| O Dieu juste! pourquoi la mort? Ta pitié dut être profonde, Lorsqu’avec ses biens et ses maux Cet admirable et pauvre monde Sortit en pleurant du chaos! Puisque tu voulais le soumettre Aux douleurs dont il est rempli, Tu n’aurais pas dû lui permettre De t’entrevoir dans l’infini. Pourquoi laisser notre misère Rêver et deviner un Dieu? Le doute a désolé la terre; Nous en voyons trop ou trop peu. —734— Si ta chétive créature Est indigne de t’approcher, Il fallait laisser la nature T’envelopper et te cacher. ………………………….. Si la souffrance et la prière N’atteignent pas ta majesté, Garde ta grandeur solitaire. Ferme à jamais l’immensité. Mais si nos angoisses mortelles Jusqu’à toi peuvent parvenir. Si dans les plaines éternelles Parfois tu nous entends gémir, Brise cette voûte profonde Qui couvre la création, Soulève les voiles du monde Et montre toi, Dieu juste et bon! Tu n’apercevras sur la terre Qu’un ardent amour de la foi, Et l’humanité tout entière Se prosternera devant toi. Les larmes qui l’ont épuisée Et qui ruisselaient de ses yeux, Comme une légère rosée S’évanouiront dans les cieux… Мисс-Вильсон. Вы выставляете Бога в очень мрачном свете, господа, но Он не таков. Возможно, что человечество само сделалось дурно, но природа, которую создал Бог, хороша и прекрасна. Семенов. Такою кажется она вам и всем нам при поверхностном взгляде. Мы видим чудный зеленый ковер, усеянный пестрыми цветами и орошенный прозрачными ручейками. До нашего уха долетает почти одно радостное пение. То, что мы видим из жизни животных: птиц, летающих под небесами, рыб, плещущихся в воде, скот, пасущийся вдали – всё это производит на нас впечатление мира и свободы, а надо всем этим льется волшебное сияние солнечных лучей, придающее даже камням вид жизни и счастья. —735— Но это лишь привлекательный обман, лживый плащ, которым соблазнительница-природа прикрывает свои ужасы. Проникая с помощью науки в глубину этого организма, в тайны этой жизни, мы с изумлением находим на дне – одни страдания. Упорная, полная коварства и жестокости борьба непрерывно идет между всеми созданиями. Голод и страх – вот два главных двигателя животной жизни. Даже тихие на вид растения борются друг с другом из-за места, воздуха и света. Они душат и живьем высасывают друг друга, и конечно это взаимное мучительство смутно достигает до их сознания. Так, под светлым покровом вся природа представляется, как одна сплошная каторга. |
| 2969 Augustinus Hipponensis. De Civitate Dei XI, 10, 3, PL 41, 326. Рус. пер. Ч. 4. С. 192. Universas autem creaturas suas, et spirituales et corporales, non quia sunt ideo novit; sed ideo sunt, quia novit. Non enim nescivit quae fuerat creaturus. Quia ergo scivit, creavit; non quia creavit, scivit [Все Свои творения, духовные и телесные. Бог знает не потому, что они существуют, но они существуют, потому что Бог знает их. Ибо Он не находился в неведении относительно этих творений. Следовательно, поскольку Бог знал их, Он их сотворил, но не потому что сотворил их, узнал их] (Idem. De Trinitate XV, 22, PL 42, 1075). Cp.: Ibid. VI, 11, PL 42, 931. 2970 Nos itaque ista quae fecisti videmus, quia sunt; tu autem quia vides ea, sunt. Et nos foris videmus quia sunt, et intus quia bona sunt; tu autem ibi vidisti facta, ubi vidisti facienda [Итак, мы видим сотворенное Тобой, поскольку все это существует, но существует, потому что Ты видишь его. Глядя на внешнее, мы видим, что это существует, думая о нем, понимаем, что это благо. Ты же тогда увидел все созданным, когда увидел, что это надо создать] (Augustinus Hipponensis. Confessiones XIII, 53, PL 32, 868). 2971 Sicut omnino tu es, tu scis solus, qui es incommutabiliter, et scis incommutabiliter, et vis incommutabiliter. Et essentia tua scit et vult incommutabiliter, et scientia tua est et vult incommutabiliter, et voluntas tua est et scit incommutabiliter [Как совершенно Твое бытие, так совершенно и Твое знание; неизменно Твое бытие, неизменно Твое знание и неизменна Твоя воля. И знание и воля сущности Твоей неизменны; и бытие и воля знания Твоего неизменны; и бытие и знание воли Твоей неизменны] (Augustinus Hipponensis. Confessiones XIII, 19, PL 32, 853). 2972 Cum enim dem psero de humana scientia mutabilitatem, et transitus quosdam a cogitatione in cogitationem, cum recolimus, ut cernamus animo quod in contuitu ejus paulo ante non erat, atque it a de parte in partem crebris recordationibus transilimus… cum ergo haec cuncta detraxero, et reliquero solam vivacitatem certae atque inconcussae veritatis una atque aeterna contemplatione cuncta lustrantis… insinuatur mihi utcumque scientia Dei [Когда я устраню из человеческого познания изменяемость и всякие переходы от мысли к мысли, которые бывают, когда мы размышляем, а наша душа видит то, что еще немного ранее не было перед ее взором, благодаря чему мы перескакиваем с одной части размышления на другую… когда я все это устраню и оставлю одну только жизненную силу несомненной и непоколебимой истины, обозревающей все единым и вечным созерцанием… мне так или иначе представится познание Божье] (Augustinus Hipponensis. De diversis quaestionibus ad Simplicianum II, qa.II, PL 40, 140). |
| Philstr. Gym. 55; Antyll. ap. Orib. VI, 34. Gal. San. tu. II, 10, p. 145. Роль играющего на авлосе во время гимнастических упражнений: ср. тексты и памятники изобразительного искусства, собранные в издании Филострата Jümhner’oм, Über Gymnastik, стр. 301, прим. к стр. 180, 18. Можно вспомнить об аналогичной их роли в армии и на флоте: см. прим. 25 к главе 3 чacmu I. Antyll. ap. Orib. VI, 21, 9. Id. VI, 22, 3. Id. VI, 27, 72. Gal. San. tu. II, 1, p. 81; II, 2, p. 91. Paus. I, 44, 1. Полная нагота атлета: J. Delorme, Gymnasien , стр. 21–22. Греки не знали поддерживающих повязок; практика, известная под названием κυνοδσμη [Дословно — собачья перевязь. — Прим. переводшка. ], которая состояла в том, чтобы прижать крайнюю плоть с помощью веревки, привязанной к поясу, имела другую цель — одновременно гигиенического и нравственного порядка — и вовсе не была благоприятна для напряженного усилия атлета. Ср. об этом Jüthner, ар. Pauly-Wissowa, IX, 2, с. 2545, сл. Infibulatio [Дословно — прикрепление фибулой, шпилькой. — Прим. переводчика. ] (но κυνοδσμη не есть infibulatio, по-гречески κρκωσις [Дословно — окольцевание. — Прим. переводшка. ], куда более грубая техника, которая держит крайнюю плоть в металлической шпильке). BCH. 23 (1899), 566, 5 s. Luc. Anach. 27. Id. 16. Poll. X, 64. Об атлетическом чепце с завязками см. Р. Girard, LEducation athenienne, стр. 210–211; но не нужно его путать, что он, кажется, делает (стр. 211, прим. 2), с μφωτδες или πωτδες, защитой для ушей, которую носили во время боксерских упражнений (ср. Е. Saglio ар. Daremberg-Saglio, I, 1, стр. 521 а). Gal. San. tu. II, 2; 3; 7 (=Orib. VI, 13). Gal. Id. III, 2 (Orib. VI, 16; cp. 17–20). Luc. Anach. 28. Philstr. Gym. 56. Luc. Anach. 2; 29. Id. 29. Gal. San. tu. II, 12, p. 162. Philstr. Gym. 56; cp. 42. Id. 18. Luc. Am. 45. Luc. Anach. 1–3. Id. 3. Телесные наказания атлетов, налагаемые педотрибом: ср., например, Геродота (VIII, 59) — бегун, стартовавший прежде, чем подан официальный сигнал, наказывается побоями; Luc. Asin. 10 («Берегись, как бы тебя не поколотили вновь, прежде чем ты станешь двигаться так, как положено»); и прежде всего памятники изобразительного искусства, как, например, прекрасная краснофигурная ваза из Британского Музея (Е 78), где наставник наносит сильный удар своей раздвоенной плеткой панкратиасту, который пытается достать большим и указательным пальцем глаз своего противника — запрещенный прием! |
| А. Внешние признаки слова «Дао» и соответствующие оным определения. а) Существуют три письменных китайских иероглифа, или способа начертания, однообразно произносимого слова: первый обычный вид, обыкновенный у Лаоцзы другой более древний, последним обозначается вообще глава, head, мера, measure, прочими – «глава» или «идти куда», to go. Такое определение делает Моррисон, следуя в своем словаре – энциклопедии Канси. По времени и диалектам слово «Дао» произносится тоже не одинаково, то как «T’ao», «Дао», «Tao», или как «Tu», «Ду», «Ту» и вероятно древнего происхождения. В Японии «Du», «Ду», в материальном и первичном смысле, и «Tu», «Ty» в фигуративном; в пекинском это – Chu-cheng, «Цюй-шен» т. е. означает падающий тон, не всегда произносимый, кроме известных случаев. В амойском диалекте «Tu», «Ду» на низшем или падающем тоне, соответствует пекинскому «Тао» – «Дао». На обыкновенном языке, слово это употребляется в смысле «пути», «дороги», way, road; в смысле синонимичном как нынешнее «Tu’» и «Lu» В классиках «Лю» чаще всего присоединяется к «Дао» в качестве суффикса; или же «Дао-Лу» дорога, road, в отличие от «Дао-ли» руководящее начало, принцип; собственно говоря «Лу» часть дороги, тропинки, дорожки, «path» или «road», а «Дао» – «Тао» высокая дорога, насыпная, highway, хотя и не существует строго большего различия. Тем не менее, речной путь «Шуй-лу» не смешивается с сухим «Даорр» т. е. нельзя сказать «Шуй-дао». Когда речь касается дороги, спрашивают: сколько верст, «Ли» до такого-то места? «Дуо-шао ли-лу»? А когда подразумевается водяной путь, то говорят «Дуо-шао шуйли»? Слово «Ти», «Ду» в смысле «Дао» часто встречается в Шу-цзине, б) Существует много разных названий или дороги уличной, way, road. Так большая возвышенная и широкая дорога, проезжая, называется «Чао-дао», «Снои-дао»; в Ши-цзине пишется: «в своей четырех-конной колеснице ехал он на большой возвышенной дороге». Прочие слова в том же смысле: «Да-дао», «Гун-дао» «K’ung-дao», которой противоположна малая, низменная дорога, путь, «сяо-дао» для прохода пешеходов, обыкновенная в китайских городах на ряду с большей проезжей; узкий же проход между двумя предметами есть «Тун-дао», «Tung-dao», откос, или наклонная плоскость, по которой возможно проходить только верхом на лошади или осликах, называется «Ма-дао». |
| 177 In Spiritu autem Dei patrem Deum significari, ita existimo inteiligi opertere, quod Spiritum Domini super se esse Dominus Jesus Christus professus sit, propter quod eum ungat, et mittat ad evangelizandum. Paternae enim naturae virtus in eo manifestatur; naturae suae communionem in Filio etiam in carne nato per sacramentum spiritalis hujus unctionis ostendens (Matth. 111, 17), cum post consummati baptismi nativitatem tum naec quoque proprietatis significatio audita est, voce testante de coelö Filius meus es tu, ego hodie genui te ( Ps. II, 7 ). Non enim vel ipse super se esse, vel sibi dc coelis adesse, vel ipsum se cognominasse sibi filium intelligendus est... Et Patrem quidem in Dei spiritu ita significari repertum est (De Tr. VIII, 25). Jesus ergo ungitur ad sacramentum carnis regeneratae. Et quemadmodum spiritu Dei et virtute unctus sit, non ambiguum est, tum cum adscendente eo de Jordane vox Dei patris audita est: Filius meus es tu, ego hodie genui te ( Ps. II, 7 ): ut per hoc testimonium sanctificatae in eo carnis, unctio spiritalis virtutis cognosceretur (De Tr. XI, 18). Nam qui natus ex Virgine homo est, erat et tum filius Dei; sed qui filius hominis est, idem erat et Dei filius. Natus autem rursum ex baptismo, et tum Dei filius: ut et in idipsum et in aliud nasceretur. Scriptum est autem cum adscendisset ex aquä Filius meus es tu, ego hodie genui te. Sed secundum generationem hominis renascentis, tum quoque ipse Deo renascebatur in Filium perfectum, ut hominis filio ita et Dei filio in baptismate comparato (In Ps. 2, 29 ). 178 Quod si in Spiritu Dei ego ejicio daemones, utique appropiavit in vobis regnum. Deï se scilicet, id est, naturae suae potestate daemones ejicere demonstrans, qui non, nisi Dei Spiritu ejici possint (De Tr. VIII, 25). Читать далее Источник: Попов И.В. Св. Иларий, епископ Пиктавийский//Богословские труды. 1968. Вып. 4. С. 127-168; 1970. Вып. 5. С. 69-151; 1971. Вып. 6. С. 117-150; Вып. 7. С. 115-169. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Книга первая. О вере Вступление 1. Regina Austri uenit audire sapientiam Solomonis, ut in libro Regnorum legimus. Hiram quoque rex ad Solomonem misit, ut cognosceret eum. Tu quoque, sancte imperator Gratiane, ueteris imitator historiae, fidem meam audire uoluisti. Sed non ego Solomon, cuius mirere sapientiam; neque tu unius gentis, sed totius orbis Augustus fidem libello exprimi censuisti, non ut disceres, sed probares. Царица Южная... пришла послушать мудрость Соломона ( Мф.12:42 ), как мы читаем в книге Царств 116 , также и царь Хирам послал к Соломону, чтобы разузнать о нём 117 . Так и ты, святой император Грациан, подражатель древней истории, пожелал услышать о моей вере, хотя я не Соломон, мудрости которого ты дивился бы. Ты, повелитель не одного народа, но всего мира, повелел изложить веру в небольшой книге не для того, чтобы изучить её, но чтобы одобрить. 2. Quid enim discas, imperator auguste, quam ab ipsis incunabulis pio fuisti semper adfectu? Priusquam te, inquit, formarem in utero matris tuae, noui te, et priusquam exires de uulua, sanctificaui te. Ergo sanctificatio non traditur, sed infunditur. Et ideo diuina dona custodi! Quod enim nemo te docuit, utique deus auctor infudit. Что тебе, император август, узнавать о вере, которую ты хранил с пелёнок с неизменной любовью и благочестием? Прежде нежели Я образовал тебя во чреве матери твоей, Я познал тебя, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя ( Иер.1:5 ). Освящение не передаётся, но даруется. И потому храни божественные дары! Ведь то, чему никто тебя не научил, тебе внушил Бог Творец. 3. Petis a me fidei libellum, sancte imperator, profecturus ad proelium. Nosti enim fide magis imperatoris quam uirtute militum quaeri solere uictoriam. Nam et Abraham trecentos decem et octo duxit ad bellum et ex innumeris tropaea hostibus reportauit signoque dominicae crucis et nominis quinque regum uictriciumque turmarum subacto robore et ultus est proximum et filium meruit et triumfum. Iesus quoque, filius Naue, hostes, quos totius exercitus manu ualida superare non poterat, septem tubarum sacerdotalium sono uicit, ubi «ducem militiae caelestis» agnouit. Ergo et tu uincere paras, qui Christum adoras, uincere paras, qui fidem uindicas, cuius a me libellum petisti. |
| Et videbam, et horrebam, et quo a me fugerem non erat. Et si conabar a me avertere aspectum, narrabat ille quod narrabat, et tu me rursus opponebas mihi, et impingebas me in oculos meos; ut invenirem iniquitatem meam et odissem [Так говорил Понтициан. Ты же, Господи, во время его рассказа повернул меня к самому себе, заставив меня сойти с того места за спиной, где я устроился, не желая внимать себе. Ты поставил меня перед моим же лицом, чтобы я увидел, насколько я безобразен, насколько развращен и мерзок, чтобы я видел свою грязь и струпья. Я увидел и ужаснулся, и не было места, куда бы я мог убежать от себя. И если я пытался отвратить свой взор от себя самого, то снова и снова слышал его слова, а Ты вновь ставил меня предо мной и заставлял, не отрываясь, смотреть себе в глаза, чтобы я увидел свою неправду и возненавидел ее] (Augustinus Hipponensis. Confessiones VIII, 16, PL 32, 756). 707 Me autem jam docueras, Deus meus, miris et occultis modis; et propterea credo quod tu me docueris, quoniam verum est, nec quisquam praeter te alius est doctor veri, ibicumque et undecumque claruerit [Ты, Боже мой, уже научил меня тайным и чудесным образом. Я верю, что это Ты меня научил, поскольку в этом была истина, и нет, кроме Тебя, никакого другого учителя истины, где бы и откуда бы ни появился ее свет] (Ibid. V, 10, PL 32, 710). 708 Deinde paulatim tu, Domine, manu mitissima et misericordissima penractans et componens cor meum consideranti quam innumerabilia crederem quae non viderem… persuasisti mihi, non qui crederent Libris tuis, quos tanta in omnbus fere gentibus auctoritate fundasti sed qui non crederent esse culpandos [Затем, Господи, Ты наставил и умирил сердце мое Своей мягкой и милосердной рукой. Я стал соображать, сколь бесчисленны явления, в которые я верю, но которые я не видел… Ты убедил меня, что следует обвинять не тех, которые верят Твоим книгам, пользующимся таким уважением почти у всех народов, но тех, которые не верят] (Augustinus Hipponensis. Confessiones VI, 7, PL 32, 722). |
| 1452 Hilgenfeld. Ketzergeschichte des Urchristenthums. См.: Voigt, S. 221–222. См. здесь же замечания о других, известных лишь по имени, антигностических писателях: Аполлинарии, Сотере, Мильтиаде, Серапионе (S. 222–223). 1454 Bonwetsch, Roffis. Urkunden, TU 12,4. S. 100 ff.; Prof. Karl Johannes Neumann. Hippolytus von Rom in seiner Stellung zu Staat und Welt. Leipzig, 1902. S. 119. Против авторства Ипполита [выступал] Voigt (S. 216–221); также Harnack A. Die Chronologie der altchristlichen Literatur bis Evsebius. Bd. II. Leipzig, 1904. S. 229–230. 1456 Cfr.: P. de Labriolle. La polémique antimontaniste centre la prophétie estatique. Revue d’histoire et de littérature religieuses. T. 11. 1906. P. 118–119. E. Rolffs, анализируя трактат Тертуллиана «De monogamia», приходит к заключению, что Тертуллиан полемизирует именно с тем антимонтанистическим произведением, которое в качестве источника использовано Епифанием. – Наег. 48,1–13. Urkunden. TU 12, 4. S. 60–70. 1458 Eusebius. History Ecclesias. V, 17,1: μ δεν προφτην ν κστσει λαλεν. GrchSch. 9, 1. S. 470, 5–6. «Восточные полемисты против монтанизма показали лишь глубокое понимание самой сущности этого движения, когда ударили именно на эту сторону монтанизма, на то, что он признает новое, отверженное Церковью пророчество». – Проф. В. В. Болотов . Лекции по истории древней Церкви, вып. 2. С. 367. 1464 Idem. 48, 4–8. В «De monogamia» Тертуллиан не дает обстоятельной защиты экстатической формы пророчества. Эта защита, вероятно, дана была в его сочинении «De ecstasi», о котором говорит Иероним («De viris illustr.». C. 40): «Tertullianus sex voluminibus adversus ecclesiam editis, quae scripta περ κστσεως, septimum propriç adver-sus Apollonium elaboravit, in quo omnia quae ille arguit, conatur defendere». – PL. T. 23. Col. 655B. Творения. 4. 5 (Киев, 1879). C. 313. Ср. C. 53. CoL 663A. C. 317. Об этом сочинении [говорится] у Rolffs’a («Urkunden», TU 12,4. S. 71–74), где Rolffs между прочим, говорит: «De ecstasi», без сомнения, было оправдание экстатической формы монтанистического пророчества и вместе с тем защита его содержания: это была самая разносторонняя защита откровения Параклета» (S. 73). Vgl.: Nitzsch. Grundriss der chr. Dogmengeschichte, I. S. 262. Vgl.: Harnack A. Chronologie. II. S. 275–276. |
| 709 Tu enim, tu omnino: nam quis alius a morte omnis erroris revocat nos nisi vita quae mori nescit, et sapientia mentes indigentes illuminans, nullo indigens lumine, qua mundus administratur usque ad arborum volatica folia? [Ты, только Ты, возвращаешь нас от смерти всякого заблуждения, ибо Ты жизнь, не знающая смерти, мудрость, просвещающая темные души, сама не нуждающаяся в свете и правящая всем в мире вплоть до облетающих листьев] (Ibid. VII, 8, PL 32, 737). 711 Quam suave mihi subito factum est carere suavitatibus nugarum! et quas amittere metus fuerat, jam dimittere gaudium erat. Ejiciebas enim eas a me, vera tu et summa suavitas: ejiciebas, et intrabas pro eis omni voluptate dulcior, sed non carni et sanguini [Как сладостно мне было лишиться вдруг сладостных пустяков! Раньше я боялся потерять их, а теперь с радостью отпускал. Ибо Ты, истинная и высшая сладость, отбросил их от меня; отбросил и пришел вместо них слаще всякого наслаждения но это было наслаждение не плоти и крови] (Ibid. IX, 1, PL 32, 763). 712 Augustinus Hipponensis Confessiones V, 2, PL 32, 706; VI, 1, PL 32, 717. Рус. пер. Ч. 1. C. 97–98, 124–125. 713 Inter hos ego, imbecilla tunc aetate discebam libros eloquentiae, in qua eminere cupiebam fine damnabili et ventoso per gaudia vanitatis humanae… Non enim ad acuendam linguam, quod videbar emere maternis mercedibus, cum agerem annum aetatis undevigesimum, jam defuncto patre ante biennium: non ergo ad acuendam linguam referebam illum librum; neque mihi locutionem, sed quod loquebatur persuaserat [Живя в той среде, я в моем слабом возрасте изучал книги по красноречию, в котором в целях предосудительных и легкомысленных я желал πрославиться на радость человеческому тщеславию... Не для того, чтобы отточить свой язык (ведь за это я платил деньгами матери, когда мне было девятнадцать; отец мой умер за два года до этого); нет, не для того, чтобы отточить свой язык взялся я за эту книгу: она внушала мне не то, как говорить, а то, что говорить) (Ibid. III, 7, PL 32, 685). |
| 219 В ответном письме Эколампадия к Сервету читаем между прочим: Conqveveris me esse tibi molestum et darum: mihi avtem maior conquerendi cavsa est. Quasi enim otiosus essem, obtrudis mihi, quicquid de Trinitate Sorbonna ineptiit. Aegre fers, quod Athanasium et Nazianzenum, optime meritos Theologos, probem, nec tuo more confutem Conteodis, tanto tempore Ecclesiam Cbristi a fundamento fidei suae amotam. Non pateris, ut ad declarationem no minibus novis utamur: quod tamen, tibi permittis. in fingendis glossis pro tuo arbitrio. Tertulliani maior est honor apud te, quam totius Ecclesiae. См. письмо первое. 220 Tu negas una persona duas naturas: ego juxia loannem dico: verbum саго factum est. Tu dicis verbum aeternus dici Filium, ne forte terbi a Filio (hominem intelligis) distincia persona censeatur. Sed injuriam facts tribus: nam ideo dixerunt verbum filium, quia omnem Patris naturam in se habet. Ibid. 222 Tu dicis: mundum ab aeterno fuiase dico, licet creatus fit a Deo: et idem est dicere, Filius est a creatione mundi, aut ab initio, et ab aeternitate Haec scilicet est gloria, quam filio Dei tribuis, ut coeternus ft Pamri sicut mundus ipse. ibid. 224 В другом письме к Сервету Эколампадий писал: Et quoniam verbum totam divinitatis paternae essentiam ас naturam in se possidet ac complectitur, recte et filius dicitur Dei Patris. Non enim solius sarnis est nasci. 225 По словам Эколампадия вероисповедание это было следующее: Hanc fidei confessionem leneamus. quod est unus Deus omnipotens, solus, omnino simplex, el null omolo composimus, qui verbo suo et Spiritu saucto cuncta creavit et corroboravit, quia ise dixit et fuerunt, ipse mandavit et substiterunt: et unus Dominus Jesus Christus filius Dei, aeternali verbo Patris genitus, qui a Deo constitutus est nobis Salvator: et ejus iutercessione, quia Patrem rogavit. Sanctus ejus spiritus per ministerium angelorum nobis impartitur: et sicut Dei gloriam el pofentiam, et omnia ejus opera lavdamus, et benedicmus, et glorificamus, et in nomine Patris ac Filii et Spiritus Sancti baptisamur, ad gloriam inenarrabilium Dei sisposilionum, quibus pro salute nostra uti placuit. См. перв. письмо Экол. к Сервету. |
|
|
