| 2153 …creationem quoquo etsi indocte, tamen non impie, ad generationis fidem proficere oportere existimare debuerat […само понятие «творение», может и неискусно, но все же благочестиво, должно было привести к вере в Рождение] (Hilarius Pictaviensis. De Trinitate XII, 50, PL 10, 465). 2158 Cognovi tecum illic Deum, non alterum in natura, sed in sacramento substantiae tuae unum. Cognovi te in Deo Deum, non ex permixtione confusum, sed ex virtute naturae [Там я познал с тобою Бога не другого по природе, но Единого в таинстве Твоей сущности. Познал Тебя Богом в Боге не неясного из-за смешения, но познал по силе Твоей природы] (Ibid. VI, 19, PL 10, 171). 2159 Nasci autem eum voluntas ejus fuit, cujus in virtute ac potestate inerat ut nasceretur [У Того была воля на то, чтобы родился Сын, у Кого в силе и власти Сын был для того, чтобы родиться] (Hilarius Pictaviensis. Commentarius in Matthaeum XVI, 4, PL 9, 108). 2160 Ut voluit qui potuit, ut scit qui genuit [Как захотел Тот, Кто мог, как знает Тот, Кто породил] (Hilarius Pictaviensis. De Trinitate III, 4, PL 10, 77–78). 2161 Omnipotentem te scio, nec consciae tibi tantum atque ipsi Unigenito tuo nativitatis inenarrandae exspecto rationem. Impossible enim tibi nihil est, et genitum a te filium omnipotentiae tuae virtute non ambigo. Ambigens enim, jam omnipotentem te negabo. Bonum te etiam ex nativitate mea didici; atque ob id non invidum te bonorum tuorum in Unigeniti tui nativitate esse confido. Credo enim, quod quae tua sunt, ejus sint… [Знаю Тебя Всемогущим и не чаю понимания рождения, знаемого только у Тебя и у Самого Единородного Твоего, о коем рождении должно молчать. Ибо невозможное для Тебя – ничто, и я не колеблюсь, что Сын всемогущества Твоего рожден Тобою. Ибо, колеблясь, уже отрицаю, что Ты Всемогущий. Также я узнал от рождения моего, что Ты благ, и исповедую, что Ты поэтому также являешься доброжелателем в Твоих благах и в рождестве Единородного Твоего Ибо верю, что то, что Твое, будет и Его...] (Hilarius Pictaviensis. De Trinitate VI, 21, PL 10, 173). |
| Радости преизлишество в болезни заступает, Печали же безмерие приятну скорбь раждает. О невежливм госте К некоему сенаторю приеха небогаты шляхтичь. Сенаторь прия това любезно, повеле ему ясти с собою и учрежение 2154 сотвори ему велие. Шляхтичь, в скудости своей не видая сицевых, отяготися ядми и упися. Сенаторь, виде его сицева, повеле его положити на нарочитем 2155 ложи и приодети драгим одеялом. И тако ему крепко уснувшу, нача во чреве его пургуровати 2156 отоных сладких ядей и пития, и в глубоком своем сне весь окаляся. И егда уже ко утру возбудися, и видев себе в толико гнусном россоле, недоумевается, что творити. Умысли же притворно, якобы разболеся, опрятно ожася на постели одеялом, пригласи слуги, повеле известити о себе дому господину, яко смертно в болезни страждет. И егда господину известиша, со тщанием прииде к нему, он же стоня великим гласом. Нача же его вопрошати господин, кое скорби приключение и каковым образом. Он же мало возвелся 2157 , ожимаяся одеялом, рече к нему: «Господине мой великий, сия скорбь моя приключи ми ся от соннаго престрашения, видех бо во сне, яко некия велицы и страшни две птицы от небеси слетеша ко мне и восхитивши мя от ложа сего, до небес поднесоша, и вознесши от самыя высоты до земли снизпустиша. Сия вина и приключение моея скорби». Сенаторь, слыша сия, возсмеявшися, рече: «Страшен, брате, сон твой, и аще бы сие приключилося иному, то бы и в портки напысал». Гость же, шляхтичь он, яко услыша сие, рече, открывая одеяло: «Государь мой, не покручинься, и аз оттоликия страсти весь обосрахся». И тако умыслом коварным избежа стыда и гнева. Невежливой гость Всегда оставляет гнусу полну горсть. О дворянине и о протопопе Шляхтичь некий возва на учережение некоего плебана. Плебан, подвышая себе, приеха со многими человеки. Шляхтичь уповая, аще и многочеловечно приеде, но сего дня и паки отъедет. Плебан же три дни премедли у него и сотвори ему тщету велию. Стескнися 2158 шляхтичь от гостя, изрещи же о сем в лице стыдяся, умысли сицевое: четвертаго дни рано воста, нача при госте обуватися и остроги припну 2159 и приготовися, яко есть обычай ехати, прощаяся з гостем. И вопроси его плебан: «Чесого ради и где едеши, а имееши нас гостей вдому у себе?» Отвеща шляхтичь: «Господине, вижду, яко ты от мене ехати не хощеши, то аз сам от тебе отъехати хощу». Плебан, возсмеявся, немедленно из дому его поеде. |
| Не знаете ли Вы?». А вот реакция Кондакова на статью И. М. Гревса « В. Г. Васильевский как учитель науки. Набросок воспоминаний и материалы для характеристики»: 2158 «Я уже успел письменно отказаться от некролога Васильевского, хотя продолжаю читать его книги. Статья Гревса мне показалась пошлым патериком профессору-лектору, чем Васильевский не был. Статья эта всего полнее обрисовала мелкие лужи, в которых плавают Гревсы» (12 октября 1899 г.). 2159 Кондаков, всю жизнь отличавшийся крайней германофобией, сочетавшейся с поклонением всему французскому, не мог примириться с мыслью о засилье иностранцев в администрации и среди хранителей Эрмитажа: «Мне очень жаль, что Я. И. Смирнова хотят провести и дать ему начальство в лице феноменального осла и выродка чухонского – Ливена» (письмо Жебелеву от 26 января 1899 г.). 2160 Аналогичные взгляды и оценки мы найдем в письмах С. А. Жебелева к Кондакову четверть века спустя. Германофобия Η. П. Кондакова приняла крайние формы в годы первой мировой войны. 25 декабря 1914 г. И. И. Толстой (старший) записал в дневнике о своем визите к Η. П. Кондакову: «В разговоре он меня спросил, часто ли вижусь с братом (Д. И. Толстым, директором Эрмитажа. – И. Т.). «А что?» – «А то, что он устроил у себя, в Эрмитаже, немецкое гнездо: там всего два русских хранителя (Смирнов и Марков), а все остальные – сплошь немцы. Между тем у Дмитрия Ивановича постоянно бывает Сазонов, который по дружбе, очевидно, сообщает ему все тайны нашей политики. Ты понимаешь, что из этого может выйти? Об этом уже всюду говорят...». Записываю этот по существу нелепый разговор для характеристики момента и настроений». 2161 Не избежали словесных выпадов Кондакова и его русские коллеги по научному цеху. Так, прослеживается откровенная ревность Никодима Павловича к успехам Русского археологического института в Константинополе и работам его директора Ф. И. Успенского. «Мне даже обидно было недавно получить извещение Успенского об избрании меня теперь почетным членом Константинопольского института. |
| По учению препод. Исаака, всякая молитва совершается посредством движений 2142 , и это потому, что «всякая совершаемая молитва есть моление, заключающее в себе или прошение, или благодарение, или хваление» 2143 . Иначе говоря, – «молитва есть прошение и попечение о чем-либо и пожелание чего-либо», хотя бы предметом этого последнего являлось вечное блаженство 2144 . В молитве, наконец, принимает участие и движение чувства, – «в ней присутствует молитвенное услаждение» 2145 . Так. обр., в состоянии «молитвы» вся личность устремляется к Богу, причем все ее основные способности принимают участие в этом устремлении к Богу, каждая соответствующим образом 2146 . Но когда «душевные движения, за строгую непорочность и чистоту делаются причастными действия Св. Духа», тогда природа возвышается, и в человеке не действует какое-либо движение и память о здешнем» 2147 . Тогда уже «не молитвою молится душа, но чувством ощущает духовные предметы того века, превышающие человеческое понятие и уразумение которых возможно только силою Св. Духа» 2148 . Таким обр., от внутренней «чистой» молитвы человек возносится Св. Духом к созерцанию», которое называется «духовным видением» «умным видением», «ведением» 2149 . Следов., «молитва» существенно отличается от «молитвенного созерцания» 2150 , причем последнее «выше» первой 2151 . иногда от молитвы рождается некоторое созерцание; оно прерывает устную молитву, и молящийся в созерцании изумевает и цепенеет телом. 2152 Многие во время молитвы были пленяемы сильным памятованием о Боге и любовью к Нему и приходили в восхищение 2153 , . Так. обр., долговременным сохранением памятования о Боге душа по временам приводится в изумление и удивление 2154 . В этом состоянии «экстаза» уже молитва оставляется – и «не молитвою молится ум, но бывает в восхищении, при созерцании непостижимого и умолкает в неведении всего здешнего. Но это неведение выше ведения» 2155 . Следов., «за пределом чистой молитвы будет уже изумление, а не молитва; все молитвенное прекращается, а наступает некоторое созерцание, и не молитвою молится ум» 2156 . Иное дело – молитва, а иное – созерцание в молитве, хотя созерцание заимствует себе начало в молитве, а равно и молитва – в созерцании 2157 . В этом ведении подвижник пребывает без всякого движения 2158 . В состоянии «экстаза» природа не в силах иметь над собою власти, но «путеводится иною силою, сама не зная куда, и не может совершать движений мысли, в чем бы ей хотелось» 2159 . Тогда человек не имеет и хотения 2160 . Он настолько пленен, что «не сознает сам себя» 2161 . |
| Конечно, подобные вещи случались не столь часто, как то пытаются доказать иные современные авторы 2155 . Кроме того, видения подобного рода обычно не включали в себя физический контакт, не говоря уже о том, чтобы недавно умерший человек ел и пил на глазах у зрителей; на самом деле, рассказы о видении умерших иногда ясно говорят, что этого не бывает. Но такие «встречи», даже если недавно умершего видели, к нему прикасались или даже ели и пили с ним, можно было прямо истолковывать как посещение «ангела», – примерно так подумали ученики, увидев Петра в главе 12 Деяний Апостолов. Это особый случай, может быть, даже ободряющий и согревающий сердце, из общеизвестной и всеми признаваемой категории кратковременных встреч с чем–то, что кажется умершим. Конечно, в ответ на рассказ о подобном видении – что в Древнем, что в современном мире – слушатели могли усомниться в психическом равновесии или, скажем, задуматься, не скуден ли пищевой рацион рассказчика–свидетеля. Как мы уже неоднократно отмечали, Древний мир, так же как и современный, знал разницу между видениями и тем, что происходило в «реальном» мире 2156 . Тем не менее видения встречались. Однако поскольку такие встречи были достаточно общеизвестны (и это укрепляет позицию тех, кто в последнее время пытается доказать, что именно это «действительно произошло» на Пасху), они вероятно, не могли сами по себе породить веру в то, что Иисус был воздвигнут из мертвых. Это явно недостаточное условие для появления веры первых христиан. Чем «привычнее» были эти «видения», тем меньше вероятности, что кто бы то ни было, каким бы сильным расстройством в когнитивном плане он ни страдал, мог бы сказать то, чего никто о подобном умершем никогда прежде не говорил, что этого умершего воскресили из мертвых 2157 . На самом деле, как это понимают люди и Древнего, и современного мира, подобные видения могут означать именно то, что человек умер, а не то, что он жив 2158 . И даже если бы случилось несколько таких феноменов, а в гробнице бы оставалось мертвое тело, они сказали бы себе по окончании подобной «встречи»: «Мы видели крайне странные видения, но он по–прежнему мертв и погребен. То, что мы пережили, по сути не отличается от слышанного нами в древних рассказах и стихах» 2159 . |
| Если, как утверждали православные, существует лишь один Бог любви, который есть Творец, то «откуда берутся немощи, смерть и прочие подобные напасти 2153 ?» Отвечая на такие вопросы, православные прежде всего ссылались на святоотеческое и классическое определение зла как отсутствие добра, а не как некую самостоятельную силу 2154 . Зло – это уклонение от намеченной цели, недостаток знания о благой причине всего сущего 2155 . Возражая дуалистам, надо было утверждать, что тьма – это не нечто реальное, а отсутствие света 2156 , равно как нищета – отсутствие богатства, а слепота – отсутствие зрения 2157 . Доводя это определение до своего логического конца, православные должны были признать, что даже бесы благи, поскольку сотворены Богом, однако, утратив свое предназначение, стали злыми 2158 . Исходя из этого, они могли также утверждать, что, поскольку «бытие» противостоит «небытию», одно из начал, признаваемых дуалистами, существует реально, чего, однако, нельзя сказать о втором 2159 . Следовательно, зло не есть нечто изначальное и вечное, но должно выводиться из того, что ему предшествует – из Бога любви, милосердного и праведного 2160 . Тем не менее это не дает ответа на вопрос, почему Бог, заведомо зная, что дьявол станет злым, все-таки сотворил его 2161 ?. В значительной мере проблема зла сводилась к попытке объяснить связь между предведением и предопределением. Наглядным примером был Иуда Искариот 2162 , о котором Христос сказал: «Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы этому человеку не родиться» 2163 . Божественное избрание, благодаря которому совершилось искупление человечества, достигло своей кульминации в смерти Иисуса Христа, однако Он все-таки сказал, что для Иуды лучше было бы вообще никогда не появляться на свет. Согласно Иоанну Дамаскину Христос сказал это не в том смысле, что было бы лучше, если бы такой человек вообще не родился, но что теперь это действительно было бы лучше «этому человеку», или «для этого человека», потому что просто быть на свете – благо, но плохо – быть предателем 2164 . |
| —567— в учении о творении мы с полной наглядностью можем установить бессознательную зависимость Розмини от критики Джоберти. В предыдущей статье мы указали, что в первый фазе полемики Джоберти высказал мысль о возможности онтологически истолковать идеологию Розмини. «Онтологизм, говорит Джоберти, может дать нам адекватное и глубокое объяснение того возможного сущего, которое психологизм в лице Розмини принужден был считать первичным и необъяснимым фактом» 2158 . Это объяснение находится в связи с синтезом творческого акта, «каковой синтез, заключая в себе реальное отношение между Сущим и существующим, приводит к необходимому допущению подобия между этими двумя терминами, несмотря на безмерное различие, отделяющее их друг от друга, и позволяет нам увидеть это отношение в вечной идее Сущего, по которой было замышлено существующее в том самом творческом акте, которым оно произведено. Следовательно, идея возможного сущего («начальное бытие» Теософии) есть тот вечный архетип мира, без которого творение было бы невозможно. Другими словами, сущее возможное составляет часть божественной постигаемости, и так как последняя сообщена нам в интуиции через творческий акт и образует нашу разумность, то отсюда следует, что идея абстрактного бытия, служащая светом рефлексии, есть сама божественная идея... Значит, дух человеческий получает идею возможного сущего двумя способами: как божественный архетип в интуиции абсолютного сущего и как отображение, воспроизведенное по божественному типу в мощи творческого акта» 2159 . Параллелизм между мыслями Джоберти и Розмини бросается в глаза. Общая концепция учения о творении Розмини не только предусмотрена, но и предуказана в критике Джоберти. Мы не хотим этим сказать, что Розмини сознательно скрыл свою зависимость от Джоберти. Он своеобразно и остроумно развил учение о творении, проявив при этом развитии свойственную ему глубину мысли, и в то же время почти несомненно, что первые импульсы к построению он получил от Джоберти. Ведь, приведенные |
| лучес Солнца истинны нимало видяху. Елма паки языцы 2146 веру восприяша, единаго во Тройце Господа познаша. Иудеи от Бога тогда отступиша, ибо Сынови Его глав не покориша 2147 . Его же 2148 чрез пророки обещанна ждаху, Мессию пришедшаго. Того не прияху. Дивны судбы Божия, а праведны зело. о них же никто дерзай вопрошати смело. Или векую иныя Сам туне спасает, иныя же по делом право отметает. Не испытуй продерзно, токмо хвали Бога, Его же и истинна, и милость премнога, А при вере истинней тако тщися жити, да милостию спасен возможеши быти. Судия Судия, злых не казняй. без ума мечь носит, за ту милость милости свышше не упросит. Судия 2149 жестокий Кроток Христос на небо взыде 2150 . но вратится в ярости, ибо Агнец во Лва пременится. Иже 2151 в кротости волил 2152 нам заповедати, о тех в ярости имать грешники стязати. Елико терпение ныне проявляет. толику ярость тогда грешник в Нем познает. Уне убо к Нему днесь слезно прибегати, егда щедр, неже тогда гневна созерцати. Сусанна Кто Богу щедру скорбь свою вручает, помощи руку Господь тому дает. От старцу 2153 егда бе оклеветанна прелюбодейством честная Сусанна, Сердце ко Богу свое возношаше в надежде блазе и на смерть идяше. Тем не отврати Бог от нея ока. дал Даниила в помощь ей пророка. Иже мудрое сотворь възискание 2154 , обличи 2155 старцу оклеветание. Невинну жену смерти свободил есть, клеветника же на смерть осудил есть. Сын благий Царь некто име сына, его же любяще и купно царя его сделати хотяше. Сын смиренно отрече. глаголя: Боюся, да не, егда царь буду, сына извлекуся. Весть бо царска высота власти не терпети, самой бо желателно инеми 2156 владети. Аз же волю сын тебе всесмиренный 2157 быти, нежели на царстве сын непокорный слыти. О благоговеинства! О любве велики 2158 ! едва обретаемы между человеки. Сын, прежде отца умерший 2159 Аран, сын Фарин, прежде отца преставися, за идолы родитель на сыне казнися, Дотоле бо пред отцем сын не умираше, яко же Епифаний святый непщеваше. Сын праведный 2160 отца почитает, богатств ради 2161 в сердце не стреляет |
| Из этого отношения к детям арабские писатели и выводят обычай погребать своих дочерей живыми тотчас после рождения, или немного спусти. Мы уже показали, что многое говорит в пользу объяснения арабскими писателями этого варварского обычая. Однако же, при более внимательном рассмотрении этого факта и при сопоставлении его с другими явлениями религиозной жизни арабов, оказывается, что теми причинами, на которые указывают арабские писатели, не объясняется вполне это явление, и мы имеем основание предполагать корень этого глубже, именно в религиозных мотивах. Трудно представить, чтобы этот обычай явился без санкции религии. Естественное чувство отвращается от этого поступка, следовательно, должен быть сильный противовес, чтобы победить это естественное чувство, и этот противовес ничто не могло доставить, кроме религии, только она одна при своем всесильном влиянии могла преодолеть естественное чувство араба, и освятить в его глазах этот бесчеловечный и преступный обычай. Даже арабские писатели и толковники Корана предчувствовали это, и высказывают иногда эту мысль, хотя, по большей части, и не вполне определенно формулируют ее. Мало того, даже самый Коран дает намек именно на идоложертвенное происхождение обычая погребения дочерей заживо у арабов. Так в одном месте его встречается следующее очень важное указание: «боготворимые ими (арабами) для многих из многобожников представляют прекрасным делом убивать своих детей, дабы губить их и вероустав их сделать для них темным». 2158 Бейзавий в объяснение на этот стих приписывает это, между прочим, и внушениям слуг при капищах идолов. Тоже самое говорит и Замахшари и замечает, что арабы приносили детей в жертву идолам, так как у них был обычай давать обет, что если родится известное количество сыновей, то одного из них принести в жертву 2159 . Мы предполагаем, что Бейзавий и Замахшари, в данном случае, пользовались старинным преданием, которое сохранило воспоминание о жертвоприношении идолам своих детей арабами. Может быть, этим языческим характером погребения живых дочерей объясняется тот факт, что Мухаммед на самих первых порах потребовал от своих последователей прекращения этого обычая, что доказывает клятва на Акабе 2160 , а не гуманностью основателя ислама, который нередко не возмущался самими ужасными кровавыми поступками и бесчеловечной жестокостью. |
| Проникновению раскола на Урал и в Западную Сибирь содействовали и пути сообщения, связывавшие как раз главные центры раскола в России с русскими новыми азиатскими владениями. Ранние пути из России в Сибирь шли или по землям Крайнего Севера Европейской России, из Архангельска на Печору и оттуда на Обь, или же из района Казани и Нижнего Новгорода, по Волге, Каме и Чусовой, к нынешнему Свердловску, вокруг которого и развилась уральская металлургическая промышленность. Оттуда, с верховьев Чусовой, начиналась связь с западными притоками Оби, которая долго была главной артерией русской торговли и колонизации в Азии 2157 . Не менее важным был путь из Европейской России в Сибирь по Северной Двине, Вычегде и от верховьев Вычегды к верховьям Камы, а затем по Каме и Чусовой к среднеуральскому опять-таки металлургическому району вокруг нынешнего Свердловска, основанного в 1722 г., под именем Екатеринбурга олонецкими мастерами под руководством Геннина. Все эти три пути из России на Урал и в Сибирь начинались как раз у больших центров русского старообрядчества. Как отмечалось выше, северный путь вел из тех мест, где были особенно сильны беспоповцы, и связывал Олонецкие металлургические заводы и старообрядческие центры с уральскими и зауральскими. Интересно отметить, что этот путь шел через стариннейшие русские торговые города Севера: Холмогоры, Великий Устюг, Сольвычегодск, Усть-Сысольск, Шенкурск и др., которые в конце XVII века явились центрами сопротивления свободных церковных приходов старой веры центральному правительственному и церковному контролю, и где в борьбу за старые церковные свободы и традиции сразу же вовлекалось богатое и влиятельное торговое население края 2158 . По мере усиления правительственного контроля над приходами и роста преследований старой веры, часть населения Севера начала эмигрировать на восток, и до сих пор лингвистическая карта Сибири показывает, что основное русское население края переселилось туда в XVII и XVIII веках с Севера, где раскол был особенно силен 2159 . |
|
|
