| 1750 У П. К. Коковцова: «Биз-л» (с.91). Армянские и византийские источники называют племя Басилов или Берзилиев составной частью хазарского народа. 1751 У П. К. Коковцова: «Биз-л» (с.91). Армянские и византийские источники называют племя Басилов или Берзилиев составной частью хазарского народа. 1754 Савиры упоминаются также в византийских источниках. Это было одно из самых мощных и многочисленных тюркских племен, жившее около Кавказских гор (подр. см.: Плетнева C. А. Хазары. – С. 15–16). 1755 В пер. П. К. Коковцова: Они вели войну эа войной со многими народами, которые были могущественнее и сильнее их» (Коковцов П. К. Указ. соч. – С. 92) 1756 Народ «в-н-н-т-р» в краткой редакции письма царя Иосифа не упоминается. П. К. Коковцов полагал, что под этим названием скрывалось «какое-либо гуннское или гунно-болгарское племя с окончанием или на dur (tur) или hagur " (Коковцо П. К. Указ. соч. – С. 92, прим. 1). А. Я Гаркави отождествлял их с булгарами; по историческим свидетельствам, они жили прежде около Кавказа; в армянских источниках называются Ванаид, от старинного названия славян, Венды, Винды, Венеды, что вместе с тюркским окончанием мн. чис. составляет Ванантер или Венентер. Анонимный персоязычный автор трактата «Худуд ал-Алам» (Границы мира), описывая границы их области, сообщал: «к востоку от нее – бардасы (буртасы); к югу от нее – хаэары; к западу от нее – горы; к северу от нее – мадьяры». Исходя из этого, О. Б. Бубенок по- лагает возможным видеть в «в-н-н-т-р» («в-н-н-д-р») «черных булгар» Константина Багрянородного и «Повести временных лет» (Бубенок О. Б. Болгары и их соседи в сте- пях Подонья и Северного Приазовья во времена экспансии хазар//Палеобалкани- стика и старобългаристика. – В. Търново, 2001. – С. 265). Но не исключено, что здесь фигурирует переданное в древнееврейской транскрипции название булгарского пле- мени оногуров (утигуров –хунугуров – уннугуров – оногундуров), кочевавших в VI–VII вв. в Восточном Приазовье между низовьями Кубани и Дона (Плетнева C. А. Хазары. – С. 7). В таком случае «страна в-н-н-тр’ы» это «Великая Булгария» Феофана и Никифора (подр. историю вопроса см.: Науменко В. E. К вопросу о времени и обстоятельствах образования Хазарского каганата//Хазарский альманах. – M., 2003. – Т. 2. – С. 59–60). |
| Боже мой! Это ведь твоя соната “Lebe wohl”, которую ты так гениального исполняла! Да, Бетховен, ор. 81,–да, да,–соната Es-dur, сознательно написанная великим маэстро на тему разлуки. Наталия, вспомни! Вспомни эту печальную тему g-f-es, это безнадежное “прощай”, этот мрачный трепет, эти потухающие басы, это наступление тоски от разлуки в первой части сонаты. Вспомни и эти неповоротливые, тяжелые, как бы с трудом сдвигаемые с места аккорды в начале andante ... О, эти муки уменьшенного септаккорда, эти вечные и до сих пор не прекращающиеся муки оставшегося и оставленного, тоска и тупой, мучительный, сдавленный стон душевных глубин – от тяжести и безысходности разлуки! Да, вот та, моя теперешняя тоска по тебе, моя вечная, безысходная рана!..Боже мой, а какое там дальше начинается счастье и как вдруг неподвижная стена переливается в изящно-шаловливую, мягкую и трогательную радость неожиданной встречи! И вот этой-то радости встречи с тобой и не случилось! А какая мягкая, нежно-воркующая, легкая и воздушная, трепетно и нежнейше-возбужденная фигурность счастья в этих местах сонаты!.. Растопилась и как бы испарилась тоска и отчаяние; достигнутое счастье новой встречи зашептало во всех уголках души, запело во всех уголках бытия бисерное, кокетливое, играющее, шаловливое упоение и самозабвение чистого и мягкого счастья заиграло в мировой безбрежности, и кроткая, ясная радость после стольких перенесенных страданий засияла и затрепетала в обогащенной и бархатно-обласканной душе: вот что такое встреча, изображенная в этой сонате после разлуки. Тогда просветляется тяжелая и темная пучина инстинкта, который, оставаясь телесным и чревным, преображается вдруг в сердечно расцветшую материю ума, в нервное, но невесомое, бесконечно чувствительную, но безмолвно-блаженную плоть воззрительно-самонаслаждающегося смысла. И нет этого, нет этого, Наталия, нет этой мягко-лазурной воздушной радости, а есть только та тяжелая неповоротливость разлученных душ, что вначале мрачного, неприступного Andante! |
| Таковы слова Ренана, которые заслуживают того, чтобы привести их полностью: «L " Évangile de Luc, est le plus littéraire des évangiles. Tout y révèle un esprit large et doux, sage, modéré, sobre et raisonnable dans l " irrationnel. Ses exagérations, ses invraisemblances, ses inconséquences tiennent à la nature même de la parabole et en font le charme. Matthieu arrondit les contours un peu secs de Marc. Luc fait bien plus; il écrit, il montre une vraie entente de la composition. Son livre est un beau récit bien suivi, à la fois hébraïque et hellénique, joignant l " émotion du drame à la sérénité de l " idylle. Tout y rit, tout y pleure, tout y chante; partout des larmes et des cantiques; c " est l " hymne du peuple nouveau, L " hosanna des petits et des humbles introduits dans le royaume de Dieu. Un esprit de sainte enfance, de joie, de ferveur, le sentiment évangélique dans son originalité première répandent sur toute la légende une teinte d " une incomparable douceur. On ne fut jamais moins sectaire. Pas un reproche, pas un mot dur pour le vieux peuple exclu; son exclusion ne le punit–elle pas assez? C " est le plus beau livre qu " il y ait. Le plaisir que l " auteur dut avoir à l " écrire ne sera jamais suffisamment compris» от Луки — самое литературное из всех евангелий. Все в нем свидетельствует о духе широком и нежном, мудром, умеренном, здравом и разумном даже в области иррационального. Сами его преувеличения, неправдоподобные моменты и непоследовательности относятся к самой природе притчи и составляют его обаяние. Матфей округляет немного сухие очертания Марка. Лука делает гораздо больше — он пишет, у него наблюдается намерение композиции. Его книга — прекрасный последовательный рассказ, одновременно еврейский и эллинистический, в котором эмоциональность драмы сочетается со спокойствием идиллии. Все в нем смеется, все в нем плачет, все в нем поет; повсюду слезы и песни; это гимн нового народа, ОСАННА малых и униженных, вступивших в царство Божье. Дух святого детства, радости, рвения, евангельского чувства в его первозданной свежести пронизывает все предание, предавая ему несравненную нежность. Не существует ничего менее сектантского. Ни одного упрека, ни одного сурового слова не обращено к исключенному из царства ветхому человеку; разве его исключение — недостаточное для него наказание? Это самая прекрасная книга на свете. Удовольствие, которое испытывал автор при ее написании, никогда не будет понято в должной (Les Évangiles, p. 282–283). 1010 |
| Лит.: Klose C. R. W. Geschichte und Lehre des Eunomius. Kiel, 1833; Albertz M. Untersuchungen über die Schriften des Eunomios: Diss. Halle, 1908; idem. Zur Geschichte der jung-arianischen Kirchengemeinschaft//Theologische Studien und Kritiken. Lpz., 1909. Bd. 82. S. 203-278; Diekamp F. Literargeschichtliches zu der Eunomianischen Kontroverse//BZ. 1909. Bd. 18. S. 1-3; Спасский А. А. История догматических движений в эпоху Вселенских Соборов. Серг. П., 19142. Т. 1. С. 353-364, 408-409, 412-414, 454, 504-505, 516, 525; Флоровский. Вост. отцы IV в. С. 57-89; Vandenbussche E. La part de la dialectique dans la théologie d " Eunome «le technologue»//RHE. 1944/5. Vol. 40. P. 47-72; Ghellinck J. de. L " attitude vis-à-vis de la dialectique dans les débats trinitaires// Idem. Patristiques et Moyen Âge. Gembloux, 1947. Vol. 2. P. 244-310; Dani é lou J. Eunome l " arien et l " exégèse néoplatonicienne du Cratyle//REG. 1956. Vol. 69. P. 412-432; Benitos y Dur á n A. El nominalismo arriano у la filosofia cristiana: Eunomio у san Basilio//Augustinus. 1960. Vol. 5. P. 207-226; Koster W. J. W. De Arii et Eunomii Sotadeis//Mnemosyne. Leiden, 1963. T. 16. P. 135-141; Quasten. Initiation. Т. 3. P. 435-438; Wickham L. R. The Date of Eunomius " Apology...//JThSt. 1969. Vol. 20. P. 231-240; Wagner G. Zur Herkunft der Apostolischen Konstitutionen//Mélanges liturgiques offerts au R. P. Dom B. Botte. Louvain, 1972. P. 525-537; Bachelet X. le. Eunomius//DTC. T. 5/2. Col. 1501-1514; Cavalcanti E. Il problema del linguaggio teologico nell " «Adv. Eunomium» di Basilio Magno//Augusminianum. 1974. Vol. 14. P. 527-539; idem. Y a-t-il des problèmes eunomiens dans la pensée trinitaire de Synésius?//StPatr. 1975. Vol. 13. P. 138-144; idem. Studi eunomiani//OCA. 1976. Vol. 202; Simonetti M. La crisi ariana nel IV secolo. R., 1975; idem. L " arianismo di Ulfila//Romanobarbarica. 1976. Vol. 1. P. 297-323; Bal á s D. L. The Unity of Human Nature in Basil " s and Gregory of Nyssa " s Polemics against Eunomius//StPatr. 1976. Vol. 14. P. 275-281; Kopecek T. A. A History of Neoarianism. Camb., 1979. 2 vol.; Sesbo üé B. L " apologie d " Eunome de Cyzique et «le contre Eunome» (Lib. 1-3) de Basile de Césarée: Diss. R., 1980; Troiano M. S. I Cappadoci e la questione dell " origine dei nomi nella polemica contro Eunomio//VetChr. 1980. Vol. 17. P. 313-346; Corsini E. La polemica contro Eunomio e la formazione della dottrina sulla creazione in Gregorio di Nissa//Arché e Telos: Atti del colloquio Milano, 17-19 maggio 1979. Mil., 1981. P. 197-216; Esbroeck M., van. Amphiloque d " Iconium et Eunome: L " homélie CPG, 3238//Augusminianum. 1981. Vol. 21. P. 517-539; Болотов В. В. Учение Оригена о Св. Троице// Он же. Собр. трудов. Т. 1. С. 398-399; он же. Лекции. Т. 4. С. 71-81; Παπαδπουλος Ε. Γ. Πατρολοϒα. Αθναι, 1990. Τ. 2. Q. 579-585; Троицкий С. В. Учение св. Григория Нисского об именах Божиих и имябожники. Краснодар, 2002. |
| Мистический опыт доставляет свидетельства о реальном совершении их: так, современный подвижник-исихаст характеризует темпоральность высших ступеней Духовного Процесса как " мгновение, в котором, однако, открывается вечность, не имеющая протяжения " [ 5 ]. Длительность ( " реальная длительность " , протяженность, dur " ее...) - определяющий предикат наличествования, устойчивого пребывания, присутствия. Ergo, события без длительности не принадлежат горизонту наличного бытия (обналичиваемого бытия-действия) - являются необналичиваемыми событиями, которые образуют другой онтологический горизонт, и даже, возможно, не единственный горизонт, поскольку не исключено априори, что предикат необналичиваемости может принадлежать различным образам бытия-действия. Смысл и содержание этого рода событий могут быть достаточно поняты, лишь когда нам уясняется еще один существенный аспект бытия - топологический, раскрывающий специфическую связность всех онтологических событий и горизонтов. Данный аспект конституируется мыслью и сознанием, неотделимыми от бытия, и мы подробнее обратимся к нему ниже. Теперь же укажем для необналичиваемых событий некоторые соответствия и параллели. Прежде всего, можно заметить, что, обнаруживая феномен не-длящихся событий, характеризуемых лишь определенной энергией, философия в своей сфере открывает факт физического дискурса, взаимную сопряженность энергии и времени: чистая, " свободная " энергия в своей определенности исключает время как протяженность и пребывание. В философии же аналогичные явления описывались не раз и в разных контекстах. Ближе всего к нашему изложению поздний Хайдеггер, который во " Времени и бытии " и в ряде заметок, посвященных энергии, говорит о событиях, лишенных длительности, устойчивого пребывания. Он тоже отмечает, что такие события отчуждены от сущности, деэссенциализованы, поскольку " быть сущностью значит пребывать (wesen heisst wahren) " [ 6 ]. Отличие, однако, состоит в том, что лишь в дискурсе энергии, в измерении бытия-действия, подобные события выделяются в особый онтологический горизонт, тогда как в эссенциально-энергийном дискурсе позднего Хайдеггера (как и в экзистенциальном дискурсе раннего Хайдеггера) как пребывающие, так и не пребывающие события объемлются горизонтом бытия-присутствия, Dasein (которое не совпадает ни с обналиченным и стабильно пребывающим бытием, ни с нашим пониманием необналичиваемости; их соотношение - особая тема). |
| Среди представителей следующего поколения композиторов появляются сторонники развития ирл. музыки в рамках нового европ. муз. языка, в творчестве которых есть и духовные песнопения. А. Флейшманн (1910-1992), ирл. композитор нем. происхождения, работавший в Корке, написал оффертории для смешанного хора «Illumina oculos meos» (Просвети очи мои (Пс 12. 4); в 4-е воскресенье по Пятидесятнице) (1934) и «Confirma hoc Deus» (Укрепи, Боже сие; Пс 67. 29-30; на Пятидесятницу) (1945), Мессу для женского/детского 3-голосного хора и органа (1972) и Мессу св. Финдбарру (покровителю Корка) для смешанного хора и органа (не датирована). Композитору, дирижеру и исследователю ирл. музыки XVIII в. Б. Бойделлу (1917-2000) принадлежат следующие духовные произведения: «An Easter Carol (Mary, Moder)» (Пасхальное песнопение «Мария Матерь»; op. 12) для 3 солистов и смешанного хора (1940), «Timor mortis» (Страх смерти; op. 35) для тенора, смешанного хора и органа (1952), антем «I Will Hear What the Lord Will Speak» (Услышу, что речет ко мне Господь (Пс 84)) для смешанного хора и органа (1988). В И. получили известность произведения англ. композитора ирландского происхождения Э. Маконки (1907-1994), в т. ч. ряд ее вокально-инструментальных сочинений духовного содержания: «Девора» для 2 голосов, 2 хоров и оркестра (30-е гг. XX в.), «Dies irae» C-dur для хора и оркестра (1940-1941), «By the Waters of Babylon» (На реках Вавилонских (Пс 136)) для хора и оркестра (1943), «How Samson Bore Away the Gates of Gaza» (Как Самсон унес врата Газы; на слова Н. В. Линдсея) для голоса и фортепиано (1937; аранжировки для соло или неск. голосов с оркестром: 1938, 1963-1964, 1973), кэрол-кантата «Рождественское утро» для сопрано, женского трио и фортепиано (1960-1961) и др. Маконки принадлежат также хоровые произведения a cappella: Два Мотета: Гимн Христу, Гимн Богу Отцу (на слова Дж. Донна) для 2 хоров (1931; обработка для тенора и фортепиано: 1959, 1965), кэрол «Christmas Night» (Рождественская ночь) для 4 голосов (1974) и др. |
| В 1677 году в Смоленске была напечатана переведенная с польского «Грамматика пения мусикийскаго» Н. Дилецкого. В этой книге излагается европейская теория музыки, построенной на ступенях мажорной и двух минорных (гармонической и мелодической) гамм. Дилецкий не был только теоретиком; он дал образцы концертного партесного пения в том виде, в каком оно существовало тогда в Польше и широким потоком устремлялось в Западную Русь. Само собой понятно, что партесное пение, как требующее значительных технических знаний, не могло удержаться в Холмщине. В ней не было правильно организованных хоров, так как в униатскую эпоху западнорусской истории такие хоры существовали только в таких центрах, как Киев. Но партесное польское пение не прошло бесследным для истории холмского напева. В современном напеве исследователь находит значительное количество западных кантов в их чистом виде. Характерно то обстоятельство, что текст под музыку кантов написан в стиле духовных виршей эпохи Симеона Полоцкого . Как наиболее характерный образчик в этом отношении можно указать на кант «Цвет мысленный». См. нотный пример 5. Вышеприведенный кант как по своей музыкальной структуре, так и по характеру своего текста характеризует целую эпоху холмского напева. В музыкальном отношении он совершенно лишен малорусского национального элемента и представляет собою —490— тот вид западной церковной музыки, который называется «грегорианским пением». В музыкально-техническом отношении он построен в гамме B-dur, правильно модулирует в тональность своего параллельного минора – g-moll и оканчивается своей мажорной тональностью 1-й ступени. Говоря проще, он до мельчайших подробностей построен по правилам книжной теории, а не являет собою результата народного вдохновения, как другие колядки. Не менее характерен он и в отношении текста. Написан он тем книжным вычурным языком, каким писали вирши в 18 веке. Обращает на себя внимание неправильная расстановка ударений. При пении этого канта ударения падают на следующие слоги: цвет мысленный; родит; которого. Затем название Пр. Богородицы «лилией» прямо указывает на источник, откуда оно взято. Этим эпитетом называют Богородицу польские церковные песнопения. Отсюда ясен и общий источник – школьная схоластика 18 века, которая испещряла язык всевозможными вычурными, а часто и неестественными сравнениями и эпитетами. Песнопения этого периода мы находим не только в отделе колядок; есть они и в отделе великопостных, покаянных, в отделе песен Богородице. Продолжительность схоластического периода в музыкальном творчестве Холмщины нужно определить до 30-х годов 19 века. Главными творцами этого рода набожных песнопений были монахи униатского ордена св. Василия (Базилиане по униатской терминологии). Они же и были главными издателями сборников церковно-набожных песнопений, известных под именем «Богогласников». |
| Григорианские мелодии (см. Григорианское пение ) А. М. и ее текст стали источником многочисленных муз. сочинений. Полифонические обработки григорианских мелодий создали Жоскен Депре, А. Вилларт, Т. Л. Виктория, Я. Аркадельт, Н. Гомберт. Мелодии A. M. использованы в мессах Пьера де Ла Рю, К. Моралеса, Дж. П. Палестрины. На лат. текст A. M. написаны сочинения Дж. Каччини, Л. Керубини, Ш. Гуно (в основе - прелюдия C-dur из 1-го тома «Хорошо темперированного клавира» И. С. Баха), Д. Денте, Ф. Листа, Ф. Мендельсона, А. Брукнера. В XIX в. появляются композиции нелитургического характера: на итал. языке - Л. Луцци, Дж. Верди, Ф. П. Тости; на нем.- Ф. Шуберта. В совр. практике католиков лат. обряда A. M., чаще всего в переводе на национальные языки, читается (или поется) в составе молитвы «Ангел Господень» и розария. Кроме того, может исполняться в конце службы в качестве богородичного антифона . Лит.: Martène E. Veterum scriptorum et monumentorum ecclesiasticorum et dogmaticorum amplissima collectio. P., 1724-1733. Vol. 1-9; Uldall J. Danmarks middelalderlige Kirkeklokker. København, 1906; Leclerq H. Marie (Je Vous salue)//DACL. T. 10. Col. 2043-2062; Hesbert R. J. Antiphonale Missarum sextuplex. Brux., 1935; Thurston H. Familiar Prayers. L., 1953. P. 90-144; Jungmann J. A. Ave Maria//LTK. Bd. 1. 1955. Sp. 1141; [Предисл.]//Ave Maria: Вокальный альбом/Сост. Л. П. Абрамова. М.; Майнц, 1994. С. 3. Дискогр.: «Ave Maria»: Бах-Гуно, Жоскен Депре, Аркадельт, Гомберт, Керубини, Верди, Луцци, Тости, Денте, Шуберт, Лист, Мендельсон, Брукнер, Каччини. Исп.: Л. Закарян (сопрано), камерный хор «Ave sol» - худ. рук. И. Коккарс, И. Архипова (меццо-сопрано), Л. Абрамян (орган), А. Калейс (орган), Большой хор ЦТ и ВР - худ. рук. В. Полянский/Мелодия (записи 1986, 1987, 1989 гг.). М., 1995. Компакт-диск, аудиокассета. Ю. В. Москва Рубрики: Ключевые слова: ВИНО алкогольный напиток из винограда. Будучи универсальным символом, В. нередко упоминается в Библии и наряду с др. веществами таинств имеет богослужебное употребление, в т. ч. в Таинстве Евхаристии |
| 259 Имеется в виду «Скрипичная школа» («Méthode violon», 1858) известного бельгийского скрипача, композитора и педагога Шарля Берио. 260 Павел Николаевич Зубов, «тайный советник» и «ордена Святой Анны первой степени кавалер» – фигура очень типичная. Он был с Победоносцевым «на ты» и эксплуатировал это товарищество более всего на обедах по случаю престольных праздников, где пил и ел вволю, сплетничал и собирал сплети. Он был отставной бездельник, полный праздности и болтовни. Каждый приезд Победоносцева в Москву он не отходил от него ни на минуту, пользуясь бесхарактерностью Победоносцева. Во всех торжествах, даже нисколько его не касающихся, Зубов был постоянный посетитель, невзирая на неимение приглашений. «Свадебным генералом» назвал его в лицо при всех Владимир Ромулович Завадский на торжестве при закладке Городской думы в Москве (у Иверской). 261 Помощник регента Николай Иванович Соколов был также очень типичной фигурой регента львовской выучки, отличный практик, очень плохой музыкант, пожалуй и совсем неуч, но считавший за собою многие достоинства, выражавшиеся в забавно-министерской физиономии этого сущего холопа, но в известных случаях гордого и злого. Интриган он был самый нетерпимый, а насчет неотдачи денег, которые он занимал всюду, – еще того более. Человек этот был способен на всякий донос, на всякую ложь, но держал себя совершенно министром и недостаточно оцененным гением. Лентяй он был прямо 0. Он способен был проводить часовые спевки, решительно ничего не делая, болтал зачем-то о септаккордах, задержаниях и т. п. перед певчими, не знавшими нот. При таких беседах он сам, видимо, слушал себя, любовался собою и был от того совершенно пошл и противен. Попавшись в разных гадостях, он заставил Шишкова выгнать его наконец из Синодального хора. Некоторые его сочинения – «Милость мира» (В dur), «Ныне отпущаеши» (солотенора с хором) – были любимы в Москве. Они отлично звучат, но не более. 263 На Никольской улице, в здании, где ныне расположен Историко-архивный институт, находилась Московская Синодальная типография, управляющим которой был прокурор А.Н. Шишков. |
| 171 Я помню, что в мое пребывание в этой многочисленнейшей родственной семье я познакомился также с Матвеем Ивановичем Лалаевым и другими молодыми членами семьи, из которых удержались в моей памяти скорбный и кроткий облик молоденькой, прехорошенькой барыньки, только что разошедшейся с мужем, и не менее кроткий облик графини Шуленбург-Панаевой, также разошедшейся с мужем. Громкий скандал похищения отцом, ее мужем, своего пяти-шестилетнего сына, насильно отнятого у няни на улице и увезенного вскачь, случился за день до моего знакомства с павловскими Панаевыми, и едва ли не я познакомил их, как прибывший утром, с газетною корреспонденцией) по этому случаю, не подозревая, что этою неловкостью затрагиваю столь свежую у них рану. Панаевы приняли меня как родного, благодаря дружескому обо мне письму Лиодора Александровича из Казани. Но я сам вполне неожиданно для себя прекратил это знакомство и поспешил уехать из Павловска. Накануне моего столь курьезного бегства из такой гостеприимной семьи я вместе с Панаевым впервые услыхал в чудном исполнении Павловским оркестром под управлением Лангенбаха Девятую симфонию Бетховена. Впечатление было так сильно, что я как бы одурел от этой симфонии, потерял способность складно говорить, как-то приуныл, загрустил, что ли. На другой день за завтраком меня познакомили со статной красавицей Александрой Валерьяновной (после Панаевой-Карцовой), о которой я уже слыхал еще в Казани как о хорошей певице. 172 Александра Валерьяновна, только что вернувшаяся от знаменитой Полины Виардо, пропела мне «Ich grolle nicht» [«Я не сержусь»] и «Widmung» [«Посвящение»] Шумана, «Горный поток» и «Шарманщика» Шуберта, «Я помню чудное мгновенье» [Глинки] и песенку a moll с арией Е dur Маргариты из «Фауста» Гуно. Я не в силах описать меру моего восхищения от пения Александры Валерьяновны; чудный голос красавицы, восхитительное мастерство, техника и, главное, бесподобная фразировка, глубокое, изящно выраженное чувство так ошеломили меня, и без того потрясенного Девятой, что я успел только сообразить о надобности немедленного «allegro удирато», как говаривал Рустицкий. |
|
|
