| Закрыть itemscope itemtype="" > Образ Высоцкого в декабрьских митингах Михаил Енотов о странных совпадениях декабря 30.12.2011 2034 Время на чтение 6 минут Кто о чем, а вшивый – о бане. Не знаю даже, какие вши заставили меня чесаться больше – новые «декабристы» или создатели фильма «Высоцкий: спасибо, что живой» . Но сдается мне теперь, что в баню они ходят общую. Как же связан «Высоцкий» с протестами против «нечестных выборов»? Беру нечестные выборы в кавычки с расчетом на то, что все читатели понимают настоящую природу этих протестов. Итак, попробую объяснить свои ощущения на языке логики, приведя несколько аргументов. 1) Реклама вышеупомянутого фильма началась за несколько месяцев до премьеры и была поистине вездесущей: билборды, трафареты на асфальте, записи старых выступлений Высоцкого на «Первом» канале, даже на пиве «Жигули» красовалось лицо Владимира Семеновича. В прокат «Высоцкий» вышел за три дня до злосчастных думских выборов – эти три дня и составили сакральный для продюсеров первый уикенд. А спустя неделю с лишним после премьеры на Болотную площадь вышло столько народа, сколько раньше собиралось разве что на футбольные матчи, только «кричалки» были уже совсем неспортивные. Что интересно, дата премьеры «Высоцкого» сначала была назначена на лето, а это очень выгодное в коммерческом плане время, но потом почему-то переносилась – на осень и наконец на 1-ое декабря. То есть либо все это совпадение, либо Эрнст действительно гениальный продюсер, либо его «Высоцкий» – это маленькая часть масштабной медиа-кампании, связанной с протестами против действующей власти. В первое я вообще по жизни не верю, а второе, хоть и сомнительно, но, в любом случае, не исключает последнего. 2) От совпадения календарного переходим к совпадениям тематическим. Давайте зададимся вопросом: интересна ли сегодняшнему зрителю личность Высоцкого? Учитывая тот факт, что основная аудитория кинотеатров – это люди от 16 до 35 лет, – можно с уверенностью сказать, что нет. Неинтересна просто потому, что живым они его не застали, фильмов с ним не видели и песен не помнят. |
| Квартиру тщательно обыскивали, ворошили белье, постели, но никто не знал, что ищут. В темном углу коридора стоял чемодан и корзина с вещами Маргариты Яковлевны. — Чьи это вещи? — спросил милиционер. — Нашей прислуги, которая уже ушла. Приоткрыли чемодан. — Аккуратность просто немецкая, — восхитился сыщик, — жалко такой порядок портить. — Да, она немка была, — подтвердила мама. — Так это вещи не ваши? Нечего их и перебирать, — решил сыщик и захлопнул чемодан. «Бог спас нас, — рассказывала впоследствии мама. — Если бы развязали стопочки белья, перевязанные ленточками, то нашли бы всю переписку с Германией тех немцев Поволжья, которые собирались бежать из СССР, как евреи бежали из Египта. Но на границе эти немцы были задержаны, а во главе их стоял пастор — дядя нашей Маргариты. И все письма шли к нему через Маргариту, а посылались на наш адрес, на имя Зои Вениаминовны Пестовой». Маму поместили сначала в камере Бутырской тюрьмы. Холодная, грязная, тесная и вонючая камера не так угнетала ее, как полное неведение о судьбе своей семьи и незнание, за что она арестована. На допросах ее спрашивали о родных, об образовании, об отношении к заводу, который она очень любила, так как была энтузиастка своего дела, спрашивали ее о знании немецкого языка, который она совсем не понимала. Зоя Вениаминовна со слезами умоляла сообщить ей о муже и детях, но получала такие ответы: — Муж — сидит, дети — в детдоме. — За что же!? — Скажите сами. Мама рыдала, терзалась сердцем и мысленно умоляла Пресвятую Деву заступиться за ее семью. Настрадалась моя бедная мамочка. Голодный паек и вши не так ее мучили, как безнравственное общество воров и скверные анекдоты женщин. Тогда Зоя Вениаминовна взяла инициативу в свои руки. «Я доказала им, как мелки и пошлы их интересы. Я показала этим падшим людям, как прекрасен мир, какая есть художественная литература, как интересна история. Я рассказывала без устали об убитом царевиче Димитрии, угличском чудотворце, о Борисе Годунове и Иоанне Грозном, о Петре I, и о «Братьях Карамазовых» Достоевского, и о Евангелии, и обо всем, что знала, чем горело мое сердце, — говорила мне мама. — Меня слушали, затаив дыхание. Сочувствуя этим темным людям, я легче переносила свое горе». |
| «Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. Странник я на земле; не скрывай от меня заповедей Твоих» (Псалтирь 118:18-19) Перехитрим малыша Очень простая, доступная книжка, посвященная базовым отношениям родителей и маленьких детей. Книга носит чисто практический характер и разбирает конкретные ситуации («войны» из-за одежды, как уложить ребенка спать, поведение в путешествие и т. п.). Автор так рисует ситуацию, для разрешения которых он написал свою книгу: «С малышами, начавшими передвигаться самостоятельно, столько проблем: они уже достаточно взрослые для того, чтобы вести себя независимо от родителей, достаточно сильны, чтобы противодействовать требованиям взрослых. Теперь папы и мамы, до этого полагавшие, что на руках у них славный, прелестный добродушный и довольно беспомощный малыш, неожиданно сталкиваются с маленьким, но полным решимости упрямцем, который уже умеет бегать, пинаться и швырять вещи, чьим основным аргументом является слово «НЕТ!».» Билл АДЛЕР ПЕРЕХИТРИМ МАЛЫША Настоящее издание представляет собой авторизованный перевод оригинального английского издания «Outwitting toddlers» ОГЛАВЛЕНИЕ Введение: Для чего нужно перехитрить малыша? Проблемы детей в возрасте от одного года до четырех лет Различие подходов к семейному воспитанию Советы, наставления, рекомендации Глава 1. «Войны» из-за одежды и внешнего вида На улице ниже нуля, а он не хочет надевать куртку Она не желает мыться в ванне Как только я беру в руки флакон с шампунем, мой сын выскакивает из ванны Причесывание дочери похоже на пытку Помогите! У моего ребенка вши! Каждый раз его нужно волоком тащить к парикмахеру Если позволить детям выбирать одежду, они будут выглядеть, как клоуны Глава 2. Боязнь перемен Каждое утро она хватает меня за ногу и кричит: «Не уходи!» Когда я привожу его в детский сад, он плачет больше часа Он не желает оставаться с новой няней Скоро у меня будет второй ребенок, но дочь не очень рада этому Едва завидев приближающихся бабушку и дедушку, он убегает и прячется Глава 3. Переходим к питанию полноценной пищей |
| Партия была враждебна России и быть в ней значило идти против России» («Largo», 161). Обособленность партийного сознания основывалось на безверии, на отсутствии единой скрепляющей всё мысли; и совокупно с безверием партийность порождала и революционные вожделения. Носительница революционной идеологии, одновременно преступница и блудница, так раскрывает в первом романе трилогии суть своих убеждений, выступая как бы от имени некоего обездоленного бедняка, предъявляющего претензии всему сытому и благополучному миру: «Награда и возмездие в будущей жизни?.. Да не хочу я этого — этой будущей жизни просто-таки нет… Я это знаю… Мне это сказала наука. Ткань сложилась и ткань разрушилась… Так вот пожалуйте — награду и возмездие здесь… сейчас… завтра… сегодня… Так просто. Ты был богат… ты хорошо кутил, имел рысаков… машины. Тебя любили женщины, а я ночевал в Вяземской лавре… Меня ели клопы и вши и я с завистью смотрел на чёрствую корку… А о любви я и думать не смел… В будущей жизни?.. Да я в неё не верю… Мне подавай в этой… Отсюда простой лозунг — “грабь награбленное!”» («Largo», 263). А ведь примерно то же утверждал несколько ранее интеллигент-резонёр Стасский, хотя и не дошёл до крайности вывода. Вот откуда исходили все идеи, разрушавшие сознание. Безверие проявилось в процитированном монологе откровенно. Лазарь взбунтовался против богача ( Лк. 16:19-21 ). Взбунтовался, ибо утратил веру и отбросил все заповеди и установления веры, дал волю зависти и тёмным инстинктам. Вера говорила ему: не укради. Безверие внушило: грабь. Обрести достойное место в жизни иным путём подобные люди просто неспособны. Питательная среда для таких вожделений — люмпенство. «Пролетарии — это бездельники прежде всего. Люди никогда ничего не имевшие, никогда ничего не заработавшие, ни во что не верящие… Это люди — без веры, без отечества, без семьи. В этом их страшная сила. У них нет никакого сдерживающего начала. А замашки иногда… Жутко сказать какие…» («Largo», 276). Пролетарии для Краснова, как видим, вовсе не работники-мастеровые, не труженики, но лодыри и бездари, горьковские босяки, не имеющие прежде всего подлинных ценностей в душе. Такие люди и впрямь не знают отечества, поверх всех заповедей и границ они ощущают своё родство с близкими им по духу подобными же исповедниками безверия и обладателями психологии паразитов и преступников. |
| Был и такой случай. Транспорт тогда не ходил, дороги не чистили, идти надо было по ледяным колдобинам, и один раз я опоздала на работу на 5 минут. Военное время: пропуск у меня отобрали, и тройка цеховая, начальник цеха, партогр и профорг меня судят. И присудили выплачивать 25 процентов заработной платы в течение 6 месяцев, а я стою, кожа и кости, ни родителей нет, ничего. Но я все это вытерпела. Шесть дней в неделю мы работали, а в выходные дни мы должны были ходить в госпиталь к раненым, помогали им писать письма. И они просили нас петь песни. И вот мы встанем вчетвером, и поем «На позицию девушка провожала бойца», «Темная ночь», «Землянку». Помню, один боец, у него не было рук и ног, он подорвался на мине, попросил: «Дочка, напиши мне письмо». Села, пишу. Уже страница кончается. А он все приветы передает — Марии, Анастасии, еще деду какому-то. Я ему говорю: «Хватит, напишите что-нибудь о себе, а то листочек кончается». Он говорит: «Пиши, дочка, пиши». Так я одни приветы и написала, в конце он сказал: «Я жив, здоров, ждите, скоро вернусь домой». Я собираюсь уходить, он из-под подушки зубами вытащил платок, в платке кусок сахара. Он говорит: «Дочка, возьми». Я отказываюсь: «Нам нельзя брать». «Дочка, возьми!» и заплакал. Медсестра говорит: «Возьми». И я взяла. Боже мой, какой это был праздник. Буквально, со слезами на глазах. Слезы от того, что у раненого взяла кусок сахара, а для нас сахар был чем-то невероятным. Кроме работы и госпиталей, я должна была еще и добывать нам топливо. Ходила с ножовкой, искала по дворам, какую бы еще деревяшечку отпилить на растопку. Смотрю, висит доска где-то высоко, такая красивая, гладкая, прямо как сахарная, на растопку так хорошо. Снимаю обувь, по выбоинам кирпичей лезу, как альпинист. У меня ноги все были содраны в кровь, и я все-таки эту доску сшибала, тащила домой, мы с бабушкой ее пилили, она учила меня, как строгать лучинку. Стекол у нас в окнах не было, фанеру вставляли. На стенах был снег, сантиметров пять. В чем ходили, в том и спали. Конечно, у всех были вши. Баня не работала, потом стала работать один раз в неделю, в большом зале в одном конце мылись мужчины, в другом женщины, никто ни на кого не обращал внимания, два тазика воды полагалось. |
| Как она любила это состояние – лежит, бывало, и боится двинуться, чтобы не спугнуть его, и хочется, чтобы подольше не приходили будить. Теперь это навсегда ушло. В последний раз большую восторженную радость она ощутила после рождения Славчика. Она слышала раз, как улан в разговоре с Пановой назвал ее сломанным цветком. Лагерь весь деревянный. – Вовсе землицы нет. Грачику и тому пройтись негде будет – червячка клюнуть, – говаривал дядя Ваня – старый волжанин, который сидел за то, что назвал колхозный строй пагубным. Лагерь весь деревянный… тоска! Однажды Асе пришли на память вопли одной из жен в сказке о Синей Бороде: “Погляди с высокой башни – не крутится ли пыль в поле, не скачут ли мои братцы мне на помощь!” – “Нет, никого нет в поле! Только стадо баранов идет…” Так и им – нет избавления, нет помощи! В груди – словно стержень из застывших слез… Если бы мама или мадам могли себе вообразить, что их Асю и ее детей будут заедать вши и она будет чесать себе спину о грязные стены тюремного барака!… Говорят, детство вспоминает тот, кто умрет скоро! Около печурок постоянно толклись люди, и там возникали слухи, достоверность которых никто не мог поверить. Так, скоро пронесся слух, что в лагере получены требования с ближайших строек: прислать на работу заключенных, имеющих те или иные ценные специальности, и особенно много будто бы требовалось инженеров, слесарей и врачей. Скоро после этого заключенных спрашивали, по какой специальности может работать каждый и каков его образовательный ценз. Ася слышала, как некоторые говорили, что высылка иногда хуже лагеря, который все-таки гарантирует похлебку, кусок хлеба, крышу над головой и товарищей, в то время как в ссылке человека просто выбрасывают за борт в самых неблагоприятных условиях. Лично она была другого мнения: в предстоящей ссылке теплилась надежда попасть в деревню, поближе к лесу, и тогда у детей будет молоко и воздух, а вокруг – зеленое царство; самая жестокая нужда казалась ей лучше лагерных бараков и труда под понуканье конвойных; их шаги, голоса и фигуры внушали ей ужас. |
| Альберт температурит. Я чувствую себя сносно, нога у меня болит, но гораздо хуже то, что под гипсом, очевидно, сидят вши. Нога ужасно зудит, а почесаться нельзя. Дни у нас проходят в дремоте. За окном бесшумно проплывают виды. На третью ночь мы прибываем в Хербесталь. Я узнаю от сестры, что на следующей остановке Альберта высадят, — у него ведь температура. — А где мы остановимся? — спрашиваю я. — В Кельне. — Альберт, мы останемся вместе, — говорю я, — вот увидишь. Когда сестра делает следующий обход, я сдерживаю дыхание и загоняю воздух вовнутрь. Лицо у меня наливается кровью и багровеет. Сестра останавливается: — У вас боли? — Да, — со стоном говорю я. — Как-то вдруг начались. Она дает мне градусник и идет дальше. Теперь я знаю, что мне делать, — ведь я не зря учился у Ката. Эти солдатские градусники не рассчитаны на многоопытных вояк. Стоит только загнать ртуть наверх, как она застрянет в своей узкой трубочке и больше уже не опустится. Я сую градусник под мышку наискось, ртутью вверх, и долго пощелкиваю по нему указательным пальцем. Затем встряхиваю и переворачиваю его. Получается 37,9. Но этого мало. Осторожно подержав его над горящей спичкой, я догоняю температуру до 38,7. Когда сестра возвращается, я надуваюсь как индюк, стараюсь дышать отрывисто, гляжу на нее осоловелыми глазами, беспокойно ворочаюсь и говорю вполголоса: — Ой, мочи нет терпеть! Она записывает мою фамилию на листочек. Я твердо знаю, что мою гипсовую повязку без крайней необходимости трогать не будут. Меня высаживают с поезда вместе с Альбертом. Мы лежим в лазарете при католическом монастыре, в одной палате. Нам очень повезло: католические больницы славятся своим хорошим уходом и вкусной едой. Лазарет весь заполнен ранеными из нашего поезда; среди них многие в тяжелом состоянии. Сегодня нас еще не осматривают, так как здесь слишком мало врачей. По коридору то и дело провозят низенькие тележки на резиновом ходу, и каждый раз кто-нибудь лежит на них, вытянувшись во весь рост. Чертовски неудобная поза, — так только спать хорошо. |
| — У вас либеральный взгляд. Опять Ницше… В походы шли вместе с мужьями знатные дамы, они что, тоже «пиратствовали»? На какие походные лишения они себя обрекали, подумать страшно. Ну в упор не вижу, перед чем это нам было там надо в прахе лежать. Езжайте в любую мусульманскую страну, нетронутую европейской цивилизацией: грязь и дикость и сегодня немыслимые. Давайте обойдемся лучше без Ницше с этими сказками о богатствах Востока. — Вы правы. Давайте без него. Данте поместил Саладина не в страшный круг ада, где томится сам пророк Мухаммад, а в первый круг добродетельных нехристиан. В компанию с античными мудрецами: Сократом, Платоном, Авиценной и Аверроэсом. А вот книга французского историка Альбера Шамдора (Albert Champdor) «Саладин. Благородный герой ислама» (Saladin, Le plus pur héros de L’Islam). В ней приводятся свидетельства порядочности и обходительности Саладина. Эти качества суфия-полководца особенно заметны на фоне вероломства и бессмысленной жестокости христианских королей. — Многие свидетельствуют, что Саладин: был не без обаяния и красивых жестов. Но его человеческие качества ничего не меняют. А названного историка я не читала. — Биография этого самого знаменитого курда издана в Париже в 1956 году и недавно переведена у нас. Автор — беллетрист Шамдор — был очень известен в Европе рассказами о египетской Книге мертвых, об археологии Пальмиры и Вавилона, о жизни Екатерины Сиенской. Биографа Салах-ад-дина нельзя заподозрить в симпатии к исламу. На многих страницах он называет мусульман «неверными», а самого Аллаха — «проклятым богом мусульман». У него очевидные католические пристрастия. Однако, несмотря на неприятие ислама, ему стыдно за нехристианское поведение как английского Ричарда Львиное Сердце, так и французского Филиппа-Августа. Этих западных варваров… — Да не были они варварами! Еще скажите, что они баню с Востока вывезли! Вот смеху-то будет! Еще Карл Великий по утрам час плавал в бассейне, а потом парился в бане! И бороду брил. Римская культура! Средневековье у нас ошельмовано, как не знаю что! Это все мифы про упадок нравов, медицины, гигиены. Это случилось позже. Виноват Ренессанс. Понимаете, в Средневековье люди были вполне чистенькие и культурные. И образованные. — Дочь Ярослава Мудрого Анна, отданная замуж за француза, очень сильно страдала от бескультурья и безграмотности рыцарского окружения, а также от вони и парижской грязи. — Несчастья этой женщины сильно преувеличены. У нас было немного почище, но и в Париже тоже неплохо. До Ренессанса везде было неплохо в Европе. Вши появились в эпоху Ренессанса! — А как же прокаженные с колокольчиками, бредущие по дорогам средневековой Европы? — Проказу не умели лечить, что поделаешь. Колокольчики были нужны не для того, чтобы унизить больных, а чтоб не заразить здоровых. Кроме колокольчиков у прокаженного была еще миска — и она не пустовала. А Ренессанс к проказе добавил сифилис: |
| На этом допросы были закончены, и священника отправили в общую камеру. В течение января следователь допрашивал свидетелей, один из них показал: «Священник Александр Сергеевич Державин явно настроен против советской власти. На собрании верующих, где присутствовало 62 человека, по вопросу о ликвидации церковного совета выступил и говорил: “Никакой общины организовывать не нужно, она у нас есть. Сейчас по деревням председатель Троицкого сельсовета ходит по домам и переписывает, кто верует и кто не верует. Это товарищи делают потому, что они нам не верят. Мы даем наши сведения, кто в наших списках записан не за страх, а за совесть, а большевики наоборот – не за совесть, а за страх”. Больше никаких выступлений я с его стороны не замечал. Политическая физиономия Державина очень скрыта и изучению поддается с трудом. Я лично считаю, что арест Державина был преждевременный и бесцельный. На арест Державина население смотрит как на гонение на веру, а не как на арест какого-то контрреволюционера» . 13 февраля 1930 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило отца Александра к трем годам ссылки в Северный край, и через месяц он этапом был отправлен в Архангельск. Впоследствии все эти события священник так вкратце описал в своем дневнике: «С 1-го на 2-е в моем доме в 10 часов ночи был произведен обыск бывшим избачом села Михайловского... в присутствии понятых... и милиционеров. Все книги… письма и вещи были перерыты, и много пустяковых бумажонок было взято с собой. После обыска без предъявления какой-либо мне вины я был арестован и отвезен... на станцию Кубинка и помещен до поезда в отдельную комнату как арестант. Тяжел был для меня этот первый арест невинно. В 5 часов утра с поездом отправлен был в Москву и с вокзала в закрытом автомобиле отправлен был на Лубянку в ОГПУ... Об этом описывать не буду... Мне был допрос один раз, но вины какой-либо не предъявлено, и допрос был недолгий... 5 января, в воскресенье, в темной клетке автомобиля отправлен был в Бутырскую тюрьму и после обыска помещен был в камере 70, коридор 16, где просидел до 15 марта 1930 года. О пребывании в тюрьме писать не буду. В Бутырках один раз вызывал меня к себе следователь и предъявил мне статью закона 58, пункт 10, то есть агитация против советской власти, и 13 февраля Комиссия ОГПУ приговорила меня к ссылке в Северный край на три года. После приговора я просидел в тюрьме еще месяц и 15 марта этапом был отправлен в Архангельск. Пробыл я в Архангельске ночей пять, но эти ночи для меня были тяжелее Бутырской тюрьмы. Дни и ночи я проводил в доме сезонника – ночлежка грязная, народу ссыльного в доме масса, грязь страшная, пьянство, разврат, вши одолели. Воровство, буйство. Наконец, всем священникам дали паспорта на жительство в Часовенском сельсовете на реке Лодьме, в двадцати пяти верстах от Архангельска. |
| Пасха – еврейское слово – значит: «мимо идти, перейти». Таким образом «Пасха» значит «происхождение» ангела губителя, прошедшего дома еврейские в Египте, без погубления живущих. Другие производят слово «Пасха» от греческого Πσχεν – «пострадать», потому что Христос пострадал во время еврейской пасхи. Под словом Пасха подразумевают также праздник Пасхи, Иисуса Христа и агнца пасхального. Плащаница – полотно, пелена. Потир – от греческого ποτριον – чаша, сосуд, употребляемый в литургии. Посягати – выходить замуж. Потчение сени и кущей – разставление шатра или шалашей. Это был праздник Иудейский: по собрании плодов, в сентябре месяце, они шли в поля, разставляли сени или шатры и собирали плоды своих трудов. Праздник этот установлен в память того дня, в который Моисей в первый раз устроил скинию на горе Синайской через Веселеиила. Предержащий – верховную власть имеющий. Предтеча – тот, который наперед идет. Преображение – изменение наружного вида на другой. Преобразование – принятие на себя иного вида или образа. Преполовение – половина, разделение пополам. Пресуществление – преложение единого существа на другое, так хлеб изменяется в тело, а вино в кровь Христа на литургии, а остаются виды хлеба и вина. Присно – всегда, непрестанно, безпрерывно. Проказа – особый вид коросты. Проображение – предварительное изображение, образец, начертание. Просвети лице – милостиво взглянуть на кого. Прости – вставши, стоя прямо, а не сидя. Пятидесятница – праздник, установленный в воспоминание того, что в 50 день от Пасхи сошел на апостолов Святой Дух. Рай – Богом насажденный сад. Раскол – раскалывание, разделение. Руно – овчина, шерсть. Саваоф – еврейское слово – значит: «сил» или «воинств». Этим именем называется Бог, т.е. говорят: «Господь Саваоф – «Господь сил», создатель и правитель всего созданного как видимого мира, так и невидимого или ангелов. Сведение тоже, что свидение, от сведети – ведать, знать. Сенипы – вши разного рода. Скрижаль – таблица, доска. Смирна – благоуханная смола. Этою смолою иудеи помазывали мертвых, так как она предохраняет от тления. Смола эта горькая, а потому сразу растворяли ее в вине, которое подали находившемуся на кресте Иисусу. |
|
|
