| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла ВИТРАЖ [франц. vitrage; лат. vitrum - стекло], вид монументальной живописи, основой к-рого является орнаментальная или сюжетная композиция из стекла (реже слюды) или на стекле, размещенная, как правило, в оконном проеме. В христ. традиции В. широко использовался в средневек. храмах Зап. Европы, прежде всего романских и готических, где он являлся частью художественного ансамбля, важным элементом архитектуры. Цветные стекла существовали уже в Др. Египте со 2 тыс. до Р. Х., в Др. Риме - с I в. по Р.Х. Судя по описаниям современников и археологическим данным, цветное стекло было использовано в окнах собора Св. Софии К-польской (а также зеркала), рим. ц. Санта-Сабина (ок. 430), известны 3 фрагмента с изображением Иисуса Христа из ц. Сан-Витале в Равенне (ок. 547), в Зап. Европе - в мон-ре Ярроу в Англии (686). Согласно «Liber pontificalis», окна алтарной апсиды следовало украшать цветным стеклом. В романский период (X-XII вв.) В. исполняли гл. обр. в мозаичной технике, что сближало их композиции с мозаиками пола и монументальными росписями стен, детали прорисовывали темными красками. В сер. XI в. появились первые фигурные и сюжетные В. из фрагментов цветного (красного и синего) стекла, вырезанных по контуру изображений, напр., в соборе Нотр-Дам в Шартре (до перестройки в 1260), базилике аббатства Клюни (XI в., не сохр.). Наиболее сохранившиеся без значительных утрат В. этого периода - группа пророков в хоре собора Аугсбурга (1065, Германия). Рецепты и методы изготовления В. приводились в специальных рукописях, напр. трактате «Diversarum atrium schedula» мон. Феофила («О разных ремеслах», XI в.), к-рого исследователи отождествляют с западноевроп. мастером по обработке металла Рогером из Хельмарсхаузена (см. ст. «Прикладное искусство Византийской империи», а также: Theophilus: De diversis artibus/Ed. and transl. C. R. Dodwell. Oxf., 1986). Бегство в Египет. Витраж из капеллы Девы Марии собора в Бове. Франция. 1238-1248 гг. Фрагмент |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание ВИЗАНТИЙСКАЯ НОТАЦИЯ Византийская нотация — система записи мелоса церковного пения, распространившаяся в Византийской империи начиная с X в. и существующая в греч. ареале вплоть до наст. времени. Введение. Предыстория. Периодизация Существуют 2 основные формы церковного пения: мелодическая речитация (литургический речитатив) и исполнение песнопений (псалмов, кондаков, канонов, стихир и т. д.). Мелодическая речитация — это чтение нараспев отрывков из Ветхого и Нового Заветов, называемое «экфонесис» (греч. κφνησι, букв. — возглашение). Экфонесис обладает муз. характеристиками (высота тона), но не имеет строгих ритмических характеристик. В отличие от литургического чтения мелос песнопений имеет все муз. характеристики: четко определенный ритм, объемные звукоряды, более или менее развитый мелодический стиль (силлабический, невматический или мелизматический). 2 типам пения соответствует 2 вида певч. рукописей, появившихся со времени изобретения муз. нотации для записи песнопений или их фрагментов. Рукописи, содержащие чтения с экфонетической системой знаков — Евангелиарии (или Евангелистарии — см. ст. Евангелие ), Апостолы и Профетологионы (см. ст. Паремийник ),— относятся к периоду с VIII–IX по XIV–XV вв. Экфонетические знаки иногда сопровождали и др. тексты, напр. Символ веры или нек-рые тексты Деяний Соборов (см. ст. Синодик ). Муз. нотация песнопений появляется в литургических книгах в X в., однако и в более ранних рукописях присутствуют следы употребления знаков, имеющих муз. значение. Обозначение гласа в начале или в середине песнопения, деление фразы на колоны (с помощью точек), инципиты мелодических моделей в качестве указания на определенный напев и др. свидетельствуют по крайней мере об устной передаче более или менее стереотипных муз. образцов. Новейшие исследования (И. Папатанасиу, Н. Букаса) открыли многочисленные, хотя и изолированные примеры примитивных систем нотации гл. обр. локального характера на периферии Византийской империи (Палестина, Египет Сирия, Кипр) до появления ранневизант. нотации. |
| Специфические качества В. определили его особую роль в ансамбле готического храма: подчиненность принципу сквозной архитектуры обусловила эффект дематериализации, наивысшего одухотворения образов. Способность цветного стекла не только пропускать, но и преображать свет сближала В. с характерным для средневек. мысли стремлением познать природу Божественного света. Свет как поток, связующий мир земной и горний, соответствовал важнейшим понятиям христианства: «истина», «дух», «любовь», «знание»; насыщение пространства храма многокрасочным освещением создавало особую эмоциональную атмосферу. В XIII-XIV вв. техника В. в целом не менялась, расширилась цветовая гамма, стали накладывать цветное стекло на бесцветное, что давало большее разнообразие тонов, позволяло увеличить площадь остекления и вставлять В. непосредственно в оконные переплеты. Цветовые нюансы стали тоньше, открытие в XIV в. серебряной краски, дававшей оттенки от светло-желтого до оранжевого, позволило уменьшить количество фрагментов В. Отдельные фигуры и группы изображали на фоне узорчатых ковров, порталов, под готическими крышами и балдахинами. Циклы В. получили распространение в Германии, напр. в соборах Кёльна, Ульма и Нюрнберга. Помимо религ. сюжетов на В., подаренных храмам ремесленными цехами, появились изображения каменщиков, сапожников, др. мастеров за работой (собор в Шартре). В XV в. сказалось подражание В. живописи маслом: орнаментальный фон заменили пейзажи и интерьеры, в свою очередь В. оказал воздействие на искусство книжной иллюминации в период зрелого и позднего средневековья. В эпоху Возрождения В. утратил связь с архитектурой, перерождаясь в живописную картину: открытие прозрачных эмалей позволило расписывать формы чистого стекла. Для Л. Гиберти, П. Уччелло, Донателло, А. Дюрера, создававших эскизы В., он не более чем живопись на стекле. Несмотря на оживление в XVI в. в связи с изготовлением В. для соборов в Париже, Руане, Бове, Труа (Франция), Гауде (Нидерланды), Брюсселе (Бельгия) и др., к кон. века в искусстве В. настал упадок, в ансамблях барокко и классицизма он не был востребован. С возникновением интереса к готике в Зап. Европе XIX в. были предприняты попытки возродить В., сводившиеся гл. обр. к стилизациям. |
| Однако, в древних памятниках христианской письменности указания об общности имущества встречаются снова. Так, в рукописи конца I b. «Дидахе» («Учение двенадцати апостолов»), распространенной в Сирии и Палестине, мы встречаем: «Не отвергай нуждающегося, но во всем будь общник с братом твоим и ничего не называй своим. Ибо если вы общники в бессмертном, то тем более в смертном!»/18:25/. По этому поводу В.Ф. Эрн замечает: «замечательно то, что фактическое общение имуществ, которое установилось в Иерусалимской общине и о котором говорится в Деяниях, тут признается не только как желательный строй, но и как нормальный, т.е. такой, который является нормой, и должен быть, а потому общение имуществ тут же заповедуется и ставится как требование»/19:21–22/. Буквально дословный фрагмент можно найти и в «Послании Варнавы»/20:22/. Эрн этот факт комментирует так: «Это очень важно потому, что, значит, эта формулировка принадлежит не самому Варнаве, а также и не составителю «Учения XII Ап.», а является ходячей, общинной, из уст в уста переходящей формулой»/19:22/. Мысль о том, что все Божие присутствует уже в «Пастыре» Ерма (конец I – начало II bb.): «Всем давай потому, что Бог хочет, чтобы всем было даруемо из Его даров»/21:220/. Святые отцы II-III веков не раз говорят о благодатной жизни, осуществляемой христианами в рамках общественной собственности. Св. Иустин Философ (II в.): «Прежде мы более всего заботились о снискании богатства и имения; ныне и то, что имеем, вносим в общество и делимся со всяким нуждающимся»/22:134/. «И достаточные из нас помогают всем бедным и мы всегда живем за одно друг с другом. Достаточные и желающие, каждый по своему произволению дают, что хотят, и собранное хранится у предстоятеля; а он имеет попечение о всех, находящихся в нужде»/22:189/. Тертуллиан (II-III вв.): «Мы живем по-братски на счет общности имуществ, между тем как у вас эти имущества производят ежедневные раздоры между братьями. Мы, которые роднимся друг с другом духом и душой, нисколько не колеблемся относительно общности вещей. У нас все нераздельное, за исключением жен; общность прекращается у нас на этом пункте» («Апологетика», гл. 39, цит. по /23:87/). |
| Палийские аваданы (apadana) вошли в собрание «Кхуддака-никаи» (XIII раздел), где они составили 547 биографий монахов и 40 – монахинь. Как и в случае с джатаками, их распространение отнюдь не ограничивалось традицией тхеравадинов; наиболее популярные тексты этого цикла относятся к санскритской литературе и были переведены на китайский и тибетский. Интересующие нас санскритские аваданы входят в серию повествований о «славных деяниях» маурийского императора Ашоки Пиядаси (III в. до н. э.), очень почитаемого за активную деятельность по распространению буддийской дхармы персонажа буддийских сборников. Фигура мудрого и благочестивого царя, который наставлениями и делами побуждает всех, кто с ним был связан, к духовно-нравственному совершенству, очень рано стала легендарной. К древним собраниям авадан, включавшим и рассказы об Ашоке, принадлежит текст, традиционно идентифицируемый как «Сутраланкара» Ашвагхоши (под этим названием издан и его наиболее известный перевод [Сутраланкара, 1908]). Впоследствии, однако, Г. Людерс доказал, что этот текст – «Кальпа-намандитика» Кумаралаты (обычно датируется II – III вв. н. э.). Сочинение содержит 90 назидательных историй, изложенных преимущественно в стихах. Хотя от санскритского оригинала сохранились лишь фрагменты, он воспроизведен в китайском переводе. Еще одной древней «коллекцией» является «Ашока-авадана», которую составитель ее недавнего критического издания С. Мукхопадхьяя относит на основании литературных связей с другими собраниями и датировок ее китайских переводов к III в. [Ашока-авадана, 1963, с. XVIII, LX]. Она объединяет четыре главных цикла, связанных не только с самим Ашокой, но и с его наследниками, в том числе с братом царя Виташокой и сыном Куналой (легенда об ослеплении последнего не добившейся от него взаимности мачехой Тишьяракшитой вошла в «золотой фонд» мировой литературы). Четыре главы цикла об Ашоке включены в третью древнюю антологию авадан, «Дивья-авадану» («Небесная авадана»), – весьма неоднородное собрание 38 историй, созданных, видимо, в разное время в различных буддийских центрах, но отражающих общую идейную направленность в духе хинаянской сарвастивады [Бонгард-Левин, Волкова, 1963, с. 87]. Происхождение этого памятника вызывает определенные аналогии с генезисом «Махавасту» (см. гл. 4). По мнению некоторых буддологов, он представляет собой «собрание анекдотов и легенд» из Винаи сарвастивадинов. Об этом, по их мнению, свидетельствуют реликты дисциплинарных правил в «Небесной авадане» (см. [Валле-Пуссен, 1915, с. 329]). В целом ее датируют III в., но в ней сохранились более ранние слои. |
| Характеризуя, в частности, описываемую в «Деяниях» борьбу между Петром и Симоном Магом, авторы отмечают, что это произведение было создано вовсе не как полемический труд, направленный против симонианского гнозиса 10 . Создатель «Деяний» весьма мало способен сообщить об истинной сути учения Симона. Маг для него прежде всего – представитель сатаны, и речь здесь идет о борьбе Бога и дьявола, в которой Бог побеждает. Неизвестный автор «Деяний Петра» систематизирует уже существовавший ранее материал о житии апостола и превращает его в завершенное целое. Для памятника одновременно характерны и назидательность, и развлекательность. Вообще же «Деяния Петра» призваны пополнить канонические «Деяния» во всем, что касается личности апостола. Отдельные фрагменты «Деяний Петра» (прежде всего – гл. 810) в значи-тельной степени проникнуты гностическими элементами. Здесь, кроме того, нельзя не заметить и присутствия идей докетизма 11 ; сильны здесь и энкратические тенденции. Внутренним источником подобных проявлений гностицизма послужило низовое народное благочестие IIIII вв., весьма далекое во многих своих идеях и взглядах от русла церковной традиции. «Деяния» были написаны первоначально на греческом языке. По ряду характерных особенностей апокрифа, а также благодаря дошедшим до нас историческим свидетельствам можно предположить, что он был написан приблизительно между 180 и 190 гг. «Деяния Петра» могли возникнуть или в Риме, или в Малой Азии. О другом писании – «Деяниях Павла» – сохранились свидетельства Тертул-лиана, Оригена, Евсевия, бл. Иеронима. Последний с гневом осуждает приводимую в апокрифе «басню» о крещеном льве. Составными частями «Деяний» с самого начала были «Третье Послание к Коринфянам», «Деяния Павла и Феклы», «Мученичество Павла», позднее имевшие и самостоятельное хождение; «Мученичество» обособилось уже в раннее время, так как читалось в день памяти апостола. В связи с тем, что дошедший до нас текст весьма отрывочен, современное представление об общей композиции «Деяний Павла» недостаточно полно. Тем не менее, и на основании сохранившихся фрагментов становится возможным частично проследить описываемый в апокрифе маршрут путешествий Павла, который выглядит так: Дамаск, Иерусалим, Антиохия, Икониум, Антиохия, Миры, Сидон, Тир – затем следует пробел, а далее – Смирна, Ефес, Филиппы, Коринф, Италия, Рим. Авторы приходят к убеждению, что создатель «Деяний Павла» не придерживается текста канонических «Деяний» ни в описании путешествий Павла, ни в иных событиях. В то же время цель этого апокрифа – некоторое дополнение сведений, содержащихся у Луки. |
| Этот рассказ представляет собой более подробное лит. раскрытие фрагментарно представленного в НЗ древнейшего предания о сошествии Христа во ад (1 Петр 3. 19; ср.: Еф 4. 8-9). Рукописная традиция Текст апокрифа сохранился более чем в 500 рукописях на древних языках: греческом, латинском, сирийском, коптском, арамейском, армянском, грузинском, древнеславянском и др. (подробные списки изданий см.: CANT, N 62. 64-71; Sch ä rtl. 2012. S. 231-232; и особенно Gounelle, Izydorczyk. 2001. P. 261-262; 283-284). Наибольшее число рукописей (424) сохранилось на лат. языке, их свидетельства подразделяются на 3 основные текстуальные рецензии, но до наст. времени не была предпринята попытка выстроить их стемму и произвести полное критическое издание (подробную классификацию лат. рукописей см.: Izydorczyk. 1993). Существует большое количество переводов на совр. языки (см.: Sch ä rtl. 2012. S. 232-233; Elliott. 1993. P. 168; Gounelle, Izydorczyk. 2001. P. 267-270). В наст. время не существует совр. полного критического издания всего корпуса рукописей, поэтому вместо него используется осуществленное в 1853 г. издание К. фон Тишендорфа, к-рый разделил доступные ему греч. и лат. рукописи на 2 основные редакции: А и B. Всего известно ок. 50 рукописей обоих типов, издание Тишендорфа представляет собой эклектичный текст обоих собраний. Первые 16 глав обеих редакций частично совпадают, за исключением отдельных текстуальных разночтений, начиная с гл. 17 в рукописях семейства B в текст добавлены 11 глав, содержащих текст «Сошествия...». Греч. текст «Деяний Пилата» редакции A, считающийся более древним, основан на 8 греч. рукописях XII-XVI вв., редакции B - на 3 греч. рукописях, древнейшая из которых относится к XV в. и содержит текст глав 13-16 (их описание: Tischendorf. 1966. P. LIV-LXXVII; ср.: Sch ä rtl. 2012. S. 236). Греч. текст редакции B обнаруживает множество отличий от версии А и дополнений к ней, является ее вторичной переработкой, включая дополнения из библейских источников, там, где они отсутствуют в более древней версии (напр., рассказ об оплакивании Иисуса Его Матерью, Марией Магдалиной и Иосифом Аримафейским). |
| Следующим серьезным «ударом» для К. стал отказ правящего архиерея выделить деньги на издание к 150-летию Ярославской ДС (в 1898) сборника материалов по ее истории. Эти материалы К. собирал на протяжении неск. лет лично или через своих бывш. учеников не только в архивах и книгохранилищах, но и по селам, в домах духовенства. Едва выслужив 30-летний срок, К. в 1899 г. ушел в отставку; потеря сферы деятельности и семейные проблемы привели его к скорой кончине. Лит. наследие К. невелико: основную часть составляют переводы сочинений Оригена «О молитве», «Увещание к мученичеству» и Климента Александрийского «Увещание к эллинам», «Педагог» и «Строматы». Переводы древних авторов К. считал самым главным делом на современном ему этапе развития рус. богословия. Кроме переводов перу К. принадлежит ряд толкований на отдельные книги и фрагменты Свящ. Писания, часть из них подписана (иногда с ошибкой в инициале: М. К.- см.: Ярославские ЕВ. 1871. 4. С. 27), часть была опубликована анонимно. Наиболее значимыми из этих работ являются толкования пророчеств о Мессии в Книге прор. Исаии и Псалтири, опубликованные в «Ярославских епархиальных ведомостях» в 1871-1872 гг. Толкования построены преимущественно на рассмотрении новозаветного исполнения мессианских пророчеств. Кроме того, К. сравнивает ветхозаветные толкования св. отцов и учителей Церкви ранних веков (II-V вв.), как греческих, так и латинских, приходя к выводу о практически единогласном мнении древней Церкви о значении мессианских пророчеств. Мнения «современных иудейских и рационалистических толкователей» К. привлекает в основном для того, чтобы показать, в чем они расходятся с новозаветным пониманием ветхозаветных пророчеств. Наконец, внимание современников привлекло изложение преподавательского опыта К. в виде «речей из учебной практики» в 1876 г. Поводом к их выпуску стала дискуссия о преподавании древних языков в духовной школе. В связи с актуальностью темы труд был переиздан через 10 лет. Соч.: Опыт истолкования XLI гл.: Книга прор. |
| «Трактат о сотворении мира», сохранившийся в рукописи X-XI вв. из б-ки Ламбетского дворца в Лондоне, был впервые издан в XVII в. Ж. Кавом (J. Cave), а затем воспроизведен в PL. Долгое время считалось, что этот трактат - всего лишь фрагмент какого-то из многочисленных комментариев В. П., возможно на кн. Бытие. Однако подробный анализ структуры текста показал, что он является самостоятельным законченным трактатом, в к-ром отчетливо выделяются следующие части: 1) вступление, о цели написания трактата; 2) рассуждение о первых 7 днях творения; 3) число 7 как Божественный символ земных и небесных вещей; 4) параллель между 7 днями творения и домостроительством спасения согласно различным значениям числа 7; 5) заключение, 12 свидетелей дел Божиих ( Dulaey. P. 26-29). В этом трактате В. П. рассматривает библейский рассказ о сотворении мира в символическо-арифмологическом ключе. Особенностью трактата является соединение в нем экзегетических принципов и построений Александрийской школы (см. в ст. Богословские школы древней Церкви ) с хилиастическими представлениями, поэтому большое место здесь отводится свидетельствам Откровения. По-видимому, именно хилиазм В. П. стал причиной того, что в V в. его сочинения в одном из посланий папы Геласия I , повторенном в т. н. «Декрете» Псевдо-Геласия, были отнесены к апокрифам. Особенности богословского учения В. П. Бинитаризм Богословие В. П. архаично: его терминология и формулировки не отвечают отточенности Никео-Константинопольского исповедания. Его «мерило веры» (mensura fidei), содержащееся в 11-й гл. «Толкования на Откровение», отличается простотой: «Исповедуем Отца всемогущего и Сына Его Господа нашего Иисуса Христа, духовно рожденного у Отца (apud Patrem) прежде начала века, ставшего человеком, и после того как были побеждены и смерть, воспринятого Отцом на небесах вместе с телом, Святого Господа, и Залог бессмертия. О Нем и Пророки проповедовали, и Закон записал; Он есть Рука Божия и Слово Отчее от Бога, во всем Господь и Создатель мира» (Comm. in Apoc. 1. 1). |
| стена - из грубых и плохо обработанных камней. Найдено основание одной колонны в юж. нефе. В строительстве храма выделяют неск. этапов. Апсида, от к-рой осталось лишь основание, была пристроена к зданию на 2-м этапе. Обнаружены остатки мраморной алтарной преграды в виде фрагмента с рельефным изображением креста, высота которого составляла 16 см. Мозаичный пол главного нефа декорирован цветными геометрическими мотивами, которые образуют 2 октагона. Плетенки и др. мотивы заполняют их поле и пространство между ними. В зап. части мозаичного панно в круглой раме находится греч. надпись, в которой упоминается ктитор храма диак. Иоанн. Надпись окружена геометрическими и флоральными мотивами и рядом раковин. Грубые и крупные тессеры были использованы для ремонта мозаики. Помимо храма открыты маслодавильни рим. и визант. времени, рим. дорожный столб, близ поселения - некрополь эллинистического периода. На склоне и у подножия холма, где до 1948 г. находилось араб. село, найдена керамика гл. обр. эпохи ранней бронзы и отчасти энеолита. Близ кибуца обнаружены следы поселения периода средней бронзы. Исфия (Хусифа) ( Avi-Yonah, Makhouly. 1934; Hachlili. 1977; Chiat. 1982. P. 158-161; Ilan. 1991. P. 234-235; Avi-Yonah. 1993; Dauphin. 1998. Vol. 3. P. 682). Современное поселение Исфия (в 12 км от Хайфы) основано на месте древней иудейской деревни, которая погибла от пожара ( Chiat. 1982. P. 377). О ее разрушении говорится в евр. элегии, открытой в Каирской генизе (хотя не все поддерживают идентификацию упоминаемой здесь Хусии, или Хусифы, с совр. Исфией - Assaf S. An Elegy on the Destruction of Jewish Communities in Palestine//Bull. of the Jewish Palestine Exploration Society. 1940. Vol. 7. P. 60-67). В 1930 г. был обнаружен клад из 4560 серебряных монет, наиболее ранние из них датируются 52-53 гг. Но самой важной находкой стали остатки синагоги V-VI вв. с мозаичным декором пола (в 80 м от греко-католич. храма). Ее раскопки проведены в 1933 г. под рук. Н. Махули и Ави-Йоны. По традиц. |
|
|
