| 186. Павел Флоренский (1882-1937) – один из самых необычных русских мыслителей, эрудит. Профессор Московской Духовной Академии, а с 1911 по 1917 – редактор академического журнала «Богословский Вестник». После революции он участвовал в качестве ученого специалиста во многих проектах, включая планы по электрификации Советской России ГОЭЛРО. Однако он отказался не только оставить свое священническое служение, но и отказаться от длиннополого подрясника, в котором он появлялся во время чтения лекций в школах рабочей молодежи, а также во время встреч с Троцким, Бухариным и другими. Его пастырская и богословская деятельность неизбежно сначала стала неофициальной, а затем и тайной. В 1933 году он был заключен в концентрационный лагерь. Там он отказался от предложения правительства Чехословакии начать переговоры о его освобождении (предложение было сделано по просьбе русских интеллектуалов, находящихся там в изгнании). Приговор был выполнен расстрельной командой, однако обстоятельства и дата его смерти установлены лишь в 1989 году. – Герман Гольц, «Он защищал Логос, чтобы победить Хаос: смерть Павла Флоренского (1882-1937)» в ReligioninCommunistLands , том 18, (1990), стр. 343-353. Набросок темы, которая станет одной из основных в этом трактате, а именно метафизика иконы, датируется уже 1912 г. Данные о различных вариантах окончательной версии трактата в аннотированном критическом издании Дунаева: А.Г.Дунаев, Иконостас (Москва: Искусство, 1995) (далее Ик оностас ), стр.23; стр 154, прим. 1; стр.162, прим. 31; стр. 167, прим. 68. Сразу после публикации данной статьи появился первый английский перевод Дональда Шихана и Ольги Андреевой: Pavel Florensky, Iconostasis (Crestwood NY: SVS Press, 1996). Иконостас . Богословские труды, Москва. Только отрывок из «Иконостаса», взятый в 1950-х годах из рукописи и затем опубликованный в этом издании, позднее (до 1966 года) был опубликован на английском языке (Eastern Church Review, VIII 1976); о происхождении этого отрывка см. Ик оностас – стр.20; для издания 1996 года, см. |
| Зарин 1907 – Зарин С.М. Аскетизм по православно-христианскому учению. Том первый: Основоположительный. Книга вторая. СПб., 1907 (Zarin, Sergei, Asceticism in Orthodox - Christian Doctrine . Vol . 1: Foundational . Book 2 , in Russian). Катанский 1902 – Катанский А. Учение о Благодати Божией в творениях древних св. отцов и учителей Церкви до бл. Августина. Историко-догматическое исследование. СПб., 1902 (Katansky, Alexander, Teaching on the Grace of God in Church Fathers up to Augustine of Hippo. A Historical and Dogmatic Research , in Russian). Машкин 2016 – Машкин С ., архим . Система философии: Опыт научного синтеза. В двух частях. Часть I//Символ. 67. Париж-Москва, 2016 (Mashkin, Serapion, The System of Philosophy: Experience of Scientific Synthesis. 2 parts. Part I, in Russian). Половинкин 2005 – Записки петербургских Религиозно-философских собраний/Общ. ред. С.М. Половинкина. М.: Республика, 2005. Флоренский 2018 – Флоренский П.А . Богословские труды: 1902–1909. М., 2018 (Florensky, Pavel A., Theological Works : 1902 – 1909 , in Russian). Флоренский 2016 – Флоренский П., свящ . Отошедшие. Архимандрит Серапион (Машкин) (Жизнь мыслителя)//Символ. 68–69. Париж-Москва, 2016 (Florensky, Pavel A., Those Who Gone. Archimandrite Serapion (Mashkin) (Life of the Thinker), in Russian). Флоренский 2015 – Флоренский П.В. (авт.-сост.). Обретая путь: Павел Флоренский в университетские годы. В 2 т. Т. 2. М., 2015 (Florensky, Pavel V., comp., Getting the Way: Pavel Florensky in His University Years, Vol. 2, in Russian)./114/ Флоренский 2014 – Флоренский П., свящ . Философия культа (Опыт православной антроподицеи). М.: Академический проект, 2014 (Florensky, Pavel A., Philosophy of Cult (Experience of Orthodox Anthropodicea) , in Russian). Флоренский 2000 а – Флоренский П., свящ . Сочинения. В 4 т. Т. 3(1). М., 2000 (Философское наследие. Т. 128) (Florensky, Pavel A., Works in four volumes , Vol. 3(1), in Russian). Флоренский 2000 б – Флоренский П., свящ . Сочинения. В 4 т. Т. 3(2). М., 2000 (Философское наследие. Т. 129) (Florensky, Pavel A., Works in four volumes , Vol. 3(2), in Russian). |
| He was an excellent scientist, working in the Institute for Space Studies, yet he went to church whenever possible – usually when he came to Sergiev Posad. Many people in the cities at that time tried not to go to church, since this was kept track of and could get people in trouble. Fr. Pavel Florensky’s death certificate The twentieth century will be saturated with occultism Many criticize Fr. Pavel as being insufficiently Orthodox, even accusing him of a fascination with the occult. Where did this myth begin? Well, for example, not only Fr. Pavel, but many other remarkable thinkers and theologians get their comeuppance in Fr. Georges Florovsky’s Ways of Russian Theology . Fr. Georges is very subjective and biased in his assessments. He wrote a remarkable book, but not an objective one. It goes without saying that Fr. Pavel was never fascinated with occultism, although he did study this phenomenon and did say in his lectures to students at the academy that it was a very important thing to study, because the entire twentieth century would be saturated with occultism. And, indeed, as soon as atheism collapsed, there was mass enthusiasm for all sorts of occult things. And in the West, where state atheism didn’t exist, they also became fascinated with it throughout the entire twentieth century, just as Fr. Pavel had foreseen. As you know, in nineteenth century Russia the intelligentsia and nobility grew more and more carried away with such mysticism. Fr. Pavel never judged people, but he did firmly uphold the truth. He understood that the Lord’s ways are inscrutable and that while one person might approach the truth directly, while another might come at it in a more roundabout way. Andrei Bely, who in his youth wanted to become a monk along with Fr. Pavel, became an anthroposophist. In his letters to him, Fr. Pavel spoke very sharply about anthroposophy, but he neither rebuked Bely nor did he end their relationship. He was able to separate delusions from personality. Manuscript page from Florensky’s book “Iconostasis.” Dated June 17, 1921 |
| 3. «Psalterium decem cordarum» (Десятиструнная псалтирь; критическое издание трактата вышло в 2009 под ред. К.-В. Зельге). В соответствии со свидетельством И. Ф. в предисловии к трактату, работу над ним он начал в мон-ре Касамари, где была написана кн. I, а завершил его «двумя годами позже» ( Ioachim Florensis. Psalt. Prefatio). Т. о., трактат был начат ок. 1184 г. и завершен в 1186 г. (ср.: Selge. L " origine delle opere di Gioacchino da Fiore. 1990. P. 112-113). Вместе с тем текстологические исследования Зельге при подготовке критического издания показали, что И. Ф. редактировал и переписывал некоторые части трактата в 90-х гг. XII в., по-видимому окончательно завершив его переработку к 1200 г. (подробнее см.: Selge K.-V. Einl.// Ioachim Florensis. Psalterium decem cordarum. 2009. S. XIII-XXV, LXXVII-LXXXV). Трактат состоит из 3 книг, к-рые тематически связаны между собой образом «десятиструнной псалтири» - муз. инструмента, к-рый И. Ф. считал «ключом» к пониманию тайны Св. Троицы. В 7 разделах кн. I он излагает учение о Троице и полемизирует с кажущимися ему неверными интерпретациями внутритроичных отношений, в частности - отношения Божественных Лиц к единой сущности Божией ( Ioachim Florensis. Psalt. S. 18-114). Наиболее крупной по объему и разнородной по содержанию является кн. II, в 1-й части которой И. Ф. излагает учение о «трех родах людей» (миряне, клирики, монахи) и предлагает свое видение христ. духовного пути, по которому различные люди движутся к спасению (Ibid. S. 115-190). Во 2-й части И. Ф. возвращается к изложению учения о Троице, одновременно предлагая толкование нек-рых встречающихся в Псалтири «таинственных чисел» (3, 4, 7, 10 и т. п.). При этом он затрагивает различные историософские темы, в частности, выстраивает последовательности поколений людей начиная от Адама (Ibid. S. 292-340). Также И. Ф. рассматривает метод толкования и различные возможности понимания текстов Свящ. Писания (Ibid. S. 227-267). Кн. III мала по объему, она содержит краткое рассуждение И. Ф. о возникновении псалмопения и его значении в христианской жизни (Ibid. S. 345-355). |
| His obituary was published in nThe New Review’1, No. 70, New York, 1962. A brief outline of his life can be found in the book «Za Rubezhom», Paris, 1973. His articles, letters and other relevant documents await a biographer. They are deposited in the Archives of Russian History and Culture at the Columbia University in New York. Their copies can also be found in the library of St. Gregory House, 1 Canterbury Road, Oxford, England 15 The extraordinary personality of Father Pavel Florensky (1882–1943) appeared as the epitome of this hoped-for reconciliation of the Russian intelligentsia with the Orthodox Church. It is hard to find a sphere of art or science in which his exceptional talents were not revealed. He was an outstanding mathematician, astronomer, physicist, biologist, a talented electro-technician, a member of the committee for the electrification of the U.S.S.R., an inventor who made a series of discoveries of «economic significance on a state scale». (Filosofskaya Entsiklopedia, Moscow, 1970, vol. V, pp. 337.) At the same time he was a symbolist poet, an art historian, teaching at the Moscow School of Painting, a musicologist, a spe¬cialist on Bach and Beethoven, an outstanding linguist with a command, apart from European languages, of the languages of the Caucasus, Iran and India. To crown all this, he was a philosopher, mystic and theologian. «This genius unequalled in the history of Russia, and comparable only with Leonardo da Vinci or Pascal» (Bulgakov) found his vocation as a priest, and as such he ended the Russian intelligentsia " s long years of erring in the desert of materialism and atheism. The fate of Florensky, as of the intelligentsia as a whole, was tragic. Despite his merits as a scientist, he was arrested in 1933. All threats were futile in trying to force him to renounce his priestly status. He was banished to one of the concentration camps in the north. Rumour has it that he was felling timber, when a falling log smashed this genius» skull. Reminiscences of the childhood of Father Pavel Florensky were published in «Vestnik R.S.K.D», Nos. 99 and 100 (1971). |
| Теодицея, представляющая основное содержание книги «Столп и утверждение Истины», рассматривает антиномию преимущественно как метод постижения истины, как верующий разум. Антроподицея, которая также содержится в этой книге, но преимущественно составляет предмет последующих работ отца Павла, смотрит на антиномию с онтологических позиций как на один из принципов человеческого бытия, как на одно из начал жизни верующего человека. Библиография Толковая Библия, или комментарии на все книги Св. Писания Ветхого и Нового Завета под редакцией А. П. Лопухина. Новый Завет. Том II. М., 2006. Святитель Григорий Богослов, Архиепископ Константинопольский. Творения: в 2 т. Том первый: Слова. М., 2010. Святитель Игнатий Брянчанинов. Отечник. Собрание сочинений. Т. 6. М., 2011. Священник Павел Флоренский. Сочинения в 4 т. Т. 2. М., 1996. Священник Павел Флоренский. Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах. М., 2017. Старец Иосиф Исихаст. Изложение монашеского опыта. Троице-Сергиева Лавра, 2006. Трубецкой Е. Н. Свет Фаворский и преображение ума//Флоренский П.А.: pro et contra. СПб, 1996. Андроник (Трубачёв), игумен. Путь к Богу. Личность, жизнь и творчество священника Павла Флоренского. Книга 3. Сергиев Посад, 2015. Казарян А. Т. Антиномия//Православная энциклопедия. М., 2001. Т. 2. Dr. Bernd Groth. Philosoph und Theologe in dunkler Zeit. Grundzüge des religionsphilosophischen Denkens von Pavel Florenskij [Электронный ресурс]. URL: Казарян А. Т. Антиномия//Православная энциклопедия. М., 2001. Т. 2. С. 494. Священник Павел Флоренский. «Космологические антиномии Иммануила Канта»//Священник Павел Флоренский. Сочинения в 4 т. Т. 2. М., 1996. С. 4. «Florenskij setzt bei seinem Leser eine enorme Bildung voraus, die sein Leserkreis von 1914, an den er sich wandte, noch besaß, die man bei einem modernen gebildeten Leser aber gewöhnlich nicht mehr voraussetzen kann. Damit hängt meines Erachtens auch die von Michael Hagemeister diagnostizierte geringe Rezeption seines Werkes zusammen [Флоренский рассчитывает на серьезную образованность своего читателя, круг чтения которого в 1914 году, разумеется, невозможно предположить у современного образованного читателя. Поэтому я вполне согласен с выводом Михаила Хагемейстера о непрочитанности (буквально: об ограниченном восприятии) Флоренского]» Dr. Bernd Groth. Philosoph und Theologe in dunkler Zeit. Grundzüge des religionsphilosophischen Denkens von Pavel Florenskij URL: |
| It is clear from this how pneumatology was closely related to Sophia. In the hands of later Orthodox thinkers (including Sts. Maximos the Confessor and Gregory Palamas) the study of Sophia became an issue of mystical initiation into the communion of the divine life of the Godhead, a way of considering Deification Christology with more of a cosmological stress, an approach that emphasized that true knowledge was not summed up solely in the domain of facts, or Kataphatic discourse, but rather pointed to the way that material realities open out beyond the world to signal the domain of mystical apprehension. In this sense Sophiology is inherently an esoteric venture. Sophiology, as it became increasingly known in later times, became one of the controversial centerpieces of early 20th-century Russian theology in the writings of Solovyov, Berdiaev, Florensky, and Bulgakov. It was Bulgakov who perhaps most made it a central pillar of his theological work, and most explicitly tried to demonstrate its central position in Orthodox dogmatics. It was certainly this aspect of his thought that occasioned most resistance from other Orthodox theologians of his time, not least Georges Florovsky and the Synod of the Russian Church in exile, fearing what they felt was its overly close association with similar esoteric trends in Rosicrucianism and other heterodox gnoseological approaches. Nevertheless, Orthodox understandings of Sophiology differ from gnoseology in this respect, that it stands for a summation of ways of “living in,” more than ways of “knowing about,” the Godhead. As Fr. Pavel Florensky wrote, Sophia is “not a fact, but an act” (Florensky 1997: 237). Like her symbol, the great imperial church of Hagia Sophia in Constantinople, Holy Wisdom takes her place at the very center of Orthodox life. It is the Logos, yet it is also the outreach of the Logos to the world, in the intimacy of the human comprehension, as the scripture reveals. Sirach (Ecclesiasticus) 8.34 teaches that Sophia “is an initiate in the mysteries of God’s knowledge. |
| [New Haven], 1988; Selge K.-V. Elenco delle opere di Gioacchino da Fiore//Florensia. 1989/1990. Vol. 3/4. P. 25-35; idem. Eine Einführung Joachims von Fiore in die Johannesapokalypse//DA. 1990. Bd. 46. S. 85-131; idem. L " origine delle opere di Gioacchino da Fiore//L " attesa della fine dei tempi nel Medioevo: Atti della settimana di studio 5-9 settembre 1988/Ed. O. Capitani, J. Miethke. Bologna, 1990. P. 87-132; idem. Ein Traktat Joachims von Fiore über die Drangsale der Endzeit: «De ultimis tribulationibus»//Florensia. 1993. Vol. 7. P. 7-35; idem. Trinität, Millenium, Apokalypse im Denken Joachims von Fiore//Gioacchino da Fiore tra Bernardo di Clairvaux e Innocenzo III. 2001. P. 47-69; idem. Die Stellung Joachims von Fiore in seiner Zeit: Trinitätsverständnis und Gegenwartsbestimmung//Ende und Vollendung: Eschatologische Perspektiven im Mittelalter/Hrsg. Ed. J. A. Aertsen, M. Pickavé. B., 2002. S. 481-503. (Miscellanea Mediaevalia; 29); idem. La edición crítica de las «Opera omnia» de Joaquín de Fiore//Anuario de Historia de la Iglesia. Pamplona, 2002. Vol. 11. P. 89-94; Thomas H. M. Joachim de Fiore: Die Nachfolger der franziskanischen Gefährtenbewegung und die europäische Kulturentfaltung//Wissenschaft und Weisheit. Werl, 1990. Bd. 53. N 1. S. 32-49; Il profetismo gioachimita tra Quattrocento e Cinquecento: Atti del III Congresso Intern. di studi gioachimiti/Ed. G. L. Potestà. Genova, 1991; Mehlmann A. De unitate Trinitatis: Forschungen und Dokumente zur Trinitätstheologie Joachims von Fiore im Zusammenhang mit seinem Verschollenen Traktat gegen Petrus Lombardus: Diss./Albert-Ludwigs Univ. [Freiburg i. Br.], 1991; Robb F. Did Innocent III Personally Condemn Joachim of Fiore?//Florensia. 1993. Vol. 7. P. 77-91; eadem. The Fourth Lateran Council " s Definition of Trinitarian Ortodoxy//JEcclH. 1997. Vol. 48. N 1. P. 22-43; Wessley S. E. Joachim of Fiore and Monastic Reform. N. Y. e. a., 1991; idem. A New Writing of Joachim of Fiore: Preliminary Observations//Prophecy and Eschatology/Ed. |
| She makes choice of the works God is to do.” Thus to learn wisdom (Sophia) is to be united to God. She exists as the choice of God, and yet she makes God’s choices. Baruch 3.31–2 declares that “no one knows the way to her, no one can discover the path she treads. But the one who knows all knows her, for God has grasped her with God’s own intellect.” The Sophiological tradition in Orthodoxy, with various degrees of success, is the continuing contemplation of this ambiguity – the mystical path of the study of wisdom. Sophia is manifested as teacher, bride, lover, and Christ; both as within and without the human mind and soul. To acquire Sophia is not to acquire scientific knowledge but to begin to see the totality of knowledge from the right perspective. SEE ALSO: Berdiaev, Nikolai A. (1874–1948); Bulgakov, Sergius (Sergei) (1871–1944); Florensky, Pavel Alexandrovich (1882–1937); Florovsky, Georges V. (1893–1979) REFERENCES AND SUGGESTED READINGS Bulgakov, S. (1993) Sophia, the Wisdom of God: AnOutline of Sophiology. Library of Russian Philosophy. Great Barrington, MA: Lindisfarne Books. Donskikh, O. A. (1995) “Cultural Roots of Russian Sophiology,” Sophia 34, 2: 38–57. Florensky, P. (1997) The Pillar and Ground of Truth, trans. B. Jakim. Princeton: Princeton University Press. Sergeev, M. (2007) Sophiology in Russian Orthodoxy: Solov’ev, Bulgakov, Losskii, Berdiaev. Lewiston, NY: Edwin Mellen Press. Sophrony, Archimandrite (1896–1993) JULIA KONSTANTINOVSKY Archimandrite Sophrony (Sergey Symeonovich Sakharov) was an outstanding Christian Orthodox ascetic, spiritual director, and theologian of the 20th century. Spiritual son of St. Silouan of Athos, Archimandrite Sophrony was the founder in 1959 of the Stavropegic Monastery of St. John the Baptist (Essex, UK) under the jurisdiction of the ecumenical patriarchate of Constantinople. He is the author of several major works on the spiritual and ascetical life in Christ and on Christian personhood, among them Saint Silouan the Athonite, His Life is Mine, We Shall See Him As He Is, and On Prayer. |
| В целях соотнесения откровения о Св. Троице в ВЗ и в НЗ Лица Св. Троицы на изображениях «альфа» и «омега» также обозначаются И. Ф. при помощи букв из священного имени Божия (YHWH), к-рое И. Ф., следуя транслитерации Петра Альфонси (кон. XI - 1-я пол. XII в.), передавал как IEVE (см.: Petrus Alphonsi. Dialogus//PL. 157. Col. 611; Patschovsky. 2003. S. 84-85). Согласно трактовке И. Ф., в этом имени 1-й слог (IE) обозначает Отца, 2-й слог (EV) - Сына, 3-й слог (VE) - Св. Духа. Единство имени указывает на единство Бога, повторение буквы E - на исхождение Сына и Св. Духа от Отца, повторение буквы V - на Filioque (ср.: Ioachim Florensis. Psalt. S. 343; ср.: Crocco. 1957. P. 220-221). Соединение онтологического и исторического учения о Св. Троице представляется И. Ф. через концепцию «пяти отношений» (quinque relationes): 1-е отношение - «Отца к Сыну, поскольку один только Отец рождает», 2-е - «Сына к Отцу, поскольку только один Сын рожден», 3-е - «Отца и Сына к Святому Духу, поскольку Оба вместе посылают Его», 4-е - «Сына и Св. Духа к Отцу, поскольку Оба посылаются Им одним», 5-е - «Отца, Сына и Св. Духа к творению, поскольку Три есть Один Творец, Устроитель всего творения» ( Ioachim Florensis. Psalt. S. 202). Из этих отношений 1-е - 3-е - вечные тринитарные отношения, 3-е - 5-е - временные отношения, связанные с тварным миром. Согласно И. Ф., временные отношения «подобны» (similes) вечным, поскольку последние являются «причинами» первых. При этом 3-е отношение попадает сразу в обе группы, что подчеркивает важность Лица Св. Духа для спиритуалистической концепции истории И. Ф. ( Hon é e. 2006. P. 135). Положительное учение о Св. Троице в большинстве случаев формулировалось И. Ф. в полемике с теми взглядами на троичную природу Бога, которые представлялись ему ошибочными или еретическими. Наибольшее внимание в трактатах И. Ф. уделил учению Петра Ломбардского о сущности Божией и ее отношении к Трем Божественным Лицам. Интерес И. Ф. к идеям Петра Ломбардского не был случайностью: во 2-й пол. XII в. «Сентенции» активно обсуждались богословами, причем у нек-рых из них концепции Петра получали негативную оценку, гл. обр. вслед. того, что они воспринимались как привнесение в теологию философских новшеств. Так, Гвальтер Сен-Викторский в соч. «Contra quattor Labyrinthos Franciae» (Против четырех французских лабиринтов, 1178-1179) помещал Петра Ломбардского в один ряд с Петром Абеляром ( 1142), Петром из Пуатье ( 1205) и Гильбертом Порретанским ( 1154). Гвальтер писал о них как о «вдохновленных одним и тем же аристотелевским духом» и упрекал их в том, что при объяснении таинств Троицы и Воплощения они «рассматривали их посредством схоластического легкомыслия (scolastica levitate), изрыгали многие ереси и производили заблуждения» ( Gualterus de Sancto Victore. Contra quattor Labyrinthos Franciae/Ed. P. Glorieux//AHDLMA. 1952. T. 19. P. 201). |
|
|
