием? Конечно, не то, что она известна по поздней записи (Мельников–Печерский обнаружил ее, по–видимому, в 60–х гг. XIX в.). Ведь и многие другие исторические предания, в том числе их старшие редакции, записаны были исследователями в XIX в. Близость песни содержанию и форме обличений Ивана IV юродивыми 70–х гг. XVI в. очевидна. Композиционные особенности и художественный стиль песни без зазора укладываются в поэтику старших редакций исторических песен об Иване IV. Смутил исследователей Иван Емельянович, живой «Христос», да еще с апостолами, ангелами и архангелами, серафимами и херувимами — словом, со всем небесным чином, о чем читаем в полном тексте песни. Смутило, что песня имела культовое назначение, показательное для последователей «веры Христовой» — или, как они себя называли, «люди Божьи» , первой в русской истории секты духовно–христианского направления — еретического. В статье «Некоторые идеологические формы социального протеста русского крестьянства», опубликованной в сборнике «Россия на путях централизации» , нами было показано, что появление песни о царе Иване Васильевиче и «Христе» Иване Емельяновиче не встретило никаких бы противопоказаний, будь она приурочена даже и к 50–м гг. XVI в. Но песня эта представляет собой момент отрыва от православной духовной культуры, хотя нити отрыва обнажены и явственно зримы. Все же песня принадлежит иному контексту духовной культуры, которая условно может быть названа русским простонародным протестантизмом. |
| Подобного рода цитирование можно продолжить. Совершенно очевидно, что в конце XIX – нач. XX в. слово «исихазм» не обладало той положительной семантикой, которое оно имеет сейчас. Это слово не фиксирует словарь русского языка XVIII века (не говоря уж о Словаре русского языка XI-XVII века). Не исключено, что оно употреблялось в богословских исследованиях (хотя подобных примеров мы не знаем), но в обычной благочестивой литературе оно, насколько нам известно, не встречается. В сходных контекстах использовались такие слова, как «сердечное безмолвие», «внимание», «Иисусова молитва», «умная молитва», «непрестанная молитва», «умное делание», «духовное делание», «тайное делание», «сокровенное поучение», «тайное поучение» и т. д. [Лепахин 1992:18] Для того, чтобы ответить на вопрос, когда слово исихазм приобрело современное значение, необходимо специальное исследование, которое пока не проделано. По всей видимости, исток этой традиции следует искать в 20-х годах ушедшего века. Как известно, 1920-е гг. вошли в историю как время духовных поисков российской интеллигенции. Я не предпринимал специальных усилий для поисков относящихся к деятельности братств текстов, связанных с исихастской проблематикой. Приведу лишь пример из проповеди о. Сергия Мечева , в котором встречается это слово: «Где бы ты ни находился и в какой бы суете ты не жил, ты можешь начать службу Богу, ты можешь быть исихастом» [Мечев 1993:163–164]. Однако широкое употребление это слово приобретает лишь в 60–70-е годы XX века в исследованиях советских гуманитариев, занимающихся различными проблемами культуры Древней Руси. Понятно, что говорить о монашеских корнях древнерусской культуры или же оперировать такими терминами как «умное делание» тогда было невозможно по цензурным соображениям. При этом термин «исихазм», не вызывающий ассоциаций с богословской проблематикой, оказался чрезвычайно удобным. В 70–80-е годы об исихазме стали писать в связи с историей древнерусской литературы и иконописания. В результате у формировавшегося в те годы поколения гуманитариев возникло устойчивое представление о том, что вне исихазма говорить о русской религиозной культуре невозможно. А поскольку это поколение вошло в жизнь в конце 80-х годов (то есть, в наиболее активный период воссоздания православной культуры), исихазм стал восприниматься как одна из основ православного вероучения. При этом сфера употребления этого термина стремительно расширялась. Введенное Г. М. Прохоровым понятие политического исихазма 3 [Прохоров 1979] уже в начале XXI в. получило широкое распространение в политической публицистике. Слово, которое сто лет назад почти не употреблялось, сейчас вышло далеко за пределы церковного дискурса. При этом, вопреки историческим фактам, современные православные убеждены в том, что исихастская традиция была присуща Русской церкви на всех этапах ее существования 4 . |
| Северо-Западные губернии Не менее многочисленными были раскольники и на северо-западе Великороссии: в Новгородской, Псковской и Тверской губерниях, где особенно сильны были беспоповцы, федосеевцы и филипповцы. Опять-таки, по преуменьшенным официальным данным, число раскольников в Новгородской губернии в середине прошлого века составляло от 8000 до 70 000 1104 , но действительное число их было гораздо выше. В районах реки Меты, Старой Руссы, Торжка, Кимр, Осташкова, Твери и многих других городов население, особенно купечество и мещанство, крепко держалось раскола 1105 . В новгородских и псковских пределах раскол был силен еще с конца XVII века, когда первые беспоповцы-самосжигатели начали здесь свою пропаганду. Затем, в 1690 и 1700 гг. Феодосий, его сын Евстрат и их последователи упорно боролись в Северо-Западной Руси за сердца и души местного населения. Первые беспоповские большие соборы собирались в самом Новгороде. С другой стороны, посылала сюда своих миссионеров Выговская община, а Семен Денисов даже был арестован в Новгороде за распространение старообрядчества. Посошков в начале 1700-х гг. писал, что " в Великом Новгороде едва ли десятая часть населения православное» и что все остальные перешли в раскол 1106 . Опять-таки ввиду особенностей беспоповщинского раскола очень трудно определить точное количество его последователей на Северо-Западе. Историк неизменно встречается с указаниями, что федосеевцы, которые преобладали среди северо-западного старообрядчества, постоянно выдают себя за православных, венчаются в храмах, крестят у священников своих детей и потом дома читают очистительные молитвы 1107 . Только самые упорные и пожилые из федосеевцев официально записывались раскольниками и были зарегистрированы как таковые. Согласно отчету Синода за 1886 г. в двух, Новгородской и Псковской, губерниях было всего только 60 000 раскольников, но тот же отчет говорит о росте их числа и отмечает, что цифры только показательны, но недостоверны 1108 . Калужская губерния Четвертой важной, хотя и очень небольшой великорусской областью раскола была Калужская губерния, особенно города Калуга и Боровск, где раскольники с первых же дней раскола и до самой революции были очень сильны... В Калуге в петровские времена все купцы и священники принадлежали к расколу, а в конце XIX века муниципальное управление обоих городов все еще было целиком в руках старообрядцев; например, в Боровске все гласные думы были старообрядцы 1109 . |
| К. являлся (наряду с Н. Н. Ворониным и П. А. Раппопортом ) создателем отечественной школы архитектурной археологии. Среди его учеников - А. Н. Кирпичников, В. А. Булкин, О. М. Иоаннесян, Э. С. Смирнова , Т. В. Ильина. Помимо публикаций по архитектуре и археологии Др. Руси К. принадлежит ряд статей по истории древнерусской живописи (20-е гг. XX в.). Научную деятельность К. сочетал с преподаванием истории древнерус. искусства. Прекрасное владение словом, умение «оживить» сухие археологические факты и воссоздать картину исторического события обеспечивали неизменный успех его лекциям. К.- лауреат Гос. премии СССР (1952 - за участие в 2-томном труде «История культуры Др. Руси» (М.; Л., 1948-1951)), награжден орденом Ленина (1953), доктор исторических наук (1959), автор ок. 120 печатных научных работ. Похоронен на Казанском кладбище в Пушкине Ленинградской обл. Архив К. хранится в НГОМЗ (Отдел письменных и изобразительных источников), часть материалов - в НА ИИМК РАН. 26-28 нояб. 2003 г. в С.-Петербурге состоялась конференция, посвященная 100-летию К., организаторами к-рой выступили ГЭ, СПБГУ, ИИМК РАН. Осн. соч.: Археол. исслед. древнего Киева: Отчеты и мат-лы (1938-1947 гг.). К., 1950; Новгородское зодчество//История рус. искусства/Ред.: И. Э. Грабарь и др. М., 1954. Т. 2. С. 16-72; Древний Киев: Очерки по истории материальной культуры древнерус. города. М.; Л., 1958-1961. 2 т.; Новгород Великий. М.; Л., 1961; Зодчество древнего Смоленска (XII-XIII вв.). Л., 1964; Памятники архитектуры Новгорода XI-XVII вв. Л.; М., 1966; Новгород. Л., 19804. Лит.: Вагнер Г. К., Кирпичников А. Н. К 60-летию М. К. Каргера//Сов. Арх. 1963. 4. С. 124-126; Кирпичников А. Н. М. К. Каргер//Культура и искусство Др. Руси: Сб. ст. в честь проф. М. К. Каргера. Л., 1967. С. 7-21; он же. К 70-летию М. К. Каргера//Культура средневек. Руси: [Сб. ст.]. Л., 1974. С. 3-4; он же. Творческий путь М. К. Каргера//Архитектура и археология Др. Руси. СПб., 2009. С. 5-7. (Тр. ГЭ; 46); Булкин В. А. Воспоминания о М. К. Каргере//Искусство Др. Руси и его исследователи: [Сб. ст.]. СПб., 2002. С. 279-283; Калитина Н. Н. О М. К. Каргере//Там же. С. 276-278; она же. Странички воспоминаний. СПб., 2005. С. 72-75; Из сказок М. К. Каргера/Публ. подгот.: О. В. Овсянников//Архитектура и археология Др. Руси. 2009. С. 13-16; Овсянников О. В. Иконописец XVIII в. Михаил Слепохин; М. К. Каргер и кот Евстафий//Там же. С. 8-12. В. А. Булкин, И. Л. Тихонов Рубрики: Ключевые слова: АЛЕКСЕЕВ Леонид Васильевич (род. в 1921), историк-археолог, специалист по истории и культуре Зап. Руси, д-р исторических наук ЗАБЕЛИН Иван Егорович (1820 - 1908), историк, искусствовед, археолог, коллекционер, один из основателей Исторического музея (ныне Государственный Исторический музей) КУЛАКОВСКИЙ Юлиан Андреевич (1855-1919), рус. ученый, историк, специалист в области истории Рима и Византии, филолог-классик, переводчик с латыни и древнегреческого, археолог, публицист |
| 67 См.: исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР. М.: Л.. 1956. Вып. 1. в. С. 34. 69 Камерный каталог. 1742. [Б. м» б. г.]. С. 45. 19 экз. Рукописного отдела БАН. с пометами А.П. Богданова). 78 Симеон Полоцкий . Избранные сочинения. С. 7–81; Русская силлабическая поэзия вв. С. 115–167: A.M. Панченко. Слово и знание в эстетике Симеона Полоцкого //ТОДРЛ. M.: Л.. 1970. Т. 25. С. 236–237; И.Ф. Мартынов. Е.Д. Кукушкина. Забытые тексты русской силлабической поэзии//Памятники культуры, новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ежегодник 1975. M.. 1976. С. 44–47; Памятники литературы Древней Руси. XVII век. Кн. 3. M.. 1994. С. 55–158. 79 Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук. С. 389. 54: Библиотека Петра I. Указатель-справочник/Сост. Е.И. Боброва. Л., 1978. С. 45–46. 80 И.Ф. Мартынов Стихотворения, романсы, поэмы и драматические сочинения. XVIInepbaя треть XIX в. Л.. 1980. С. 17–19 (Описание Рукописного отдела Библиотеки Академии наук СССР. Т. 4. Вып. 2). 81 В других описаниях цвет переплета обозначен как «коричневый» (см.: Исторический очерк и обзор фондов Рукописного отдела Библиотеки Академии наук. С. 389. 54: И.Ф. Мартынов. Стихотворения, романсы, поэмы и драматические сочинения. С. 17). 83 «Записная книга, посланная из Мастерской палаты в казенный и другие приказы, памятям и Государевым указам палате, за 7187 (1678–1679)». см.: А.Е. Викторов . Описание записных книг и бумаг старинных Дворцовых приказов 1584–1725. М.. 1877. Вып. 1. С. 282– 283. 85 См.: Е.В. Лукьянова. Московская бумага в изданиях Печатного двора 60–70 гг. XVII века//Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 2001 (в печати). 86 Понятие бумага «большой», " средней» и «малой (меньшой) руки», часто встречающееся в документах Приказа книгопечатного дела, обозначает размер внутри формата в 1°; этот размер зависел от формы, в какой отливалась бумага – большой, средней или меньшей (см.: РГАДА. Приказ книгопечатного дела. ф. 1182). |
| В.Г. Ченцова предложила вернуться к атрибуции портрета И. Детерсону, поскольку такое парадное изображение патриарха могли заказать художнику вскоре после привоза из Константинополя роскошной митры, символизирующей о преемственности священства московского патриарха от византийских святителей – Ченцова 2004, 21–22 (сн. 30). Г.М. Зеленская считает, что портрет написан в начале 1660-х годов и запечатлел исповедь патриарха Никона перед братией о бывшем ему 12 января 1661 г. в Воскресенском монастыре видении пожара царского дворца; заказчиком парсуны мог быть архимандрит Герасим. По предположению исследовательницы, в XVII в. полотно находилось в настоятельских кельях, что объясняет отсутствие упоминания о нём в описях 1679 и 1685 гг. – Зеленская 2002, 11–12; Зеленская 2002в, 98; Зеленская 2002г, 370–376; Зеленская 2005а, 87–108. 1018 Панагия, изображённая на парсуне, была извлечена из вскрытой в середине 1930-х годов гробницы патриарха Никона , и написать её с натуры, с документальной точностью отразив её особенности, можно было только до 1681 г., до кончины владыки – Зеленская, Рогожкина 2002, 86; Зеленская, Рогожкина 2002, 88; Крюкова 2002, 57–60. 1027 Левинтон 1971, 52–54; Смирнов 1980. 74–78; Козицкая 1999а, 177–218; Пиккио 2003, 431–473; Москвин 2004, 63–70 и др. 1028 Вигзелл 1971, 232–243; Евсеева 1983, 59–64; Кара 1983, 64–68; Николаева 1987, 133–147; Рогачевская 1989, 16–20; Кобяк 1992, 173–179; Герасимова 1993, 33–63; Герасимова 1993а, 314–318; Двинятин 1995, 81–101; Каширина 1999, 9–15; Сапожникова 2001, 342–437; Сапожникова 2005, 546–600; Алексеев 2002; Журова 2002, 104–107, Журова 2005, 153–161; Дубовик 2003, 83–98; Гардзанити 2003, 24–35; Гонно 2003, 60–69; Калугин 2003, 36–50; Романчук 2003, 51–59; Ромодановская 2003, 407–434; Титова 2003, 72–93 и др. 1034 Ср.: «Егда сътвориши обдъ или вечеру, не зови другъ своихъ и братия твоя, ни сродник твоих, ни съсдъ богатых, еда коли и тии тя такоже въззовуть, и будет ти вьздаание. Но егда твориши пиръ, зови нищая, маломощи, хромыа, слепыа, и блажен будеши, яко не имутъ ти что въздати, въздастъ же ти ся в въскресение праведныхъ» – Библия 1581, л. 36об. |
| Подобная историографическая ситуация определяет научную актуальность и значимость данного исследования, в котором целью стала реконструкция и интерпретация историко-канонических и богословских воззрений Патриарха Никона в общем контексте богословских споров третьей четверти XVII в. В соответствии с этой целью были поставлены задачи выявить содержание традиций почитания и «хуления» Патриарха Никона , их развитие в научно-критической светской и синодальной историографии (XVIII–XIX вв.), историографии советского и постсоветского периода, эмигрантской и зарубежной историографии (XX–XXI вв.); исследовать основные структурообразующие элементы воззрений Патриарха Никона ; сопоставить церковно-канонические и исторические воззрения Патриарха Никона и теоретиков догматико-полемической традиции раннего раскола; рассмотреть место и роль концепции пастырства Патриарха Никона в общественно-политической и богословской мысли России. Объектом исследования стало идейное наследие Патриарха Никона ; предметом – система и характер воззрений Патриарха Никона как государственного и церковного деятеля. На защиту вынесены следующие положения: 1. Негативный эмоционально-окрашенный стереотип Патриарха Никона как развенчанного «культурного антигероя» в рамках национальной картины мира был разработан в полемической литературе во второй половине 60–70-х гг. XVII в. и продолжал развиваться на протяжении XVIII–XIX вв., что соответствовало концепции надконфессионального государства; 2. В почитании Патриарха Никона как местночтимого святого зарождалась традиция апологетики, основанная на святоотеческих ортодоксальных мировоззренческих установках, в рамках этой традиции происходила публикация основных источников по идейному наследию и хозяйственной деятельности, что позволило авторам реконструировать реальные исторически-обоснованные воззрения и деяния Патриарха; 3. Богословское творчество Патриарха Никона имеет ярко выраженные христо-экклесиоцентричные корни – он был выразителем исихастско-ориентированной богословской традиции; |
| Кн. «Мессия правдивый...» наряду с «Ключом разумения...» была запрещена Московским Собором 1690 г. (Одной из возможных причин запрета могло быть наличие в нек-рых экземплярах польск. издания обширного стихотворного приложения - «Pieni nabone» (Благочестивые песни), в отношение к-рого авторство И. сомнительно. В ряде стихотворений прослеживается влияние католич. вероучения.) Однако, по мнению А. А. Панченко, сочинение И. было известно в России в кон. XVII в. и могло повлиять на толки о «ритуальном жертвоприношении» среди старообрядцев. В отличие от «Ключа разумения...», никогда не издававшегося в России, кн. «Мессия правдивый...» в 1803 г. была переведена на рус. язык свящ. Космодемьянским с изъятием рассказов о «ритуальных преступлениях» (Разговор христианина с жидовином о пришествии в мир истинного Мессии. М., 1803). Еще более значительным сокращениям подверглась книга при 2-м издании на рус. языке, вышедшем в переводе свящ. И. Ницкевича (Мессия праведный Иисус Христос Сын Божий: Разговор христианина с евреем. К., 1887). Очевидно, востребованность данного сочинения И. была связана с толерантной позицией автора в деле миссионерства. IV. Критика ислама присутствует почти во всех произведениях И. Этой теме отдельно посвящен ряд сочинений полемиста, созданных как ответ на опустошительные тур. и татар. набеги на укр. земли и на захват в 1672 г. Подолья турецко-татар. войсками, приглашенными правобережным гетманом П. Дорошенко, который в 1669 г. перешел в подданство тур. султана. В окт. 1672 г. поляки заключили с султаном Мехмедом IV Бучачский договор, по к-рому они отказались от Правобережной Украины. В 60-70-х гг. XVII в. в Польше получили широкое распространение антимусульм. сочинения, написанные католич. авторами Фомой Брюссельским, Руткой, кн. Миколаем Кшиштофом Радзивиллом-Сироткой и др. В 1679 г. в Новгороде-Северском был напечатан антиислам. трактат И. «abd z piorami swemi - z darami Boskiemi Chrystus prawowiernemu narodowi chrzesciaskiemu abedziowym piorem Swey mdroci Boskiey wypisuie przyczyny, dla których dugo trwa na wiecie secta mahometaska y dla których wiele narodów przyjli zakon Mahometów» (Лебедь с перьями своими, или Христос с Божьими дарами правоверному христианскому народу лебединым пером Своей мудрости Божьей описывает причины, по которым долго упорствует на свете секта магометанская и по которым многие народы приняли закон Магомета). |
|
|
