| 2165 Соколова И. В. Администрация Херсона в IX-XI вв. по данным сфрагистики//АДСВ. – Свердловск, 1973. – Вып. 10. – С. 211–214; Соколова И. В. Монеты и печати византийского Херсона. – А. 1983. – С. 74,76,149–150, ср.: Баранов И.А. Административное устройство... – С. 142; Цукерман К. К вопросу о ранней истории фемы... – С. 319–320. Указание ton klimaton могло значиться на еще одном плохо сохранившемся моливдовуле второй-третьей четверти IX в. (Соколова И.В. Византийские печати VI – первой половины IX в. из Херсонеса//ВВ. – 1991. – Т.52. – С. 213, Обломок другой печати IX в. из собрания Думбартон Оукс с упоминанием «пяти климатов» (ton pente klimat[on]), как считают его издатели, тоже может иметь отношение к стратигиде, созданной по повелению Феофила в Таврике (Nesbitt]., Oikonomides N. Catalogue of Byzantine Seals at Dumbarton Oaks and in the Fogg Museum of Art. – Washington, 1991. – Vol. l. – P. 182, N 81). В.Е. Науменко видит в этих пяти «округах» связь с пятью названными в нотиции 901–907 гг. церковно-административными единицами Таврики – архиепископиями Херсона, Боспора, Готфии, Сугдеи, Фул (Науменко В.Е. К вопросу о характере византийско-хазарских отношений в конце VIII – середине IX вв. – С. 550). Однако остается необъяснимым то очевидное обстоятельство, что в Тактиконе Успенского (842–843 гг.) глава новосозданной фемы назван strategos ton klimaton, а не ton pente klimaton (Успенский Ф.И. Византийская табель о рангах. – С. 115). Нарративные источники, как уже указывалось, тоже упоминают «Херсон и климата». Печать принадлежала явно ромейскому чиновнику, следовательно, должна была нести обозначение конкретного места его службы, а не абстрактный широтный или часовой пояс – «климат» (ср.: Культура Византии: Вторая половина VII–XII вв. – М., 1989. – С. 340–341; Бородин O.P. Возникновение современной хронологии. – М., 2000. – С. 84). Как и в приведенных выше случаях, речь скорее всего шла об областях, административных единицах, и, значит, обладатель печати выполнял служебные обязанности на территории пяти неких областей, которые не имели другого названия, кроме «климата». |
| Лк. – Евангелие от Луки. Ловмяньский 1971 – Ловмяньский Г. Руссы и руги//ВИ. 1971. 9. Ловмяньский 1985 – Ловмяньский X. Русь и норманны/Перев. с польского под ред. В. Т. Пашуто, В. Л. Янина, Е. А. Мельниковой. М.,1985 (польский оригинал: owmiaski Н. Zagadnienie roli Normanów w genezie pastw sowiaskich. Warszawa, 1957). Лопарев 1902 – Лопарев Xp. Брак Мстиславны (1122 г.)//ВВ. 1902. Т. 9. ЛП – Литературные памятники. Ляскоронский 1916 –- Ляскоронский В. Г. К вопросу о местоположении в пределах южной России района, в котором проповедовал епископ Бруно в начале XI в.//ЖМНП. 1916. Август. Майоров 2010 – Майоров А. В. Дочь византийского императора Исаака II в Галицко-Волынской Руси: княгиня и монахиня//ДРВМ. 2010. 1 (39). Максимович 2004 – Максимович К. А. Законъ соудьныи людьмь: Источниковедческие и лингвистические аспекты исследования славянского юридического памятника. М., 2004. Матузова 1979 – Матузова В. И. Английские средневековые источники IX–XIII вв.: Тексты, перевод, комментарий. М., 1979 (ДИ). Матузова, Назарова 2002 – Матузова В. И., Назарова Е. Л. Крестоносцы и Русь: Конец XII – 1270 г. Тексты, перевод, комментарии. М., 2002 (ДИ). Мачинский 1984 – Мачинский Д. А. О месте Северной Руси в процессе сложения Древнерусского государства и европейской культурной общности//Археологические исследования Новгородской земли. Л., 1984. Мк. – Евангелие от Марка. Мошин 1931 – Мошин В. А. Начало Руси: Норманны в Восточной Европе//BS1. 1931. Т. 3/2. МС – Международные связи России до XVII в. Сб. статей. М., 1961. Мф. – Евангелие от Матфея. Назаренко 1990 – Назаренко А. В. Южнонемецкие земли в европейских связях IX–X вв.//СВ. 1990. Т. 53. Назаренко 1993 – Назаренко А. В. Немецкие латиноязычные источники IX–XI веков. Тексты, перевод, комментарий. М.,1993 (ДИ). Назаренко 1994 – Назаренко А. В. Русь и Германия в IX–X вв.//ДГ, 1991 год. М., 1994. Назаренко 2001а – Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических связей IX–XII веков. М., 2001. |
| «Впрочем, какая-то часть именьковского населения не покинула Средневолжские земли, - указывал В.В.Седов. - Согласно П.Н.Старостину, отдельные группы его при появлении воинственных кочевников ушли в глухие местности Поволжья, в частности в регион р[еки] Черемшан, где элементы именьковской керамики проявляются в глиняной посуде болгарского времени. На поселении Криуши в слоях IX - XI вв. изучались полуземляночные жилища славянского облика. В керамическом материале этого памятника нередки горшки с высокой цилиндрической домовиной, напоминающие распространённые именьковские сосуды. Подобные горшки с полосным лощением обнаружены на Суварском, Танкеевском и Муромском городищах, а также в Болгаре и ряде памятников Нижнего Прикамья. Из сочинения Ахмеда ибн Фадлана, посетившего регион средней Волги в 922 г. в составе посольства багдадского халифа, достаточно очевидно, что население Волжской Болгарии в то время было полиэтничным. Хан Алмуш - верховный правитель Волжской Болгарии - происходил из племени болгар. Кроме того, упоминаются ещё царь племени эскель, народ сиван во главе с Виригом и баранджары. Это тюркские племена, подвластные Алмушу. Общим же названием населения Волжской Болгарии были славяне (ас-сакалиба). Сам Алмуш именуется ибн Фадланом «царём сакалиба», подвластные ему владения называются славянскими, а сама Волжская Болгария - страной Сакалиба. Термином ас-сакалиба, как известно, восточные средневековые историки и географы называли славян. В восточных источниках IX - XI вв. неоднократно называется Славянская река. В VIII - IX вв., по всей вероятности, так именовался Дон. Позднее как достаточно определённо свидетельствует ал-Бируни, Славянская река восточных источников идентифицируется с Волгой. Учитывая всё это, следует допустить, что в составе поволжского населения заметное место принадлежало славянскому этносу, а население Волжской Болгарии, как и Дунайской, на первых порах было смешанным тюркско-славянским. Это подтверждается данными археологии. Типично славянская керамика X - XII вв. на территории Волжской Болгарии встречена на поселениях Белымерское, Хулаш, Кайбельское, Малопальцевское и других. Проанализировав все древнерусские находки памятников Волжской Болгарии, М.Д.Полубояринова утверждает, что славяне были жителями Семёновского и Тигашевского поселений, а также Белымерского городища. Можно говорить и о значительности славянского населения в Волжской Болгарии в период становления государственности. Очевидно, это были в основном потомки именьковского населения. Это славянское земледельческое население способствовало переходу болгар-тюрок к оседлому образу жизни и быстрому созданию городской жизни Волжской Болгарии. Нельзя не обратить внимание на то, что территория последней соответствует отнюдь не региону расселения болгар VIII - IX вв., а ареалу именьковской культуры».(23) |
| Во 2-й редакции всего 14 глав (по сравнению с 1-й редакцией пропущены 7-я и 10-я главы, а 1-я и 8-я разделены на неск. глав). Первая редакция сохранилась преимущественно в рукописях из Боббио и обычно дополняется Пенитенциалом К. или «Правилами для киновитов» (ркп.: Taurin. G. V. 38. Fol. 80v - 90, IX-X вв.; Taurin. G. VII. 16. Fol. 2-13v, 2-я пол. IX в.; Monac. Clm. 28118. Fol. 86v - 98r, нач. IX в.; копия этой рукописи, содержащей «Codex regularum» Бенедикта Анианского,- Köln. Stadtarchiv. W. fol. 231. Fol. 72v - 76, 1465-1467 гг.). 2-я редакция известна по рукописям из герм. монастырей (Санкт-Галлен, Райхенау, Санкт-Эммерам в Регенсбурге) и обычно соседствует с 5-й проповедью К. (Sermo 5) и «Правилами для киновитов» (Zürich. Zentralbibl. Rh. hist. 28. Fol. 4-53v, IX в.; St. Gallen. Stiftsbibl. 915. Fol. 47-53v, X в.; Monac. Clm. 14949 (Em. w. 6). Fol. 8-16, XV в.; Stuttg. Cod. theol. oct. 64. Fol. 93-100, XII в.; Bamberg. Staatsbibl. Ms lit. 143 (olim B VI 15). Fol. 63-63v, 73v - 78, XII в.; Salzburg. St. Peterstift. b IX 20. Fol. 3v - 6, XV в.). В критическом издании Уокера (Opera. 1970. P. 122-142) использованы не все известные рукописи (см.: O " Hara A. Columbanus and Jonas of Bobbio: New Textual Witness//Peritia. 2011/2012. Vol. 22/23. P. 188-190). Среди неучтенных выделяются 2 рукописи IX в.- Lambach. Stiftsbibl. 31. Fol. 103-108v и Paris. lat. 4333B. Fol. 26v - 37; остальные рукописи относятся к позднему средневековью (Vindob. 1550. Fol. 79v - 84v, XII-XIII вв.; Göttweig. Stiftsbibl. 112 (57). Fol. 40-43, XII в.; Graz. Univ. Bibl. 480 (39/47 f.). Fol. 41v - 44v, XII в.; Klosterneuburg. Augustiner-Chorherrenstift. Cod. 587. Fol. 57v - 61, XII в.; Admont. Stiftsbibl. 331. Fol. 40v - 43, XIII в.; Klosterneuburg. Augustiner-Chorherrenstift. Cod. 570. Fol. 86-89, XIV в. (только главы 1-8); Lilienfeld. Stiftsbibl. 113. Fol. 118v - 120v, XV в.; Graz. Univ. Bibl. 655 (36/37 f.). Fol. 264-264v, XV в.; Bod. Lyell 60 [olim Melk 194 D.32], XV в.; Vindob. 3878. Fol. 175-177v, XV в.). |
| выковывался самобытный этнос, унаследовавший черты ромеев и варваров, местных и чужаков. Что касается поливной красноглиняной посуды, то она стала появляться на сельских поселениях не ранее XI–XII в. (ср.: Савеля О. Я. Отчет о разведках на Северной стороне Севастополя и в Бельбекской долине в 1964–1965 гг.//Архив НЗХТ. – Д. 1198. – Л. 14–15, поселение XVI; л.16, поселение XIX; Савеля О. Я. Отчет о полевых исследованиях Севастопольской охранно-новостроечной археологической экспедиции Херсонесского гос. заповедника в зонах новостроек г. Севастополя в 1982 г.//Архив НЗХТ. – Д. 2324. – Л. 17, 19; Рудаков В. Е. Отчет о разведках экспедиции Уральского гос. университета в междуречье Альмы и Бодрака в 1977 году//Архив НЗХТ. – Д. 1914. – Д. 22–24). 1938 История Византии. – М., 1967. – Т. 2. – С. 148–149; Романчук А. М. Торговля Херсонеса в VII–XII вв. – С. 322. 1940 Ср.: Левицкий Т. «Мадьяры» у средневековых арабских и персидских географов//Восточная Европа в древности и средневековье. – М., 1978. – С. 57; Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX вв.//Новосельцев А. П., Пашуто В. Т., Черепнин Л. В., Шушарин В. П., Щапов Я. Н. Древнерусское государство и его международное значение. – М., 1965. – С. 376. 1941 См.: Подосинов А. В. Еще раз о происхождении имени города Керчь//Античный мир. Византия. Сборник в честь 70-летия проф. В. И. Кадеева. – Харьков, 1997. – С. 167; ср. Минорский В. Ф. История Ширвана и Дербента X–XI веков. – М., 1963. – С. 217–221, npuл-IV; Заходер Б. Н. Каспийский свод ... – С. 55; Magnae Moraviae fontes historici. – Brno, 1969. – Т.2. – S. 344. 1942 Гадло А. В. [Рец.]//ВВ. – 1973. – Т. 37. – С. 269 (Якобсон А. Л. Раннесредневековые сельские поселения Юго-Западной Таврики//МИА. – 1970. – Гадпо А. В. К истории Восточной Таврики VIII–X вв. – С. 130. 1944 Цукерман К. Венгры... – С. 675–677. Ту же точку зрения разделяет А. И. Айбабин (Этническая история... – С. 222, 227). 1945 Сазанов А. В. Хронология слоев средневековой Керчи//ПИФК – М.; Магнитогорск, 1998. – Вып. 5. – С. 82–83, табл. 21; Сазанов А. В. Керамические комплексы Северного Причерноморья второй половины IV–V вв.//ПИФК – М.; Магнитогорск, 1999. – Вып. 7. – С. 293. 1946 См.: Голб H., Прицак О. Хазарско-еврейские документы X века. – С. 141; Науменко В. Е. Место Боспора в системе византийско-хазарских отношений//БИАС – Симферополь, 2001. – Вып. 2. – С. 354. 1947 А. Л. Якобсон связывал гибель сельских поселений Таврики, «разорение и застой в деревне» с «нашествием новых кочевников (вероятно, печенегов)», но поначалу относил ко второй половине IX в., между тем как печенеги не могли появится здесь раньше последних лет этого столетия (ср.: Якобсон А. Л. Раннесредневековые сельские поселения... – С. 11). Позже он сдвинул эти события к рубежу IX–X вв. и стал видеть в них «грань в истории средневековой Таврики», хотя постулируемое им запустение никак не вязалось с «возрождением Херсона» и всего края (ср.: Якобсон А. Л. Крым в средние века. – С. 56). |
| С. Державин, профессора В. Вальденберг и П. В. Ернштедт, А. П. Алявдин, А. В. Банк, А. Ф. Вишнякова, Е. Э. Гранстрем, А. Л. Якобсон, М. А. Тиханова, А. Е. Елизарова. Была начата подготовка кадров византинистов в Ленинградском государственном университете, где ежегодно читался курс «Истории Византии» и велись специальные занятия с аспирантами-византинистами университета. В 1940 г. группа подготовила к печати «Византийский сборник» (изданный в 1945 г.) со следующими статьями: 1) М. В. Левченко – «Задачи советского византиноведения» и «Материалы по внутренней истории Восточно-римской империи V–VI вв.». 2) Е. Э. Липшиц – «Византийское крестьянство и славянская колонизация», 3) А. П. Дьяконов – «Византийские димы и факции V–VI вв.», 4) В. Вальденберг – «Философские идеи Михаила Пселла », 5) М. А. Шангин «Византийские политические деятели X в.» и др. Для многотомника «Всемирной истории», по заданию Института востоковедения, М. В. Левченко написал статью «Византия IX–XI вв.». М. В. Левченко сделал 3 научных доклада в группе на темы: 1) Metrocomiae и vici publici, 2) Императорские домены V–VI вв., 3) Сенаторское землевладение V–VI вв. Е. Э. Липшиц в 1940 г. написала для многотомника по всемирной истории статью на тему: «Византийская культура»; сделала доклад в группе «Византия эпохи иконоборчества». М. А. Шангин написал статьи «Новые географические тексты» и «Византийская политика на окраинах». В 1941 г. М. В. Левченко написаны 2 работы: 1) «Церковное и монастырское землевладение Восточно-Римской империи V–VI вв.», 2) «Византия времени первого крестового похода» и сделаны научные доклады на эту тему. Е. Э. Липшиц производила подбор источников и литературы для монографии «Византийская культура и её взаимоотношения с древней Русью». В 1941 г. она написала несколько глав, в которых дала характеристику главных течений византийской науки в VI–IX вв., остановившись подробно на византийской светской науке в лице её виднейшего представителя Льва Философа (Математика). Е. Э. Липшиц сделала в 1941 г. |
| 1 ставрат=8,45 г чистого серебра=2 пол ставрата=192 медных торнезе=576 (?) фолларо (XIV – первая половина XV вв.) 1 ставрат=16,9 г серебра=2 ставрата=4 пол-ставрата=16 аспров (после реформы 1367 г.) 1 «политик»=1 денье латинских княжеств Греции (XIV-XV вв.) 1 кентинарий=100 литр золота=7200 номисм. 1 литра (фунт) серебра=12 номисм=144 милиарисия (милиаренсов) 1 солид=12 гексаграм серебра (VII в.) 1 гексаграм=6 скрипул=1 серебряная монета весом около 6,5–6,8 г (615680-е гг.) 1 полутремисс серебра=1/6 солида (VI в.) 1 полусиликва серебра (demisiliqua)=1/2 кератия=1, 28–1,42 г серебра 1 пентаграм серебра=20 фоллов (конец VII в.) 1 сикль (siklos)=4 фолла (обола) 1 фолл=40 нумий (noumia, nummium) (бронзовая монта весом 10–16 г) 1 полуфолл=20 нумий 1 деканумий=10 нумий 1 пентанумий=5 нумий 1 нумий=бронзовая монета весом меньше 1 г 1 лепта (lepta) («медяк»)=1 обол (фолл) 1 обол=3 кератия (VI в.) Меры веса 1 позднеримский либр (литр, фунт)=327,45 г (при оценке веса и стоимости драгоценностей, золотых монет) 1 позднеримский либр (литр, фунт)=322,2 г (при платежах) 1 литра (фунт)=около 324 (IV-VI вв. по Эриху Шильбаху) 1 литра (фунт)=около 322 г (VI-VII вв.) 1 литра (фунт)=около 320 г. (VII-IX вв.) 1литра (фунт)=около 319 г (IX – начало XIII вв.) 1 литра (фунт)=не более 319 г (XIII-XV вв.) 1 литра (фунт)=12 унций=72 солида=288 скрипул=1,728 кератия (карата) 1 унция=6 солидов – 24 скрипулы=144 кератия (карата) 1 унция (oungkia)=1/12 литры=27 г 1 номисма (nomismata)=3,79–4,55 г 1 солид=4 скрипулы=24 кератия (карата) 1 секстула=4,55 г 1 скрипула=6 кератиев (каратов)=1,14 г 1 сикль=1/4 унция (6,8 г) 1 фолл (обол)=от 13,64 до 6,82 г 1 талант=50 литр=16,3 кг 1 кентинарий=100 литр=32,7 кг 1 кентинарий (поздневизантийский)=176 фунтов=56,1 кг 1 артаба (артава)=3 модия=80 фунтов (литр) 1 артаба (артава)=около 25 кг (другой вариант – 29,4 кг) 1 медимн=8–10 кг 1 модий византийский=7,4–7,5 кг 1 малый модий=6,528 кг 1 большой модий (сатон)=ближневосточно-римский=9,792 кг 1 аннонный модий=около 10 кг |
| Важно отметить, что херсонский средневековый некрополь продолжал функционировать на тех же пригородных участках, на которых хоронили в эллинистический период и в первые века н.э., хотя следует остерегаться бездоказательного, преждевременного утверждения Анны Бортоли и Мишеля Казански, что он занимал то же самое место, что и античный 1465 . Во всяком случае, можно говорить о развитии гробничного дела на кладбище за пределами западной (1–6 куртины), южной (11–15 куртины) и юго-восточной оборонительной стены (19–20 куртины). Первые масштабные раскопки Западного некрополя провел в 1913–1914 гг. P. X. Лепер. Среди многочисленных античных погребений и склепов ему встретились редкие ранневизантийские, которые отличали позднеримские монеты, бронзовые пряжки и подвесное кадило VI–VII вв. (см.: рис. 65; 71) 1466 . В последующем, особенно с 1975 до 1997 гг., на вскрытой площади более чем в 1110 кв. м оказалось обнаружено свыше десятка склепов, в которых были ранневизантийские вещи, в том числе обломки пряжек VI–VIII вв., монеты IV–VI, IX–X вв., фрагменты тарной и столовой керамики VIII–X вв. 1467 . Некоторые из таких типичных по конструкции позднеримских склепов с нишами-лежанками содержали не менее, чем по несколько десятков или даже сотен покойников, ранние из которых, лежавшие в нижней части склепов, судя по обломкам позднеримской краснолаковой керамики, Т-образных фибул, бронзовым монетам Аркадия (395–408), Анастасия (491–518), искусственно деформированным черепам (с вытянутым назад затылком, со сплющенным затылком, со скошенным лбом, с желобками на темени и лбу), появились в V–VI вв., а самые поздние умершие, которым сопутствовали монеты Льва V (813–820), Романа I (920–944), фрагменты белоглиняной поливной керамики и высокогорлых кувшинов с плоскими ручками, были погребены не ранее X в. (рис. 400–409) 1468 . Видимо, столь длительным существованием этого участка некрополя можно объяснить появление здесь к концу VIII – началу IX вв. загородного крестовидного храма, вероятно, посвященного св. муч. Созонту (рис. 190. 50; 256; 257) 1469 . Он играл роль такого же кладбищенского храма – мартирия, а может быть, и центра небольшого загородного монастыря, аналогичного тому, что с ранневизантийского времени существовал на противоположном конце Херсона, на кладбище около Карантинной бухты (рис. 190. 1; 235; 236) 1470 . Топографически эти два кладбищенских храма – св. Созонта и Богоматери Влахернской – являлись своего рода конечными точками, от которых очерчивалась огромная S-oбpaзhaя линия из почти сплошной полосы загородных погребений, траурной прерывистой каймой охватывавшая свыше 10 га по периметру города и тянувшаяся на три километра вплоть до крайней оконечности карантинной бухты (рис. 410). В частности, некрополь функционировал и за южной оборонительной стеной 1471 . Здесь, на косогоре совершали погребения в склепах или в обложенных мелкими камнями могилах до VI–VII вв. включительно, а с учетом безынвентарных могил, вероятно, и позже 1472 . |
| Гос. значение 3 религ. центров 1-й мусульм. державы подчеркивал парадный декор: узорные облицовки мраморными плитами, золоченые резные капители, орнаментальные росписи, рельефы и оконные решетки, смальтовая мозаика с изображениями деревьев, фантастических растений, ваз, драгоценностей, дворцов. В кон. VII - нач. VIII в. к характеристикам Большой М. добавились максура (участок вокруг михраба и минбара, отделенный от молитвенного зала передвижной деревянной решеткой или стационарной оградой для защиты главы общины от нападения) и Байль-Маль («Дом имущества», казнохранилище во дворе М.; напр., в Больших М. Куфы, Дамаска, Халеба). Тип колонной М. получил классическое выражение в IX-X вв. (Большие М. Самарры и Эль-Джафарийи в Ираке, Кордовы в Андалусии, Кайруана в Тунисе (все - IX в.); М. Амра ибн аль-Аса в Фустате (VII и IX вв.; ныне в Каире), Ибн Тулуна (876-879) и Эль-Азхар (970-972) в Каире в Египте). Утвердилась схема проектирования М. с соблюдением священной ориентации - киблы по главной оси, отмеченной на противоположных сторонах здания михрабом и минаретом, а также куполом. Редкие отступления от правила были обусловлены особенностями земельного участка, к-рые исправлялись последующей перестройкой здания или разметкой внутри зала. В странах Магриба и в Египте, напр., в эпоху Фатимидов (X-XII вв.) противоположную михрабу точку на сакральной оси стал отмечать монументальный портал (Большая М. Махдии в Тунисе, ок. 916; М. аль-Хакима в Каире, 990-1012). На востоке ислам. мира - в Иране, Закавказье, Ср. Азии - колонную М. постепенно вытеснила М. айванного, или иранского, типа, к-рый сложился к XII в. (Соборная мечеть Исфахана, IX-XX вв.): его формообразующими элементами стали айван (сводчатый, реже колонный) и чартак (персидский чахар-так - 4 арки: 4-арочный купольный павильон), унаследованные от дворцово-храмового зодчества эпохи Парфянского и Сасанидского царств. Композиция прямоугольного в плане здания с айванами в середине одного, нескольких или всех 4 фасадов внутреннего двора, обведенного купольными галереями на аркадах и обстроенного различными по назначению, размерам и форме помещениями, широко использовалась в планировке не только М., но и медресе, маристанов (госпиталей), караван-сараев, суфийских обителей, дворцов. |
| О В. в соборном богослужении лат. Запада IV-V вв. известно значительно меньше ( Winkler. 1974), но и здесь в состав В. входил чин благословения вечернего света (lucernarium) и, как правило, Пс 140 ( Taft. Liturgy of the Hours. 141-163). Совсем иной порядок В. имела в монашеских общинах в Египте (где она сводилась к чтению псалмов (12 или иного числа), перемежаемых молитвами) и на Западе (где В. включала в свой состав помимо небольшого числа изменяемых песнопений и фиксированных молитв ряд псалмов, их выбор определялся днем недели) (Ibid. P. 57-73, 93-140). В городских же монашеских общинах в М. Азии, Сирии и Палестине за основу служб суточного круга была принята традиция соборного богослужения (хотя в упомянутом груз. переводе иерусалимского Часослова и выписана наряду с соборной монашеская традиция непрерывной псалмодии - Fr ø yshov. 2003); в частности, в Палестине это привело к формированию палестинского монашеского Часослова , к-рый сохранил мн. особенности кафедрального иерусалимского богослужения. Ок. IX в. он получил большое распространение в правосл. мире, а с повсеместным переходом правосл. Церкви в XII-XIV вв. на Иерусалимский устав сделался общепринятым (этот Часослов использовался и в более раннем Студийском уставе ) и остается таковым вплоть до наст. времени. Соборное богослужение Константинополя IX-XII вв. Единственная широко известная богослужебная традиция в правосл. Церкви, где палестинский Часослов был полностью принят позднее IX в.- это кафедральное богослужение К-поля IX-XII вв. Службы суточного круга в соборном богослужении К-поля совершались по т. н. песненному последованию , главной книгой к-рого была к-польская Псалтирь, разделенная на 76 антифонов (а не на 20 кафизм, как палестинская Псалтирь). Из них 68 антифонов были изменяемыми и не исполнялись ежедневно. Порядок служб суточного круга был достаточно единообразен и в общем сводился к пению антифонов Псалтири (с припевами), перемежавшихся диаконскими ектениями и священническими молитвами. Главные службы суточного круга - В. |
|
|
