| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Руины христ. квартала в Джемиле. IV - нач. V в. Джемила [Джамила], поселение на северо-востоке Алжира (вилайя Сетиф), на месте древнерим. г. Куйкул. Один из самых хорошо сохранившихся рим. городов Сев. Африки. Основан при имп. Нерве (96-98) как форпост на месте берберского поселения на пути из Нумидии в Мавританию. Город II в., расположенный у подножия гор на тянущемся с севера на юг выступе, формировался вдоль широкого кардо, обрамленного колоннадами тосканского ордера и арками. Сохранились руины Старого форума, рынка Косиниев, т. н. Северный храм, многочисленные дома с напольными мозаиками. С кон. II в. вокруг здания театра, построенного южнее городских стен (ок. 160), был построен новый город с нерегулярной планировкой. Здесь возвели огромные термы Коммода (183-185) и форум Северов с аркой Каракаллы (216), храмом Гения имп. Септимия Севера (229), зданием гражданской базилики (364-367) и др. Д. можно считать моделью развития североафрикан. христ. центров - от принятия христианства к расколу, затем к насильственному воссоединению и позже к медленному угасанию. На юго-востоке Д. в IV - нач. V в. сформировался христ. квартал. Городская община, образованная во II-III вв., в IV в. разделилась на донатистов и православных. После кончины епископа-донатиста (перед Карфагенским Собором 411 г.) община была объединена правосл. епископом. Вместо 2 старых базилик в V в. была построена новая, большая; сохранились руины 2 базилик с криптами и великолепными напольными мозаиками c изображениями животных, вплетенными в геометрические орнаменты, а также с аллегорическими изображениями; сев. 3-нефная относится примерно к IV в., юж. 5-нефная - к V или нач. VI в. Баптистерий IV в. сохранился почти полностью; центральное пространство с крестообразной купелью, с сенью на 4 колоннах окружено круговым обходом с 36 нишами; сохранились мозаики. В 476 г. город оставался римским, в 533 г. упоминается в последний раз; избежав завоевания вандалами и берберами, к кон. VI в. пришел в упадок. |
| Наконец, все выступы могут быть вписаны в восьмигранник внешних стен, как в баптистерии в Альбенге (обл. Лигурия, VI в.), отличающемся также глубоким вост. рукавом. 4. Юж. Италия. Ранняя христ. архитектура Юж. Италии изучена мало. Совсем немногие сооружения сохранились целиком, другие сильно перестроены, многие датировки гипотетичны. Очевидно, что уже и в рассматриваемый период она менее однородна, чем в др. частях И., и часто испытывала влияния как Рима и Сев. Италии, так и Сев. Африки и др. регионов Средиземноморья. Помимо композиций зданий это сказывалось и в активном использовании природного камня в качестве строительного материала, чем севернее, тем чаще применяли рим. кладку из кирпича и бетона. Экседра (кон. IV — нач. V в.) в базилике Сан-Джорджо-Маджоре в Неаполе Экседра (кон. IV — нач. V в.) в базилике Сан-Джорджо-Маджоре в Неаполе В комплексе собора Сан-Дженнаро в Неаполе в перестройке эпохи барокко сохранилась ц. Спасителя (ныне Санта-Реститута, посл. треть IV в.). Это 5-нефная базилика с весьма широким центральным нефом, что характерно для Сев. Африки. К ней примыкает квадратный в плане баптистерий Сан-Джованни-ин-Фонте (кон. IV в., перестроен ок. 465), в котором сохранился один из самых ранних вариантов купола над тромповым переходом. Редкой чертой крупных базилик Неаполя является апсида, прорезанная аркадами. В однонефной загородной ц. Сан-Дженнаро-фуори-ле-Мура (ок. 400) она открывается в близлежащие катакомбы. Неясно, какова была роль такой апсиды в городской базилике Сан-Джорджо-Маджоре (кон. IV - нач. V в., при перестройках только апсида и сохр.), чей 3-частный трансепт свидетельствовал о влиянии миланских образцов, а крупные импосты над капителями колонн - о влиянии греческих построек ( Krautheimer. 1986. P. 197). В ц. Сан-Джованни-Маджоре (324, ок. 550-560; сохр. только апсида) 4 арки апсиды выходили в продолжавший боковые нефы деамбулаторий. Любопытна композиция апсидной части (401-403, сохр. под названием ц. Сан-Джованни) т. н. Новой базилики в комплексе мартирия св. Феликса в Чимитиле близ Нолы, к востоку от Неаполя; здесь к основанию обширной алтарной апсиды примыкают 2 небольшие поперечные, образуя неправильный триконх. |
| Неск. веков спустя молитвы 10-й гл. «Дидахе» уже не воспринимались как анафора - в 26-й гл. VII кн. «Апостольских постановлений» (ок. 380) приводятся рубрика «Μετ δ τν μετληψιν οτως εχαριστσατε» (После Причащения благодарите так) и Б. м. (нач.: «Εχαριστομν σοι, Θες κα Πατρ Ιησο το σωτρος μν, πρ το γου νματς σου» - Благодарим Тебя, Бог и Отец Иисуса Спасителя нашего, за святое имя Твое - SC. 336. P. 54-56); они являются переработкой текста 10-й гл. «Дидахе» (см. сравнение молитв в кн.: Giraudo C. La struttura letteraria della preghiera eucaristica: Saggia sulla genesi letteraria di una forma. R., 1981. (AnBib; 92). P. 249-253). В «Апостольских постановлениях», в составе изложенного в VIII кн. чинопоследования литургии (гл. 14-15), приводится еще одна Б. м. (нач.: «Δσποτα Θες παντοκρτωρ, Πατρ το Χριστο σου το ελογημνος Παιδς» - Владыка Бог Вседержитель, Отец Христа, Твоего благословенного Отрока), предваряемая диаконским прошением (нач.: «Μεταλαβντες το τιμου σματος κα το τιμου αματος το Χριστο εχαριστσωμεν» - Причастившись честного Тела и честной Крови Христовых, возблагодарим). Молитва начинается с испрашивания у Бога того, чтобы Причащение принесло духовную пользу причастникам, а затем переходит в ряд прошений общего характера (о священниках, о царях, о внешних врагах империи, о народе и проч.), напоминающих intercessio (ходатайственную часть) анафоры (SC; 336. P. 212). Согласно Барселонскому папирусу сер. IV в., древнейшей сохранившейся рукописи, содержащей чин Евхаристии, чинопоследование литургии состоит всего из 2 молитв - анафоры (к-рая на основании внутренних данных может быть датирована III-IV вв.) и Б. м. (нач.: «ρδβλθυοτεΕτι δεμεθ σου, Δσποτα Θε παντοκρτωρ, κα εχαριστομν σοι π τ μεταλ [ μ ]ψ ι το ρτου τς ζως κα το ποτηρου το γιασμο» - Снова молимся Тебе, Владыко Боже Вседержитель, и благодарим Тебя о Причащении Хлеба жизни и Чаши освящения), парафразирующей 2-ю эnukлeзy-inmercessio анафоры ( Желтов М. Греч. литургия IV в. в папирусе Barcelon. Papyr. 154b - 157b//Богословский сб. М., 2002. Вып. 9. С. 251-253). |
| храма, а оставшийся строительный материал использовали при возведении церкви. Очевидно, это был т. н. секционный храм, к-рый состоял по меньшей мере из 5 практически одинаково очерченных комнат одинакового размера, соединенных друг с другом посредством проходов, расположенных вдоль центральной оси. Мнение о том, что строительство базилики произошло довольно скоро после признания христианства гос. религией Грузии, также подкрепляют найденные при раскопках артефакты. Плоские и рифленые остатки плитки, окрашенные в красный цвет, так же как и фрагменты глиняных артефактов, зубчатые или выемчатые с одной стороны, обнаруженные в слоях, ближайших к полу базилики и в нижних слоях руин, датируются IV-V вв. в соответствии с их стилистическими особенностями. Найденные в различных помещениях базилики фрагменты стратиграфически изученных кувшинов с 3 ручками, отполированных снаружи и выкрашенных в красный цвет, а также кувшинов для вина без ручек и чаш, известных также из др. археологических памятников Грузии (Урбниси, Череми и др.), если учесть известные параллели, датируются IV-V вв. ( Чилашвили. 1964. С. 100; Синауридзе. 1966. С. 62; Мамаиашвили. 2004. С. 134-136). Лампада из Чабукаурской базилики. IV в. Лампада из Чабукаурской базилики. IV в. В разнообразную коллекцию светильников для внутреннего освещения, обнаруженных вокруг нефа и алтаря базилики, входили хорошо сохранившиеся бронзовые масляные лампы (лампады) и поврежденные стеклянные люстры, к-рые крепились к потолку или стенам храма бронзовыми, художественно оформленными цепями. Одна из бронзовых лампад стояла на плоской бронзовой прямоугольной основе, одна из сторон к-рой заканчивалась апсидообразным выступом, и совершенно ясно, что она является символической моделью христ. церкви. Подставка висела на 4 цепях, состоявших из поочередных рядов плетеных прутьев и колец. Сама лампада имела трубный фитиль, заднюю часть в форме лилии и сферический корпус, к-рый наполнялся топливом. Точные аналоги данного образца можно найти в художественных изделиях из металла IV-V вв. из разных регионов византийского мира. К той же эпохе относятся изысканные 6- и 4-трубные бронзовые лампады (люстры), обнаруженные на полу базилики. Лампы с неск. трубками вокруг масляного наполнителя были широко распространены в рим. мире в I-III вв., но редко встречаются в IV в. Т. о., их датировка позднее IV или IV-V вв. невозможна. Вероятная эпоха создания и применения артефактов, найденных под руинами основания базилики, позволяет предположить, что базилика разрушена в результате мощного землетрясения в кон. IV или в нач. 1-й четв. V в. |
| Примерами могут служить М. нимфеума на Виа-дельи-Аннибальди в Риме (30-20-е гг. I в. до Р. Х.). Однако стекло применено здесь только в обрамлении композиций, т. е. во второстепенных по значению зонах. Стеклянные тессеры в мозаичном декоре гротов и нимфеумов этого времени не обнаружены. Первые датированные М. из стеклянных тессер относятся ко времени имп. Тиберия (панно с надписью и изображением грифонов в колумбарии Помпония Хиласа, Рим, I в.). Примеры таких мозаик I в. по Р. Х. многочисленны, известны по декорации сводов, стен, ниш гротов, нимфеумов, фонтанов (октагон, предположительно нимфеум Золотого дома имп. Нерона, 64 - 68 гг., Рим; нимфеум дома Аполлона, Помпеи, 1-я пол. I в.; фонтаны в домах Малого фонтана, 62 - 79 гг., и Фонтана с колоннами, ок. сер. I в., оба в Помпеях); частных домов (настенный фриз, постройки на Палатинском холме, Рим, 23 - 63 гг.; стены, ниши в доме Нептуна и Амфитриты, 3-я четв. I в., Геркуланум), театров и цирков. В христианском мире Христос Гелиос. Мозаика гробницы Юлиев в базилике Сан-Пьетро-ин-Ватикано . Нач. IV в. Христос Гелиос. Мозаика гробницы Юлиев в базилике Сан-Пьетро-ин-Ватикано . Нач. IV в. В течение I - IV вв. репертуар, иконография и стиль изображений настенных и напольных мозаик в языческих и христианских сооружениях достаточно близки, что наглядно отражает процесс их взаимовлияния. Яркий пример представляют М. мавзолея имп. Константины, дочери имп. Константина I (ц. Санта-Констанца, 1-я пол. IV в., Рим), где на сводах кругового обхода на белом фоне размещены различные геометрические фигуры, растительные мотивы, сцены сбора винограда и приготовления вина (вендемия) и медальоны с бюстами Константины и предположительно ее супруга Констанция Галла; гробницы Юлиев в базилике ап. Петра в Ватикане (нач. IV в.) - с образом Христа-Гелиоса среди виноградных лоз и ветхозаветными сценами; 2-го дома с террасами (ок. 400, Эфес, Турция) - на своде которого бюсты Диониса и Ариадны в медальонах из лозы; имп. мавзолея Сентсельес в Таррагоне (сер.- кон. |
| Сцена погребальной трапезы в катакомбах святых Марцеллина и Петра. Нач. IV в. Сцена погребальной трапезы в катакомбах святых Марцеллина и Петра. Нач. IV в. Другой распространенный в живописи К. сюжет, имеющий глубокий символический смысл,- трапеза. Эта тема появляется в росписях К. с нач. III в. и восходит к античным языческим традициям изображения поминальных пиров, к-рые устраивали родственники усопшего ( Ghedini. 1990). В христ. контексте эти сцены могут изображать агапы и рефригерии, т. е. обряды, связанные с погребением ( Stuiber. 1957; Martinez-Fazio. 1976; Fevrier. 1977; I dem. 1978; Jastrzebowska. 1979), но могут иметь и более широкий смысл образа райского блаженства (ср. с изображениями пиршеств в гипогее Аврелиев, в гипогее Вибии и др.; Bisconti. 1992). В ранних сценах трапез вневременной характер подчеркивается особыми живописными приемами: невесомые фигуры персонажей парят в абстрактном пространстве фона, земные реалии отсутствуют (напр., знаменитое изображение трапезы в Греческой капелле в катакомбах Присциллы). В изображениях трапез IV в. появляется все больше деталей, которые связывают их с обычными погребальными ритуалами, что сближает эти фрески со светским или даже с народным искусством позднего Рима, с его любовью к повествовательному началу и точной фиксации конкретных черт реальности. Так, в катакомбах святых Марцеллина и Петра в кубикуле Двух трапез лица пирующих мужчин трактованы индивидуально; в аркосолии Сабины в сцене пира представлены многие предметы обихода - амфоры, жаровни для подогрева напитков, блюда с яствами, а также урна, указывающая на то, что пир происходит в некрополе (обе росписи - 1-й пол. IV в.; Ferrua. 1970; Deckers, Seeliger, Mietke. 1987). В др. случаях, напротив, подчеркивается не реалистический, а мистический аспект. Так, в изображении пира в Кеметериум-Маюс хлеб и рыбы показаны в увеличенном масштабе, возможно, намек на чудесное умножение хлебов и рыб и Евхаристию ( Fiocchi Nicolai, Bisconti, Mazzoleni. 1998). Образ усопшей с сыном. Фрагмент росписи ниши в Кеметериум-Маюс. 2-я четв. IV в. |
| Ненцы (самоеды). Фотография. Нач. XX в. К наиболее древним археологическим памятникам на территории Н. а. о. относятся находки со стоянки Пым-Ва-Шор I в среднем течении р. Адзьвы (финальный палеолит, ок. X - IX тыс. до Р. Х.; уральская культура). Освоение региона продолжилось в позднем мезолите населением, мигрировавшим из В. и Ср. Поволжья, а также из Прикамья (памятники Большеземельской тундры VII-V тыс. до Р. Х.). В неолите (сер. V тыс. до Р. Х.) переселившиеся из Волго-Окского междуречья носители культуры гребенчато-ямочной керамики осваивали низовья р. Печоры и бассейнов др. рек, впадающих в Баренцево м. В кон. IV - нач. II тыс. до Р. Х. в Мезенско-Печорском междуречье сформировалась энеолитическая чужъяельская культура. Ок. сер. III тыс. до Р. Х. ее ареал распространился на Большеземельскую тундру. В тундровой зоне обнаружены памятники, сходные с находками со стоянки Йоркутинская на берегу р. Йоркута-Яха на п-ове Ямал (ок. 1-й четв. II тыс. до Р. Х.). В бронзовом веке из Зауралья в Малоземельскую (Тиманскую) и Большеземельскую тундры переселялись носители коршаковской культуры (кон. II - нач. I тыс. до Р. Х.). К тому же периоду относятся стоянки носителей лебяжской культуры в Большеземельской тундре. Ок. сер. I тыс. до Р. Х.- нач. I тыс. по Р. Х., возможно вслед. ухудшения климата, регион запустел; памятники этого периода не выявлены. Со 2-й четв. I тыс. до Р. Х. до рубежа I и II тыс. по Р. Х. территорию от Малоземельской тундры до п-ова Ямал населяли представители местной культуры неясной этнической принадлежности. Среди памятников этого периода - Ортинское городище (близ впадения в Печору р. Ортины), жертвенное место Хэйбидя-Пэдара в среднем течении р. Море-Ю в Большеземельской тундре, святилище Вэсако на мысе Болванский Нос о-ва Вайгач, поселение Карпова Губа на том же острове. К сер. I тыс. по Р. Х. относятся ранние памятники бичевницкого культурного типа, обнаруженные в Большеземельской тундре. В кон. I тыс. по Р. Х. на территорию Н. а. о. стали переселяться носители вожпайской культуры. По предположениям нек-рых исследователей, они могли быть древними самодийцами и участвовать в этногенезе ненцев и др. родственных им народов. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание МЕСОПОТАМИИ РЕЛИГИЯ Мифологические представления и верования народов, населявших долины рек Тигр и Евфрат (греч. Месопотамия - Двуречье/Междуречье),- шумеров, аккадцев, вавилонян, ассирийцев с сер. IV тыс. по 539 г. до Р. Х. Шумерская мифология (сер. IV - нач. II тыс. до Р. Х.). Ко времени образования первых шумерских городов-государств сформировалось представление об антропоморфных божествах - покровителях общины, которые не только олицетворяли силы природы, но и представляли власть вождя племени (общины), верховного жреца. Из первых письменных источников (самые ранние пиктографические тексты - Джемдет-Наср кон. IV - нач. III тыс. до Р. Х.) известны имена (или символы) богов Инанны, Энлиля и др., а со времени т. н. периода Абу-Салябиха (поселения близ Ниппура) и Фары (поселения близ Шуруппака) - XXVII-XXVI вв. до Р. Х.- теофорные имена и наиболее древний список богов. Самые ранние собственно мифологические лит. тексты - это гимны богам, списки пословиц, изложение нек-рых мифов (напр., об Энлиле); они также относятся к периоду Фары и происходят из раскопок Фары и Абу-Салябиха. От времени правления лагашского царя Гудеи (ок. XXII в. до Р. Х.) сохранились строительные надписи, к-рые дают представления о культе и мифологии (описание обновления главного храма г. Лагаш Энинну - «храма пятидесяти» для Нингирсу, бога-покровителя города). Но основная масса шумерских текстов мифологического содержания (литературных, учебных, собственно мифологических и др.) относится к кон. III - нач. II тыс. до Р. Х.- к т. н. старовавилонскому периоду, когда шумер. язык уже вымирал, но вавилонская традиция еще сохраняла систему преподавания на нем. Т. о., ко времени появления письменности в Месопотамии (кон. IV тыс. до Р. Х.) здесь уже была зафиксирована система мифологических представлений. Но в каждом городе-государстве сохранялись свои божества и герои, циклы мифов и жреческая традиция. |
| Многочисленны росписи К. IV в., сохраняющие традиции светского рим. искусства. Так, в рим. К. нередко встречаются изображения разных видов деятельности, которыми занимались усопшие. В кубикуле Пекарей в катакомбах Домитиллы показаны изготовление и продажа муки и хлеба, в кубикуле Бочаров в катакомбах Присциллы - продажа бочек, в одном из аркосолиев гипогея Вибии - торговец вином; в катакомбах Понциана (di Ponziano) на Виа-Портуэнсе - паромщики на Тибре, в Кеметериум-Маюс (Coemeteriom Maius) - возчики с телегами, в катакомбах Домитиллы - цирюльники и т. д. ( Bisconti. 2000). Один из самых интересных примеров изображения деятельности усопшего в рим. погребальной живописи - росписи гипогея Требия Юста на 2-й миле Виа-Латина (ныне Виа-Мантеллини) (сер. IV в.; L " ipogeo di Trebio Giusto. 2004; Andaloro. 2006). Высказывались предположения, что этот гипогей принадлежал некой секте гностиков или христиан-еретиков, однако впоследствии эти гипотезы были отвергнуты ( Cecchelli. 1944; Kollwitz. 1969). Притом что конфессиональная принадлежность семьи Требия Юста остается неизвестной, изображение ученых занятий, строительства виллы и управления работами свидетельствует о высоком общественном и материальном положении семьи. Однако неск. наивный реализм в обстоятельном изображении деталей повседневной жизни связывает эти росписи с римской народной традицией, чему соответствует и характер живописи, немного простоватой и грубоватой. Фоссор. Фрагмент росписи из катакомб святых Марцеллина и Петра. Нач. IV в. Фоссор. Фрагмент росписи из катакомб святых Марцеллина и Петра. Нач. IV в. В живописи К. особо выделяются образы фоссоров. Если в ранних росписях они имели скорее символический смысл, то в IV в. их изображения стали более реалистичны: конкретизируются окружение, жесты, одежда, атрибуты. Увеличивается масштаб изображений, рабочие инструменты и элементы обстановки воспроизводятся более детально. Так, в кубикуле 71 в катакомбах святых Марцеллина и Петра (сер. IV в.; Ferrua. 1970; Deckers, Seeliger, Mietke. 1987) на входной стене изображен фоссор за работой в К.: он одет в короткую тунику и характерный головной убор, в руках у него кирка, рядом висит лампа. Эта сцена помещена в ряду с библейскими композициями и, т. о., символизирует границу между миром земным и небесным. В др. случаях этот смысл передают пейзажные или орнаментальные мотивы - образы рая. Так, в катакомбах на Виа-Анапо фоссор Трофим изображен в райском саду (2-я пол. IV в.; Deckers, Mietke, Weiland. 1991). |
| А.И. Кокурин, Н.В. Петров Глава IV. Режим содержания заключенных 106 Приказ начальника ГУЛАГа ОГПУ с объявлением приговора Коллегии ОГПУ по делу о бандитизме и разложении аппарата в Соловецком отделении СЛАГ ОГПУ 17марта 1933г. г. Москва Во время пребывания на Соловецких островах мною и последующим расследованием установлено полное разложение Соловецкого отделения СЛАГ ОГПУ и его аппарата. Группа заключенных на островах уголовников, при попустительстве и способствовании лагерного аппарата в течение продолжительного времени (с осени 1931 г. и до второй половины 1932 г.) производя систематически кражи, избиения заключенных и надзорсостава, грабежи, пьянство, картежную игру, членовредительство, поножовщину и т. д, выросла в явно бандитскую группу, совершенно терроризировав остальное лагерное население. Кражи из лагерных предприятий и складов носили характер систематического явления, достигнув своего апогея в январе 32 г., когда был обокраден распределитель для в/н сотрудников на сумму свыше 5.000 руб. Не встречая никакого отпора со стороны лагерной администрации, уголовники дошли до того, что в камерах систематически устраивали дебоши, ломали оборудование, стены, двери, взламывали замки в камерах штрафников и выпускали арестованных, оказывали вооруженное сопротивление стрелкам ВОХРа и надзору. Аппарат 3 Отделения, состоящий из заключенных, не только не боролся с преступностью, а наоборот, сам разложился, сотрудники его срослись с преступным элементом, систематически пьянствовали, брали взятки за незаконное прекращение дел о преступлениях, расхищали вещ. доказательства, устраивали оргии с з/к женщинами, всячески поощряя среди них проституцию, установлены случаи изнасилования з/к женщин, снабжения уголовников оружием для совершения краж, имели связь с шпионским элементом, расшифровывали агентуру и т.д. и т.п. Нач. Отделения МОРДВИНОВ, его заместитель и Нач. 3 Отделения ФЕДОРКЕВИЧ, пом. Нач. Отделения по адм. части КОНТИЕВСКИЙ и Нач. л/п Кремль» – ОЛЕЙНИЧЕНКО, потеряв партийное и чекистское чутье, абсолютным бездействием привели лагерь в состояние полного развала, способствовали разложению аппарата 3 Отделения, терроризировали группу заключенных, пытавшихся вскрыть преступность в лагере, задерживали материалы следствия о должностных и пр. преступлениях, в отчетности перед УСЛАГ ОГПУ допускали систематическое очковтирательство, укрывая действительное состояние лагеря, и т. д. |
|
|
