| Конечно, настоящий перечень не исчерпывает всей деятельности этого рода Коллегии Экономии за все ее 18 лет. Но все-таки документы не позволяют сделать того заключения, чтобы деятельность эта была развита широко. 28 июля 1741 г. был даже издан Высочайший указ, по которому имеющие заопределенные вотчины и ружные монастыри следовало чинить на средства Коллегии Экономии по очереди, а остальные на их собственные средства 995 . Напротив, с воцарением Елизаветы ассигновки полились более широкой рекой. Из книг Канцелярии С. Э. Правления за 1745–1746 г. в М.А.М.Ю. видно, что вслед за закрытием Коллегии Экономии начался повсеместный ремонт, причем необходимость его усматривали иногда сами члены Канцелярии и постановляли начать работы, не дожидаясь просьб 996 . Затем определением Св. Синода от 17 ноября 1746 г. было велено архиереям собрать ведомости о необходимом ремонте их «домов», а также «определенных» Монастырским Приказом монастырей. О ставропигиальных монастырях ведомости должна была представить Моск. Синод. Контора. Ведомости должны были содержать: какие строения надо ремонтировать, давно ли и почему образовались ветхости и во сколько обойдется их ремонт 997 . Относительно ремонта Московских построек «от тех мест, где оныя ведомы», о содержании их в исправности и, в случае полной ветхости, – о постройке заново заботился в 1749 г. Сенат 998 . О произведенных со времени упразднения Коллегии Экономии строительных работах мы имеем, между прочим, те сведения, что в 1746 г. ремонтировался Московский Госпиталь 999 , хотя и не без протеста на этот раз Синода 1000 , который нашел, что нет определенного указа, чтобы на ремонт Госпиталя следовало расходовать доходы с заопределенных вотчин, хотя первоначально, построенный в 1706 г. по указу Петра Великого Госпиталь велено было строить и содержать на доходы Монастырского Приказа, что были затем Коллегия Экономии и Канцелярия С. Э. Правления 1001 ; в 1752 г. Высочайшим указом 24 апреля 1752 г. велено было отпустить из доходов Канцелярии Синодального Экономического Правления на ремонт Успенского дев. |
| Пекине, им удалось в «храме, где хранятся иноземные книги и MSS» узнать о существовании сирской Библии и еврейской «Тора» – Пятикнижии. О. Гаубэль «(Gaubil)» 29 в одном из писем 1752 г. к парижским ученым делает, однако же, другое сообщение, что у одного магометанина, по происхождению из евреев; он с о. Mailla купил MS, много лет хранившийся в семействе сего человека. MS этот оказался писанным буквами, почта однообразными с теми, какие встречаются в сирской таблице 781 г., открытой в Шэнсийской провинции 1625 г., т. е. принадлежит к типу письмен estrangelo. Покрышка MS была деревянная, бумага – грубая, чужеземного происхождения, чернила – тоже не китайские. Несмотря на сделанную точную копию, о.о. Гаубэль и Мэйла не могли разобрать язык и угадать смысл написанного, хотя и различали явственно слова халдейские, сирийские, и имена иудейские. Казалось, что самый язык мог быть по происхождению от одной из стран между Китаем и Персией. На полях MS были еще некоторые прописные греческие буквы, но и они не разъясняли самого дела. Сильверстр де-Саси (de Sacy), получив MS при письме от пекинских о.о. миссионеров, поместил свое замечание о нем в XII томе «Notices et extraits de la Bibliothèque du Roi» p. 277. По исследованию сего ученого MS, писанный estrangelo, оказался содержащим часть сирийского перевода Ветхого Завета, – Песнь песней, и разные молитвы. На последнем листе копии MS, посланной в Париж, читаем следующие две заметки. а) «Книга эта есть копия во всем согласная и верная с древним MS, писанным на пергаменте, и доставленным от одного почтенного старца магометанина, носящего китайское прозвище «Леу-ю-си». По словам сего человека. MS принесли в Китай из своего отечества его предки, в то время когда Чингиз-Хан, основатель Юаньской династии, в 1220 г. хр. эры привел с собою в Китай покоренных пленников. Пробелы, замечаемые в копии, существуют и в оригинале. Пекин. 23 июня 1727 г. Иосиф М. Антоний де Мойра де-Мэлла, Миссионер Общ. Иисуса в Китае». б) Другая пометка: «В 1725 году я послал достопочтенному о. |
| Кейзерлинг заметил на это, что тот, кто принимает нынешнее состояние дел за основание своих решений, исполняет требования разума, а если смотреть на случайности будущих событий, то никто себе дома не построил бы, ибо может статься, что он сгорит, никто не стал бы жить в доме из страха, что он может обрушиться. В 1752 году Кейзерлинга, назначенного в Вену, сменил в Дрездене Гросс, который в начале мая прислал своему двору любопытное донесение. Саксонский посол в Париже граф Лос дал знать своему правительству о желании французского короля, чтоб один из меньших сыновей Августа III получил по смерти отца польскую корону. В Дрездене приписали это желание внушениям прусского короля, которому было бы выгодно, если б в Польше был король, слабый собственными средствами, который бы потому зависел совершенно от Пруссии и Франции или по меньшей мере, не имея собственных владений, не мог бы быть полезен России. Наследная принцесса саксонская, державшая мужа совершенно в своих руках, была сильно раздражена донесением Лоса, ибо всеми силами старалась доставить и польскую корону своему мужу. С этих пор она усугубила свои ласки Гроссу и министрам дворов, союзных с Россиею, объявляя, что совершенно полагается в достижении своих целей на помощь России и ее союзников, ибо если курфюрст саксонский не будет вместе и королем польским, то Саксония не будет в состоянии ни в чем помогать России, которая чрез то лишится значительной доли своего влияния в европейских, особенно в немецких, делах. Гросс узнал о намерении графа Брюля и некоторых польских магнатов доставить наследному принцу и наследство польского престола при жизни королевской, внушая полякам, что в случае кончины королевской этим средством они могут избежать войны и обычного разорения своих имений. Но так как король по конституции не может думать при своей жизни о наследнике и надобно, чтоб сама республика предложила об этом королю, то решили хлопотать об уничтожении liberum veto. Польский вице-канцлер уже обратился с этим к Гроссу, внушая, что иначе никакого порядка в Польше не будет. Требуя от своего двора инструкций по этому важному делу, Гросс писал: «По моему мнению, цель не может быть достигнута без конфедерации, а на всякую конфедерацию в Польше можно смотреть как на междоусобную войну, в которой соседние державы рано или поздно принуждены будут принять участие, и нет сомнения, что король прусский примет это участие с большею охотою, чтоб под видом защиты польской вольности достигнуть своих старых намерений относительно польской Пруссии и Померании». |
| На самом отдаленном краю Сибири шла истребительная расправа с туземцами, которые не хотели признавать русского господства. В феврале 1752 года ночью в Охоцке содержащиеся под караулом изменники-коряки возмутились, перебили часовых и засели в тюрьме. Охоцкий командир осадил тюрьму и сейчас же послал жителям приказ перевязать коряков, которые у них жили в работниках. На рассвете русские приступили к тюрьме и начали палить в нее из ружей и пушек; коряки сначала отстреливались из ружей; но потом, видя, что не отстреляться, зажгли тюрьму и все погибли. Рабочие-коряки на другой день расспрашиваны и признались, что с тюремными коряками были в согласии и хотели хозяев своих в ту ночь побивать; а потом когда бы товарищи их вышли из тюрьмы, то они с ними убили бы командира и всех русских, острог выжгли, ушли в свою землицу и не были бы в русском подданстве. Русские решили казнить всех этих коряков смертию, потому что за караулом держать было нельзя: их было слишком много, а русских слишком мало. На юго-западной, европейской украйне – в Малороссии ждали гетмана Разумовского с его ментором Тепловым. 3 марта 1751 года с большою церемониею Разумовский принес присягу в своем новом звании и получил из рук императрицы булаву и другие гетманские знаки. Для отправления нового гетмана в Малороссию уже было нанято Сенатом 125 подвод, за которые заплачено по 3 рубля за каждую лошадь; но Разумовский потребовал, чтоб от Петербурга до Москвы и от Москвы до Малороссии на каждом почтовом стану было приготовлено для него по 200 подвод, и, когда гетманская супруга проедет, тогда с каждого стана две трети подвод распустить, а треть оставить для самого гетмана. Ее величество пожаловала Академии асессора Теплова за его прилежание и труды в коллежские советники; но гетман малороссийский просил, чтоб ему дать оного Теплова для правления его домашних гетманских дел, и ее величество повелела Теплову быть при гетмане в Малороссии всегда в таком звании, в каком гетман заблагоусмотрит по его чину, и получать ему свое довольствие от гетмана. Только в июне месяце Разумовский выехал из Москвы в Малороссию, и об этом отъезде дано было знать в «Петербургские Ведомости»: «Июня 18 числа его ясновельможность г. гетман обеих сторон Днепра и Войск Запорожских, президент Академии наук, подполковник лейб-гвардии Измайловского полка и кавалер граф Кирилла Григор. Разумовский в провожании всех знатнейших чинов и многого знатного дворянства отправился отсюда в путь благополучно, причем некоторые провожали его ясновельможность до первой станции – Пахры; а 21 числа его ясновельможность прибыл в Тулу и от знатнейших тамошнего города благополучным приездом поздравлен и богато трактован». |
| В конце 1752 года в Сенат поступила просьба коллежского советника и Академии наук профессора Михайла Ломоносова, что он желает к пользе и славе Российской империи завесть фабрику делания изобретенных им разноцветных стекол и из них бисеру, пронизок, стеклярусу и всяких других галантерейных вещей и уборов, чего еще поныне в России не делают, но привозят из-за моря великое количество ценою на многие тысячи; а он, Ломоносов, с помощию Божиею может на своей фабрике делать помянутых товаров не токмо требуемое здесь количество, но и со временем так размножить, что и за море отпускать оные можно будет, которые и покупать будут охотно, ибо вышеписаные товары станут здесь заморского дешевле для того, что принадлежащие к сему делу главные материалы здесь дешевле заморского. Каковы изобретенные им стеклянные составы, тому приложил пробы, также и некоторых из них деланных вещей и просил учинить вспоможение: отвесть в Копорском уезде село Ополье или в других уездах от С. – Петербурга не далее полуторасот верст, где мужеска пола около 200 душ имелось, с принадлежащими к нему деревнями, лесами и другими угодьями, и тому лесу и крестьянам быть при той фабрике вечно и никуда их не отлучать, ибо наемными людьми за новостию той фабрики в совершенство привести неможно, и в обучении того как нового дела произойти может немалая трудность и напрасный убыток, для того что наемные работники хотя тому мастерству и обучатся, но потом их власти или помещики для каких-нибудь причин при той фабрике быть им больше не позволят, то понадобится вновь других обучать, а после и с теми то ж учинится, отчего в распространении фабрики может воспоследовать крайняя остановка. На строение на оной фабрике сараев, на печи, на инструменты и на материалы сперва выдать из казны денег 4000 рублей без процентов, которые он обещается выплатить в пять лет, и пожаловать ему на сию фабрику привилегию на 30 лет. Сенат согласился, относительно же пожалования села Ополья решил доложить императрице с ходатайством. Еще в 1745 году по определению Главного магистрата для возобновления в Москве серебряного черневого и финифтяного дела высланы были мастера: черневого дела из Устюга Климшин, финифтяного из Сольвычегодска Попов, и в том же году московский купец Кункин просил, что желает он этому мастерству обучаться, и с присланными мастерами письменно обязался, что ему их в Москве, пока они его обучат, содержать на своем коште и, сверх того, дать им награждение. |
| Бытописатели казачества XVII–VIII вв. рассказывают о пристрастии донцов к яркому платью и блестящим украшениям, которое совмещалось с великолепным презреньем к их цене: казак мог усесться в грязь в дорогих турецких шароварах или вытереть смазные сапоги полой дорогого чекменя. В большинстве случаев восточные ткани и узорчатое платье черкасских щеголей были их долей в военной добыче – дуване, но серебряные чаши, изукрашенное чеканное оружие, серьги, которые носили и мужчины, и женщины нередко создавались руками местных мастеров. Прозвища этих ювелиров закрепились в фамилиях их потомков: Золотарь (Скородумовская, 1752 г.), Золотарев (8 станиц), от золотарь, ювелир, позолотчик; Серебряков (Кобылянская, Новочеркасск), от серебряк – серебряных дел мастер, серебряник. Хотя жемчужные или бриллиантовые серьги атаманши мало походили на серебряные сережки простой казачки, у сережников, ювелиров, изготовлявших серьги, работы, как видно, было достаточно, и их потомки Сережниковы жили в Грушевской и Базковской, Атаманской, Мелиховской, Новочеркасске. Самым любимым и распространенным из драгоценных камней на Дону был жемчуг. Поэтому торговца драгоценными камнями называли по его главному товару – жемчужником; в XVIII–XIX вв. фамилия Жемчужников встречалась в метрических книгах станицы Голубинской. Во времена, когда складывались донские фамилии, часы были гораздо большей редкостью, чем жемчужные серьги или золоченые чаши, и о ремесле часовщика напоминает лишь единственная фамилия Часовников (Аксайская, Новочеркасск), восходящая к старинному «часовник». В антропонимическом зеркале отразилось множество стародонских профессий и ремесел, но среди них почти нет названий людей умственного труда. Перечень занятий, требовавших образованности и специальных теоретических знаний ограничивается лекарем и землемером: Лекарь (Черкасск, 1752 г., Нагавская), Лекарев (Аксайская); Межевиков, Межевикин (Аксайская). Ни одного Учителя или Учитилева обнаружить не удалось, что, впрочем, вполне закономерно, ибо современники отмечали чрезвычайно низкий уровень образования на Дону еще в средине XIX в. Те же ничтожные начатки знаний, которыми обладали местные грамотеи, попадали к ним из рук попов и пономарей, о которых следует поговорить более подробно. |
| Стремясь отразить в кратком словесном портрете наиболее примечательные черты человека, донские имятворцы придавали первостепенное значение его волосам, бороде, усам. В фамильном словаре не обойдены вниманием традиционный казачий чуб, кудри и хохолки, буйные, нечесаные волосы: Чуприн, Чупринов (Скурищенская); Расчубиченков (Каргальская); Кудрявцев (Кочетовская); Кудряшов (Атаманская, Камышевская); Кудриков (Вешенская); Курчавый (Рыковская, 1752 г.); Бурнашев (Есауловская), от бурнастый, хохлатый; Клоков (Вешенская); Клочков (Кочетовская); Клочнев (Березовская, Золотовская, Камышевская, Кочетовская), от клочить – ерошить волосы и всклоченный; Космачев (Константиновская); Лахматов (Филипповская); Патлачев (Багаевская, Заплавская); Бахметьев (Багаевская), от вятского бахмет, мохнатый, косматый; Колтунов (Голубинская, Митякинская, Старочеркасская), от колтун, нечесаные волосы, свалявшиеся в космы. На фоне чубатого и косматого донского воинства весьма приметными были казаки, не украшенные богатой шевелюрой: Лысаков (Ольгинекая, Старочеркасская); Лысенков (Иловлинская, Мигулинская, Нижнекурмоярская); Лысиков (Усть-Хоперская); Плешаков (10 станиц). Среди усатых одностаничников обладатели прозвищ с основой ус- выделялись особенно роскошными усами: Усов (Рыковская); Усатов (Черкасок, 1752 г.); Усачев (Березовская, Гундорозская, Есауловская, Малодельская). Борода–предмет особой гордости и заботы, была одной из привилегий казачества. В 1705 г. в Москве Савва Кочетов, атаман донской станицы (посольства) приносил благодарность царю за сохранение старинных казачьих обычаев: «Мы взысканы, говорил он боярам, паче всех поданных, до нас не коснулся государев указ о платье и о бородах, мы живем по древнему обычаю, всякий одевается, как ему угодно» стр. 537]. Правда, на фоне чудовищных репрессий, которые обрушили царские каратели на донские станицы два года спустя, при подавлении восстания Булавина, эта милость Петра I не производит сильного впечатления. Возможно, и Савва Кочетов прославлял государеву доброту только по дипломатическим соображениям. Но все же борода в представлении русского человека начала XVIII в. была не просто данью моде, а символом верности древним обычаям и исконному укладу жизни. Это подтверждается многочисленными прозвищами, которые возникали в различных станицах: Борода (Кагальницкая, 1745 г.); Бородин (15 станиц); Бородинов (Велико-Княжеская), Бордачев (Николаевская); Бородачев (Богоявленская, Гундоровская, Николаевская, Цимлянская); Бурдаков (Старочеркасская), от бурды, бакенбарды, борода, густо разросшаяся по щекам. С особенностями прически первых носителей или по тому, как росли у них волосы, усы или борода, связаны и исходные прозвища фамилий Кружков (Мечетинская), от стрижки в кружок, айдаром (ср. также Айдаров); Кущенко, Кущенков (Старочеркасская); Кукотин (Велико-Княжеская), от кукотка – тверское кудель; Пучков (Егорлыкская, Есауловская, Мечетинская). |
| Стилистически не равноценны и близкие по этимологическому значению прозвания Глазунов (Каменская, Семикаракорская, Усть-Хоперская), от глазун – ротозей, зевака и Ростяпа, Растяпин (Голубинская, 1800 г.), от растяпа, разиня, разгильдяй. Второе прозвище обладало при возникновении гораздо большей критической направленностью. Разбирая по косточкам своих современников, творцы прозвищ порой очень категорично и, наверное, не всегда заслуженно различали умных и глупых: Умов (Багаевская); Востриков (Калитвенская), от вострик, человек острого ума, бойкого и резвого; Чукавый, Чукавов (Гундоровская); Чуканов (Нижнемихайловская); Чукарин (Базковская, Вешенская), от новогородского чукавый, сметливый, догадливый; Приметкин (Старочеркасская), от приметливый, наблюдательный и Дураков (Нижнечирская); Долбин (Мечетинская); от долбень, глупец; Дундаков (Багаевская, Каргальская, Малодельская), от дундук – бестолковый человек; Балдовкин (Рыковская, 1752 г.); Дурнябкин (Мигулинская); Колундаев (Вешенская), от каланда, дубина, болван; Лапшин (Кобылянская, Пятиизбянская); Лашовцев (Кумшацкая), от тверского лашуня – дурачок, юродливый; Полов (Боковская), от полый, пологоловый, пустоголовый; Чуркин (Калитвенская), от чурка, глупый, неповоротливый. Столь же определенно и недвусмысленно противопоставляли прозвища искренность, прямодушие, честность и плутовство, мошенничество, скрытность: Благородов (Ведерниковская, Вешенская, Усть-Хоперская); Гожев (Старочеркасская), от гожий, честный, вежливый; Прямичкин (Цимлянская), от прямик – прямой, честный; Широв (Вешенская), от украинского, щирый – прямой, искренний и Петелин (Кагальницкая, Мечетинская), от петлять, путать в прямом и переносном смысле; Подхалюзин (Грушевская, Мелиховская), от новгородского подхалюза – ловкач, пройдоха, льстец; Шелмаков (Есауловская), от шельма – обманщик, плут. Столь ценимые среди донской вольницы смелость, удаль, сила духа почти не находят в прозвищах антонимических понятий: Бешанов (Багаевская, 1752 г.); Бешаной (Новогригорьевская, 1745 г.); Грозное (Вешенская); Крутов (Нижнекурмоярская); Лютов (Вешенская, Митякинская), от лютый, дерзкий, неутомимый; Покусаев (Заветинский р-н), очевидно, от покусительство, смелость, дерзость, предприимчивость; Смелов (Грушевская, Заполянская, Скородумовская, Старочеркасская); Удалой, Удалов (Заполянская); Уханов (Пятиизбянская), от ухан, ухарь, удалец. О неукротимой дерзкой силе говорили и прозвища Сатана, Шишига, Шиш, от шишига – нечистая сила, домовой, шиш – сатана, бес, которые дали фамилии Сатанцев (Пятиизбянская); Шишихин (Нагавская). Всем этим «грозным» прозваниям можно противопоставить только антропонимы Жутов (Кобылянская) и Страхов (Черкасск, Малодельская). Причем оба они допускают двоякое толкование: человека могли прозвать Страх или Жуть за его робость и, совершенно противоположно, из-за ужаса, который он внушал своим врагам. |
| Глинской и Глинский (Старочеркасская) происходят из Глинска; Елецков (Иловлинская) из Ельца; Казанцев (Николаевская, Семикаракорская) из Казани; Козловцев (Атаманская) из Козлова на Тамбовщине; Коломнин (Иловлинская) из подмосковной Коломны; Караченцев (Кочетовская) из Карачева на Орловщине; Костромин (Николаевская) из Костромы; Крапивнин (Сиротинская) был родом из Крапивны под Тулой; Шацков (Старогригорьевская) из Шацка под Тамбовом; Ливинцев (Ольгинская) из Ливен (Орловщина). Уроженцем Рязани был отец первого Рязанцева (Бабская, 1752 г., Заполянская, 1744 г., Митякинская, Николаевская); Самары – отец Самарскова (Егорлыкская); Саратова – отец Саратовскова (Заплавская), Саратовцева (Верхнечирская), Саратовского (Бессергеневская); Смоленска – отец Смоленскова (Грушевская). Столь же прозрачна этимология фамилий Тамбовцев (Верхнечирская), Туликов (Новочеркасская), Курсков (Старогригорьевская), Москвин (Базковская), Устюгов (Бессергеневская) – выходец из Великого Устюга, Усольцев (Михайловская) – из Усолья около Перми. Группа антропонимов восходит к названиям рек, на берегах которых жили будущие основатели той или иной донской фамилии. В Старочеркасске (в 1752 г.) и в станице Боковской (1968 г.) отмечена фамилия Волгин. В восьми станицах встречаются потомки казаков, перекочевавших на Дон с Яика (Яицкий, Яиков, Яицков). В Кумшацкой, Бессергеневской, Нижнемихайловской селились терцы (Терсков). В Митякинской зарегистрирована фамилия Шатов (от реки Шат). Фамилия Лабинин (от реки Лабы, левого притока Кубани) отмечена в Старочеркасске, Кубанцев – в Трехостровской, Кумсков – от Кумы, реки на Северном Кавказе, впадающей в Каспийское море (Золотовская, Кундрюченская, Кочетовская, Раздорская). Обилие этих фамилий может быть объяснено не только переходом отдельных казаков с Кумы на Дон, но и тем, что с поездкой на Куму были связаны многочисленные охотничьи экспедиции и набеги. От участия в них недалеко и до соответствующего прозвища. Немало оттопонимических фамилий указывают на то, что обладатели исходных прозвищ пришли на Дон с Украины. Ахтырсков, Ахтырский (Семикаракорская) – из Ахтырки (Харьковская область); Белоцерковский (Грушевская) – из Белой Церкви; Запорожцев (5 станиц) – из Запорожской Сечи; Киевский (Багаевская, Велико-Княжеская) – из Киева; Кодацков (Егорлыкская) – из старинной крепости Кодак в низовье Днепра; Корсунев (Заветинский р-н) – из Корсуни; Полтавсков, Полтавцев, Полтавский (Митякинская, Аксайская, Старочеркасская) – из Полтавы; Прилукин (Багаевская) – из Прилук (Полтавская область); Ровянский, Ровянсков (Каменская) – из города Ровно. |
| Вскоре по вступлении на престол Елизаветы Петровны, Гороблагодатские заводы отобраны были у Шемберга в казну, а в 1754 году снова отданы были в частные руки – графу П. И. Шувалову. При Екатерине II-й, в 1863 году, они снова возвращены были во владение казны, в котором состоят и доселе. В 1811 году введено было в Верхне-Туринском заводе пушечно-литейное производство; но первые отлитые орудия не выдерживали надлежащей пробы; поэтому производство это было вскоре остановлено. С 1820 по 1823 год опять производилась отливка пушек и потом снова была остановлена. В 1833 году опять возобновлено было пушечное производство, на этот раз уже с полным успехом, и продолжалось до 1866 года. Чугун Верхне-Туринский оказывался отличного качества для орудий; но отдаленность завода от удобных водяных путей лишала этот завод возможности доставлять орудия к местам назначения в случае экстренных требований. Притом, с развитием артиллерийского дела потребовались больше-калиберные орудия, для которых, как показал опыт, недостаточно было одной пороховой пробы, употреблявшейся дотоле, а понадобилось ввести особую механическую пробу пушечных чугунов. Новые требования потребовали новых устройств и новых приспособлений. Поэтому правительство решилось построить новый чугунно-пушечный завод у самой реки Камы, близ Перми и возле тамошнего сталепушечного завода, а литье чугунных орудий в Верхне-Туринском заводе, равно как и в Каменском (Екатеринбургского округа), прекратилось. В настоящее время заводское производство состоит в выплавке чугуна и в приготовлении чугунных артиллерийских снарядов. В 9 верстах от завода находится Левинский железный рудник; руда – бурый железняк; но в плавку идут главным образом магнитные железняки, привозимые с горы Благодати, к которым примешивают небольшое количество бурых железняков. До 1752 года население завода принадлежало к Кушвинскому приходу. В 1751 году был построен, а в 1752 году освящен храм в самом Верхне-Туринском заводе, и с сего времени образовался самостоятельный Верхне-Туринский приход. В состав этого прихода, кроме заводского селения, входят в настоящее время 4 деревни, расположенные в даче Верхне-Туринского завода: Боровая в 4 вер., Мостовая в 10 вер., Талицина в 20 вер. и Салда в 30 верстах, - первые две на Богословском тракте. Название свое деревни получили по речкам, на которых расположены. Почва и климат этих деревень общем одинаковы с почвой и климатом В.-Т. завода. |
|
|
