| 810 До сих пор речь шла о природных условиях и образе жизни пастухов крайнего юга ойкумены – Ливии. Теперь Вергилий переходит к описанию условий жизни на крайнем севере. 811 Таким образом, Вергилий очерчивает территорию Северной Европы от восточного Азовского моря (Меотида) до Центральной Европы, ограниченной с юга Дунаем (Истром) и с запада Родопскими горами, которые воспринимаются как простирающиеся до полюса (до Рипейских гор?). Описание «скифской зимы» Вергилия оказало влияние на изображение места своей ссылки у Овидия (см. подробнее: Подосинов 1984. С. 115–118). 813 Эпический образ вечного мрака, связанный с северной Киммерийской землей, запечатленный еще у Гомера (Od. XI, 15 sqq.), ср. потом у Гесиода (Theog. 759 sqq.), Овидия (Met. XI, 592–593), Пс.-Тибулла (Paneg. Mess. (64–66). 814 Ср.: Strabo, VIII, 3, 18 со сходным описанием. Мартэн (Martin 1966. Р. 287–302) пытается усмотреть в данных Вергилия актуальные сведения, полученные в результате нижнедунайских экспедиций римских войск и военных действий на Западном Понте в 75, 66, 29 гг. до н. э. Скорее все же мы имеем здесь в большой степени риторическое искусственное построение, основанное исключительно на литературных источниках (Гомер, Гесиод, Гиппократ, Геродот и др.) (см. Bellessort 1920. Р. 130; Saint-Denis 1956. Р. 108; Richter 1957. Р. 304). 817 В 10 г. до н. э. бастарны, жившие в низовьях Дуная, вторглись вместе с даками в пределы Римского государства. 818 Скифские и сарматские племена были вовлечены в орбиту римской политики уже со времен войн с Митридатом, который погиб в Пантикапее в год рождения Августа. Клиентские отношения, сложившиеся к концу I в. до н. э. между Римом и греческими городами Северного Причерноморья, предполагают, что сложные взаимоотношения между ними и варварским хинтерландом, населенным скифами и сарматами, могли иметь политический отклик и в Риме. 820 Вторая книга «Тристий» состоит из одной пространной элегии (578 строк), посланной в Рим в 9 г. н. э. и адресованной непосредственно Августу. |
| 933 Что касается Ольвии, то речь идет о крупном греческом городе, расположенном на правой стороне Днепро-Бугского лимана неподалеку от села Парутино, основанном милетянами в VI в. до н. э. Под Борисфенидой следует, вероятно, понимать или второе название Ольвии (Геродот знает для Ольвии только это название), приведенное Мелой ошибочно как название другого города, или греческое поселение на острове Березань, находящемся в самом устье лимана. 937 Эту реку называют также Плиний (NH, IV, 82) и Птолемей (III, 5, 16). Вероятно, этим именем называли одну из рек, впадающих в Тилигульский залив. 940 Невры упоминаются уже Геродотом (IV, 17; 51; 100; 102; 105, 119; 125), который помещает их к западу от Борисфена у истоков Днестра. 941 Имеется в виду древнегреческий город Тира, руины которого обнаружены в районе Белгорода Днестровского. 942 Греки знали Дунай сначала как Истр (уже у Гесиода, Theog. 339); название Danuvius впервые встречается у Цезаря (Bell. Gall. VI, 25) и закрепилось за верхним течением Дуная. 943 Многие античные авторы сообщают о семи устьях Дуная (см.: Verg. Georg. IV, 292; Aen. VI, 800; Strabo, VII, 3, 15; Ovid. Tr. II, 189 et passim; Stat. Silv. V, 2, 137; Ammian. Marcell. XXII, 8, 44–45; Solin. XIII, 1), сравнивая Дунай с Нилом. Вместе с тем называлось и иное число устьев: пять (Her. IV, 47; Ephor. apud Strabo, VII, 3, 15; Ps.-Scymn. 775; Arr. PPE, 35; Anab. I, 3, 2; Ind. II, 5; Dionys. Perieg. 298) и шесть (Plin. NH, IV, 79; Ptol. III, 10, 2–6). По-видимому, дельта Дуная постоянно пребывала в подвижности: некоторые устья могли заиливаться, пересыхать. 944 Большинство этнографических подробностей о скифских племенах имеет своим истоком «Скифский логос» Геродота в 4-й книге его «Истории». 947 Эпитет vagi является переводом греч. слова νομδες («кочевники»); таким же толкованием этого имени является последующая характеристика их образа жизни. 948 Это описание нравов асиаков, которое не засвидетельствовано Геродотом, имеет параллели в античной этнографии, которая приписывала варварам нестяжательство и честность как следствие отсутствия частной собственности и товарно-денежных отношений. |
| Хаос объят ужасным жаром, Зевс, шествуя с Олимпа, мечет громы и молнии, содрогается земля, 300 камней из рук 3 сторуких затмевают солнце, титаны побеждены и сброшены в Тартар, где их и стерегут 3 могучих брата - Котт, Бриарей и Гиес. Мощь этой картины не уступает картине, описанной Гомером. Победитель Зевс устанавливает новый миропорядок, построенный на законе, упорядоченности, мере (Гесиод особенно почитает меру и призывает: «Меру во всем соблюдай» - Hes. Орр. 694), создается героический, олимпийский период мифологического процесса. Зевс вступает в союз с божествами, потомками титанов, к-рые могут помочь ему в новом, упорядоченном мироздании и без к-рых космический порядок будет нарушен. Продолжают светить небесные боги Гелиос и Селена, встает по утрам Эос-Заря, чередуются день и ночь, Океан катит воды вокруг земли. В браке с титанидой Мнемозиной рождаются 9 муз, с титанидой Лето - Аполлон и Артемида, с Фемидой (2-я супруга Зевса, дочь Геи и Урана) - оры, следящие за чередованиями времен года, и мойры, богини судьбы,- Клото, Лахесис, Атропа ( Hes. Theog. 901-920). Большая роль отведена благоустроительнице Гекате. В повествовании о 3-м поколении богов также идет речь о браках Зевса (Ibid. 886-962) с богинями, об их детях (1-я супруга Метида-Мудрость, проглоченная Зевсом, породившим из своей головы Афину, 2-я - Фемида, 3-я - Гера и др., уже незаконные союзы) и о союзах со смертными женщинами, матерями героев. Т. о., Гесиод упоминает 4-е поколение молодых богов, таких как Афина, Аполлон, Артемида, Гермес, верных своему отцу, великому Зевсу. В заключение (Ibid. 965-1022) перечисляются богини и их дочери, вступившие в брак со смертными мужами (Деметра, Гармония, Эос, Фетида, Афродита, Кирка и др.). Зевс окончательно утверждает власть после битвы с Тифоном, или Тифоеем,- страшным миксантропическим существом, младшим сыном Земли и Тартара. Гесиод живописует образ чудовища с сотней змеиных голов, испускавшего вопли разных диких животных. После титаномахии это новое испытание для власти Зевса кончается его победой над чудовищем, сброшенным в Тартар (Ibid. |
| 676 Гебр (совр. река Марица) – река во Фракии. Река, по сообщению Геродота, впадает в море у города Эноса (IV. 90). 678 Ахелой (совр. река Аспрос) – река в Акарнании. «Космография» Юлия Гонория: Река Ахелой рождается на равнине Эпира, впадает в Ионийское море (Ноп. 36). 679 Конъектура Ducangii (nota 36). Пеней (совр. река Пиньос в Греции) – главная река в Фессалии, впадающая в Термейский залив. Описание реки дает Геродот (VII. 129). 680 Река Евен берет начало на горе Каллидром в Локрах Епикнемидских и впадает в реку Кефиссу (Ptol. III. 14). 681 Сперхей – река в Южной Фессалии. Гонорий: река Сперхий рождается на равнине Македонии; впадает в Эгейское море (Ноп. 36). 684 Скамандр (современная река Малый Мендерес) – река в Троаде, о которой писал Гомер (II. XXI. 136–584), Геродот (VII. 43). 685 Стримон – река на границе Фракии и Македонии. Юлий Гонорий: «река Стримон рождается на равнинах Дардании, впадает в Эгейское море» (Ноп. 25). 686 Страбон упоминает три реки с названием Партений: на границе Вифинии и Пафлагонии (Strabo XII. 3. 7), на острове Самос (Strabo X. 2. 17), в Аркадии (Strabo VIII. 3. 32). 687 «Истр» было греческим названием реки, которую римляне называли Данубием (совр. река Дунай). 689 Рейн был естественной границей Галлии и Германии. В компендии «Разделение круга земель» записано (Div. 11): «Вся Германия и Дакия ограничиваются с востока рекой Вистлой, с запада рекой Рейном» (Пер. А. В. Подосинова). 690 Родан (совр. река Рона на юге Франции) – река, о которой Юлий Гонорий в «Космографии» (Ноп. 22) сообщает: «Река Родан рождается на равнине посреди » (Пер. А. В. Подосинова). 691 Известны две реки с названием Эридан. 1. Легендарная река, берущая начало с Рипейских гор (Уральских гор) и впадающая в Океан на крайнем западе Европы (Hes. Theog. 338; Apoll. Rhod. IV. 596); 2. Река Пад (современная По) в Циспаданской Галлии. Полибий пишет (Polib. II. 16): «Река Пад, прославленная поэтами под именем Эридана, берет начало свое из Альп, почти у вершины очерченной выше фигуры, и в направлении к югу изливается в равнины. Дойдя до местностей ровных, река изменяет свое направление и протекает по ним к востоку, впадая двумя устьями в Адриатику» (Пер. Ф. Г. Мищенко). |
| 57 . oritur. Речь не может здесь, конечно, идти об истоках Дуная – Истра. Хотя Истр упоминается в греческой традиции уже у Гесиода (Hes. Theog. 339), а Геродот (Hdt. IV, 19) уже твердо знал, что он течет через всю Европу ρξμενος κ Κελτν «беря начало у кельтов», впоследствии, когда римлянам стало известно другое название реки – Данувий (уже у Цезаря – BG эти два названия реки стали по-разному комбинироваться. Если в поэзии Овидия оба названия употребляются синонимично (Подосинов. Овидий, 24, 101, 104 и сл.), то Страбон (Strabo VII. 3.13) указывает, что Данувием река называется μχρι τν καταρκτων «до ущелья» (т.е. вплоть до Железных ворот?). Примеры см.: Скржинская. Иордан, 198 и сл. Для самого И. Истр (Hister, Ister) называется Данувием «от его устья до истока» (§ 31); вместе с тем он знает, что Данувий рождается (exoriens) в Аламаннских полях, а Истром называется на языке бессов (§ 75). Поэтом приходится признать, что глагол oritur употреблен здесь неудачно в применении не к тому, откуда Дунай проистекает, а к тому откуда (следуя вниз по течению) он начинает так называться. Это место уже в древности определялось по-разному. Где бы его ни искать на современной карте (что методически небезупречно) оно не может далеко отстоять от границ собственно Германии т.е. неизбежно должно быть связанным с Паннонией. То, что Истр с древних времен выступает в качестве границы Скифии (Подосинов. Овидий, 96), не имеет для нас особого значения так как нам нужно найти район соприкосновения Скифии и Германии. Не следует забывать также, что механическое следование источникам может вызывать труднообъяснимые противоречия в тексте компилятивного сочинения. Описание Скифии у И. (а также привлекавшийся выше § 75) следует тому источнику, который Моммзен назвал «Географической картой» (MJ, XXXI sqq.), отражавшей в целом (за исключением мест, которые мы будем обсуждать особо) ситуацию II в. н.э. Как расценивать на этом фоне oritur – как семантический гапакс или грубую ошибку (самого И.?), – решить трудно. |
| 144 Орфический фрагмент 57 (Кет.). Ср.: Hesiod. Theog. 207 – 210. Форма двойственного числа τσασθην по отношению к семи сыновьям Урана поставлена здесь, по-видимому, в силу убеждения, что dualis есть признак древности текста. Имя «Титан» возводится здесь к глаголу «мстить» ( τινομαι). 146 Отсылка к стоической теории о всеобщем уничтожении ( κπρωσις) и вечном возвращении к началу (ср.: Cic. De nat. deor. П, 46, 118). 147 Отождествление Реи и Деметры есть черта орфической теологии. См фрагмент 145 (Кет). Слова δημτορος τν ατ ς τον ατ ς, исключаются большинством издателей как неудобочитаемые. 149 Интерпретация слов π τ ς κ ρης λεγομνη вызывает затруднение. Отто предложил понимать слово коря, в смысле «зрачок», отсылая к эпитету Афины «совоглазая». Пудрой переводит κ ρη как «дева», имея в виду отождествление Афины и Коры-Персефоны, а также девственность самой Паллады. Мы сочли возможным принять исправление на полях Paris. Graec. 451 ( κ ρης λεγομνη – см. изд. Гудспида, с. 335, примеч. 3). 150 Фрагмент 167 (Кет). Согласно орфической теологии, двутельный бог Фанес был отцом Ехидны (змеи). Для Афинагора Фанес, как и его дочь, до половины являлся змеей. 151 Традиционный миф повествует, что Зевс проглотил Метиду, которую орфики отождествляли с Фанесом; см. фрагмент 85, 167 (Кет). 158 Добавлено нами по смыслу, ибо последующая цитата из «Одиссеи» (VIII, 308 –309) произносится устами Гефеста. 165 Противоречие, заключенное в этих словах, – мнимое, ибо страдания Христа ( πθη) возможны только после вочеловечения, да и в этом сокрыта великая тайна (ср.: Ignat. Antioch. Ad Ephes. 7). Сближение страстей Христовых с «религией страдающего бога», культом Диониса Загрея или Осириса, было бы некорректным. Слово «домостроительство» (o κονομα) употребляется уже у Аристида (Apol. XV). 169 Цитируются фрагменты неизвестной трагедии Эсхила (Nauck., fr. 350). В более полном виде см.: Plat. Resp. П, 283b, где Фетида оплакивает своего сына Ахилла. 171 Афинагор пользуется здесь системой соответствий, которая альтернативна содержащейся у Псевдо-Плутарха (Aetius. Placita. I, 3, 20; Diels. Doxographi... – P. 287), содержится также у Диогена Лаэрция (VIII, 76). |
| 2. То же. От Гомера, кончая поздними орфиками а) Что касается древнего эпоса, то ввиду общеизвестных его философско–художественных и стилистических свойств эфир рисуется здесь в чисто вещественном виде с чертами одушевленности и даже персонификации и с вполне понятным отсутствием здесь точной семантической дифференциации. Если у Гесиода Небо есть порождение только одной Земли, а Эфир и Гемера – порождение Ночи и Эрос, то в киклической " Титаномахии " прямо утверждается, что Небо – сын Эфира (Hom. Opp. Cycl. 1 Allen). От Гесиода же (frg. 114 Rz.) идет сообщение даже и о том, что сыном Эфира Гемеры является некий Бротос (что значит " Смертный " , где, вероятно, имеется в виду все смертное, возникающее при свете дня). Ввиду изначальности эфира эпический поэт представляет его исключительно только в связи с Небом и с тем, что творится на Небе. Это то, где живет сам Зевс (Ил. II 412, IV 166, XV 610, XVI 365; Од. XV 523; Hes. Opp. 18) и другие боги (Ил. XIV 258; Од. V 50; Hymn. V 67, 70, 457; XXXIII 13). Здесь, очевидно, эфир просто приравнивается небу (как еще Ил. VIII 556, XIII 837, XIV 288, XVI 300, XVII 371, XIX 379; Од. XIX 540). Иной раз Гомер отождествляет эфир с воздухом, особенно, с верхней его частью, и тем самым помещает его уже ниже неба (Ил. II 458, XVII 425, XIX 351). В ряде текстов даже трудно определить разницу между эфиром и воздухом, так что эфир выступает тут в значении смешанном (Ил. XV 20. 192; Од. XV 293). Гесиод мало чем отличается от Гомера. Кроме уже указанных мест из него можно привести разве только любопытный текст о том, что во время битвы Зевса с Титанами пламя охватило весь мир и доходило даже " до священного эфира " (Theog. 697), где тоже можно догадываться, что эфир помещался выше неба. Художественная греческая классика, многочисленные материалы из которой здесь не приводятся, кажется, не выходит за пределы этого слабо дифференцированного, но весьма цепкого и упорного эпического представления об эфире. Языческие драматурги тоже говорят об эфире либо как о синониме неба, либо как о высших слоях воздушной атмосферы, либо как о самом воздухе. |
| а) Оказывается, что Гармония была не больше и не меньше, как дочерью Ареса и Афродиты. Общие и краткие сведения об этом можно найти у Аполлодора (III 4, 2). Но уже у Гесиода (Theog. 933 – 937) говорится, что Арес и Афродита кроме Страха и Ужаса произвели на свет также и Гармонию, которая была выдана замуж за Кадма и стала матерью ряда известных фиванских героев (973 – 978). В Гомеровском гимне (III 179 – 206 Allen) изображается то состояние общего веселья, которое вызывает игра Аполлона на лире. Музы поют; и танцуют Хариты, Оры, Гармония, Геба, Афродита, Артемида. В общем веселье принимают участие также и Арес и Гермес. А созерцают это Зевс и Латона. Таким образом, высочайшее положение Гармонии засвидетельствовано вполне точно. Среди сопровождающих Афродиту Гармония упоминается и у Эсхила (Suppl. 1042 Weil). Источники особенно прославляют брак Гармонии с родоначальником фиванских героев Кадмом. На этой свадьбе присутствовали сами боги и пели сами Музы. Описываются подарки, полученные Гармонией от богов. Гармонию ставили необычайно высоко – имеются свидетельства о ее происхождении от самого Зевса (Diod. V 48, 2). У Еврипида (Med. 830 – 834 Nauck) Гармония объявлена матерью Муз (вместо обычной Мнемозины). б) Однако самым главным моментом в мифологии Гармонии является происхождение ее от Ареса и Афродиты. Оба эти божества являются принципами становления. Но только Арес (которого не нужно понимать чересчур элементарно как бога войны) является по преимуществу богом чувственного становления, то есть богом вечного противоборства элементов. Афродита же объединяет эти противоборствующие элементы и пронизывает их взаимной любовью, достигающей взаимного страстного влечения. Поэтому брак Ареса и Афродиты является вполне естественным космическим синтезом. Правда, законным мужем Афродиты считается Гефест, бог ремесла и искусства как в небесах, так и в подлунной. Он есть принцип художественного оформления стихийного и космического чувства любви. Поэтому у Гомера (Од. VIII 366 – 366) свидание Ареса и Афродиты встречает сопротивление со стороны Гефеста, который налагает на лежащих рядом Ареса и Афродиту нерушимые оковы, символизирующие собою художественную нерушимость союза космической любви. Прокл (ИАЭ VII, кн. 2, с. 232 234) дал философское толкование гомеровского мифа о свидании Ареса и Афродиты, и подобного рода толкование вполне соответствует космологической значимости свидания Ареса и Афродиты. |
| Афина Паллада (как свидетельствует уже самый первый миф об ее происхождении из головы Зевса после поглощения зачавшей от него Метиды (ср. Hes. Theog. 886 – 900, 924 – 926 и гомеровский эпитет " дочь сильного отца " ) является также осуществленной мыслью Зевса. Если Аполлон и Артемида суть как бы смысловая образность вещей, их светлая и ясная, резко оформленная явь, то Афина есть осуществление этой яви, этой божественной мысли, т.е. реализация чистой образности как таковой. Один из старых исследователей античной мифологии Л.Преллер правильно называл Афину персонифицированной arete ( " доблестью " – в противоположность изнеженной Афродите, которая " бессильна " – Ил. V 331) и nice ( " победой " ). Афина Паллада интересует нас здесь как некоторый символ искусства. Она очень близко связана с искусством, являясь покровительницей и наставницей в искусстве, ремесле и вообще во всякой планомерной и целесообразной деятельности и творчестве. У Гомера (как и у Гесиода) мы находим неоднократные указания на ее изумительную способность к искусству. Гомер (Ил. VI 303) заставляет Гекубу подносить Афине драгоценное одеяние для ее умилостивления – явное указание на ткацкое мастерство самой Афины. Впоследствии на этой почве образовался целый миф об Афине и Арахне, с которым можно познакомиться по Овидию. Но Афина – мастерица не только в женском рукоделии. В " Илиаде " она вдохновительница художников и, в особенности, Ферекла, который хотя и кораблестроитель, но одновременно и знаток всех искусств и ремесел (V 59 – 62). О ремесле Афины читаем (Гимн. IV 12 – 15): Плотников, смертных мужей, обучила впервые богиня Сооружать для боев колесницы, пестрящие медью. Девушек с кожею нежной она обучила в чертогах Славным работам, вложив понимание каждой в рассудок. Вообще говоря, если привлечь не только гомеровские материалы, то она – богиня гончарных, плотничных, кузнечных и золотых дел; она изобрела колесницу, плуг, краски, обувь и т.д. Она далеко не чужда также и музыке и орхестике. Беотийское сказание прямо приписывает ей изобретение флейты, так что выходит, что она научила игре на флейте и самого Аполлона, в то время как по малоазиатской версии изобретение флейты приписывается лидийскому силену Марсию. Обе версии, впрочем, объединились потом в одну: изобрела флейту Афина, но она ее бросила, увидевши в воде свои безобразно раздуваемые во время игры щеки. Поднял эту флейту и ею настоящим образом воспользовался Марсий. Глубокая связь Афины Паллады с искусством подчеркивалась также разными послегомеровскими мифами об изобретении ею военных труб, танца пиррихий (ставшего неотъемлемой принадлежностью Панафиней) и пр. |
| Hymn. II 154-174; по др. версии, Тифон - порождение Геи и Тартара) с 50 головами, к-рое было уничтожено молниями Зевса ( Hes. Theog. 853-859). К древним функциям Г. относится ее помощь женщинам во время родов. Она - мать богини родов Илифии, к-рую подослала, чтобы ускорить роды Никиппы, соперницы Алкмены, родившей ничтожного Эврисфея, и умышленно задержала роды Алкмены, т. е. рождение Геракла. Однако этот ее поступок привел к неожиданным последствиям: Геракл, вынужденный служить Эврисфею, совершил благодаря этому великие подвиги ( Homer. Hymn. XIX 95-133), и даже Г. в конце концов должна была с ним примириться, отдав ему (уже на Олимпе) в жены свою дочь Гебу. Архаичность Г. сказывается также в том, что ее сыном считается Арес - один из самых кровавых и стихийных богов. Известен деревянный фетиш Г. на о-ве Самос ( Clem. Alex. Protrept. IV 46). На зооморфное прошлое Г. указывают ее эпитет у Гомера ( Homer. Iliad. I 568 след.) и Нонна Панополитанского ( Nonn. Dion. 47, 711) «волоокая», приносимые ей в жертву коровы ( Seneca. Agam. 352), почитание Г. в Аргосе ( Eur. El. 171 и далее) в виде коровы. Однако Г. прочно вошла в систему героической мифологии, и притом искони греческой, поэтому она - покровительница героев и городов. Она помогает аргонавтам, прежде всего Ясону ( Apoll. Rhod. Argon. III 55-75); в Троянской войне она - ярая защитница ахейцев и противница троянцев, в лице Париса отдавших предпочтение Афродите в спорах 3 богинь (Г., Афродиты, Афины). Она идет даже на хитрость, обольщая Зевса с помощью чудесного пояса Афродиты и усыпляя его в своих объятиях, чтобы дать возможность победить ахейцам. Эта знаменитая любовная сцена Г. и Зевса на одной из вершин Иды (Гаргар) среди благоухающих цветов и трав ( Homer. Hymn. XIV 341-352) есть несомненный аналог древнего крито-микенского «священного брака» Г. и Зевса, к-рый торжественно справлялся в городах Греции, напоминая о величии матриархального жен. божества. Культ Г. был распространен на материке (особенно в Микенах, Аргосе - храм Герайон, Олимпии) ( Pausan. |
|
|
