| Но оно воспринималось как необычное и беспрецедентное. Во всяком случае, до XI века духовенство никогда не выступало на политической арене в качестве единой и последовательной силы 385 . 4. Становление христологии Для византийского богослова выход за пределы, заданные отцами Церкви и грандиозным христологическим синтезом Вселенских соборов, был крайне редким, если не сказать – необычайным, явлением. Святоотеческая основа византийской богословской мысли – особенно после ликвидации иконоборчества в IX столетии – просто принималась за данность. Напомним, что в отличие от латинского Запада, где после XII века господствовали логическое доказательство и рассуждение, восточное богословие оставалось по своему характеру традиционным. Живший в XII столетии Василий Фессалоникийский писал: «Догматы не вызывают у нас сомнения, ибо христианин и не может веровать иначе. Мы воистину довольствуемся евангельским, апостольским и отеческим преданием, а также определениями семи святых Вселенских соборов, под которыми бывшие там представители Запада подписались, а не бывшие – засвидетельствовали их верность в своих писаниях. Прибавить или убавить сюда ничего невозможно» 386 . Это консервативное отношение к наследию прошлого, несомненно, было типично византийским и нашло отражение не только в спекулятивном богословии, но и в религиозном искусстве, в монашеской литературе и в духовности. Сохранение наследия веры (depositum fide) очевидно представлялось куда более важным, нежели ее систематизация или доктринальное представление 387 . Однако внешне жесткий подход к богословию с заранее известными ответами не должен интерпретироваться как отсутствие чувствительности к догматическим вопросам и проблемам. Он не означал и пресечения богословского творчества, особенно – как уже указывалось – в монашеских кругах. На деле консерватизм никогда не мешал рассуждениям и диспутам, свидетельством чему являлись многочисленные христологические споры и процессы XII столетия (не говоря уже о более поздних спорах). Как мы уже видели, в XII столетии логический анализ стал обычным явлением, несмотря на «жесткую» линию Церкви. Хотя многие богословы продолжали механически нагромождать цитаты из отцов, «напряжение между христианским учением и положениями философской мысли чувствовалось очень ясно и выражалось с невиданной прежде свободой» 388 . Иными словами, в богословии нередко доминировал новый интерес к философии и рационализму. Отметим вновь, что эти «раннесхоластические» тенденции соответствовали западным достижениям. |
| Первая 362) написана каким-то Стефаном Доместиком в 999 г. (6507 л. от сотворения мира, т. е. 54 года до принятия, по указанию Степенной Книги, русскими своего церковного пения из Константинополя; а вторая 372) – в 1350 г. Остальные рукописи не датированы, но по палеографическим признакам одна относится к IX или X веку 557), остальные к X 361 и 363), XI 351, 352 и 357) и отчасти XII веку 358). Упомянутая рукопись с датой 1350 г. – палимпсест; а из ее даты видно, что, хотя так называемое древнерусское знаменное письмо прекратило свое существование в Византии с конца XI века, тем не менее не переставало быть в практике у певцов до XV века, по крайней мере в некоторых местах Византийской империи. Желающий теперь убедиться в справедливости наших доказательств может сопоставить знамена любой русской знаменной рукописи XI, XII, XIII и XIV вв. с знаменами выше упомянутых манускриптов. К числу нами открытых греческих музыкально-богослужебных книг с так называемым древнерусским знаменным письмом надо причислить еще три Ирмология, открытых профессором Петербургского Университета Афанасием Ивановичем Пападопуло-Керамевс во время своих научных путешествий на Восток. Из них два находятся в Афонской Лавре, а третий в Иерусалимской библиотеке. Последний Ирмологий относится к X веку и числится как 83-ий кодекс собрания рукописей Лавры святого Саввы. К этим присовокупляем и недавно открытую академиком и директором Русского Археологического Института в Константинополе Ф. И. Успенским в Охридской Митрополичьей библиотеке при церкви святого Климента Триодь X или XI в. Снимок с этой Триоди помещен аббатом Jean Thibaut в виде приложения к его статье, напечатанной на французском языке: , " La notation de St Jean Damascene ou Agiopolite». 30 Если мы присоединим сюда две рукописи с подобными знаками, отмеченные J. Thibaut в вышеупомянутой его статье 31 , упомянутый выше есфигменский Ирмологий, 6 листков из Постной Триоди XII в. с тропарями, хранящихся в Московской Синодальной Библиотеке 217), наконец четыре образчика с такой нотацией из рукописей X, XI, XII и XIII вв. Венской Библиотеки, помещенных в 1774 г. Gerberm’oм в его сочинении „De cantu et musica sacra» (tab. VI et VII), то мы увидим, что число таковых рукописей не оставляет нам желать ничего больше для того, чтобы убедиться в действительном существовании в глубокой древности у византийцев так называемого древнерусского знаменного письма, а следовательно, во всецелом заимствовании славянами у византийцев своей первоначальной знаменной системы. 32 Можно также сказать, что, быть может, и многие другие подобные памятники хранятся в западных и восточных библиотеках, ожидая своих исследователей. При этом надо иметь в виду, что все вышеупомянутые манускрипты происходят из разных мест православного Востока, откуда мы можем заключить, что так называемая древнерусская знаменная система была распространена по всей Византийской империи, а не в одном только Константинополе, как учит нас аббат Jean Thibaut. 33 |
| Культура псковских длинных курганов эволюционировала в культуру новгородских сопок, соотносимую с племенной группировкой приильменских словен. На основе славян пражско-корчакского ареала развились племенные группировки волынян (в междуречье Зап. Буга и Горыни), древлян (между реками Случь и Тетерев), полян (Киевское Поднепровье), восточнослав. хорватов (в В. Поднестровье). Т. о., к IX в. в общем сложилась та племенная структура вост. славянства, к-рая приобрела законченные черты в древнерус. период и обрисована в рассказе о расселении славян во вводной части к составленной в нач. XII в. древнерус. летописи - «Повести временных лет» . Упомянутые летописцем сверх того племена уличей и тиверцев не поддаются определенной локализации; вероятно, последние селились в Поднестровье южнее хорватов, а первые - в Поднепровье южнее полян, в Х в. переместившись западнее. Освоение славянами фин. земель - Белозерья (весь), Ростово-Ярославского Поволжья (меря), Рязанского края (мурома, мещера) и др.- шло уже параллельно с государствообразовательными процессами IX-X вв., продолжаясь и впосл. «Норманнская проблема». Северный и южный очаги древнерусской государственности Образование Древнерусского гос-ва в IX-X вв. представляло собой сложный процесс, в к-ром взаимодействовали, обусловливая друг друга, как внутренние (общественная эволюция местных племен, прежде всего восточнослав.), так и внешние факторы (активное проникновение в Вост. Европу военно-торговых дружин выходцев из Скандинавии - варягов, или, как их называли в Зап. Европе, норманнов). Роль последних в строительстве древнерус. государственности, к-рая горячо обсуждается в науке в течение 2,5 века, составляет «норманнскую проблему». Тесно примыкает к ней, хотя ни в коей мере не предопределяет ее решения, вопрос о происхождении этнического (первоначально, возможно, социоэтнического) названия «русь». Распространенное мнение, что название «русь» - сканд. корня, сталкивается с историко-лингвистическими затруднениями; еще менее убедительны др. гипотезы, так что вопрос следует признать открытым. Вместе с тем достаточно многочисленные визант., западноевроп., арабо-персид. источники не оставляют сомнений в том, что в IX - 1-й пол. Х в. название «русь» прилагалось именно к этническим скандинавам и что русь в тот период отличали от славян. Мобильные, сплоченные и хорошо вооруженные группы варягов были наиболее деятельным элементом в организации международной торговли по речным магистралям Вост. Европы, торговое освоение к-рых безусловно подготовило политическое объединение земель Д. Р. |
| II). Ср. строфу XXXII главы четвертой. (1) Строфа XXVI. Примечание. Пушкин цитирует речь Карамзина, произнесенную на собрании Российской академии 5 декабря 1818 г. (2) Строфа IX. Примечание к строфе XII. Стих Пирона, действительно вошедший в пословицу, заимствован из комедии его «Метромания» (1738), акт III, сц. VII (слова Дамиса), и применяется к произведениям, проникнутым высоконравственными идеями. Другие стихи, о которых здесь говорится, – юношеская «Ода к Приапу». (3) К строфе XVII и следующим. Строфы, посвященные страсти к игре, Пушкин начал переделывать, применяя их к Онегину. В третью из этих строф Пушкиным были внесены поправки: Стихи 3-4 Онегина в минувши годы Не отвлекли бы от игры. Стих 6 Бывал готов он в прежни лета Стих 12 А он, нахмурен, бодр и бледен (4) К строфе XXI и следующим. Последнюю из этих строф («Ни дура англинской породы») Пушкин начал переделывать, применяя ее к Татьяне: Не портили Татьяны милой и т. д. (5) Ламуш – карточная игра, вышедшая из моды в начале XIX века. (6) Девы без упрека – намек на рыцарский девиз «без страха и упрека». (7) К строфе «В начале жизни мною правил» и следующим. Эти строфы первоначально задуманы были как речь Онегина, обращенная к Татьяне. За последней из этих строф («Страстей мятежные заботы») следовали отрывочные строки: Я вам открылся беспритворно . . . . . . . . . . Нет, я не изверг сладострастный, Я устыдился б обмануть Доверчивость души прекрасной, Насытить ядом вашу грудь. Нет, вы достойны быть любимой, И далее: Не все, конечно, нет сомненья . . . . . . . . . . Найти возможно исключенья, И вы живой тому пример, Но вообще, клянусь пред вами, Что женщины не знают сами, Зачем они того берут… Строфа IX, следовавшая за этими набросками, первоначально была написана от первого лица: Я жертва долгих заблуждений, Разврата пламенных страстей, И жажды сильных впечатлений, И бурной юности моей, и т. д. Соответственно строфа кончалась стихами: Провел я много, много лет, Утратя жизни лучший цвет. Но Пушкин здесь же отказался от этого плана и, написав строфу XII, расположил первые строфы как безличные размышления, за которыми должна была следовать строфа IX уже в переделанном виде: Так точно думал мой Евгений и т. д. |
| Киевская Русь была одним из самых просвещенных государств Европы своего времени. Русские мастера быстро осваивали навыки своих коллег по цеху из Византии и Западной Европы. Обилие берестяных грамот и содержание их надписей свидетельствуют о том, что грамотой владели представители всех сословий, а также женщины и дети. Литературные шедевры — такие, как «Слово о законе и благодати» и «Слово о полку Игореве», а также сохранившиеся до нашего времени храмы, иконы и произведения прикладного искусства, включая нательные кресты, по своему художественному уровню стоят вровень с лучшими образцами культуры европейского Средневековья. Нательный крест прибалтийского происхождения. XIV век Крестовидная привеска «скандинавского типа». IX век Древнейший крест «скандинавского типа» с Распятием Нательные кресты «скандинавского типа». X–XII века Нательные кресты «скандинавского типа». X–XII века Нательные кресты «скандинавского типа». X–XII века Катастрофа монгольского нашествия не прервала, но в большой степени замедлила духовное и культурное развитие русского этноса. Упадок искусств и ремесел в XIV–XV веках проявился и в медной пластике. Исчезли крупные мастерские с развитыми технологиями литья, инкрустирования и эмалирования изделий. Но поскольку без нательного креста русский человек и в эту эпоху не мыслил своей жизни, появилось множество мастеров-одиночек, отливавших кресты по своему собственному вкусу. Помимо того что эти изделия XIV–XV столетий зачастую оказывались технологически несовершенными, с плохо пролитыми и неясными изображениями, их стилистика настолько невнятна, что говорить о какой-то типологии просто невозможно. К тому же при большом количестве иконографических форм этого времени каждая из них, изобретенная кустарным литейщиком, сохранилась в весьма малом числе экземпляров. Солярные подвески с крестами Лунницы с крестами Впрочем, непокоренным оставался Великий Новгород, где даже в самую темную эпоху продолжалось изготовление великолепно проработанных нательных крестов и энколпионов. Производились разнообразные нательные кресты и в Тверском княжестве, издавна тяготевшем к Новгороду. Недалека была эпоха Русского Возрождения, начавшаяся в искусстве и духовной жизни Руси уже во времена преподобного Сергия Радонежского, задолго до обретения политической независимости и государственного суверенитета… |
| 6 . Период процветания (VI–VIII век включительно) создает монументальные формы для идеалов и образов христианской религии и вырабатывает специально византийскую художественную манеру. 7 . Дальнейшее существование античной манеры в VIII и IX вв., а также сродство миниатюр IX и X века с искусством периода процветания показывают, что иконоборство не обусловливалось само языческим характером иконописи и не обусловило направления и задач последующего искусства. 8 . Исключительное стремление к внешнему блеску эпохи вторичного процветания византийского искусства (IX–XII стол.) повело за собою механическое дробление идеала и установление иконографии; интересы содержания уступают место выработке стиля; в конце периода разлагающий искусство натурализм и сентиментальность проникают в манеру представления, разрушая основы строгой иконописи. 9 . Исключительное господство и механическая разработка древних идеалов, подчинив иконописи искусство, произвели в течение XI–XIII вв. небывалую массу мелких изображений, обезличили типы и низвели самое искусство до ремесленного копирования. Искусство, завися от внешних условий, падало вместе с политическим состоянием Византийской империи и умерло задолго до ее разрушения. Введение. Значение миниатюр в общей истории византийского искусства и его иконографии. Редакции лицевых кодексов. Исторические и литературные сведения о производстве и его художественный характер Значение миниатюры в истории византийского искусства представляется само собой: наука истории византийского искусства до сих пор обуславливается и наполняется преимущественно общими выводами из анализа лицевых или украшенных миниатюрами рукописей в хронологической последовательности их, начиная с IV и V века и заканчивая падением Византийской империи. Значит ли это, что византийское искусство мало произвело на свет по другим родам художественных произведений? Но обширные и монументальные мозаики византийских церквей Равенны, Константинополя, Солуни, Венеции, городов южной Италии и Сицилии, несомненно, должны были стоять во главе исторического движения этого искусства. |
| По Симеону, настоящий праздник имеет только тот, кто, участвуя в реально совершаемом празднестве, воспринимает его как праздник духовный. Только при таком праздновании вся жизнь человека превратится в «одно непрерывное празднество…. – прехождение от видимого к невидимому, туда, где прекращаются все образы, знаки и символы празднеств, бывающих в настоящей жизни, и где вечно чистые вечно наслаждаются чистейшею жертвою…» (41, 6). Симеон, таким образом, подводит некоторого рода итог византийской символической эстетике. Он показывает, что вся образно-символическая система культового праздника, а за ней стоит или к ней сводится в принципе система образов, символов и знаков христианства, направлена на возведение человека «от видимо го к невидимому» и погружение его в состояние бес-оконечного неописуемого духовного наслаждения. В этом смысл и главное содержание византийской религиозной эстетики, как в её умеренном богословско-церковном направлении, так и в ригористическом – эстетике аскетизма. Античности немеркнущая слава Наиболее интенсивно в византийской культуре втор. пол. IX-XII вв. развивалась нерелигиозная эстетика, ориентировавшаяся в целом на античные, дохристианские традиции. В послеиконоборческий период существенно возрос интерес ко многим явлениям античной духовной культуры, фактически античные традиции никогда не прерывались в Византии, однако достаточно сильно менялись значимость их в системе византийской культуры, отношение к ним в тех или иных социальных группах, влияние отдельных сфер античной культуры на византийскую, отношение к отдельным видам античного искусства и т. п. Велик был интерес к античности в первые века Византии, затем, в период VII-IX вв. отмечается заметный спад этого интереса, а со второй половины IX в. опять намечается теперь уже достаточно стабильная тенденция к нарастанию «эллинофильских» настроений, приведшая к указанным выше периодическим всплескам «классицистских» тенденций. Важно отметить, что послеиконоборческий интерес к античности существенно отличается от ранневизантийского. В первые века Византии главное место в системе отношений византийцев к античности занимали две тенденции: отрицание в целом практически всех духовных ценностей античности как ложных, направляющих жизнь человечества по неверному пути, и активное использование множества частных элементов |
| К IX веку относится свидетельство немецкого писателя, Валафрида Страбона, о том, что у наших Готов богослужебным языком оставался еще язык их родной, готский. Именно, говорит он: " Я слышал от верных братий, что у некоторых скифских племен, преимущественно у Томитан, и до сего времени отправляется богослужение на их собственном языке» 21 . Что здесь под именем Скифов разумеются Готы, согласны все, касавшиеся этого предмета; а Томитане суть Готы так – называемой «Малой Скифии» (Добруджи), где в последние годы жизни своей пребывал епископ Улфила. О сохранении народности Крымскими Готами и в XII веке имеем свидетельство в «Слове о полку Игореве», где упоминаются готские красные девы, которые, звеня русским златом, воспевают на березе Синего моря; а в XIII патриарх Никейский Герман II, в письме к кардиналам римской церкви, указывал на Эфиопов, Сирян, Иберов, Лазов, Алан, Готов, Хазар, бесчисленные племена Руссов и Болгар, которые, не смотря на отличие по народности, соблюдают одну с Греками веру 22 . В том же веке, именно в 1253 году, минорит Рубриквис, посол французского короля Людовика IX к монгольскому хану, нашел между Херсоном и Солдхией сорок укрепленных мест, жители коих были в большинстве Готы, говорившие немецким наречием. Сравнительная малочисленность Готов не может служить основанием предположению, будто уже с IX века они переродились в Греков 23 ; мы знаем, что даже те племена, у коих не было своей письменности, ни заметной общественной деятельности, сохраняли и сохраняют свою народность (например, многие славянские народы среди Немцев и Корелы в Тверской губернии);тем более это следует допустить относительно народа, имевшего Св. Писание на своем языке и жившего не среди более, цивилизованных народов, а на краю греческого мира. И тем более, опять, следует допустить это, что о живом употреблении готского языка говорят и позднейшие писатели–Иоасафат Барбаро в 1436 году, живший 16 лет в Тане (Азов) и могший приобрести достаточные сведения о насельниках Крыма, и в XVI веке, именно в 1562 году, посол императора Фердинанда, Авгерий Гизлер фон-Бусбек, который разговаривал в Константинополе с двумя Крымскими Готами и нашел в их речах много немецких слов, свойственных готскому языку 24 . Если нужно входить в Соображение о времени прекращения употребления готского языка при богослужении, то время это можно предположительно отнести только ко второй половине XV века (о чем будет речь далее), хотя следы готского разговорного языка могли оставаться и далее упомянутой эпохи. |
| 1594 См. статью И. И. Малышевского : «Евреи в южной Руси и Киеве в X-XII веках», помещённую в Трудах Киевской Академии 1878г. Чтобы Евреи явились в Польше и, следовательно, из неё могли переселяться в Россию ранее второй половины XI в., это отрицает Graetz в своей Geschichte der Juden, объявляющий еврейско-польские монеты XII века за augenscheinliche spuria, – VI, 69. 1595 Жидовские ворота, – Ипатская летопись, 2 издание стр. 232 и 296, в «Ярославлевом городе первые от Золотых в ту или другую сторону (по Закревскому Летопись и описание г. Киева, нынешние Львовские, на север от Золотых). 1596 В 1113г., после смерти Святополка Изяславича, Киевляне в числе других ненавистных им людей грабили Жидов (Ипатская летопись), причиной чего с совершенной вероятностью предполагают страшное ростовщичество последних (Малышевский). Старорусское слово «кабала» (дать на себя кабалу – вексель, и идти в кабалу – заживать взятые в долг деньги), вероятно, происходит от еврейского слова кабал, что значит схватить, связать. (Так как дававшие на себя векселя и вообще занимавшие деньги подвергали себя опасности арестов). 1597 Под 1288г. упоминаются Жиды (но не видно, как оседлые или только как временные жители) во Владимире Волынском,– Ипатская летопись, 2 издание стр. 605 (При Андрее Боголюбском Жиды, как следует понимать летопись,– Ипатская, 2 издание стр. 401, не жили постоянно во Владимире Кляземском, а только приезжали в него торговать). 1599 Нестор в житии, по изданию Бодянского л. 24 sub. fin. Не совсем ясно, что значит: тайно от всех («отаи всех»); как будто должно понимать это так, что явные укоризны Жидам были делом недозволенным. 1600 Митрополит Георгий, неизвестно с какого года и по какой занимавший кафедру, упоминается под 1072 и 1073 годами; митрополит Никифор Ι занимал кафедру с 1103 по 1123 год; монах Феодосий жил во второй и третьей четвертях XII века. 1601 Письмо у Миня в Патрологии t 102 р. 781; исчисление в нём отступлений латинян § 11 sqq. (написано вскоре после смерти папы Льва IX, – § 3). |
| 6 . Анализ других древнейших памятников монастырского богослужебного строя, именно памятников западной половины греческого Востока: 1) только что в 1909 году открытого Афонского «Великого Синаксаря» XI века и 2) ктиторских типиконов южно-италийских монастырей восточного обряда от XII века и позднейших (в отрывках, изданных в Ad Typica Тоскани и в Τυπικ Дмитриевского) даёт основания полагать, что их строй чтений имеет в основе примитивное ядро трёх Уставов уже в том позднейшем его виде, в каком оно легло в основу лишь Алексеевского и Евергетидского Уставов. В частности, состав чтений южно-италийских типиконов даёт основания полагать, что эта древняя основа Алексеевского и Евергетидского Уставов заимствована в южно-италийские монастыри с Афона; во всяком случае, состав и распорядок чтений всех южно-италийских типиконов имеет характерные особенности афонской практики Великого Синаксаря, а вторая редакция, кроме того, – следы влияния Иерусалимского Устава. 7 . Анализ памятников соборно-приходского богослужебного строя IX–X веков – Устава Великой Церкви Константинопольской II Устава Святогробской Иерусалимской Церкви обнаруживает, что системы чтений в первом – по строю и составу, а во втором – только по составу, резко отличны от системы, характеризующей общее примитивное ядро трёх главнейших монастырских уставов, но что, в то же —247— время, несомненно, имеют с этим ядром монастырских уставов начала IX века общую основу, восходящую к первым векам христианства. 8 . Исходя из установленного мною представления примитивного ядра чтений монастырских уставов начала IX века, я спускаюсь в тёмную для истории богослужения эпоху первых восьми веков, от которой имеются лишь очень отрывочные сведения по истории богослужения вообще и совершенно скудные и мало определённые по истории Уставных Чтений. Уставные Чтения, оказывается, представляют нечто, совершенно отличное и по своей идейной основе, и по происхождению от печального обычая замены собственных живых проповедей готовыми чужими; не от этого жалкого testimonium paupertatis ведёт свою генеалогию богослужебная практика Уставных Чтений, как это принято думать. |
|
|
