| При вступлении имп. Павла I на российский престол Д. был назначен правителем канцелярии Совета при Его Императорском Величестве, но уже 22 нояб. 1796 г. император особым указом оповестил Сенат, что Д. «за непристойный ответ, им пред нами учиненный, отсылается к прежнему его месту», т. е. остается только сенатором. В этот период Д. часто выступал в качестве третейского судьи в совестных судах, где ему удалось разрешить множество тяжб о наследстве и разделе имущества. С 1799 г. Павел I стал давать ему частные поручения. В 1800 г. Д. был командирован в Белоруссию, где сумел предотвратить надвигавшийся голод. Здесь же составил обширную записку «Мнение о евреях», предлагая ряд мер, чтобы «поставить евреев, относительно общежительных обязанностей, наравне с прочими России подвластными народами и подвергнуть единому государственному закону». В результате в 1802 г. была создана комиссия для изучения евр. вопроса, в к-рую вошел Д. (см.: Голицын Н. Н. История рус. законодательства о евреях. СПб., 1886. Т. 1. С. 208-272). За деятельность в Белоруссии Д. был награжден чином действительного тайного советника, в авг. 1800 г. назначен президентом Коммерц-коллегии, а в нояб. того же года гос. казначеем, членом Совета при Его Императорском Величестве, присутствующим в 1-м департаменте Сената. При имп. Александре I вновь был освобожден от всех должностей, оставшись только сенатором. По словам Д., тогда же он написал бумагу, в к-рой советовал «хотя видом одним произвесть следствие» о гибели Павла I и наказать преступников, трижды ездил во дворец с этой бумагой, «но был приближенными… не допущен» (Избр. проза. С. 207). В сент. 1802 г. при учреждении мин-в Д. был назначен министром юстиции и членом Непременного совета. Отстаивая неприкосновенность самодержавной власти и существующих законов (в т. ч. крепостного права), протестовал против реформаторских замыслов членов Негласного комитета и после ряда острых конфликтов с ними в окт. 1803 г. был окончательно уволен от дел (на последней аудиенции император заметил Д.: «Ты очень ревностно служишь»). |
| королям. В октагоне сооружался катафалк, на него возлагалось покрывало с гроба умершего короля, остававшееся потом на хранение в капелле. Сюда доставили и локоны казненных во время Французской революции в 1793 г. членов королевской фамилии. В 1794-1815 гг. А. входил в состав Франции. Наполеон I с супругой Жозефиной посетили город в 1804 г. и оставили в подарок свои портреты на фоне Ахенской капеллы. Для коронации в Париже в 1804 г. Наполеон, желая подчеркнуть свои имперские притязания и избежать ассоциаций со Свящ. Римской империей герм. нации и традициями франц. королей, приказал изготовить «новую корону Карла Великого» (взамен уничтоженной во время Французской революции т. н. франц. короны Карла Великого), но в последний момент передумал и короновался золотым лавровым венком по образцу рим. императоров. В 1802 г. при поддержке Наполеона было организовано Ахенское еп-ство. До этого вольный имперский город входил в состав Кёльнского архиеп-ства; капелла с мон-рем находились под папским иммунитетом и подчинялись непосредственно папе. Территория диоцеза А. охватывала франц. департаменты Рур и Рейн-Мозель, левобережную часть бывшего Кёльнского архиеп-ства, большую часть еп-ства Люттих, части архиеп-ств Трир, Майнц и диоцезов Утрехт и Рурмонд; в 1805 г. к нему была присоединена область вокруг г. Везеля на правом берегу Рейна. Первым епископом А. стал Мари Антуан Бердоле, назначенный Наполеоном 9 мая 1802 г., его интронизация прошла в Ахенской капелле. Еп. Жан Дени Франсуа Ле Камю (1752-1814), также назначенный Наполеоном, но не утвержденный Ватиканом из-за конфликта между франц. императором и папой Пием VII, занимал в А. должность 3-го генерального викария и администратора вакантного еп-ства. По решению Венского конгресса (1814-1815) А. вошел в 1815 г. в состав Пруссии. Судьбу еп-ства А. решила папская булла «De salute animarum» от 16 июля 1821 г., в к-рой были перечислены прусские диоцезы: еп-ство А. упразднялось и восстанавливалось Кёльнское архиеп-ство. Ликвидация Ахенского еп-ства произошла в 1825 г. |
| Всем христианам, которые хотят иметь истинную и живую веру, хранить ее до конца и так спастись, нужно прилежное его (Священного Писания) чтение или слушание. Как идущему по дороге или делающему что-нибудь нужен свет, так идущим к вечной жизни и подвизающимся в вере и благочестии, нужен светильник слова Божиего, чтобы не заблудились и не сбились на путь нечестивых. И как тело каждый день укрепляется пищей, чтобы не ослабело и, ослабев, не погибло, так нужно каждый день укреплять душу духовной пищей слова Божиего, чтобы душа, истаяв, от голода, не ослабела и не погибла. Слеп человек... и требует просвещения, слаб он, и потому нужно ему подкрепление; ленив и уныл, и потому нужно ему поощрение и утешение – все это он получает из слова Божиего. Много козней диавольских и прелестей мира, которые покушаются совратить душу с пути благочестия и от которых слово Божие предостерегает нас. Следовательно, заблуждаются те христиане, которые от этого божественного правила удаляются и ходят, как слепые или находящиеся во тьме, и, в конце концов, если во тьме и останутся, впадут в ров погибели ( 104, 1801–1802 ) . Видишь, что земля во время бездождия, иссыхает и не дает плода. Пойми, что так и душа, если не напоит ее роса Божиего слова и благодати, иссыхает и становится бесплодна. Тело наше изнемогает от голода и жажды и если не подкрепится пищей, – умирает, так и душа: если не питается и не напояется словом Божиим, изнемогает, а потом и умирает. Как телу на всякий день ищешь пищи и пития, так и душе нужно непрестанно искать пищи» пития и утешения от слова Божия, чтобы, обессилев от голода и жажды, она не умерла навеки ( 104, 1802–1803 ) . Что телу нашему хлеб, то душе слово Божие. Как тело питается и укрепляется пищей, так душа питается и укрепляется в вере словом Божим. Следовательно, как тело страдает от голода, как иссохшая земля не дает плода, когда облака не кропят ее, так голодают души, когда лишаются слышания слова Божиего. Ибо тогда вера, которая не питается и не укрепляется словом Божиим, оскудевает и исчезает ( 104, 1803,1804 ) . |
| 7 ноября 1802. Письмо отцу: «Желания, надежды! Если б вы имели право требовать у судьбы своего удовлетворения! Так! благий Промысл исполнит чистые желания и надежды чувствительного сердца, рожденные любовью, благодарностью, почтением» 488 . 10 декабря 1802. Письмо отцу: «Я представляю, что и я некогда должен вступить на сию сомнительную сцену, на которую теперь смотрю со стороны, где нередко невежество и предрассудок рукоплещет, освистывает злоба и зависть… И мне идти по сему пути, где мечут под ноги то камни, то золото, о которые равно удобно претыкается неопытность или неосмотрительность…» 489 Очевидно, 1803 год (без даты). Письмо священнику Григорию Григорьевичу Пономареву: «Если письмо мое, как я предполагаю, тобою получено, что значит молчание твое? Не все ли ты еще под колесом фортуны? Тщетно я вопрошаю; никто не ответствует. Мрачная неизвестность простирает около меня туман задумчивости; заключения, опасения, догадки мучат меня. Избавь меня от сего нерешительного состояния…» 490 20 октября 1805. Письмо священнику Григорию Григорьевичу Пономареву: «Утешать ли мне тебя или плакать с тобою?.. Но позволь мне сказать тебе в духе пророка: твои слезы надобны для твоих радостей, твои несчастья для твоего же счастья… Ты, может быть, и не представляешь, что тот, кто предлагает тебе сии утешения, воздыхает сам о днях, которые ему с тобою не казались совершенно счастливыми, но которые теперь он считает лучшими в своей жизни» 491 . Письма достаточно далеко отстоят друг от друга по датам и не связаны ни тематикой, ни даже адресатами (свящ. Григорий Пономарев – семинарский соученик святителя). Их объединяет, очевидно, единство настроения, единство сентиментально-романтического взгляда на жизнь: с одной стороны, вообще свойственного известному возрасту (в 1805 году святителю исполнилось только 23 года), с другой – вполне согласного со вкусами и стилистикой эпохи. Последнее важно, так как речь идет о новом культурно-мировоззренческом пласте, вряд ли знакомом святителю по коломенским годам. |
| С.Г. Волконским). Здесь просто была попытка играть двойную роль, объясняемую тем личным страхом, который испытывал Александр перед революцией в России 40 . Характер и деятельность Александра I, таким образом, вовсе не представляет из себя какой-то исторической загадки. Таких людей, как Александр, история знает много. Не таков ли и современник Александра Каразин, который также долгое время был среди непонятных и загадочных личностей. Энтузиаст, либерал, крепостник и реакционер, Каразин вызывал много споров. Но Войеков уж дал ему в «Доме сумасшедших» эпитет «Хамелеона». Злая сатира Войекова не принадлежит к числу объективных исторических источников, и однако теперь уже, пожалуй, мало найдется таких исследователей, которые не вынуждены будут согласиться с наблюдательным современником. Факты уничтожили романтический облик русского «маркиза Позы». Факты снимают ореол загадочности и драматичности и с императора Александра I. Он был простой игрок в жизни. Но играть в жизни, быть может, труднее, чем на сцене. Отсюда все те противоречия, вся та непоследовательность, которые можно отметить в отдельные моменты деятельности Александра. Натура должна была проявляться в отдельных случаях, несмотря на уменье маскироваться. «У него постоянно чего-то недостает», – заметил Наполеон Меттерниху про Александра. Недоставало элементарной прямоты и искренности. Современники в конце концов поняли прекрасно эту загадочную личность. Английские и американские друзья Александра, обольщенные отзывами Лагарпа и письмами Александра, признавали в 1802 г. «появление такого человека на троне» феноменальным явлением, которое создаст целую «эпоху». «Однако, – должен был отметить Джефферсон в письме к Пристлею 29 ноября 1802 г., – Александр имеет перед собою геркулесовскую задачу – обеспечить свободу тем, которые неспособны сами позаботиться о себе». Но первые годы уже несли с собой противоречие. И эти друзья должны утешаться тем, что для Александра было нецелесообразным возбуждать опасения среди привилегированных сословий, пытаясь создать сейчас что-либо вроде представительного правления; быть может, даже нецелесообразным было бы обнаружить желание полного освобождения крестьян. |
| В авг. 1806 г. Порта без согласования с российской стороной отправила в отставку господарей - молдавского Александру Мурузи (1792-1793, 1802-1806) и валашского Константина Ипсиланти (1802-1806, 1806-1807), после чего 11 нояб. рус. армия ген. И. И. Михельсона без предупреждения вошла в Молдавское княжество (эти действия не противоречили ст. 16 Кючук-Кайнарджийского договора), и за короткий срок рус. войска заняли Дунайские княжества. 18 дек. Порта объявила Российской империи войну (1806-1812). 25 июня (7 июля) 1807 г. в Тильзите между франц. имп. Наполеоном I и российским имп. Александром I Павловичем был заключен мирный договор, по к-рому разделялись сферы влияния в Европе, Российская империя вывела свои войска из Дунайских княжеств. Как следствие Тильзитского договора в Слободзее (12 авг. 1807) было подписано соглашение между Российской и Османской империями, предусматривающее прекращение военных действий. 30 сент. (12 окт.) 1808 г. в Эрфурте между Российской империей и Францией была подписана секретная конвенция, по к-рой Наполеон I давал согласие на инкорпорирование Дунайских княжеств в состав Российской империи, которая в свою очередь признавала господство французов в Испании. Великобритания и Австрия были недовольны укреплением позиций России на Востоке и сорвали русско-тур. мирные переговоры. В марте 1809 г. Слободзейское соглашение было нарушено (из-за договора с Османской империей и Великобританией и ввода последней флота в Чёрное м. Россия выдвинула ультиматум) и военные действия возобновились на Кавказе и в Дунайских княжествах. К сер. 1811 г. значительно ухудшились русско-франц. отношения, Российская империя стремилась быстрее заключить мир с Османской империей, чтобы передислоцировать войска к зап. границам. Османская империя, будучи не в состоянии продолжать войну, старалась затянуть переговоры, чтобы добиться более благоприятных для себя условий. Переговоры, прошедшие осенью 1811 г. в Джурджу, оказались безрезультатными, 1 марта 1812 г. они были возобновлены в Бухаресте. 16(28) мая был подписан мирный договор, по к-рому вост. часть Молдавского княжества между Днестром и Прутом (впосл.- Бессарабская губ.) вошла в состав Российской империи; Дунайские княжества возвращались Османской империи, но подтверждалась их автономия, дарованная на основе Кючук-Кайнарджийского (1774) и Ясского (1791) договоров ( Nistor . 2003. Vol. 2. P. 629-641; Mischevca . 2012). Валашское восстание 1821 г. |
| В этом же виде определено производить оглашение и в главе 50-й Кормчей книги ; но из последующей истории церковного законодательства не видно, чтобы предписание гл. 50-й Кормчей соблюдалось у нас до издания Указа 5 авг. 1775 г. . В силу этого указа, приходской священник 963 , получив уведомление о задуманном браке, делает о том объявление в приходской церкви в первые три, один за другим следующие, воскресные и случающиеся иногда между ними праздничные дни, извещая по окончании литургии, что такой-то и такая-то имеют вступить в законный брак, после чего знающие о существовании препятствий должны заявить о них священнику в пределах трехнедельного срока. Само собой разумеется, что, в случае предъявления таковых препятствий, священнику воспрещено венчать. Таким образом, оглашение отделилось от обыска, с которым оно сливалось до отмены венечных памятей. Обыск продолжал и продолжает совершаться до настоящего времени. Именно вышеозначенным указом 5 авг. 1775 г. священнику вменено в обязанность по совершении оглашения, если не окажется никакого препятствия к браку, вписывать в метрические книги имена, отчества, прозвания и лета жениха и невесты с пометкой о сделанных трех оглашениях. Под этой запиской должны подписаться поезжане, имеющие находиться при браке, двое или трое, как свидетели, письменно удостоверяющие отсутствие каких бы то ни было препятствий к браку, после чего немедленно должно совершаться венчание. В 1802 г. для записывания обысков заведены при церквах по распоряжению Св. Синода особые обыскные книги 964 , а так как определенной формы для писания обысков не было тогда установлено, и вследствие этого обыски писались различно и намеренно произвольно, с применением к конкретным обстоятельствам; то в 1837 г. Св. Синод разослал по епархиям определенную форму обысков 965 . С отделением в 1802 г. обыскных книг от метрических, велено было обыски по-прежнему писать непосредственно перед венчанием, запись же в метрических книгах о совершении венчания делать уже после того, как браковенчание состоялось 966 . |
| М. Гайдн, работавший у Зальцбургского архиепископа). В творчестве же наиболее значительных композиторов эпохи, таких как Й. Гайдн, В. А. Моцарт и Л. ван Бетховен, количество и значимость сочинений для церкви или духовных концертов сравнительно невелики. Исключение составил лишь поздний период творчества Й. Гайдна, в который были созданы 6 месс и 2 знаменитые оратории, «Сотворение мира» (1798) и «Времена года» (1801). В творчестве Моцарта помимо окруженного легендами незавершенного Реквиема (1791) к области церковной музыки принадлежат преимущественно сочинения, созданные по долгу службы в Зальцбурге. Среди внелитургических произведений на духовные темы выделяется итал. кантата «Кающийся Давид» (Davidde penitente. 1785, K. 469). У Бетховена сочинений, относящихся к категории Д. м., совсем немного: это 2 мессы (Торжественная, op. 123 (1823), и C-dur, op. 86 (1807)), оратория «Христос на Масличной горе» (1803), отмеченная влиянием протестант. музыки XVIII в., 6 песен на слова К. Ф. Геллерта (op. 48). Титульный лист издания партритуры оратории Й. Гайдана «Времена года». 1802 г. Титульный лист издания партритуры оратории Й. Гайдана «Времена года». 1802 г. Однако это не означает, что духовные темы не получили отражения в творчестве венских классиков. Каждый из этих композиторов имел собственную, неортодоксальную систему религ. взглядов, которую было не так просто выразить в рамках традиц. жанров Д. м. того времени. Органичнее всего это удалось сделать Й. Гайдну, чьи поздние оратории представляют «гармоничную» модель мироздания, из к-рой исключены грехопадение и вообще всякая мысль о греховности людей. Сотворив мир прекрасным и совершенным, Бог не вмешивается более в жизнь природы и человека - и достоин за то хвалы. Аналогичные воззрения нашли отражение и в «Пасторальной симфонии» Бетховена. Религ. представления Моцарта позволяли ему сочетать масонство с формальной верностью католич. Церкви. Согласно этим взглядам, восходящим еще к ренессансным временам (напр., к М. Фичино ), христианство представляет собой частный случай более широкой и полной «первозданной» религии. |
| Первый известный нам перевод на русский язык принадлежит епископу Коломенскому и Тульскому Афанасию (Иванову) (М., изд. Синодальной типографии, 1802). К.М. Мазурин, один из последующих переводчиков «Апологии», писал об этом переводе: «Очень точный перевод «Апологетика», хотя, безусловно, устарелый по языку» ( Тертуллиан и его творения. М., 1893, с. XXVI). В 1847 году в С.-Петербурге был издан перевод «Апологетики», осуществлённый Е. Карнеевым. Этот перевод, по всей вероятности, сделан с учётом французского перевода-посредника; местами он неточен, местами представляет собой переложение; отсутствующие в латинском оригинале обороты и вставки, добавленные во французский перевод Genoude, имеются и в переводе Е. Карнеева. Перевод этот обладает определёнными литературными достоинствами; Н. Савельев-Ростиславич в своей рецензии называет его «прекрасным» (цит. соч., с. 36), протоиерей А.М. Иванцов-Платонов – «довольно выразительным» (Ереси и расколы первых трёх веков христианства. М., 1877, с. 235). «Ежели вам, первостоятели Римской Империи, на открытом и возвышенном месте, и на самом почти верху града 6 для суждения председящим, не можно ясно рассмотреть и пред всеми исследовать, в чём точно состоит дело Христиан,– начинает перевод «Апологии» епископ Афанасий, и продолжает: то позвольте истине хотя тайным путём безгласного писания до ушей ваших дойти. Она ни мало не просит о своём деле; поскольку не дивится своему состоянию, зная, что она есть странница на земле, и что удобно находит себе врагов между чуждыми. А впрочем она род, жилище, упование, благодать, достоинство имеет на небесех, желая между тем того единого, чтоб не осуждали ея, не зная о ней. Что тут теряют законы, в своём царстве господствующие, ежели она будет выслушана? Но более ли чрез то прославится их сила, что осудят и выслушанную истину?» (Квинта Септима Флорента Тертуллиана Защищение христиан. М., 1802, с. 2–3). Приводим ниже этот же фрагмент в переводе Е. Карнеева, К.М. Мазурина, Н. Щеглова и, наконец, новый перевод. Даже такое, весьма ограниченное, сравнение поможет нам уяснить различия в стилистической манере переводчиков и некоторые особенности их перевода. |
| М. Дроздов уже с самого первого года поступления своего в Лаврскую семинарию стал чувствовать в себе признаки влечения к отшельничеству, к равноангельной жизни. Так еще 15 Ноября 1800 года, не будучи и 18-ти лет от роду, он писал к родителю своему: «иногда, один с моею скукою, ходя по обнаженному саду, 18 погружаюсь я в мрачную задумчивость и на всяком предмете, на который устремляется мысль моя, кажется, читаю слово мудрого: «Vanitas Vanitatum»! 19 А затем и незадолго до окончания курса в семинарии, от 10 декабря 1802 года, когда ему доходил лишь двадцатый год от роду, он писал тому же лицу: «Я получил Ваше трогательное письмо. Чувствую цену доверенности, с которою Вы ближе показываете мне свое положение и позволяете участвовать в своих мыслях. Они подают мне случай внимательнее размыслить о свете. Я представляю, что и я некогда должен вступить на сию сомнительную сцену, на которую теперь смотрю со стороны, где нередко невежество и предрассудок рукоплещет, освистывает злоба и зависть... И мне идти по сему пути, где мечут под ноги то камни, то золото, о которые равно удобно претыкается неопытность или неосмотрительность... Я молю Бога, чтобы далее и долее хранил Вас для меня, дабы, при руководстве Ваших советов и Вашей опытности, легче мог я снискать свою». 20 Размышляя глубже о том же, В. М. Дроздов вскоре бесповоротно решил избрать путь монашества. Уже в конце учебного 1802– 1803 года, когда Коломенские граждане, приехав нарочито в Лавру, просили его поступить к Коломенской Вознесенской приходской церкви во священника, он решительно уклонился от исполнения их просьбы под следующим благовидным предлогом: «я еще думаю учиться». 21 В глубине же души своей он тогда уже решил сохранить на веки свое девство, не вступая в супружескую жизнь. Блестяще окончив курс наук в семинарии в том же 1803 году, он оставлен был при самой семинарии в качестве учителя греческого и еврейского языков, быв определен на эту должность 21 ноября того же года, и пробыв учителем в означенной семинарии целых пять лет (по 1808 год). |
|
|
