| С Д. связана практика т. н. духовного брака, т. е. совместного проживания Д. с мужчинами-христианами, исключавшего при этом супружеские отношения. Отцы Церкви начиная с сер. III в. ( Cypr. Carth. Ep. 4; Послание к Дионисию Римскому и Максиму Александрийскому епископов, собравшихся осудить ересь Павла Самосатского - Euseb. Hist. eccl. VII 30. 12) неоднократно осуждали подобные обычаи как ведущие к соблазнам. Д., жившие под одним кровом с мужчинами, назывались συνεσακτοι ϒυνακες или virgines subintroductae, реже - ϒαπητα (возлюбленные). Эта практика была запрещена 19-м прав. Анкирского Собора (314). В IV в. эту практику также критиковали Афраат ( Aphr. Demonstr. 6), блж. Иероним ( Hieron. Ep. 22), отцы-каппадокийцы ( Basil. Magn. Ep. 55; Greg. Nazianz. Epigr. 10-20; Greg. Nyss. De virgin. 23), Псевдо-Василий ( Ps. -Basil. Sermo de contubernalibus//PG. 30. Col. 813), но более всех - свт. Иоанн Златоуст ( Ioan. Chrysost. Contra eos qui subintroductas habent virgines// I dem. Les cohabitations suspectes/Ed. J. Dumortier. P., 1955. P. 44-94). Наиболее характерным внешним атрибутом Д. служил плат (покрывало) на голове, к-рый считался «шлемом и щитом», защищающим от искушений ( Tertull. De virg. veland. 3, 15; Ambros. Mediol. De virginit. 39; De virginib. 3. 1. 1; Ps. -Ambros. De laps. virg. 5. 20). Если в Апостольском предании, где Д. упоминаются среди церковных чинов (между чтецом и иподиаконом), говорится, что они не посвящаются через возложение рук (Trad. Ap. 12), то уже в IV в. на Западе формируется velatio - особый чин посвящения Д. через возложение плата им на голову и чтение молитв. Д. активно участвовали в литургической жизни Церкви. В «Пастыре» Ерма говорится о Д., к-рые поют псалмы, водят хороводы и непрерывно молятся ( Herma. Pastor. 9. 10-11; ср.: Method. Olymp. Conv. decem virg. 11. 2). В сир. литургико-каноническом памятнике V в. «Завещание Господа нашего Иисуса Христа» Д. предписывается участвовать в совершении всех суточных служб, установленных для клириков. Особый чин молитвы для Д. указывается в послании «О девстве», приписываемом свт. Афанасию. |
| Во едину святую вселенскую и апостольскую Церковь . Исповедуем едино крещение в оставление грехов. Ожидаем воскресения мертвых и жизни будущего века. Аминь. Говорящим же, что было некогда, когда Сына Божия не было, и что прежде, чем Он родился, не было Его, – или что Он произошел из ничего, или из ипостаси или сущности, – утверждающих, что Он преходящ или изменяем, – анафематствует их вселенская и апостольская Церковь » (Dionis. Petav. opp. S. Epiph. Τ. II. p. 122 et 123. Ancorat. n. 120). 58 De vita S. Greg. Thaumat. in opp. Greg nyss. Curs. compl. graec. T. XLVI. col. 912. Примеч. Можно заметить, что изложение основных членов веры встречаем еще гораздо прежде у Иринея (Contr. haeres. c. 10, n. 1) и у Тертуллиана (De veland. virgin. c. 1, n. 5), но как у того, так и у другого оно по своей сжатой форме мало чем отличается от древних символов. 68 Libri symbol. eccles. graec. Kimmel. 1843. Можно еще упомянуть о Исповедании кафолической и апостольской церкви восточной (1661 г.) иеромонаха Митрофана Критопула, после Патриарха Александрийского, и также о православном исповедании или изложении веры православной апостольской Церкви Евгения Булгариса (1766), окончившего дни свои в России в сане славянского херсонского архиепископа. 69 Подобным же значением пользуется у нас православный Катехизис митрополита Московского Филарета, изданный с одобрения Св. Синода для употребления в школах. 70 Св. Иустин, напр., и сделавшись христианином, не переставал считать себя философом и продолжал носить философскую мантию. Dial. c. Triph. с. 1. Euseb. eccles. hist. lib. IV. cap. 11. 105 Мнение Маркелла Анкирского, видевшего в сочинении Оригеновом одно воспроизведение учения Платонова и потому утверждавшего, что περ ρχν означает абсолютные начала всего бытия, было отвергнуто Евсевием (Euseb. Cont. Marcell lib. I cap. 4). Еще произвольнее мнение некоторых новейших ученых, как напр. Баура, что будто περ ρχν обозначаются Бог, мир, душа и св. Писание – главные предметы, составляющие содержание четырех книг сочинения Оригенова (Baur. |
| Древность сохранила весьма мало сведений о жизни и внешней деятельности Тертуллиана . Известия о нем начинают встречаться с IV века и по преимуществу у латинских церковных писателей – Лактанция – Divmar. instit. lib V, с. 1, 4; Евсевия Кесар. Hist. Eccl. lib. II, с 2; Иерон. De viris illusfcr. с 53 и в др. сочин.; Августина – De Haer. c. 86, Викент. Лер. Common. с. 24 и др. Краткие сведения и суждения о Тертуллиане упомянутых писателей основаны частью на предании, частью же на некоторых данных, заключающихся в сочинениях самого Тертуллиана. Сам Тертуллиан называет себя или просто Tertullianus (de baptismo с. 20), иди Septimius Tertullianus de virgin. veland. c. 17); церковное же предание присовокупляет еще два имени Quintus и Florens (см. Roensch, Das neue Testam. Tertul. S. 4). Год рождения и смерти Тертуллиана неизвестен; крайние же пределы его жизни полагаются между 160 и 220 г., но были попытки относить год, рождения Тертуллиана к 145–50 (Petr. Allix, см. Roensch. S. 5), а год смерти к 240. Тертуллиан родился в Карфагене, где отец его занимал должность проконсульского центуриона (Hieron. De vir. illust. с. 53). В язычестве он жил порочно (Ad Nat. 1, с. 10; De resur. car. с. 59). К христианству, вызывавшему у него прежде насмешки (Наес et nos risimus aliquando: de vestris sumus. Fiunt, non nascuntur christiani. Apolog. с 18), он обратился в конце 2-го стол. (185–196). О причинах, побудивших Тертуллиана принять христианство, можно догадываться по некоторым выражениям, встречающимся в его сочинениях, – это знакомство с христианством, св. Писанием и жизнью христиан. Познакомившись с христианством, он не мог уже возвратиться к язычеству (Apol. с. 50. Ad Scap. с. 5). В несокрушимом терпении христиан во время гонений и их власти над демонами Тертуллиан признал свидетельство божественности христианской веры (Apolog. с. 23, 50: Ad Scap. с. 5). В Карфагене он был пресвитером. К монтанизму уклонился ок. 199–202 г. Есть известие, что он, отделившись от монтанистов, образовал особое общество Тертуллианистов (August. De Haer. с. 86). Догадка, что Тертуллиан под конец своей жизни примирился с церковью, не имеет твердых оснований |
| Ако Дух исходи и од Сина, зашто не би нешто исходило и од Духа, да би сена начин очувала равнотежа Божанским Лицима? о Духа и од Сина, Отац се као пристрастан према Сину. Отац или више узрок Духа него Син, или ако више, онда то увреда према Сина, ако онда то увреда према Оца. Латини чине Сина од Духа, Га узроком и непобожно Га ближе Оцу. другостепени узрок у Свету латини Сина, Га чине узроком Онога проузрокован, те као узрок Он потребан. Они Духа Светога на два дела: на од Оца и на од Сина. У све три Ипостаси су неприкосновене, али ако се Синовство дода Духа, Синовство и ипостасна Ако Сина била дата Сину да од исходи Свети Дух, како онда не би разорено само Синовство када Он, сам био проузрокован, постаде узроком другога раван и исте природе са Према о Filioque видети зашто Свети Дух не би могао бити назван унуком. Ако je Отац узрок Сина, другостепени узрок Духа, онда Отац истовремено и ближи и узрок Духа! Двоструки узрок (први и другостепени) у Божанству неизбежно садржи и двоструки резултат; отуда личност Духа мора бити двострука. Пошто у не временски односи, онда Дух Свети, ако исходи и од Сина, морао бити упоредо са Сином. Погружен у неисказану богооткривеног Цркве о Светоме Духу, свети провидео сву пагубност неапостолског о Filioque, и 867 године у Окружници писао, да би то богохулство на Светога Духа било да се творци жигошу анатема (μυροις ναθμασιν). 916 Римокатоличко Filioque уводи у Божанство два начела, и тиме нарушава Божанства, Двоначелност чини (μοναρχα). о Filioque ce ипостасна Божанских Лица, и заводи опасна, пресветим Лицима. Сам пак начин Filioque у неприкосновени и неизмешьиви Символ вере Цркве носи на себи печат горде и анархичности, што равно од свете, саборне и апостолске Цркве, по речи Господа Цркве: Ако ли не послуша Цркву, да ти буде као незнабожац и цариник ( Мф.18:17 ). 538 Ср. св. Григ. Богосл. Orat. 25, 16; Orat. 20, 6; Orat. 38, 8; Orat. 45, 4; Св. Дамаскин, De fid. 1. 7. 544 Св. Атан. Вел., Ad Serap. Epist. I, 28; Epist. III, 5; ср. Ad Serap. Epist. 1,12; св. Кирил Jepyc, Catech. XVIII, 29; св. Contra haer V, 36. 2. 546 Види: infra, стр. 54–55; ср. св. Contra haer. I, 10, 1. 2; III, 4, De praescript. 9; Adv. Prax. 2; De virgin veland. 1; Ориген , De princip.Praefat 4; бл. Августин. De vicit. Dei, XI, 24. 547 Од апостолских времена вршено у име Оца и Сина и Св. Духа трикратним у воду (св. Apolog. Ι, 61; De virgin. veland. 1; Adv. Prah. 26, De praescript. 20, св. Атан. Вел. Ad. Serap. Epist 1,30, и др. 548 Од времена у Цркви су се „Слава Оцу кроз Сина у Св. Духу“, или „Слава Оцу и Сину са Св. Духом“, а затим: „Слава Оцу и Сину и Св. Духу“ (св. Вел., De Spir. Sancto, с. 25. 27. 29). 556 Св. De Trinit. II, 5; ср. св. Contra haer. II, 28, 5. 6. 9; св.Атанас. Вел., Ad Serap. Epist. 1, 17. 18. 20. |
| Ce qui nous arrive ensuite ne dépend pas seulement de la puissance divine, mais de notre réponse à la grâce reçue du Seigneur. Lui est prêt à transfigurer chacun de nous de Sa lumière céleste. Il offre à chacun la plénitude de Sa grâce, non pas une petite partie de Son Corps, mais Son Corps tout entier. Non pas une goutte de Son Sang, mais tout Son Sang, indépendamment de notre dignité ou de notre indignité. En même temps, le Seigneur attend que nous recevions Ses Saints Mystères avec pénitence, avec un cœur contrit, ayant le sentiment de n’avoir devant Dieu aucun mérite, sachant que seule sa grâce est capable de guérir les péchés, de récréer la nature humaine, de la remplir de la lumière et de la présence divines. Le Seigneur aidera toujours ceux qui s’approchent avec de tels sentiments de repentir et de contrition de Ses Saints Mystères, ayant confessé ses péchés et exprimé le désir et la résolution de se corriger. Prions saint Serge de nous aider à toujours sentir la présence du Dieu vivant, à communier aux Saints Mystères du Christ non pour notre jugement et notre condamnation, mais pour la vie éternelle et l’immortalité. Que le feu divin contemplé par le vénérable Serge et par son entourage, quand il célébrait la Divine liturgie, touche nos cœurs, sans les brûler, mais les réchauffant, nous portant la grâce divine salutaire. Que par les prières de saint Serge nous montions de puissance en puissance dans notre cheminement vers le Royaume céleste. Amen. » Ensuite, un office d’intercession a été célébré sur l’esplanade de la laure, devant une icône de saint Serge. Le métropolite Hilarion a présidé la célébration de l’office, assisté du métropolite Denis de Voskressensk, chancelier du Patriarcat de Moscou ; de l’évêque Antoine de Moravica, représentant de l’Église orthodoxe serbe auprès du Patriarcat de Moscou ; de l’archevêque de Kachira Théognoste, président du Département synodal aux monastères et au monachisme ; de l’évêque Eugène de Bronnitsa, président du Département synodal à l’enseignement religieux et à la catéchèse ; de l’évêque Thomas de Serguiev-Possad, supérieur de la laure ; de l’évêque Thomas de Pavlovo-Possad, président du Secrétariat administratif du Patriarcat de Moscou ; de l’évêque Stéphane de Klin, président du Département synodal aux relations de l’Église avec les forces armées et les organes du maintien de l’ordre ; de l’archimandite Séraphin (Chemiatovski), représentant de l’Église orthodoxe des Terres tchèques et de Slovaquie ; de l’archiprêtre Daniel Andreïuk, représentant de l’Église orthodoxe en Amérique, ainsi que d’autres évêques vicaires de la région de Moscou et de clercs de la laure de la Trinité-saint-Serge. |
| Marian typology is embedded in her depictions as a burning bush, an enclosed garden, and an unfading rose; other icono- graphic formulas have her nursing the holy child, contemplating the inevitability of his passion, or lamenting his death. The best known of those formulas is the canonical representation of the Virgin as Hodegetria (“The One Who Shows Us the Way”), in which Mary offers her child to the world as the way to salvation. A variation of the Hodegetria evolved into the image of the Virgin Eleousa (“Virgin of Mercy or Lovingkindness”), particularly widespread in the Balkans and in Russia. The Virgin of Vladimir is a famous example of the mixing of the Eleousa type and the Virgin of the Passion; the mutual embrace of mother and child in this icon reflects Mary’s role as an intercessor as well as offering the assurance that Christ listens to his mother’s prayers. The Virgin is also portrayed in the traditional posture of prayer (Orans), sending the supplications of the church to heaven, or enthroned with Jesus in her lap and accompanied by saints, apostles, emperors, or benefactors of the particular temple in which the icon resides. Of Russian origin is the popular representation of the Virgin as the Joy of All That Sorrow. The wealth of Marian iconic types corresponds to the substantial liturgical hymno- graphy dedicated to the Virgin. Each Orthodox service proclaims that “it is meet and right” to praise the Virgin as “more honorable than the cherubim and more glorious beyond compare than the seraphim” because of her contribution to the history of salvation. Early examples of liturgical poetry are found in the hymns ofEphrem the Syrian (4th century) and the kontakia of Romanos the Melodist (6th century). These works rely on a deeply evocative language which is redolent with scriptural allusions and highlights Mary’s distinctive status in relation to “all created women”: she is the most joyous of all, for she has conceived God in flesh, and most “magnified,” for she has given birth to him (McVey 1989: 77). |
| Será de gran ayuda comenzar con un relato del desarrollo de las perspectivas sobre el misterio de la redención y pasar luego a un relato más breve de la imitación de la humildad y el amor de Cristo, en especial en el período crucial del siglo X hasta el XII. Jacques Riviére ha mostrado que el período patrístico contribuyó con tres temas esenciales a las perspectivas medievales del misterio de la redención: 1) la divinización, concebida como la restauración de la inmortalidad; 2) la noción de los «derechos» del diablo, que enfatizaba la redención como la derrota de la dominación de Satanás sobre la humanidad; y 3) la importancia de la remisión de los pecados, que destacaba la muerte de Cristo primordialmente como un sacrificio de La teología latina de la redención, y la espiritualidad que la acompañaba, pueden ser vistas como un conjunto, complejo y en evolución, de variaciones sobre estos tres temas. La divinización (deificatio), cuyo lugar central en el pensamiento de los Padres griegos ha sido demostrado en el ensayo anterior, de ninguna manera estuvo ausente en la tradición Agustín insistía: «Dios desea hacerte Dios [Deus enim deum te vult faceré], no por naturaleza como en el caso del que te da el nacimiento, sino a través del don y de la adopción. De la misma manera en que vino para participar de tu mortalidad a través de la humanidad, así te ha hecho participar de la inmortalidad a través de la elevación...» (Sermón 166 [PL 38, col. 909]). En un pasaje famoso que describe el cuarto y más alto grado de la caritas, Bernardo había exclamado: «¡Oh puro y sagrado amor! ¡Oh dulce y agradable afecto!... Es deificante pasar por tal experiencia.» Con todo, la interacción del tema de la divinización con los otros componentes de los puntos de vista occidentales de la redención le otorgó un papel más restringido, con un sabor algo diferente del que caracterizaba al Oriente griego. Las cualidades distintivas de los puntos de vista latinos de la redención se ven más fácilmente a través de un análisis de la relación entre la comprensión tradicional de la redención en relación con los «derechos del diablo,» y la concepción de la redención como remisión de los pecados, que evolucionó hacia una teología de la satisfacción plenamente madura. Esta evolución afectó no solamente la comprensión de cómo la obra de Cristo cambió la relación de la humanidad hacia Dios y el diablo, sino también de cómo las personas humanas debían apropiarse de esta nueva relación a través del sistema sacramental de la Iglesia y de sus propias prácticas espirituales . La «comprensión característicamente occidental de Cristo» que fue producida durante este período (la frase es de Jaroslav Pelikan), y los nuevos sistemas de piedad que acompañaron y se edificaron sobre la comprensión de la redención centrada en la satisfacción, fueron desarrollos cruciales en la espiritualidad occidental. |
| « L’adoption de ce projet de loi a été précédée de tout un ensemble de mesures dirigées contre l’Église canonique en Ukraine : une campagne de calomnie contre l’Église dans les médias nationaux, des saisies d’églises accompagnées de violences contre le clergé et les fidèles, l’ouverture de nombreuses affaires pénales fictives, des pressions sur l’épiscopat de la part des services spéciaux, des tentatives d’occupation du berceau du monachisme russe, la laure des Grottes de la Dormition de Kiev et d’autres grands monastères, l’expulsion de leurs habitants, ainsi qu’une vague de fermetures forcées d’églises de l’Église orthodoxe ukrainienne par les organes du pouvoir locaux, l’interdiction de célébrer les offices, la saisie des terrains occupés par les monastères, les églises et les sanctuaires », a souligné le primat de l’Église russe. Le patriarche Cyrille, au nom du plérôme de l’Église orthodoxe russe, s’est adressé aux primats des Églises orthodoxes locales, leur demandant de soutenir l’Église orthodoxe ukrainienne et ses fidèles enfants qui ont part à la tribulation à cause de la parole de Dieu et de leur témoignage du Christ Jésus (Ap 1,9). Sa Sainteté le patriarche Cyrille de Moscou et de toutes les Russies a adressé son message aux primats des Églises orthodoxes locales, au pape François de Rome, au patriarche de l’Église copte Tawadros II, à l’archevêque de Canterbury Justin Welby, chef de la Communauté anglicane, au catholicos de l’Orient et métropolite de l’Église malankare Basile mar Thomas Matthieu III ; au patriarche-catholicos de tous les Arméniens Garéguine II ; au catholicos suprême de la Maison de Cilicie de l’Église apostolique arménienne Aram I ; au catholicos-patriarche de l’Église assyrienne de l’Orient Mar Awa III ; au patriarche maronite et de tout l’Orient Bechara Boutros al-Rahi ; au secrétaire général du Conseil œcuménique des Églises, le docteur Jerry Pillay ; au président de l’association évangélique Billy Graham, Franklin Graham. Dans sa lettre aux dirigeants et aux représentants d’organisations religieuses, le patriarche Cyrille de Moscou et de toutes les Russies a rappelé une nouvelle fois le caractère discriminatoire du projet de loi n°8371 : « Le 23 mars 2023, la Direction du haut-commissaire de l’ONU aux droits de l’homme a publié un rapport sur les droits de l’homme en Ukraine, qui reconnaissait que le projet de loi n°8371 pouvait avoir une dimension discriminatoire à l’égard de l’Église orthodoxe ukrainienne. Le 26 juillet, le journaliste ukrainien et écrivain Jan Taksiur, partisan de l’Église orthodoxe ukrainienne, est intervenu dans le cadre de la séance spéciale du Conseil de sécurité de l’ONU, mettant en évidence les multiples violations flagrantes de la liberté religieuse en Ukraine. » |
| Pero, además de eso, estoy preparando otro libro: " La vida y los versos espirituales de uno de los últimos confesores del monasterio de Alexander Nevsky, el archimandrita Sergei Belyakov " , que fue uno de los nuevo mártires, murió en 1930. Así también, sigo estudiando la historia de las Iglesias Ortodoxas durante la Segunda Guerra Mundial, y no sólo de la Iglesia Ortodoxa Rusa, sino, sobre todo, de las demás Iglesias. En particular, yo estudio sobre el período de la ocupación alemana a los Balcanes, y ahora he preparado una nueva monografía sobre el tema. Espero que el próximo año salga a luz, allí ya estarán reflejadas las historias de la Iglesia Ortodoxa de Bulgaria, de la Iglesia Ortodoxa de Serbia y, en parte, la historia de las Iglesias Ortodoxas de Rumanía y Grecia, durante la Segunda Guerra Mundial, también serán desarrolladas y algunas otras historias en los marcos de estas mismas investigaciones. Preparo también ahora un gran trabajo acerca de la relación de la Iglesia Ortodoxa hacia el Holocausto. Gran parte de este trabajo fue publicado recientemente en el portal Bogoslov.Ru, pero yo espero continuar con esta investigación, y al final después de varios años, completar una monografía sobre el tema. Por cuanto yo trabajo en el archivo, continuo una actividad de investigación y de publicación de materiales. En este momento, yo, junto a otro autor, que es jefe de uno de los departamentos científicos de nuestro archivo, preparo una colección de documentos sobre la historia de la diócesis de San Petersburgo después del final de la Segunda Guerra Mundial, de 1945 a 1991. Otra colección de documentos de nuestra iglesia, que está ya casi listo, y que se refiere a la historia de dos cementerios de San Petersburgo: Mitrofanjevskoe y Golumovskoe, ortodoxo y de los viejos creyentes. Hay muchos documentos de interés, el hecho es que ahora ha surgido el problema sobre la conservación de estos cementerios, ya que se está planeando en algunas de las partes de estos cementerios construir casas. La publicación de estos documentos es muy importante, esto ayudará a preservar la memoria de estos cementerios y de los templos que estaban allí: tres iglesias, en el cementerio ortodoxo, y dos – en el de los viejos creyentes. Ellas fueron demolidas durante la era soviética, pero ahora existe la posibilidad de su restaruración. Y esto es sólo parte de mis proyectos. |
| En cuanto al aspecto exterior, las basílicas no mostraban nada de extraordinario. El edificio, aparte una cierta grandiosidad de mole en las más grandes, se presentaba más bien pesado, con flancos de estructura muy común en ladrillo, de arco plano, abiertas a la altura de la nave central. No obstante, cuanto más la basílica revelaba al exterior su pobreza constructiva y arquitectónica, se imponía interiormente por la suntuosidad y el esfuerzo de los ornamentos y de la decoración. El cielo raso estaba pintado y decorado; preciosos mármoles variados revestían las paredes inferiores; mosaicos policromados con fondo de oro estaban incrustados en los muros de la nave del medio y en el ábside; dos pulimentadas filas de columnas, que sostenía una riquísima viga, se reflejaban sobre el pavimento, finamente taraceado por artífices alejandrinos; cortinas de seda y de brocado y tapices históricos estaban colocados entre las columnas; una gran multitud de candelabros y de lámparas, ya suspendidos, ya apoyados, de bronce, de plata, a veces de oro, iluminados con centenares de llamitas, esparcían por la vasta aula una luz tranquila, que el oro y las piedras preciosas de los objetos sagrados – cruces, coronas, cálices, patenas – colocados sobre el altar y alrededor del ciborio reflejaban vivamente. Es interesante sobre el particular la respuesta del abad San Nilo (+ 430) a un cierto Olimpiodoro, noble bizantino, el cual, habiendo construido una iglesia, le pregunta sobre un proyecto suyo de decoración a base de escenas pastoriles, de caza, de pesca, etc. «Todo esto, responde el Santo, es muy vulgar.» Y sugería, por el contrario, el poner en el santuario una majestuosa figura de la cruz y pintar sobre las paredes las historias del Antiguo y del Nuevo Testamento , a fin de que también los neófitos pudiesen aprender a conocer las bellas acciones de los fieles servidores de Dios. La antigua iconografía basilical era, en efecto, eminentemente bíblica. Esto lo atestiguan en el 333 el peregrino de Burdeos para las basílicas de Jerusalén y San Félix de Nola para las iglesias por él construidas; y si, desgraciadamente, no nos queda nada de la decoración primitiva de las basílicas del siglo IV, los ciclos de mosaicos de los siglos V-VI todavía existentes en Santa María la Mayor, de Roma, y en San Apolinar el Nuevo, de Rávena, son una prueba de todo ello. Los objetos preferidos eran las historias de los patriarcas y los episodios de la vida del Salvador. Para estos últimos, el artista interpretaba no sólo las narraciones de los Evangelios canónicos, sino que se inspiraba con gusto también en las leyendas de la literatura apócrifa. Los mosaicos del arco triunfal de Santa María la Mayor, que contienen escenas de la infancia de Jesús, dependen ampliamente del Protoevangelio de Santiago. |
|
|
