| (Собр. узак. 1918 г. 90 ст. 908), постановлением Совета Обороны от 8 декабря (Собр. узак. 1918 г. 93 с. 929) и письмом Ленина к рабочим (урок 3-й см. Известия Всероссийского Центрального Комитета от 28 августа 1919 г. 190) под страхом строгой ответственности вменяется всем в обязанность точное соблюдение изданных советской властью законов РСФСР и изданных центральною властью постановлений и вместе указан порядок отступления от норм закона при наличии условий, требующих такого уклонения от закона. Ныне я утверждаю, что образ действий 8 Отдела Народного Комиссариата Юстиции в лице Галкина и Шпицберга нарушает Конституцию РСФСР, декрет об отделении Церкви от Государства и при этом не может быть оправдан обычною ссылкою на переходный момент, так как сама Конституция, стремящаяся обеспечить действительную свободу совести, рассчитана, по ея собственным словам (ст. 9), на «настоящий переходный момент». Дело в том, что декрет об отделении Церкви не только запрещает «издавать какие-либо законы и постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести» (п. 2), но даже обеспечивает «свободное исполнение религиозных обрядов, поскольку они не нарушают порядка» (п. 5). При таких условиях гонения на мощи являются актом, явно не закономерным с точки зрения советского законодательства. Что касается постановления суда о передаче мощей св. Виленских мучеников в музей, то я со всей решительностью протестую против этого. Св. мощи предмет культа, и им место в храме, а не в музеях. Никакого обмана и подделок при освидетельствовании их не оказалось, и подвергать их «ссылке» не за что. Да и помимо всего мощи сии находятся здесь временно (эвакуированы из Вильны в 1915 г.), не составляют собственности РСФСР, а принадлежат Церкви, находящейся в Литовском Государстве и подлежат возврату в Вильну, и самый пункт 4 постановления суда является явным нарушением декрета о свободе совести. Одновременно с этим, образ действий Галкина и Шпицберга не соответствует провозглашённой Советской властью системе Церковно-Государственных отношений на базисе полного отделения церкви от государства. |
| Закрыть Мёртвый город 05.10.2016 1461 Время на чтение 20 минут Через Сморгонь с сентября 1915-го по февраль 1918-го проходила линия русско-германского фронта. Город не сдавался врагу 810 дней... Это случилось ранним летним утром 1916 года. Не было ещё и четырёх, когда в русских окопах дохнуло вишней, яблоками, скошенным сеном, напоминая солдатам о доме. Иным, впрочем, казалось, что запах какой-то неопределённо-фруктовый, но скоро это стало совершенно неважно. Приятный аромат сменился резкой вонью хлора, а потом люди стали мучительно умирать от удушья. Так началась газовая атака под Сморгонью. Это случилось 20 июля по старому стилю. В окопах во время газовой атаки Следом за волнами хлора двинулись тысячи немцев в серых противогазах, которые делали их похожими на фантастических животных. В одной руке у каждого был карабин, в другой - дубина, утыканная гвоздями. Добивать выживших. Похоже, прогресс совершил полный круг, вернув германцев в те времена, которые мы называем первобытными. Газ проник на 19 километров в глубь наших позиций. Предполагалось, что уцелевшие не смогут оказать сопротивления, но сначала заговорила русская артиллерия, а потом в упор по немцам ударили пулемёты. Их расчёты срывали с себя маски, чтобы не промахнуться. У них получилось. Погибая, пулемётчики видели, как враги бегут обратно. Атака захлебнулась. Осенью 1915-го Сморгонь не первый раз попала в историю. Музыкантам это название известно благодаря тому, что рядом с городом находилось имение Залесье, принадлежавшее Михаилу Огинскому. Там композитор написал свой знаменитый полонез, назвав его «Прощание с Родиной». Во время войны 1812 года Наполеон бросил здесь свою отступающую армию. Передав командование маршалу Мюрату, он отбыл в Париж. Название города, скорее всего, произошло от слова «смар», или «смур», так называли скипидар, который гнали из выкорчеванных пней. Так и стали звать местных жителей - «смургони». «Несколько мощёных улиц, яблоневые сады, зелёные палисадники. В центре - площадь, церкви, каменные дома, на восточной окраине издалека виден новый костёл» - так выглядела, по словам историка, Сморгонь накануне первого сражения. |
| – При чем здесь античность, когда известно, что албанцы – народ с побережья Каспийского моря, только около 1050 года пришедший на Балканы из Сицилии? Кто написал им такую историю? – Существует три теории происхождения албанцев, что они пришли с Кавказа (теорию выдвинул в XIX веке французский консул в Янине Анри Пуквилль), что они представляют собой смесь различных древнебалканских элементов и что они по происхождению иллирийцы. Третью теорию больше всего разрабатывала австро-венгерская дипломатия, хотя между последним упоминанием об иллирийцах и первым упоминанием об албанцах прошло восемь веков. В конце 1896 года в Вене государственная элита приняла решение о создании автономной Албании под протекторатом Австро-Венгрии. Уже в 1897 году Лайош Талоцци, гражданский комиссар оккупированной Сербии (1915–1916), написал «Популярную историю албанцев», а потом «Букварь», созданный по образцу букварей для основных школ в Боснии и Герцеговине. В 1906 году в Талоксе вместе с известными историками Виречеком, Миланом Шуфлаем и другими он начал искать источники средневековой истории албанцев. Первый том «Acto albanicae» появился в Вене в 1913 году, а второй – в 1918-м. В 1916 году в Мюнхене и Лейпциге опубликовано двухтомное издание «Иллирийско-албанские исследования» под редакцией Талоцци. В Вене уже двадцать лет выходит журнал «Дардания», а в 1990 году известный нам Волфганг Петрич вместе с Карлом Казером и Робертом Пихлером опубликовал тенденциозную книгу о Косове. Между тем, в Австрии есть исследователи, которые объективно оценивают события на Балканах. Я упомянул бы книги Ганса Хофбауера «Балканская война: разорение Югославии: 1991–1999» и Малте Олшефского «Новый бой Сербии за Косово». – Проектирование албанского государства на сербской территории Балкан, как выяснилось, началось еще в конце XIX века. А кто сегодня наследует австро-венгерскую политику? – Сегодняшняя политика ведущих стран ЕС и США по отношению к сербам и юго-восточной Европе в большей степени напоминает концепцию «Великой Средней Европы» Фридриха Наумана 1915 года (создание системы «искусственных» государств на Балканах, где Сербия даже этого титула «искусственное государство» не заслужила), а частично эта политика напоминает и о некоторых идеях Великого германского рейха. Общество по делам юго-восточной Европы, основанное в Вене в 1940 году, разработало в конце 1941 года обширный проект установления «порядка и мира на Балканах». |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Петион пошел по пути дробления плантаций на мелкие натуральные хозяйства. В 1809 г. Испании удалось отвоевать вост. часть острова. Борьба между Республикой Гаити и Государством Гаити продолжалась до 1821 г., когда преемнику Петиона ген. Ж. П. Буайе удалось распространить власть на север страны, образовав единое гос-во - Республику Гаити. В 1822 г. Буайе вновь удалось взять под контроль испаноязычную часть острова (Санто-Доминго), к-рая годом раньше добилась независимости от Испании. Только в 1844 г. в результате антигаитянского восстания Санто-Доминго обрело независимость и получило название Доминиканская Республика. В июле 1825 г. Франция признала независимость Г. в обмен на компенсацию в 100 млн золотых франков, к-рую Г. выплачивала в XIX в. В результате финансы Г. попали под контроль иностранных банков. В 1843 г. Буайе был свергнут. С этого времени на Г. наступил долгий период военных переворотов. Между 1843 и 1915 гг. из 22 глав гос-ва только 1 продержался у власти до конца президентского срока. К кон. XIX в. Г. оказалась в сфере влияния преимущественно амер. капитала (США признали Г. в 1863). Страна стала амер. колонией, после того как в 1905 г. управление гаитянскими таможнями перешло в ведение США. В июле 1915 г. США оккупировали Г., а в сент. был подписан гаитянско-амер. договор о передаче США контроля над финансами Г., в результате к-рого страна превратилась в амер. протекторат. Опорой амер. господства помимо амер. войск стала гаитянская жандармерия (позднее переименованная в гвардию), обученная и возглавляемая амер. офицерами. Хотя американцам удалось относительно легко подавить восстание 1918-1920 гг., в 1929 г. они вновь столкнулись с массовыми выступлениями против оккупации, начало к-рым положили студенческие волнения. В 1934 г. амер. войска были выведены, но США напрямую контролировали бюджет Г. до 1941 г., косвенно - до 1947 г. 30-40-е гг. были отмечены ростом влияния гаитянской гвардии в политике. Особенно оно усилилось в правление президента Э. Леско (1941-1946), фактического диктатора Г. |
| Внешняя форма отношений великого князя к Государю была выражением всего настроения его души. Великий князь вырос в атмосфере преклонения перед Государем. По самой идее, Государь был для него святыней, которую он чтил и берег. Когда в январе 1915 года Государь собственноручно вручил мне орден Александра Невского, великий князь как-то проникновенно сказал, поздравляя меня: «Не забывайте: Государь сам из своих рук дал вам орден. Помните, что это значит!» Когда в августе 1915 года великого князя постигла опала, у меня вырвались слова: – Зачем карает вас Государь? Ведь вы верноподданный из верноподданных... – Он для меня Государь; меня воспитали чтить и любить Государя. Кроме того, я как человека люблю его, – ответил великий князь. Когда я видел великого князя в октябре 1916 года в Тифлисе, мне показалось, что под влиянием опалы, которой он подвергся, а еще более под влиянием всё более сгущавшейся атмосферы в стране, в чем он не мог не считать виновным Государя, слепо подчинявшегося своей жене и Распутину, у великого князя ослабело чувство преклонения перед Государем. Я думаю, что в это время он переживал большую душевную борьбу. Затем я видел великого князя в ноябре 1918 года. Тогда он избегал разговоров о Государе. В отношении великого князя ко всему: к развлечениям и удовольствиям, в его взгляде на женщину проглядывало особое благородство, своего рода рыцарство. Зашла однажды за завтраком речь об игре в карты. – Я понимаю, – сказал великий князь, – поиграть в карты, когда это доставляет мне настоящее удовольствие, наслаждение. Но убивать время в игре, еще более – играть для выигрыша, – это гадость, преступление. Так же он расценивал и все другие развлечения: они ценны и законны, если дают человеку душевный отдых, нужное наслаждение. Они отвратительны и преступны, если вызываются распущенностью и соединяются с пошлостью. Из всех отраслей народной жизни наибольшей любовью великого князя пользовалась сельскохозяйственная. В этой области он обладал большими и разносторонними познаниями. Как известно, в его пригородном имении была, думаю, лучшая в России, – не по размерам, а по постановке в ней дела, – молочная ферма, состоявшая из лучших пород коров и ангорских коз. Ферма и устраивалась, и велась под личным и постоянным руководством великого князя, изучившего в совершенстве молочное дело. |
| Архиеп. Митрофан родился 23 декабря 1845 г., в 1919 г. он, значит, доживал 74-й год. Архиереи его возраста часто утрачивали подвижность, энергию, деловитость, понимание жизни, и тогда места, занимаемые ими, становились как бы пустыми. Об архиеп. Митрофане я не раз слышал, когда он служил в Пензе (1907–1915 гг.). Об нем в ту пору отзывались, как о человеке толковом, деятельном, но добавляли: «Если б только он не пил!» Думаю, что это было клеветой на достойного архиерея. Если бы он когда-либо пил, – это, несомненно, отразилось бы на нем. Наружность архиеп. Митрофана не располагала в его пользу. Высокий, широкоплечий, довольно плотный, но не упитанный. С его широким туловищем не гармонировала маленькая голова, покрытая редкими, короткими волосами, с такой же реденькой бородой. По первому взгляду, он казался угрюмым, неприветливым, недоступным. В Новочеркасске таким, по-видимому, его и считали. И любви особенной там к нему не было. Архиеп. Митрофан большую половину своей службы провел на Дону. 21 год (с 1884 по 1905 г.) он состоял ректором Донской Духовной семинарии, а с 10 января 1915 г. стал Донским архиепископом. За этот длинный срок он хорошо изучил донцов и не сделался горячим их поклонником. – Эти донцы – странный народ, – не раз говорил он мне. – Самомнению их нет границ. Они считают себя выше всех. Лесть для них дороже всего. Хвалите их, – всё получите. Надо признаться, что преклонный возраст председателя первое время очень беспокоил членов В.В.Ц.У. И тем более все мы были удивлены, когда скоро увидели, что ни ясность ума, ни чуткость сердца, ни способность улавливать требования жизни и идти навстречу ее запросам нисколько не оставили престарелого архиепископа. Я полтора года заседал в Св. Синоде, полгода в Высшем Церковном Совете при Св. Патриархе (в 1918 г.) и должен сказать, что ни в том, ни в другом высоком учреждении я не получил такого удовлетворения, какое я получил, работая в В.В.Ц.У., возглавлявшемся архиеп. Митрофаном. Наш председатель сразу же внес в заседания В.В.Ц.У. спокойствие, серьезность и деловитость, а мы все прониклись самым искренним и глубоким к нему уважением. Между членами В.В.Ц.У. сразу установились драгоценные для дела: солидарность, единодушие, полное доверие друг к другу, не нарушавшиеся ни разу за всё время его существования, хотя камней преткновения на его рабочем пути было много. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| 1914 Вадимом много занимались в семье Аксаковых осенью и зимой 1829 года. Об этом свидетельствует Иван Сергеевич в своем «Очерке семейного быта Аксаковых» («много возни бывало с Вадимом, либретто которого, взятое из известной поэмы Жуковского, сочинено было, если не ошибаюсь, Шевыревым, – с. 20)». О том же говорится в письмах Погодина к Шевыреву, откуда видно также, что первый – неудачный – автор либретто был Верстовский, а затем поэму из оперы переделывали в мелодраму для Мочалова (см. письма от 26 и 30 сентября 1829 года. Русский Архив. 1882, кн. 3-я, с. с. 112 и 115). – По этим письмам видно также, что в то время Вадим исправлял обязанности «российского Вильгельма Телля», в полную и сознательную параллель к шиллеровскому, только что появившемуся тогда в плохом переводе Раича. Константину Аксакову тогда было 12 лет; конечно, он был в курсе всех этих дел, и добродушно-ласковая ирония, с какой изображен им Вадим в его сказке, написанной в зрелые годы, – след сильного влияния на него этого образа в детстве. (Дельнейшие сведения о Вадиме дает Г. Карасик: Образ Вадима в русской литературе. Сочин. Пушкина. Изд. Брокгауза-Ефрона. Т. 2, с. с. 594–598, и проф. Абрамович Д. в I т. Полн. собр. сочин. Лермонтова. Академич. Библ. Русск. Писат. Вып. 2-й, с. с. 395–398). 1915 О древнем быте славян вообще и русских в особенности. Полное собрание сочинений К.С. Аксакова. М., 1861, т. I, с. 315. 1917 Кроме обольщения от самого Антихриста, не видно в Апокалипсисе другого подобного состояния мира христианского; ибо выше сначала, как знаем, идет откровение об Иудеях, далее – гонителях язычниках, о еретиках, о магометанстве, о папстве, а ниже после гибели зверя, преобладание которого изображается в 13 гл. Боговраждебная на земле ложь указуется уже в явлении самого Антихриста. 1918 В частности о конце XVII и о XVIII веках желающими предлагаем прочитать из одной французской книги, имевшей предметом своим уследить и изобразить развитие антихристианства на Западе: «Христос перед судом века». Здесь в своей наготе и безобразии представляются провиденные Тайнозрителем зверообразные черты обоготворенного разума и, в особенности, хульные его уста, данные этому губительному Духу времени на собственную его пагубу и осуждение. |
| Нина Николаевна здесь несколько необъективна и по меньшей мере повторяет пристрастные и необъективные оценки самого Грина. Ставить знак равенства между Верой Павловной Калицкой и другими женщинами, бывшими в жизни Александра Степановича, не вполне справедливо. Калицкая значила очень много в его судьбе, и, несмотря на разрыв с ней, свою тюремную невесту и жену нелегала и ссыльного Грин очень уважал. По воспоминаниям знакомых, в его просторной комнате на Пушкинской улице висели портрет Эдгара По и большой портрет Веры Павловны – единственное, что взял он в квартире на Зелениной улице при расставании. В 1915 году он подарил ей книгу своих рассказов с посвящением: «Единственному моему другу – Вере – посвящаю эту книжку и все последующие. А. С. Грин. 11-е апреля 1915 года». В 1917–1918 годах Калицкая много помогала Грину материально, в 1920-м, когда они уже давно не жили вместе, а Вера Павловна уже три года состояла в гражданском браке с геологом Казимиром Петровичем Калицким, заболевший сыпным тифом Грин написал завещание, в котором все права собственности на его литературные произведения исключительно и безраздельно завещал своей «жене Вере Павловне Гриневской». Даже в третий раз женившись, Грин упрямо, как талисман, возил по многочисленным питерским адресам ее портрет, чем слегка раздражал Нину Николаевну. А тот самый день рождения Куприна, о котором вспоминает Вержбицкий, описан в повести Леонида Борисова «Волшебник из Гель-Гью», которую не любили ни вдова Грина, ни наши ведущие гриноведы. Между тем повесть получила высокую оценку писателей в лице К. Паустовского, М. Дудина, Б. Соловьева, Л. Рахманова, а также брата Грина Бориса Степановича, который единственный из всей родни сохранил добрые отношения с Александром, часто с ним общался и хорошо его знал. Эта повесть сыграла свою роль в приобщении многих читателей к творчеству и личности Грина, так что неудивительно, что автор получил в свое время немало восторженных откликов. Приведу небольшой отрывок из этой вещи, чтобы современный читатель мог себе уяснить, из-за чего полвека тому назад разгорелся сыр-бор в отечественном гриноведении. |
|
|
