| Иконография Антониево-Дымского монастыря и его графическая реконструкция//Народное зодчество. Петрозаводск, 1992. С. 141–155. 326 Вотчинные хозяйственные книги: вытные книги, хлебные оброчники и переписная книга вотчин Кирилло-Белозерского монастыря 1559–1601 гг. М.; JL, 1983. С. 431. 328 Захаров AM. Землевладение Костромского Троице-Ипатьевского монастыря XV-XVI вв.//Проблемы истории СССР. М, 1980. Вып. 1. С. 19–30. 329 Цепкое А. И. Экономика Рязанского края конца XV – середины XVI в. по письменным источникам//Писцовые книги Рязанского края XVI в. Рязань, 1996. С. 558–563, 566. (Далее – ПКРК). 334 Каштанов С. М. Внутренняя торговля и спрос крупных землевладельцев на предметы потребления в XIV-XV вв.//История СССР. 1977. 1. С. 144– 160. 336 Вотчинные хозяйственные книги XVI в.: Приходные, расходные и окладные книги Спасо-Прилуцкого монастыря: 1574–1600 гг. М.; JL, 1979. 338 Вотчинно-хозяйственные книги: Ужинно-умолотные книги Иосифо-Волоко- ламского монастыря 1590–1600. М.; JL, 1976. 339 Горская HL. Товарность зернового земледелия в хозяйствах монастырских вотчин центра Русского государства к исходу XVI – началу XVII в.//Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы: 1962. Минск, 1964. С. 124– 140. 341 Победимова Г. А. О некоторых формах кредитования крестьян Иосифо-Во- локоламского монастыря в первой половине XVI в.//Крестьянство и классовая борьба в феодальной России. JL, 1967. С. 91–97; Хозяйственные книги Чудова монастыря. М., 1996. С. 155. Л. 284 об. 342 Победимова ГА. К вопросу о стабильности сельского населения вотчины в XVI в. (На примере Иосифо-Волоколамского монастыря.)//Вопросы экономики и классовых отношений в Русском государстве XII-XVII вв. М.; JL, 1960. С. 172–190. 344 Вотчинные хозяйственные книги XVI в.: Книги денежных сборов и выплат Иосифо-Волоколамского монастыря. М.; Л., 1978. С. 238–248. 346 Колычева Е. И. Денежный бюджет монастырей по приходо-расходным книгам XVI в.//Материалы XV сессии Симпозиума по проблемам аграрной истории СССР. Вологда, 1976. |
| истории, посвящ. С. Ф. Платонову. Пг., 1922. С. 71-80; Смирнов И. И. Восточная политика Василия III//ИЗ. 1948. Т. 27. С. 18-66; Казакова Н. А. Рус.-ливонские и рус.-ганзейские отношения, кон. XIV - нач. XVI в. Л., 1975; Кузнецов А. Б. К вопросу о борьбе Рус. гос-ва за воссоединение зап.-рус. земель в нач. XVI в.//Тр. НИИ языка и лит-ры. Саранск, 1964; Розов Н. Н. Похвальное слово вел. кн. Василию III//АЕ за 1964 г. М., 1965. С. 278-315; Синицына Н. В. Послание Максима Грека Василию III об устройстве афонских мон-рей (1518-1519 гг.)//ВВ. М., 1965. Т. 26. С. 110-136; она же. Третий Рим: Истоки и эволюция рус. средневековой концепции (XV-XVI вв.). М., 1998; Каштанов С. М. Соц.-полит. история России кон. XV - 1-й пол. XVI в. М., 1967; он же. Финансы средневековой Руси. М., 1988; он же. Из истории рус. средневек. источника: (Акты X-XVI вв.). М., 1996; Шмидт С. О. О времени составления «Выписи» о 2-м браке Василия III//Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 110-122; Бегунов Ю. К. Повесть о 2-м браке Василия III//ТОДРЛ. 1970. Т. 25. С. 105-118; Балязин В. Н. Рус.-имперские отношения в 1-й трети XVI в.//Вопр. историографии и источниковедения слав.-германских отношений. М.,1973; Зимин А. А. Россия на пороге нового времени: (Очерки полит. истории России 1-й трети XVI в.). М., 1972; он же. Выпись о 2-м браке Василия III//ТОДРЛ. 1976. Т. 30. С. 132-148; он же. Крупная феодальная вотчина и соц.-полит. борьба в России (кон. XV-XVI в.). М., 1977; он же. Россия на рубеже XV-XVI ст.: (Очерки соц.-полит. истории). М., 1982; Морозов С. А. Опыт литературоведческого анализа «Повести о болезни и смерти Василия III»//Вопр. источниковедения и историографии истории досов. периода. М., 1979. С. 88-98; он же. Повесть о смерти Василия III и рус. летописи//Теория и практика источниковедения и археографии отеч. истории: Сб. ст. М., 1978. С. 61-77; R ü ss H. Der Bojar M. Ju. Zachar " in im Chronikbericht über die letzten Tage Vasilijs III.//FzOG. 1980. Bd. 27. C. 168-176; Плигузов А. И., Семенченко Г. |
| очерки. СПб., 1889-1891. Т. 1-2 (по указ.); Пресняков А. Е. Образование Великорус. государства: Очерки по истории XIII-XV ст. Пг., 1918; Черепнин Л. В. Рус. феодальные архивы XIV-XV вв. М., 1948. Ч. 1; он же. Образование Рус. централизованного гос-ва в XIV-XV вв. М., 1960; Зимин А. А. О хронологии духовных и договорных грамот вел. и удельных князей XIV-XV вв.//ПИ. 1958. Вып. 6. С. 285-300; он же. Формирование боярской аристократии во 2-й пол. XV - 1-й трети XVI в. М., 1988 (по указ.); он же. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в. М., 1991 (по указ.); Бернадский В. Н. Новгород и новгородские земли в XV в. М.; Л., 1961 (по указ.); Воронин Н. Н. Зодчество Сев.-Вост. Руси XII-XV вв. М., 1962. Т. 2 (по указ.); Назаров В. Д. Жалованная грамота Лжедмитрия I Галицкому Великопустынскому Авраамьеву мон-рю//АЕ за 1965 г. М., 1966. С. 354-365; он же. О проездном суде наместников в средневек. Руси//ДГСССР, 1987 г. М., 1989. С. 84-92; Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых землевладельцев. М., 1969 (по указ.); Насонов А. Н. История рус. летописания XI - нач. XVIII в. М., 1969 (по указ.); Мец М. Д. Монеты Вел. княжества Московского (1425-1462)//Нумизм. сб. 1974. Вып. 3. С. 25, 26, 28-31, 37-38, 44-55, 116-117; Лурье Я. С. Общерус. летописи XIV-XV вв. Л., 1976 (по указ.); он же. Две истории Руси XV в.: Ранние и поздние, независимые и официальные летописи об образовании Моск. гос-ва. СПб., 1994; Греков И. Б. К характеристике политики галицко-звенигородского кн. Юрия Дмитриевича в 20-е гг. XV в.//Др. Русь и славяне: Сб. ст. М., 1978. С. 225-233; Водов В. А. Зарождение канцелярии моск. вел. князей (сер. XIV в.- 1425 г.)//ИЗ. 1979. Т. 103. С. 325-350; Фёдоров-Давыдов Г. А. Монеты Моск. Руси: (Москва в борьбе за независимое централизованное гос-во). М., 1981; Алексеев Ю. Г. Духовные грамоты князей Моск. дома XIV в. как источник по истории удельной системы//ВИД. 1987. Т. 18. С. 105-110; Семенченко Г. В. Неизвестный сын Юрия Галицкого и полит. борьба на Руси в нач. |
| В своем месте мы высказали, на основании слов самого Макария 247 , предположение, что программа эта совпадала с тем конспектом, по какому был составлен Макарием сборник «догматического учения по руководству св. Димитрия Ростовского ». Теперь, имея под руками подлинную программу Макария по догматическому богословию за 1842–43 учебный год, мы имеем возможность перейти из области предположений в область действительных фактов. Действительно, программа чтений Макария по догматическому богословию за 1842–43 учебный год буквально совпадала с конспектом упомянутого сборника. Для того чтобы быть более обстоятельными и понятными в последующей своей речи, мы воспроизведем здесь эту программу в самых общих чертах, после чего мы уже будем иметь возможность лучше и скорее разобраться посреди программ архим. Макария, по каким он читал догматику студентам следующих курсов С.-Петербургской духовной Академии. Сравнение программ Макария, по каким он преподавал догматическое богословие студентам XV и XVI курсов С.-Петербургской духовной Академии, показывает, что а) в учении о Боге, как Творце и Промыслителе мира они были почти буквально согласны между собою, и б) различались они только во второй своей части, которая в программе XV курса озаглавливалось так: «о Боге в частности, как Спасителе человеков, и особенном действии его в мире и о домостроительстве нашего спасения», а в программе XVI курса так: «Христословие»; различие состояло в следующем: 1) в программе XVI курса указывалась связь между первою и второю частями догматики, чего не видим в программе XV курса; 2) в программе XVI курса учение о двух естествах в природе Господа И. Христа предшествовало учению о единстве ипостаси во И. Христе, а в программе XV курса эти два трактата находились в обратном взаимоотношении; 3) в программе XV курса учение о Богоматери составляло особый трактат, тогда как по программе XVI курса оно входило в трактат о двух естествах Господа И. Христа; 4) трактат, следовавший за учением о лице Господа И. Христа, в программе XV курса озаглавливался так: «история нашего Спасителя», а в программе XVI курса так: «о двояком состоянии Господа нашего И. |
| Тухта Онтуш, посадский человек, 1582 г., Новгород Туча Михаил, посадник, 1456 г., Новгород; Андрей Семенович Туча Боборыков [см. Боборыковы], середина XVI в., Новгород Тучка: Василий и Иван Борисовичи Морозовы [см. Мороз], оба Тучки, вторая половина XV в.; от них – Тучковы, вымершие в середине XVI в.; другой род Тучковых, XV–XVII вв., Кашин [см. Волокита] Туша Василий Иванович Морозов [см. Мороз], середина XVI в.; Василий Иванович Туша Квашнин [см. Квашня], вторая половина XVI в.; от него –Тушины [см. Андакан, Обраслан, Шитый] Ср. село Тушино на р. Всходне под Москвой Туя Федор Мысовский, крестьянин, 1608 г., Нижний Новгород Тыливо ( Тылибо ) Иван, крестьянин, конец XV в., Новгород Тылкины , посадские люди, 1546 г., Казань Тынник Ерема, крестьянин, 1611 г., Арзамас Тырков Борис Михайлович, конец XV в., Новгород Тырна , холоп кн. Мезецкого, 1539 г., Стародуб Ряполовский Тырон см. Тирон Тыртов Юрий, 1459 г.; Гаврило Андреевич, тиун, 1541 г., Москва; посол в Крым, 1543 г. [см. Гам, Зук, Крик, Мир, Правоторх, Шум] Тырта, тыртыга – пустобай, сварливый, спорщик (Даль) Тырыдан Акинфов, начало XVI в.; у него сын – Курган [см. Курган] Тырыданов Тычина, Тычинин : Федор Тычина, крестьянин, 1582 г., Новгород; Иван Тычинин, подьячий, 1646 г., Москва Тычко Федор, крестьянин, 1327 г., Белев Тюбака , крестьянин, 1545 г., Новгород Тюбка, тюпка – окрошка, тюря из хлеба с квасом (Даль) Тювяш см. Тевяш Тюлей Иван, крестьянин, 1610 г., Суздаль Тюлень Федор, крестьянин, 1627 г., Курмыш Тюлька, Тюлькин : Тюлька, крестьянин, XVI в., Переяславль; Иван Авксентьевич Тюлькин, 1587 г., Арзамас, Третьяк [см. Третьяк] Иванов Тюлькин, 1606 г., Вологда; Федор Логгинович Тюлькин, 1587 г., Тула Тюлька – 1) чурбан, болван, 2) мелкая сельдь, 3) лисица (татар.) (Даль) Тюля Иван, посадский человек, 1624 г., Зарайск Тюмгень см. Тумгень Тюмень Тимофей Никитич Левашов [см. Леваш], вторая половина XV в.; Федор Федорович Троекуров [см. Троекур], XV в.; кн. Семен Михайлович Троекуров, 1550 г.; Тюмень Андреевич Пороватой Канчеев [см. Пороватов, Канчеев], 1595 г., Рязань |
| 3. Расцвет столпового знаменного пения в XV–XVI веках. Гласо-попевочная система Особенности культуры Московской Руси XV – XVI веков, организация и развитие богослужебного пения и образования, столповое знаменное пение, гласо-попевочная система, наонное пение, ананеики и хабува. Особенности культуры Московской Руси XV–XVI веков. Характер богослужебного пения настоящего периода самым тесным образом связан с образованием и дальнейшим развитием Москвы как политического, экономического, культурного и православного центра Руси XV–XVI веков. Процесс объединения княжеств вокруг Москвы происходил с XIII до начала XVI века. Вот основные этапы этого процесса 1) 1276–1303 гг. – время княжения Даниила Московского – основателя династии московских князей. При нем Москва из небольшого пограничного пункта Владимиро- Суздальского княжества начала превращаться в важный политический и экономический центр. Вдвое увеличилась территория Московского княжества, протянувшегося вдоль Москвы реки от Можайска до Коломны, и до Переславля на северо-востоке 2) 1325–1340 – время княжения Ивана Даниловича Калиты. В этот период Москва становится не только политико-экономическим, но и идеологическим центром. Св. Петр перенес свою резиденцию из Владимира в Москву (1325) Иван Калита добился передышки от ордынских вторжений, при нем Москва стала самым богатым княжеством. Продолжился процесс объединения земель; 3) 1380 г. Куликовская битва при князе Димитрии Донском. Куликовская битва показала силу и мощь Москвы как политического центра – организатора борьбы за свержение ига и объединение русских земель. На Куликово поле шли жители из разных русских земель и городов – вернулись же они с битвы как русский народ. 4) Вторая половина XV – начало XVI вв. – завершение процесса объединения русских земель вокруг Москвы при Иване III и Василии III. В этот период произошло присоединение Новгородской, Вятской, Псковской земель, а в начале XVI века – присоединение Смоленска (1514) и Рязани (1521). Рассматриваемый период для нас особо важен усилением значения Москвы, как оплота Православия. |
| История казачества Тяжелое материальное положение и усиление крепостничества в XV - XVI вв. в Русском и Польско-Литовском государствах, усугублявшийся на захваченной Польшей Украине национально-религиозным гнётом, привёл к массовому бегству крестьян и посадских людей за пределы этих государств, главным образом на незанятые земли на Юге. В результате со 2-й половине XV в. за линией сторожевых укреплений на южных и юго-восточных окраинах России и Украины, в основном по рр. Днепр, Дон и Яик и их притокам поселяются беглые крестьяне и посадские люди, называют себя вольными людьми — казаками. Необходимость вести постоянную борьбу против соседних феодальных государств и полукочевых народов потребовала объединения этих людей в военные общины. В XV — начале XVI вв. возникли общины донских, волжских, днепровских (черкасских), гребенских и яицких казаков. В 1-й половине XVI в. возникает Запорожская Сечь во 2-й половине XVI в. — общины терских казаков и служилое сибирское казачество. Польское правительство во 2-й половине XVI в., пытаясь использовать верхушку украинского казачества в своих интересах, создало категорию реестровых казаков, состоявших на жаловании, а остальных стремилось перевести в податные сословия и закрепостить. Быстро возраставшее украинское казачество составило ведущую силу народных восстаний на Украине против польского господства в конце XVI — 1-й половине XVII вв. и особенно в Освободительной войне украинского народа 1648 —54 под руководством Богдана Хмельницкого . В середине XVII в. на территории восточной части Украины, отошедшей к России, образовалось Слободское казачество Основу хозяйственной жизни казачество вначале составляли промыслы — охота, рыболовство и бортничество; сравнительно рано появилось скотоводство; земледелие, как правило, стало распространяться позднее, примерно со 2-й половины XVII в. В XVI - XVII вв. важными источниками существования казачество были военная добыча и жалование от государства. Казачество быстро освоило огромные пространства плодородных земель Дикого поля и др. окраин России и Украины. В XVI - XVII вв. казаки во главе с Ермаком , В. В. Атласовым , С. И. Дежневым , В. Д. Поярковым , Е. П. Хабаровым и др. активно участвовали в освоении русскими Сибири и Д. Востока. В XVI — 1-й половине XVII вв. русское правительство не имело достаточных сил, чтобы подчинять своей власти «вольное» казачество, но стремилось использовать его для защиты границ государства, посылая казакам жалование, боеприпасы, хлеб. Это способствовало постепенному превращению казачества в особое привилегированное военное сословие (окончательно в XIX в.), положение которого определялось тем, что за службу государству за каждым казачьим войском закреплялась занятая им земля, которую войско передавало в пользование казачьим станицам. Эта форма землепользования сохранялась вплоть до Октябрьского переворота 1917 г. |
| Для музыки нового стиля, к-рая избегала чрезмерной сложности, характерной для нек-рых произведений нач. XV в., и ориентировалась на идеал уравновешенности формы, присущий эпохе гуманизма, была создана новая система муз. записи - т. н. белая полифоническая нотация. В XV в. самым распространенным в народной среде духовным музыкально-поэтическим жанром стала лауда - единственная народная поэтическая форма, до кон. XVI в. сохранявшая неразрывную связь с музыкой. Известным автором лауд был пресв. Пьетро Капретто, живший в Джемоне (обл. Фриули) в кон. XV в. Антифон в Неделю ваий «Pueri hebrorum». Печатный домениканский Процессионал. Венеция, 1494 Антифон в Неделю ваий «Pueri hebrorum». Печатный домениканский Процессионал. Венеция, 1494 Бенедиктинцы и францисканцы, обучавшие музыке с помощью кратких пособий по элементарной муз. теории, стремились использовать для лауд народные мелодии в простой гармонизации (преимущественно для 2 голосов). От XV в. не сохранилось ни одного полифонического Лаудария. Полифонические лауды известны по сборникам религ. и светской полифонии, среди которых упоминавшийся выше кодекс Q 15. Во мн. итал. Лаудариях XV в. содержится лишь поэтический текст и иногда указывается соответствующий напев с помощью ремарки «cantasi come» (поется как), отсылающей к известным мелодиям, в т. ч. на светские тексты (особенно к баллатам, по причине сходства их структуры с лаудой). В очень небольшом количестве сохранились нотированные сборники многоголосных лауд, в 1-й пол. XV в. чаще всего - 2-голосных, как, напр., лауда «Хвалебные песнопения и сладостная мелодия» (Canti gloriosi et dolce melodia) в иллюминированной певч. рукописи (Bibl. Universitaria di Pavia. Aldini 361. Fol. 4). Большой популярностью пользовались произведения венецианского патриция Леонардо Джустиниана († 1446). Сочиняя лауды на венецианском диалекте, на к-ром говорило высшее сословие, он положил начало народной традиции, распространившейся далеко за пределы обл. Венето и пережившей своего создателя. Двухголосная лауда «Canti gloriosi et dolce melodia». Певч. сборник. XV в. (Bibl. Universitaria di Pavia. Aldini. 361. Fol. 4) Двухголосная лауда «Canti gloriosi et dolce melodia». Певч. сборник. XV в. (Bibl. Universitaria di Pavia. Aldini. 361. Fol. 4) Стиль лауд заметно различается в зависимости от состава аудитории, для которой они предназначались. Флорентийские лауды эпохи Лоренцо Великолепного, сочиненные для народных сообществ и братств, сильно отличаются от написанных на рубеже XV и XVI вв. для аристократов мантуанского двора и их профессиональных певцов. Во Флоренции почти на всем протяжении XV в. лауды пелись на площади Сан-Мартино импровизаторами, самым знаменитым из к-рых был Антонио ди Гвидо († 1486), к-рый пел, аккомпанируя себе на цитре (citara). |
| Кроме сочинений, написанных профес. Фаворовым в связи с учеными занятиями по предметам, им преподаваемым в Академии, в Воскр. Чтении встречается много статей исторического и особенно назидательного характера. Сюда принадлежат: девять статей о древних египетских пустынножителях (Воскр. Чт. XII. 14, 21, 24, 27, 28, 29, 30, 32, 35), седьмой вселенский собор (XI. 50), состояние и судьба древнего мира в эпоху появления христианства (XI. 41), – св. Нонна (XVII. 18), – о происхождении и значении антидора (XV. 10), – об антифонах (XV. 30). Сюда же принадлежат краткие статьи, написанные в роде размышлений, нравственных рассуждений, заметок по поводу разных выдающихся явлений нравственного мира. Напр. – о различии духа истины от духа лжи (X. 35), о преданности в волю Божию (XI. 33); грех есть беззаконие (XI. 34); Ей, гряду скоро. Аминь (XI. 48); о молитве св. Ефрема Сирина (ХП. 46); чадо, животом просливым не живи (XV. 8); уныние (XV. 48); фарисейское благочестие (XV. 49); о неверии, происходящем от развращения сердца (XV. 5); где есть обетование пришествия Εгο? (XV. 44); жалобы на людей (XVI. 4); христианское понятие о чести (XVI. 10); не весте ли, яко храм Божий есть? (XVI. 17); не судите, да не судимы будете (XVI. 22); есть ради стыда общаяйся другови и пр. (XVI. 29); Господи, избави мя от клеветы человеческой (XVI. 21); мирствующии с тобою да будут мнози, советницы же твои един от тысяч (XVII. 2); возвеселил мя еси, Господи, в творении твоем (XIII. 8); восстав снииди, и иди с ними, ничтоже рассуждая: зане Аз послах их (XIII. 10); об удовольствиях эстетических по отношению к духовной жизни (XIII. 15); да не речеши, что бысть, яко дни первые быша блази паче сих (XVIII. 20); что сотворив, живот вечный наследую (XVIII. 33); мысли о бессмертии человека (XX. 12); о зависти (XX. 33); созидай дом именем чужим, якоже собирай камени на гроб себе (XX. 6); восстань спяй и воскресни от мертвых (XX. 40); нога буяго скора в доме (XX. 44); аще возможно все от вас, со всеми человеки мир имейте (XX. 14); аще добро твориши, разумей, кому твориши (XXI. 10); Каиновы жертвы (XXI. 13); дух времени (XXI. 16); слышах сицевая многая утешители зол вси (XXII. 6); о неразрывном союзе между верой и любовью христианской (XXIII. 26) и др. Кроме наблюдательности и глубокого знания сердца человеческого, способности анализировать внутренние душевные движения, равно как и выступающие наружу проявления человеческой мысли и воли, – статьи эти говорят прежде всего об истинном глубоко религиозном духе нашего профессора; всегда растворенные солью евангельской, – потому что в основе своих суждений и приговоров автор всегда полагает евангельское или вообще библейское выражение истины ,– читаются с приятностью, увлечением, а иные с сердечным умилением. В журнале они всегда составляли лучшее украшение его. |
| Пастыри Русской Церкви спешили пользоваться этим обстоятельством, чтобы через него поддержать и утвердить веру в народе. Нет сомнения, Оканчивая обзор русского проповедничества в XV и XVI веках, сводим общие итоги тому, при каких условиях развивалась русская проповедь в XV и XVI веках. Чем она поддерживалась и в какой форме проявлялась? Обзор наш был разбором двух взглядов, существовавших в русской литературе, в пользу и не в пользу русского проповедничества описываемого времени. Нельзя сказать того, чтобы русская проповедь XV и XVI веков находилась в цветущем состоянии; в таком состоянии никогда ещё не находилась проповедь на Руси; напротив, по временам она испытывала самые трудные положения с различных сторон. Многие русские митрополиты XV и XVI веков должны были молчать, не проповедовать по приказу самих царей, иначе им грозило низвержение с митрополичьего престола; люди, подобные Максиму Греку, иногда должны были страдать за своё проповедническое слово от самих митрополитов. Русское белое приходское духовенство жило в нищете и бедности; необразованное и подверженное многим недостаткам, оно не могло проповедовать народу; только монастыри поставлены были в благоприятное отношение к делу проповеди, оттого и были проповедниками большею частью монашествующие лица; исключение делается для протоиерея Сильвестра как представителя богатого и сильного придворного духовенства; западно-русская проповедь страдала от преследований католичества; великорусская — от постоянных моровых поветрий, уничтожавших целые области, так что по местам не оставалось народу, которому можно было бы проповедовать. Несмотря на такие неблагоприятные обстоятельства, русская проповедь не только не замолкла совершенно вдруг и во всех концах России, но по местам и временам являлись проповедники, имена которых навсегда останутся замечательными в истории Русской Церкви, которые в известном отношении ничем не уступают русским проповедникам предшествующего и последующего времени. Письменных памятников русской проповеди от XV и XVI веков для нас сохранилось больше, чем от веков предыдущих; а по указаниям оставшихся памятников можно судить, что проповедников и проповедей существовало больше, чем мы теперь знаем. Русская проповедь XV и XVI веков понималась в самом обширном смысле и не ограничивалась теми узкими рамками, в которых понятиях о ней заключено в наше время. Она состояла не только из поучений, произносимых с церковной кафедры народу, но и из похвальных слов и житий святых, учительных посланий к частным лицам или отдельным областям, из переводов отеческих творений. Здесь была разница только в форме, но не в существе дела. И все эти разные виды древней русской проповеди вытекали из известных обстоятельств религиозной жизни русского народа и одинаково направлялись к удовлетворению потребностей религиозного русского чувства. Список сокращений |
|
|
