| Обращаемся к изучению догматической деятельности собора константинопольского 448 года. Для нас единственно важно рассмотреть вопрос: на какой догматической точке зрения стояли отцы этого собора, за что они ратовали и против чего они восставали? Совокупность всех фактов собора константинопольского показывает, что отцы оного ценили в особенности ту часть церковной деятельности Кирилла, когда он принял некоторые положения антиохийской догматики, в так называемой унии. Собор видит в Кирилле не столько борца против крайностей антиохийского богословствовавия, сколько примирителя александрийской и антиохийской догматики, каким он был во вторую половину своей церковно-исторической деятельности, высоко уважают в нем устроителя унии. Из всех многочислен- ных сочинений Кирилла собор обращает внимание на известнон „послание” этого отца к „восточным», в котором излагается ход дела унии, в котором утверждается исповедание веры Иоанна Антиохийского и его приверженцев, которое исполнено сочувствия к антиохийцам, вошедшим в сношение с ним, Кириллом. Дух этого послания хорошо характеризуют первые слова, которыми начинаются оно: „да возвеселятся небеса и радуется земля” 724 . Сло- вом, собор в основу своих решений по вопросу о соединении во Христе двух естеств полагает ничто другое, как важнейший из документов, касающийся унии. Послание это, кроме того, было весьма важно для собора в том отношении, что в нем сильно опровергалась монофизитская доктрина. „Да заградятся уста тем, кто проповедует или тождество, или слияние, или смешение Сына Божия с плотию” 725 . А это именно и делал Евтихий. Сущность суда над Евтихием собор полагает собственно в том, чтобы решить вопрос: согласен ли он с указанным униальным посланием Кирилла, согласон ли главным образом со словами „исповедания веры» Иоанна Антиохийского, находившегося в послании? Когда читалось на соборе то место послания Кириллова, где буквально приводилось слова исповедания Иоаннова о неслитном соединении естеств во Христе, Евсевий прямо объявил, что Евтихий не согласен с этим учением. |
| Участник в издании книги: «Три первые века христианства» 1035 обрел не благоволение в очах начальства тем, что, вслед за Гогенбахом, осмелился утверждать, что лучшие, благо разумнейшие римские императоры преследовали христиан, а глупые между ними мирволили христианам; выражением указанного не благоволения было то, что вышеуказанное лицо, профессор Академии, за свое сотрудничество с кафедры церковной истории вынужден был низойти на кафедру еврейского языка. Еще. Автор, бывший одновременно профессором и в дух. Академии и в Университете, за написанную им книгу: «Греко-восточная церковь в период вселенских соборов» 1036 , был лишен кафедры в Академии; его книга возбудила неудовольствие как тем, что в ней приведен был в греческом оригинальном тексте один памфлет VIII-ro века против иконопочитания, так и тем, что будто автору вздумалось сказать, что причисление к лику святых в древней Византии имело одинаковое значение с награждением в наше время орденом. Было бы излишне пускаться в разбор инкриминированных мест книги 1037 . Заметим одно: лишившись академической кафедры и оставшись с одной университетской кафедрой, мало его обеспечивавшей (он был здесь доцентом), автор-профессор впал в тяжкие материальные лишения и под их бременем вскоре умер. Книги, заподозренные начальством, подвергались и еще разного рода репрессалиям. Они или не допускались в семинарские библиотеки (так было с моим вышеназванным сочине- ных властей наклоняются в ту сторону, чтобы не дать возможности церковным историкам возобновить, пересадить или внедрить какое-либо заблуждение, понимая под такого рода заблуждением очень многие отступления, имеющие лишь малое отношение к существу догматического богословия. Но возникает вопрос: можно ли считать наших представителей духовной власти более компетентными судиями по вопросам богословия, чем писателей церковно-исторических сочинений, принимая в особенности во внимание, что и эти последние по своей природе тоже богословы? У известного публициста В. В. Розанова мы встретили повествование, которое дает определенный ответ на вопрос. |
| Из посланий Мелетия особенно известны его письма к князю Острожскому, в которых он восхвалял его ревность к Церкви и побуждал к дальнейшим подвигам, к епископу Гедеону, ко всему православному народу и к разным литовским князьям и магнатам, а также к папе, королю Сигизмунду и Ипатию Потею, которому подробно излагал свои мнения против римско-католического учения и догматов. Сочинения учёного патриарха Мелетия высоко ценились современниками, называвшими его „светилом православных“. В 1598 году в Острожской типографии были напечатаны семь посланий Мелетия (в „книжице в десяти отделах“), а затем в 1603 году в том же городе Остроге напечатан его „Диалог албо розмова о вере восточной“, в виде краткого катехизиса против латинян и других сектантов, причём для напечатания этой книги по-гречески и по-русски, князь Острожский обращался к Львовскому братству („к своим милым и верным приятелям“) за присылкой типографского наборщика Касиановича и греческих отлитых литер 2381 . Братства, конечно, весьма нуждались в помощи восточ- —232— ных патриархов, так как против братств и их деятельности высказались все униатские епископы и, как упомянуто выше, первым воздвигшим гонение против братств был Ипатий Потей. Он рассеял членов Брестского братства, отнял у них, с одобрения короля, школу и определил туда на место учителя известного униата Петра Аркудия, привезённого им из Рима. Таким образом учредилось в городе Бресте первое униатское училище в западной России 2382 . Но живучесть братских начал была так сильна в русском народе того времени, что, уступая натиску врагов в одном месте, русские люди спешили соединиться в крепкий церковно-братский союз в другом месте, и этому движению не мог оказать сопротивления даже король Сигизмунд III, который, разрушая православие, всё-таки должен был подписывать уставные грамоты таким братствам, кои находились в городах и местностях, густо населённых православными, где они потому решительнее и успешнее могли отстаивать своё вероисповедание и народность. |
| Помощник библиотекаря Николай Писаревский 9 октября 1895 года определен на вакансию диакона при Князь-Владимирской посольской церкви в Берлине; на его место Советом Академии избран и резолюцией Его Высокопреосвященства от 13 ноября того же года утвержден в должности помощника библиотекаря окончивший в 1895 году академический курс действительный студент Константин Попов. Оставленные при Академии для приготовления к замещению вакантных преподавательных кафедр кандидаты богословия Николай Городенский и Сергей Смирнов определены на соответственные их приготовлению вакантные кафедры в Академии; вместо них Советом Академии, с утверждения Его Высокопреосвященства, оставлены для той же цели при Академии окончившие в отчетном году курс кандидаты богословия: Владимир Тихомиров, Николай Покровский и Иван Успенский. III. Состав учащихся К 1895–96 учебному году оставались от предшествовавшего года три академические курса: IV, III и II в числе 192 студентов и 4 вольных слушателей, принятых по распоряжению Высшего духовного Начальства, и кроме того – 2 студента, оставленные на повторительный курс в I курсе. I же курс (LIV со времени основания Академии) образовался в начале отчетного года после поверочных испытаний лиц, желавших поступить в состав этого курса. К поверочным испытаниям явились 84 студента духов- —9— ных семинарий; из них 17 по назначению Начальства (вызвано было в состав нового курса по одному воспитаннику из 20 духовных семинарий, но к приемным испытаниям не явились студенты Тобольской и Харьковской семинарий – вследствие болезни и Томской – по неизвестной причине) и 67 в качестве волонтеров; в числе последних 1 священник. Кроме них – 1 окончивший курс с аттестатом зрелости в 1-й Виленской гимназии и 1 грек – воспитанник Московской духовной семинарии. – Из 86 лиц, допущенных к приемным испытаниям, 18 выбыли из академии до окончания оных, а остальные 68 человек сдали устное испытание по четырем предметам: Священному Писанию Нового Завета, психологии, латинскому языку и одному из новых языков, по выбору экзаменующихся и представили по три письменных упражнения: по догматическому богословию, нравственному богословию и философии. |
| Как бы так говорил: так как Лазарь, будучи мертв, не может веровать, то ты восполни недостаток веры мертвеца. Двоякий бывает вид веры. Один – догматический, состояний в согласии (усвоении или, признании) души относительно чего-либо, как тот, о коем сказано: «верующий в Сына не судится» ( Ин.3:18 ). Другой дается в качестве благодати от Христа, о коем сказано: «одному чрез Духа дается слово премудрости, другому же вера» ( 1Кор.12:8, 9 ), которая есть не догматическая только, но и совершающая вышечеловеческие дела, так что «и горы переставляет» ( 1Кор.13:2 ). Итак, Марфа, по слабости рассудка, впала в неверие. Но Господь не оставляет ее (при этом неверии), принесши быстрое исцеление недуга. Надобно, говорит , веровать твердо, чтобы увидать то, что было сверх надежды. Да, велик недуг двоедушия, он лишает благодат- —53— ных даров от Бога. Посему укорив ее (в неверии), Он тем самым весь род человеческий направил к тому, чтобы не подвергаться пороку двоедушия. Избегая тщеславия, Христос не сказал: «узришь славу Мою», но " Божию». А слава Божия – воскресить мертвеца. Следовательно, Сам Бог по природе есть Тот, Кто сказал: «Я есмь воскресение» ( Ин.11:25 ), Коего славу, говорит, женщина увидит немного после, когда убедится, что не лжет Истина, то есть Христос. А было ей обещано, что мертвый брат ее восстанет. Мария, будучи более разумною, не выражает никакого сомнения. Марфа же подвержена была недугу двоедушия. ( Ин.11:41–42 ). 1741 Иисус же возведе очи горе 1742 и рече: Отче, хвалу Тебе воздаю 1743 , яко услышал еси Мя. 1744 Аз же ведех яко всегда Мя послушаеши. Но народа ради стоящаго окрест 1745 рех, да веру имут 1746 , яко Ты Мя послал еси. 1747 Промыслительно, как человек, говорит это Христос о Себе уничиженно, а не по беспредельному божеству. И возносит Отцу благодарность не за Лазаря только, но за жизнь всех. Будучи благ, Он оказывается единомысленным с Отцом, возводящим к жизни природу человека, чрез преслушание впадшую в тление, ничем не разнствуя с бла- —54— гостью Отца. |
| утр. 1 и 2). Таблица гласов и подобнов в попразднство Р. X. Декабрь Стих. на Госп. воз. Стих. веч. стих. Седален по 1 каф. Седален по 2 каф. Седален по З п. каф. Стих. стих. утрен. Подобен Подобен Подобен Подобен Подобен Подобен Небес-ных чинов. Днесь дева Удивися Иосиф. Божест-венныя веры. Ангельс-кие предыди-те. Радуйся. Доме Ефрафов. Камени запечатану. Красота девства. Гроб твой. Ангельс-кие предыди-те. Доме Ефрафов. Собезначальное. Воскресе из мертвых. Удивися Иосиф. Ангельс-кие предыди-те. Тридневен. Камени запечатану. Повеленное. Скоро предво-ри. Ангельс-кие предыди-те. Премудрости. Объяснение терминов см. выше стр. 61; РВ. 123; ВК. 136 – 137. «Ангельския предыдите» – стих. хвалитн. предпр. Р. X. Отдание В отдание Р. X. – 31 дек., как и в отдания всех двунадесятых праздников (исключая Введение), поется служба вся праздника (служба рядового святого переносится на предыдущий день, без входа, паремий, полиелея и антифонов при будничном строе вечерни и праздничном утрени). Канон по сравнению с праздником поется в сокращении: на 14, – с катавасией только из перваго канона. Единственное преимущество Р. X. в отношении отдания даже пред Крещением то, что, при совпадении его отдания с воскресеньем, не поется догматик, а вместо него стихира праздника «Августу единочальствующу». История праздника Соперничая с Пасхой своей торжественностью, праздник Рождества Христова заставляет ожидать, что он появился в самые первые времена христианства, в век еще апостольский. Даже как-то трудно себе представить, чтобы христиане когда-либо могли не праздновать дня рождения своего Спасителя, чтобы они не «помнили» «и не святили» этого дня. На самом же деле было далеко не так и было по очень простой причине. То не случайность, что христиане, исключая таких полухристиан, как протестанты, обыкновенно не празднуют дня рождения своего, а празднуют именины, т. е. день крещения своего. И это, так сказать, очень похвально и трогательно. Этим христианин показывает, что не великая была бы радость для мира, да и для него самого, что родился на земле лишний грешник, если б грешник этот в свое время не переродился в праведника (праведника по крайней мере в возможности) чрез таинство крещения. Не будь этого духовного рождения, христианин о дне своего рождения мог бы только сказать с многострадальным Иовом: «погибни день, в который я родился, и ночь в которую сказано: зачался человек» (3,3). И этот пренебрежительный, мягко говоря, взгляд на день плотского рождения был искони присущ христианству, раннему даже в гораздо большой степени, чем позднейшему и современному. Это нам трудно понять, но это действительно было так, что древние христиане называли днем рождения день смерти человека, и называли самым серьезным образом. Для дня кончины мучеников самое принятое название было natalitia, «родины». |
| Св. Афанасий Великий боролся с Арием не за доктрины и учения, а за жизнь и за истинный путь, за подлинные встречи в духовном мире. В истории человеческого духа была потрясающая встреча в духовном пути человека — встреча Савла со Христом. Рассказ об этой мистической встрече со Христом, превратившей Савла в Павла, и есть основа христианской веры в Искупителя и искупление. Эта встреча возможна для всякого человека. Превращение Савла в Павла есть новое рождение, второе духовное рождение. Но подлинная встреча с божественной реальностью не есть душевное переживание, не есть психологический опыт. Душевное переживание оставляет человека замкнутым в себе, со своими чувствами и верованиями, отделенными от божествен ных реальностей. Только духовный опыт, духовная жизнь размыкает человеческую душу и превращает субъективное человеческое чувство в онтологически реальные встречи с духовным миром. Догматы имеют не натуралистическую и не психологическую природу, а духовную природу. Догматические формулы в истории церковного сознания имеют прежде всего отрицательную, а не положительную задачу. Догматические формулы изобличают не ложные учения, а ложную направленность духовного опыта, извращение духовного–пути. Догматические формулы говорят о том, что несет с собой жизнь, а что несет смерть. Догматы имеют прежде всего прагматическое, а не доктринально–гностическое значение. Беда не в том, что ереси суть ложные учения, беда в том, что они означают извращение духовного опыта. Отрицание той истины, что Христос есть Сын Божий, единородный Отцу, что во Христе — Богочеловек, в единой личности совершенно соединились две природы и две воли, божеская и человеческая, т. е. арианство, монофизитство, монофелитство, несторианство, есть извращение духовного опыта, есть ложный путь человеческого духа, на котором человек не может в совершенстве соединиться с Богом, есть ложная символика событий духовного мира. Беда не в том, что гностические учения суть ложные учения, что они не дают истинного знания, беда в том, что они обозначают духовный опыт и духовный путь, на котором не может быть просветления и преображения низшего мира в высший мир. |
| —449— ных размеров. Отсюда понятно, почему в Абиссинии принято по достоинству хора судить о значении и достоинстве самого монастыря. Так и бывает: чем лучше и многолюдное монастырь, тем лучше и многолюднее у него и хор. Причт монастырского храма (иеромонахи и иеродиаконы) образовывается из способных к священнослужению членов братии, способных в смысле умения читать и петь и обладания голосом. К сожалению, в то время, как хор за свои успехи увенчивается лаврами народных симпатий, выражаемых нередко в самом храме вслух, чередные священнослужители у народа на плохом счету. В числе братии найдется не мало лиц, имеющих священный сан. Таковы прежде всего – алака, все архимандриты и сам игумен. Но, нужно заметить, священная степень у этих лиц существует лишь как достоинство, а не как служебное положение. Они не участвуют в чреде священнослужения, избегая его всеми силами, так как служащий часто литургию, как известно, считается в глазах абиссинцев человеком не высокого образа мыслей. Истинно благочестивый человек, думает абиссинский народ, не решится часто приступать к совершению великого таинства. Отсюда имеющая порицательный характер кличка, данная участвующим в чреде священнослужителям: «самонапя» – недельствующий или недельник, т. е. служащий всю неделю. Духовные лица, занимающие высокое положение в абиссинской церкви, имея священные степени, почти никогда не служат литургии и вообще не участвуют в священнослужении. Они имеют священный сан и в тоже время, как будто и не имеют его, т. е. за ними остается одно лишь достоинство священного звания, кроме всего прочего. Даже названия священник, иеромонах, диакон никогда не прилагаются к именам и титулам духовных лиц высокого звания, имеющих эти степени. Священниками, диаконами называют только лиц, стоящих у чреды служения. Не во всех монастырях богослужение совершается каждодневно. Что касается монахов, не участвующих в церковном хоре, то они ходят на богослужение только по воскресеньям и праздникам, хотя и это считается для —450— |
| п. книг». 203 Как легкое и вместе приятное занятие, студентам рекомендовалось инструкцией пение. «Оно, – сказано, – будучи употребляемо в приличное время, каковым вообще можно почесть время по принятии пищи, и притом многими вместе, и с соблюдением мерности и согласия, требуемых правилами нотного пения, оно может быть столько же полезно для здоровья тела, как и для благоустроения духа». 204 В девять часов студенты ужинают; в десять по данному звонку, непременно совершают вечернюю молитву и потом уже ложатся спать. В воскресные и праздничные дни по первому удару благовеста они собираются в залу, становятся по комнатно, и пропев приличный празднику стих, идут из залы – в порядке, благочинно в монастырскую трапезную церковь . Касательно вообще поведения студентов, инструкция им предписывает «в отношениях к начальникам и наставникам быть почтительным, скромным; в обхождении друг с другом – благородным, учтивым; а в отношениях ко внешним должна отличать их приличная духовным воспитанников степенность, кротость и благоразумие. 205 В близкие отношения и знакомства никто из студентов не должен вступать без предварительного объяснения с инспектором. И вообще – инструкцией в особен- —220— ных нуждах или особенных состояниях духа, для коих потребны совет и вразумление, предоставляется студентам объясняться пред инспектором во всякое время. 206 Собственно учебные обязанности студентов заключались, кроме слушания лекций в классе, в домашних письменных упражнениях. Курсы в академии были прежде двухгодичные, и на первом курсе, в течение первых двух лет учения, студенты обязаны были, в известные сроки, представить пять сочинений – одно по философии, два по словесности и два по гражданской истории, в третий год – одно по догматическому богословию, одно по нравственному, одно по истолкованию Св. Писания, одно по пастырскому богословию или по гомилетике, одно по церковной истории, и сверх того две проповеди . 207 В продолжении последнего года студенты писали, так называемое, «курсовое» сочинение, «диссертацию» на степень. |
| Вопрос, заданный членами Синода государю, как им сноситься с другими государственными учреждениями, мотивировался следующим образом: «А на патриаршее имя указов ниоткуда не присылалось, Духовная же Коллегия имеет честь, силу и власть патриаршескую, или едва и не большую, понеже Собор» (курсив мой. – Прот. Павел) 666 . Таким образом, церковная реформа неожиданно привела к переосмыслению представлений о полномочиях церковно-иерархического собора, а тем самым и к новому пониманию соборности Церкви в русском богословии вообще. Не имея «стенограммы» этого столь важного заседания Синода 14 февраля 1721 года, можно только догадываться о самом ходе обсуждения затронутых на нем вопросов. Но если традиционным было мнение, что патриарх может судиться только собором равных себе – то есть патриархов же, – то, очевидно, осознав себя даже не Местоблюстителем Патриаршего Престола, а «коллективным Патриархом», Синод вследствие этого счел возможным и возвыситься над патриархом как единичным лицом, понеже Собор. И митрополит Стефан и архиепископ Феофан были участниками этого заседания, но нельзя предположить с уверенностью, кому из них принадлежала бы эта мысль: и тот и другой – каждый по своим соображениям – мог бы высказать ее. Она так и осталась соборной. «Церковная реформа не вполне удалась» 667 . 591 На это же место из «Ареопагитик» и в том же смысле ссылается и «Православное исповедание кафолической и апостольской Церкви восточной» свт. Петра Могилы (Догматические послания православ-ных иерархов XVII–XIX веков о православной вере. М., 1900. С. 13). 602 «...Едини точию пастырие, сиречь епископи, архиепископи, митрополиты, патриарси, суть яко судии, определяющии распрю, и полагающии уставления» ( Стефан (Яворский) , митр. Камень веры. С. 713). И далее там же: «От произволения же тех, или от обычая, могут сообщницы быти архимандриты, игумены и строители монастырей: от пресвитер же и клириков менших, разве в Писаниих искуснии, могущии пособити в прении, или во иных нуждах. Царие же и велможи, бывают тем намерением, яко да соблюдают собор от всякия молвы и смятения: и да будут свидетели уставлений и законов соборных... |
|
|
