| В рукописи вписано над строкой. Так в рукописи; обозначает, очевидно, свитку. В рукописи вписано над строкой. Порченка – это, очевидно, испорченные вещи, требующие ремонта. Свитка (свита) – нательная монашеская одежда в форме власяницы или сорочки из черного сукна или полотна; род верхней или нижней одежды, преимущественно священнослужителей и монахов; одежда вообще (Словарь русского языка XII–XVII вв. Вып. 23. С. 169). Считается, что в XVII в. свитка приобрела название «подрясник» ( Писарев Н. Домашний быт русских патриархов. М., 1991. С. 110). Исправлено, в рукописи: Авраммью. Далее в рукописи текст написан третьим, более мелким и неаккурантным почерком. Исправлено, в рукописи: иссцельные. Так в рукописи. В рукописи далее л. 5 и 5 об. пустые, без записей. Далее в рукописи зачеркнуто: Да искроил пять кож на поршни, а окраики издержаны все на заплаты. В рукописи верхняя половина этого листа пуста. В рукописи слово исправлялось; возможное чтение. В рукописи текст этого раздела на л. 6–6 об. написан тремя различными почерками. Супонь, супоня – ремень, коим стягивают хомутные клешни, под шеей лошади ( Даль В. И.Указ. соч. Т. 4. Стб. 637) В рукописи исправлено из кушелю. Кошуля – это меховая одежда, крытая какой-либо тканью (Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 7. М., 1980. С. 397). Кафтан – верхняя мужская одежда разного покроя и назначения, преимущественно верхняя длинная (почти до пят) одежда, с длинными руковами, застегивающаяся спереди пуговицами (Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 7. М., 1980. С. 95). Так в рукописи; скорее всего, должно быть: зипуны Зипун – мужская наплечная короткая одежда с узкими рукавами (или без них), которую одевали обычно на рубаху под кафтан. Зипун мог быть утеплен мехом (Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 6. М., 1979. С. 5). Напарья – род бурава (Словарь русского языка XI–XVII вв. Вып. 10. М., 1983. С. 166). В рукописи текст почти угас; читается предположительно. Далее в рукописи зачеркнуто: топор новои. Так в рукописи. Так в рукописи; должно быть, очевидно: онучи. |
| – С. 71–77; Зубарь В. М., Сорочан С. Б. Новый погребальный комплекс II–IV вв. .... – С. 123–131; Зубарь В. М. Итоги и перспективы исследования Западного некрополя Херсонеса//Задачи советской археологии в свете решений XXVII съезда КПСС. Тезисы докл. – М., 1987. – С. 103–104; Зубарь В. М., Рыжов С. Г., Шевченко А. В. Новый погребальный комплекс Западного некрополя Херсонеса. – С. 148–165 (особенно с.161, 163, рис. 9,9); Зубарь В. М., Робустова А. В. Два новых раннесредневековых склепа Западного г. с типичной квадратной камерой и тремя лежанками, на которых, как и на полу, в полном беспорядке лежала масса костей и черепов. В третьем сверху из четырех слоев погребений находились бронзовая пряжка VII–VIII вв. со щитком в форме креста, бронзовый круглопроволочный браслет с расширяющимися несомкнутыми концами, проволочная серебряная серьга, а при расчистке было обнаружено известняковое крестовидное надгробие, типичное для VI–IX вв. (Зубарь В. М., Рыжов С. Г. Отчет... – Л. 13–17, табл. XXX, 1; XXXII, 1–3, 5,6). Судя по находкам бронзового браслета, круглого в сечении, с заходящими друг на друга слегка расширяющимися концами, и фрагментам других проволочных браслетов, в это же время продолжал функционировать склеп г., тоже с тремя лежанками (Зубарь В. М., Рыжов С. Г., Шевченко А. В., Костромичева Т. И. Отчет о раскопках Западного некрополя Херсонеса в 1981 г.//Архив НЗХТ. – Д. –Л. 6–, рис. 4, 5). В склепе г. были материалы ранневизантийского времени, в частности, бронзовые браслеты с несомкнутыми утолщенными концами, а среди монет одна, предположительно VII в. (на аверсе –два императора, стоящие в фас) (Зубарь В. М., Рыжов С. Г., Шевченко А. В., Костромичева Т. И. Отчет... – Л. 28–39,53). В V–VII вв. были вновь приспособлены для захоронений склепы г., сооруженные в римскую эпоху: в них отсутствуют вещи, что было свойственно для «зрелых», отнюдь не ранних христианских погребений, причем в склепе одна из ниш-локул оказалась заложена характерной для христианских погребений стенкой из камней и плинфы (Зубарь В. М., Шевченко А. В. Отчет о раскопках Западного некрополя Херсонеса в 1983 г.//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 36–40). Аналогичную перегородку из плинфы размерами 25 х 15 х 3,4 см на глине и оштукатуренную имела одна из шести локул склепа, открытого Е. Г. Суровым в 1959 г. во время раскопок рыбозасолочного комплекса около башни I (Суров Е. Г. Херсонес Таврический. – Свердловск, 1961. – С. 77–81). На лежанке находились костяк взрослого человека 40 лет и двух детей примерно 5-летнего возраста по бокам. Всего в склепе было захоронено 44 человека, в том числе 14 детей возрастом до 10 лет. Инвентаря с покойниками почти не было, если не считать перстня-ключа и нескольких светильников, грубых и малого размера, типичных для V–VI вв. По монетам склеп датировали началом V в., однако поскольку вход в него был закрыт выстроенной в конце VI в. рыбозасолочной цистерной, последние захоронения могли быть совершены |
| Чтобы определить положение Алексеевского списка Нового Завета среди других библейских славянских рукописей, необходимо бросить взгляд на славянские списки Нового Завета предшествующие ему и последующие, необходимо одним взглядом обозреть по возможности всю наличность славянских рукописей Евангелия и Апостола. – Ближайшее изучение рукописей Евангелия XI–XVI вв. и в отдельности, и в сравнении их между собою и с греческим текстом привело нас к следующему результату: все рукописи Евангелия XI–XVI вв. по особенностям текста разделяются на пять главных разрядов или фамилий, и соответственно с сим должны быть признаны пять редакций евангельского текста в славянском переводе: 1) древнейшая юго-славянская, более или менее первоначальная (лучшие представители: списки Евангелия Остромиров 1056–1057 г., Саввин XI в., Архангельский 1092 г., глаголические XI в.: Ассеманиев, Зографский и Мариинский, – Галический 1144 г., Карпинский XIII–XIV в., Никольский XIV в. и др.); 2) древняя русская – не позже конца XI или начала XII в. (лучшие списки: Мстиславов, Юрьевский – оба первой половины XII в., Добриловский 1164 г., Типографский 6, XII в., Симоновский 1270 г. и др.), 3) русская XIV в. содержащаяся в списке Нового Завета, писанному но преданию, рукою святителя Алексия; 4) русская же, содержащаяся в четвероевангелии 1383 г., писанном в Константинополе (этой же редакции два Евангелия препод. Никона, XIV в., одно хранится в библиотеке московской духовной академии под 138, другое – в ризнице Троицо-Сергиевой Лавры под 1), и 5) русско-болгарская XV в., содержащаяся в полном списке Библии 1499 года и во множестве бумажных рукописей XV–XVI вв. Что касается до славянских списков Апостола XII–XVI вв. (от XI-ro века списков Апостола не дошло до нас), то все они по особенностям текста разделяются на четыре разряда или фамилии и соответственно с сим должны быть признаны четыре редакции славянского апостольского текста: 1) древняя югославянская, более или менее первоначальная (лучшие представители: списки Апостола Охридский, Слепченский – оба XII в., Толковый Апостол 1220 года, Македонский или Струмицкий XIII–XIV в., Карпинский XIII–XIV в. и др.): 2) русская неизвестного исправителя, сохранившаяся в списках XIV в. (лучшие списки: Толстовский, Хлудовские 33, 37, Сергиево-Лаврской ризницы Евангелие и Апостол 2 и др.); 3) русская же, содержащаяся в списке Нового Завета, собственноручном святителя Алексия, и 4) русско-болгарская XV в., содержащаяся в полном списке Библии 1499 года и во множестве бумажных рукописей Апостола XV–XVI вв. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла Содержание [Лат. lingua Latina] принадлежит к латино-фалискской подгруппе италийской группы индоевроп. семьи языков. Название происходит от племени латинов (Latini), населявших обл. Лаций (ныне Лацио) в Центр. Италии. Будучи первоначально языком г. Альба Лонга, который в IX-VII вв. до Р. Х. являлся столицей Латинского союза городов, и ограниченной области вокруг него, Л. я. в ходе исторического развития вытеснил др. языки Др. Италии, а с увеличением территории Римского государства распространился по всему Средиземноморью, став основным языком в зап. части региона; в Вост. Средиземноморье он делил сферы влияния с греч. языком. После падения Зап. Римской империи (476) Л. я. оставался в употреблении в Зап. Европе гл. обр. как язык христ. текстов, научных трактатов и офиц. документов, из его разговорных форм постепенно стали формироваться романские языки. В раннее Новое время Л. я. уступил место новым европ. языкам. История Л. я. Делится на 4 основных периода: архаической, классической, средневековой и новой латыни. В рамках данной периодизации предлагается более дробное членение: 1) архаическая латынь (до I в. до Р. Х.); 2) классический Л. я.: «золотая» (нач. I в. до Р. Х.- I в. по Р. Х.) и «серебряная» (I-II вв. по Р. Х.), поздняя (III-VII вв.) и параллельно существовавшая народная латынь; появление христ. латыни; 3) средневек. Л. я.: эпоха т. н. варварской (или меровингской) латыни (VII-VIII вв.), Каролингское возрождение (кон. VIII - кон. IX в.) и поздний период (X-XIV вв.); 4) новая латынь: Л. я. гуманистов, а также латынь, использовавшаяся в Новое и Новейшее время. Начало периодизации Л. я. было положено Исидором Севильским († 636), к-рый в соч. «Этимологии, или Начала» писал о 4 стадиях его развития: древнего (prisca), собственно латинского (latina), римского (romana) и смешанного (mixta) языков ( Isid. Hisp. Etymol. IX 1. 6-7); в XIX в. В. З. Тейффель обосновал деление классического Л. я. на периоды «золотой» и «серебряной» латыни ( Teuffel. 1870). Архаическая латынь |
| В единственном экземпляре встречены полной сохранности подковный гвоздь с плоской шляпкой (рис. 4, 48) и скоба (рис. 4, 50). Двумя экземплярами представлены клиновидные в сечении ножи (Рис. 4, 51–52). Их длина 13–14 см. Ширина лезвий 1,3–1,5 см. Толщина – 0,3 см. Ножи по форме являются типичной кузнечной продукцией для XII–XIV вв. Редкой находкой является молоток-гвоздодер (рис. 4, 53). Его длина 10 см. Ручка молотка прямоугольная в сечении и имеет размеры 1 х 0,7 см. Длина головки молотка 6 см, размер бойка 1 х 1 см. Головка выкована вместе с рукояткой. Подобная технология изготовления молотка-гвоздодера практиковалась в XIV– XVI вв. С. 47 рис. 32, 3]. Двумя находками представлены изделия из камня. Одно из них – пест для растирания примесей (рис. 4, 55). Его длина 9,7 см диаметр 4 см. Другая находка – плоское пряслице из известняка (рис. 4, 54). Его особенность состоит в том, что отверстие просверлено наискось. Определим датировку изученных сооружений. На основании данных по выделенным группам горшков, сходству гончарных клейм и индивидуальным находкам (шпора, молоток-гвоздодер подковка) можно определить достаточно широкий хронологический диапазон функционирования памятника рамками второй половины XIII–XIV вв. Однако если вспомнить о кратковременности изученных сооружений, то подобная датировка не может нас удовлетворить. Сопоставление вариантов сосудов двух памятников Аргамач – Пальна-1 и Аргамач – Пальна-5 показало, что при сходстве их керамики различие состоит в том, что на селище Аргамач – Пальна-5 значительно преобладают горшки с вертикальным венчиком (200 ед., или 70,5 %). Обращаясь к исследованиям по хронологии московской керамики XIV–XV вв., нельзя не заметить, что в рассматриваемый период происходило развитие формы горшков по пути их стандартизации: вертикальный венчик с наплывом внутрь, резкий перегиб от шейки к плечикам и от плечиков к тулову С. 33–40, С. 41–42]. Действительно, значительная часть посуды селища-5 напоминает по форме московскую керамику первой половины XV в. Однако же на селище-5 эта керамика могла бытовать не позднее начала XV в., т. е. до того рубежа, когда елецкая земля приходит в запустение от татарских вторжений. |
| 31, 5, 23; 32, 16; 44, 15; 50, 4; 53, 15) были хорошо известны на Руси. В Новгороде они употреблялись в X–XI вв., в городах Поднепровья и Волыни (Райки, Вышгород, Плиснеск, Галич) были распространены в XI–XIII вв. и в русской деревне использовались до XX в. (Колчин Б. А., 1959, с. 86; Соловьева В. М., 1952, с. 183–188). Ключи с бородкой, предназначенные для внутренних замков на сундуках и ларцах (длинный дом 7, сооружение 4, рис. 36, 10, 11; 51, 9), относятся к типу 1 (Х–середина XIII в.) и типу 2 (конец XI – середина XIV в.) по новгородской типологии (Колчин Б. А., 1959, с. 90). Накладки с петлями, пластины-оковки и личина замка с орнаментом (длинный дом 7, капище 3, рис. 58, 1, 6, 10, 12–14) похожи на найденные в Полоцке и Ярополче (Штыхов Г. В., 1975, рис. 49, 5; Седова М. В., 1978, таб.1:16). Металлические застежки от небольших шкатулок (капище 3, длинный дом 7) принадлежат к изделиям, хорошо известным жителям городов, их иногда помещали в клады (Корзухина Г. Ф., 1954, с. 13,14). Обломки котлов, клепаных из медных листов и снабженных железными ручками в виде петель (капища 2 и 3, площадка на валу 2, рис. 34, 6, 7), часто встречаются на городищах XII0XIII вв. (Бородино, Серенск, Слободка, Новогрудок, Брест, Райки и т.д.), в Новгороде они употреблялись в XIII–XIV вв. (Колчин Б.А., 1959, с. 104). В Звенигороде найдены также обломки бронзовых ковшей и ложек (капище 3, площадка на валу 2, рис. 31, 1; 34, 2; 46, 7, 8). Обломок стеклянного кубковидного сосуда на поддоне, сделанного из желтоватого прозрачного стекла (капище 3), принадлежит к типу сосудов, особенно характерных для южнорусских городов, начиная с 30-х гг. XII в.; встречены они в Турове и Новогрудке (Щапова Ю. Л., 1972, с. 58). Редкой находкой можно считать серебряную денежную гривну киевского типа, имеющую вес 152 г, длину 6,7 см, ширину 2–4 см, высоту 1/2 см (сооружение 13, 57, 4). Гривна относится к первой группе Шестиугольных слитков, датирующихся XII – первой половиной XIII в. На Волыни известно всего четыре таких слитка, в том числе в Изяславе (Сотникова М. |
| Круглая площадка капища (диаметр 9 м) окружена восемью углублениями, общий диаметр капища 17 м. Все углубления имеют чашевидную форму. Углубление 1 (3,8 х 3,2 м) глубиной в материке 40–60 см заполнено камнями. Со стороны центральной площадки большие камни выложены полукругом. Углубление 2 (4 х 2,8 м) глубиной 60 см также заполнено камнями, большие камни также образуют полукруг. В заполнении найдены черепки XII – первой половины XIII в. и зуб коровы. Углубление 3 (5 х 4 м) глубиной 60 см заполнено мелкими камнями и по дну выложено крупными камнями. Почти в середине среди камней выбрана яма 50 х 50 см, глубиной 70 см. Среди камней встречаются черепки XI–XII вв. и кости крупного рогатого скота (фаланги) и птицы. Углубление 4 (3,6 х 3,2 м, глубина 60 см) заполнено камнями и среди них выбрана яма 2 х 0,8 м, стенки которой обставлены большими камнями до дна углубления. В яме лежал костяк мужчины 60 лет, ориентированный головой на СЗ. Длина костяка 165 см. В заполнении найдены черепки 12–13 веков, тазовая кость крупного рогатого животного. Дно ямы около костяка посыпано углем и мелкими вторично обожженными черепками. Углубление 5 (3,6 х 2,8 м, глубина 60 см) выложено большими камнями и на его дне лежал большой камень с плоской поверхностью (80 х 55 см). Среди камней заполнения встречались обломки посуды XI–XII вв. Углубление 6 (3,8 х 3,8 м, глубина 50 см) с восточной стороны выложено большими камнями. На глубине 20 см среди камней заполнения находились кости ребенка 2–2,5 лет (обломки черепа с несросшимися швами, позвонки, ребра, кости конечностей). Найдены черепки XI–XII вв., зубы крупного рогатого скота и свиньи. Углубление 7 (4,6 х 3,8 м, глубина 50 см) заполнено камнями и на дне из больших камней сложены два концентрических кольца неправильной формы. Найдены зубы крупного рогатого животного. Углубление 8 (3,5 х 3,1 м, глубина 50 см) заполнено камнями и среди них лежат кости ребенка в возрасте около 1 года. В дне углубления выбрана яма (1,9 х 0,7 м, глубина 35 см в материке), стенки которой обставлены большими камнями и поставленными на ребро плитами. На дне ямы лежал костяк мужчины 60 лет, ориентированный головой к ЮЗ. Длина костяка 165 см. Найдены черепки конца X и XI вв., кости крупного рогатого скота, свиньи и зубы лошади. |
| 4.ВНУТРЕННЯЯ, ИЛИ «ВЫСШАЯ», КРИТИКА – Задачи внутренней критики. В отличие от текстуальной, так называемая внутренняя критика, используя данные критики литературной и исторической, имеет своей задачей установление авторства и времени возникновения св. книг, а также их смысловую экзегезу. С одной стороны, она является чистой наукой (подобно истории или археологии), а с другой – если она хочет оставаться христианской – должна хранить верность своей основной цели: донести до людей что и каким образом возвещает нам Слово Божие. История толкования Библии Этапы и направления экзегезы Начало Э. прослеживается уже в дохрист. время. Мн. законы Пятикнижия представляют собой истолкование и раскрытие заповедей Декалога. В Пс содержится своего рода молитвенно-литургич. коммент. к Пятикнижию, Историческим книгам и Писаниям. Иудейское толкование Библии междузаветного периода шло в двух направлениях: в плане законнической галахи и в плане этико-богословском – агада. Евангельская проповедь — как Самого Христа Спасителя, так и апостолов — содержит объяснение ВЗ в свете нового Откровения. Христианская Э. при своем возникновении заимствовала нек-рые приемы, выработанные в античных толкованиях древних текстов и в иудейской экзегезе. Впоследствии, в Новое время, она пользовалась методами различных школ в историографии, литературоведении, философии, языкознании. Э. прошла неск. этапов и породила ряд направлений, как ортодоксальных, так и отступающих от церк. точки зрения. А) Новозаветная, апостольская экзегеза — 1 в. а) Святоотеческая Э. (обычно датируется 1–5 вв.) разрабатывала основные методы толкования, ставя в центре духовно-нравств. и вероучит. смысл Библии. б) Византийская Э. (6–15 вв.) следовала в осн. за экзегетами святоотеч. школ. Тропологический характер носила Э. визант. подвижников. в) Ср.-век. западная Э. (6–11 вв.), подобно византийской, как правило, не выходила за рамки святоотеч. традиции. г) Ср.-век. католич. Э. (12–15 вв.), включая схоластическую ср.-век. экзегезу, создавала святоотеч. катены, разрабатывала учение о полисемантизме Писания и о его мистической интерпретации. |
| 860 См.: Белов Г.Д. Раскопки в Херсонесе в 1968 г.//Архив НЗХТ. – Д. – А. 12; Белов Г.Д. Отчет о раскопках в Херсонесе в 1976 г.//Архив НЗХТ. – Д. – А.3. 862 Романчук А.И. Комплекс VII в. из портового района Херсонеса//АДСВ. – 1973. – Вып. 10. – С.246–250; Романчук А.И. Слои VII-VIII вв.в портовом районе Херсонсса//АДСВ.–1975 – Вып 11.– С. 3–14; Голофаст A.A. Комплекс VI в. из северо-восточного района Херсонеса//МАИЭТ. – 1994 (1995). – Вып. 4. – с. 217, рис. 3,4. 863 Залесская В. Импортные глиняные светильники IV-VII вв. в Северном Причерноморье//Византия и Крым: Тезисы междунар. конф., г. Севастополь, 6–11 июня 1997. – Симферополь, 1997. – С. 39; ChrzanovskiL., ZhuravlevD. Lamps from Chersonesos in the State historical museum – Moscow. – Roma, 1998. – P.171–174, Сорочан С.Б. [Рец.]//ВДИ. – 1999. – – C. 215–220 (L. Chrzanovski, D. Zhuravlev. Lamps from Chersonesos in the State Historical Museum – Moscow. – Roma: «L’ERMA» di BRETSCHNEIDER, 1998. – 296 p., ill.). 864 Сорочан С.Б., Шевченко A.B. Западнопонтийские светильники II–VI вв. из Херсонеса//Вестник Харьковского университета. – 1983. – – С. 99. 865 Isings С. Roman Glass from Dated Finds. – Groningen; Djakarta, 1957 – P. 139. По мнению Н.П. Сорокиной, рюмкообразные сосуды отличала полифункциональность: они могли использоваться и для питья, и служить лампами, и быть пригодными для других целей (Сорокина Н.П. Позднеантичное и раннесредневековое стекло с Тамаанского городища//Керамика и стекло древней Тмутаракани. – М., 1963. – С. 134–151. Ср.: Щапова Ю.А. Стеклянные потиры: археологический аспект истории священных сосудов//ВВ. – 2005. – Т. 64 (89). – С. 198–210 (исследовательница предположила, что вся масса подобных сосудов с III до XI в. служила в качестве потиров, с чем невозможно согласиться). 866 Лазарев В.Н., Банк A.B. Искусство Византии в собраниях Советского Союза: Краткий путеводитель. – Λ., 1975. – С. 15; Bailey D. Byzantine Lamps II Byzantium. Treasures of Byzantine Art and Culture from British Collections. – London, 1994. – P. 18, 106–107, |
| (Зубарь В. М., Дорофеев В. В., Ушаков С. В. Отчет о раскопках Западного некрополя в 1988 г.//Архив НЗХТ. – Д. 2843/I. – Л. 6–12, рис. 20, 15; 21, 9, 10, 14). До X–XI вв. мог действовать склеп г. с прямоугольной камерой (ширина – 3,6 м, длина более 2,4 м, свод обрушился), потолок которой был подперт массивным, овальным в сечении каменным столбом. В восточной части склепа были устроены четыре лежанки: в южной стене, напротив столба в торцовой, восточной части, и две в северной. Восточная лежанка (2,3 х 1,0 X 0,85 м) оказалась заполнена почти до потолка сложенными штабелем человеческими костями, уложенными перпендикулярно ее оси. Под торцевыми стенами лежанки лежали черепа. Всего здесь находились останки 26–28 взрослых и 4–5 детей, причем до 5 черепов оказались со следами искусственной циркулярной деформации, то есть позднеримского – ранневизантийского времени (не ранее конца III в. и не позже VII в.). На северо-восточной лежанке (1,5 х 0,8 х 0,95–0,75 м) было совершено 16–17 ингумаций, три из них принадлежали детям. Среди костей была обнаружена сделанная из гладкой проволоки бронзовая серьга-колечко типично раннесредневекового облика. Южная лежанка осталась не расчищена, но возле нее, в засыпи зафиксированы фрагменты стенок желобчатой амфоры V–VII вв. и два донышка высокогорлых кувшинов с плоскими ручками, какие бытовали в середине IX–XI вв. (Зубарь В. М., Дорофеев В. В., Ушаков С. В. Отчет... – Л. 13–15, рис. 25). 1469 Романчук А. И. Западный загородный храм Херсонеса//ВВ. – 1990. – Т. 51. – С. 165–171. По мнению исследователей, ведших здесь раскопки, склепы с раннесредневековыми погребениями встречались только возле этого храма и отсутствовали ближе к стенам города (Зубарь В. М., Шевченко А. В. Отчет о раскопках херсонесского некрополя в 1982 году//Архив НЗХТ. – Д. – Л. 56). Но уже в 1983 г. подобные склепы были выявлены и на этом участке некрополя (см.: Зубарь В. М., Шевченко А. В. Отчет о раскопках западного некрополя Херсонеса в 1983 году. – Л. 36–41, склепы Следовательно, они были рассеянны по всей территории Западного кладбища. |
|
|
