| Интенсивная агиографическая деятельность иосифлян, а также, возможно, и слухи о подготовке к Собору, который должен был решить вопрос о канонизации многих русских подвижников, и вся атмосфера той эпохи — нестихавшая идеологическая борьба между двумя направлениями в древнерусском монашестве (иосифлянами и нестяжателями), подталкивали и нестяжателей на агиографические литературные труды. С одной стороны, они хотели показать, что и среди них много было достойных и славных подвижников, с другой — они, возможно, стремились противодействовать распространению иосифлянских воззрений. Инок Ферапонтова Белозерского монастыря, тесно связанный с нестяжателями и отличавшийся строгостью подвижнической жизни, по имени Матфей, написал житие игумена Ферапонта († 1426), основателя обители. Житие особенно интересно тем, что его составитель поддерживает идею общежития, подчеркивает необходимость личного физического труда монахов и отстаивает нестяжательство. Инок Матфей написал также житие игумена Мартиниана Белозерского († 1483). Житие, изображая игумена сторонником аскетических воззрений св. Кирилла Белозерского, отмечает независимость его поведения в отношениях с великими князьями, особенно в ту пору, когда он временно исполнял обязанности настоятеля Троице-Сергиева монастыря (1447–1455), подчеркивает его склонность к нестяжательству, духовной собранности и воздержанию и говорит о том, что главное значение Мартиниан придавал внутренней аскезе, то есть во всем обнаруживаются черты, связывающие его с воззрениями Нила Сорского. Оба жития были написаны между 1547 и 1549 гг. Около 1547 г. в кругах заволжского монашества появилось житие монаха Иоасафа († 1483) из Спасо-Каменного монастыря. Иоасаф, происходивший из княжеской семьи, согласно этому житию, воплощал в себе тип строгого подвижника, который всю жизнь посвятил борьбе с искушениями и внутреннему деланию, считал любовь самой высокой христианской добродетелью, а внешнюю аскезу и монастырские владения отвергал. В житии содержится очень интересный рассказ о мистическом видении Иоасафа: Спаситель, явившись ему в откровении, сказал, что смирение и кротость — лучшие средства в борьбе с искушениями . |
| 1907. Vol. 2. P. 117-119). Сюжеты сказаний об О. м. отличаются шаблонностью и типичны для римских агиографических произведений V-VII вв. Особое внимание, к-рое агиографы уделили обстоятельствам захоронений мучеников, вероятно, было связано с местным почитанием их гробниц ( Bauer. 2003. S. 51-52). Т. о., вопреки мнению Стилтинга, к-рый считал Мученичества Кенсорина и Авреи достоверными источниками сведений о гонениях на христиан (ActaSS. Sept. T. 2. P. 519-520), исследователи обычно рассматривают их как лит. произведения, не имеющие исторической ценности ( Delehaye. Origines. P. 294). Почитание Базилика св. Авреи в Остии-Антике. 1483. Фото: D. Jarvis Базилика св. Авреи в Остии-Антике. 1483. Фото: D. Jarvis В древнейшем рим. календаре «Depositio martyrum» (сер. IV в.) упомянуты только те О. м., которые были похоронены в Римском Порте: под 5 сент. помещены имена Аконция, Нонна, Геркулана и Таврина (MGH. SS. AA. T. 9. P. 72). Дни памяти почти всех О. м. указаны в Иеронимовом Мартирологе (V-VI вв.): кроме дня памяти мучеников, похороненных в Римском Порте (5 сент.) (MartHieron. P. 489), здесь приведены 2 дня памяти Авреи - под 20 мая с указанием «в Остии» и под 22 авг. с указанием «в Римском Порте» (Ibid. P. 264, 456). Под 23 авг. помещены имена Кириака и Архелая, пострадавших в Остии, а также Ипполита, названного Нонном и казненного в Римском Порте (Ibid. P. 459). В Мартирологе Беды Достопочтенного (1-я пол. VIII в.) память О. м. не обозначена ( Quentin H. Les martyrologes historiques du Moyen Âge. P., 1908. P. 47-48), а в королингских «исторических» Мартирологах приведены лишь отдельные дни памяти этих святых. Так, в Мартирологе Флора Лионского (сер. IX в.) под 22 авг. содержатся имена Ипполита, Кириака и Архелая в Римском Порте (Ibid. P. 339). В Мартирологах Адона Вьеннского и Узуарда (2-я пол. IX в.) память этих мучеников обозначена под 23 авг. (MartAdon. P. 281; MartUsuard. P. 288). В Римском Мартирологе кард. Ц. Барония (80-е гг. XVI в.) под 23 авг. указаны имена еп. |
| К такому заключению можно, кажется, прийти , если сравнить текст Берчича с текстом, изданным Шафариком, но по другому списку. Несмотря на то что у Шафарика (Památky ect.) из кн. Бытия напечатано очень мало (только гл. 1:1–31; 2:1–2. по первопечатному миссалу 1483 г. и гл. 6:5–22; 7:1–6, 10–13, 16–21. 24 – по рукописному отрывку, вероятно, XIV в.), но варианты с Берчичевым текстом всё же нашлись, а между ними – и такие, которые устанавливают, по-видимому, и различие в степени зависимости обоих текстов от вульгаты и LXX-mu; так, у Берчича, согласно с текстом LXX-mu, читается: и виде Богь ко ест добро 1:8. (κα εδεν Θες τι καλν), Богь реки ( Θες λγων) 1:28. и двое двое (δο δο) 6:19. У Шафарика первого чтения нет, как нет его и в вульгате. а второе и третье ближе передают латинский текст: Богь и рее (Deus et ait) и двое (bina); с другой стороны, в тексте Шафарика, как у LXX-mu, читается: рали Богь (διεχρισε Θες) 1:4. и внесе се ковегь (ψθη) 7:17, тогда как у Берчича, согласно с вульгатой, слово Богь опущено, а вм. внесе се стоить внсе (elevavcrunt). В других местах глаголические отрывки Берчича и Шафарика не представляют различия в их отношениях к вульгате и к переводу LXX-mu: тождественные по переводу, они не отличаются друг от друга и по степени зависимости от неславянских текстов. С ними – кстати сказать – схож и С.–Петербургский (бумаги Берчича: т. I, 160) глаголический отрывок (бум. XV в.) из кн. Бытия (гл. 2:7, 18, 20; 6:16–22; 7:1–17). Хотя подходящих вариантов в текстах Шафарика и Берчича оказалось в общем очень мало (сводное издание кн. Бытия хорватских часословов, надо полагать, даст больше таких вариантов), но и на основании даже этого скудного материала можно всё-таки сказать, что глаголическое Бытие исправляли по вульгате не один раз. Аналогия с миссальными текстами Евангелий и Апостола, в разных списках которых замечается и разная зависимость от вульгаты, только подтверждает такое заключение 141 . Но большое сходство, какое замечается между тремя списками (Вербницким I, печатным 1483 г. |
| Первоначальный глаголический библейский текст, как открывается ныне из ряда исследований, относится к переводам св. славянских первоучителей. До XIII в. он сохранялся в богослужении, на далматинском побережье, под постоянными запретами и угрозами римской курии. С XIII века глаголическое богослужение получило признание, и употребление глаголицы распростанилось широко в областях Далмации, Истрии и Крайни. Вместе с тем, с этого времени, с 1248 года 144 , глаголическое богослужение постепенно латинизуется, приспособляется к форме латинских богослужебных чинов. Соответственно с этим, чистый богослужебно-библейский глаголический текст оказывается в рукописях, только не испытавших еще проверки по новому латинскому оригиналу 145 . Все же тексты, побывавшие в руках исправителей после половины XIII в., носят пестрый, подновленный характер. Такие подновленные тексты дошли до типографского станка. Глаголические типографии действовали в Венеции (1483–1812), Сенье (1507–1508), Реке (Фиуме 1531), в Модруше 1525 г., Тюбингене (1561–1564) и в Риме (1621–1791). О характере тюбингенских текстов мы упоминали. Это были библейские протестантские тексты, переведенные на народный язык только с незначительным удержанием старого языка в переводе. Эти тексты стоят в стороне от общего старого славянского русла. Издания венецианские, сеньские и фиумские и модрушские представляли воспроизведение богослужебных библейских текстов с старой основой, но с неодинаковыми новыми добавлениями из латинских текстов под влиянием частичных, не систематизированных, случайных ревизий богослужебных книг. Все первопечатные глаголические богослужебные книги, вышедшие из указанныхтипографий–служебник 1483 г., часослов 1493, издания 1494, 1496, 1507, 1525, 1535, 1561 годов обнаруживают полное незнание старого языка новыми переводчиками добавочных частей, поэтому научное значение этих изданий определяется только степенью сохранности в этих изданиях старого рукописного текста 146 . Судьба глаголических служебников и часословов существенно изменяется после Тридентского собора. |
| ч. потому, что до 1433 г. папа жил в Лукке, во Флоренции и особенно в Болонье чаще, чем в Риме. Папа Мартин V издал постановление, согласно к-рому певцы его капеллы (cantores capellani) получали те же права и привилегии, что и доктора и магистры искусств Парижского ун-та. Капелла еще не была исключительно муз. институтом, а выполняла скорее организационно-адм. функции. Большинство ведущих полифонистов не являлись оплачиваемыми профессионалами, каковыми они стали позже, в течение века; они были служителями Церкви (dignitari ecclesiastici), получившими университетское образование и сочетавшими музыкальные способности с иными талантами. Напр., Дюфаи был доктором права и теологии (doctor utriusque iuris). Исключительное влияние высшего духовенства проявлялось в распространении определенного стиля в музыке. Ведущим музыкантом 2-й пол. XV в. был франко-фламанд. композитор Жоскен Депре, принятый на службу в папскую капеллу в 1486 г. Он был также известен как Жоскен Д " Асканио, т. к. служил у кард. Асканио Сфорца, брата герц. Лодовико Моро. Иерархи, участвовавшие в следовавших один за другим церковных Соборах в Пизе, Чивидале, Костанце, Павии и Сиене, Базеле, Ферраре и Флоренции, брали с собой музыкантов для совершения частных церковных служб. По случаю Собора во Флоренции, провозгласившего унию лат. и греч. (1439) Церквей, были положены на музыку несколько «Credo» без служившего предметом споров Filioque, в качестве cantus firmus были использованы, по-видимому, фрагменты греч. литургических распевов. В еп-стве Тренто благодаря близости к Альпийской дуге были знакомы с церковно-музыкальной практикой Венгрии, Чехии, Словакии и Польши. Обряд принесения ключей Деве Марии у алтаря Мадонны-делле-Грацие в соборе Сиены. Расписная таволетта. 1483 г. (Гос. архив Сиены) Обряд принесения ключей Деве Марии у алтаря Мадонны-делле-Грацие в соборе Сиены. Расписная таволетта. 1483 г. (Гос. архив Сиены) В богослужении использовались различные муз. инструменты. Уже со 2-й пол. XIV в. орган чередовался с голосами певчих при исполнении псалмовых стихов, в XV в. |
| Анне Ярославне жилось теперь тоскливо, ее больше не ждали никакие значительные события. Ушли из жизни отец и мать, многие братья, родные и близкие люди. Во Франции умер ее учитель и наставник епископ Готье. Погиб муж любимой сестры Елизаветы, король Норвегии Гарольд. Не осталось никого, кто некогда прибыл с юной Анной Ярославной на французскую землю: кто умер, кто возвратился на Русь. Анна решила путешествовать. Ей стало известно, что старший брат, Изяслав Ярославич, потерпев поражение в борьбе за киевский престол, находится в Германии, в городе Майнце. Генрих IV Германский был дружен с Филиппом I (оба конфликтовали с папой Римским), и Анна Ярославна отправилась в путь, рассчитывая на добрый прием. Она напоминала осенний лист, оторвавшийся от ветки и гонимый ветром. Прибыв в Майнц, узнала, что Изяслав уже перебрался в город Вормс. Настойчивая и упрямая, Анна продолжила путешествие, но заболела в дороге. В Вормсе ей сообщили, что Изяслав уехал в Польшу, а его сын – в Рим к папе. По мнению Анны Ярославны, не в тех странах следовало искать друзей и союзников для Руси. Огорчения и болезнь сломили Анну. Она умерла в 1082 году в возрасте 50 лет. Анна Рязанская (Пушкарева Н.Л. Из книги «Женщины Древней Руси») В политических интригах удельных княжеств того времени участвовала и младшая дочь великого князя Василия II Васильевича Темного, рязанская княгиня Анна Васильевна. В 1456 году рязанский князь Иван Федорович по завещанию передал московскому князю «на соблюдение» дочь и восьмилетнего сына Василия на время его малолетства. В 1464 году Иван III Васильевич и «мати его» женили рязанского княжича на 13-летней московской княжне, сестре Ивана III Анне Васильевне. О последующем 20-летии ее жизни, как и о правлении в Рязани ее мужа Василия Ивановича, документов не сохранилось. Известно только, что в 1483 году князем Рязанским был провозглашен после смерти отца его малолетний сын Иван, а регентшей при нем стала Анна Васильевна. Рязанская княгиня была активной поборницей сохранения в своем уделе тенденций к сепаратизму. За время ее фактического правления Рязанское княжество расширило пределы за счет присоединения Пронска, а также «рязанской украйны», исстари бывшей поводом для споров между Москвой и Рязанью. Будучи отрезанным от этих земель территорией Рязанского княжества, московский князь пытался договорами обязать Рязань не расширять границы. Имеется документ 1483 года, в котором рязанцам предписывается «не вступать в Елец и во вся Елецкая места…». Но земли «украйны», в том числе в районе Ельца, Рязань продолжала колонизировать весьма интенсивно. Последнее пожалование Анны Рязанской (незадолго до ее смерти в 1501 г.) было сделано на земли значительно южнее Ельца, по левому берегу Дона, а многочисленные дарения боярам – в устье Воронежа, в районе Задонска. |
| Мадонна Магнификат. 1483–1485 гг. (Галерея Уффици. Флоренция) Мадонна Магнификат. 1483–1485 гг. (Галерея Уффици. Флоренция) Искусство Б. относится к завершающему этапу Раннего Возрождения во флоренции и тесно связано с окружением Лоренцо Медичи, в к-ром особое значение приобрели философия неоплатонизма и учение Марсилио Фичино, в частности о Божественной природе красоты. Наиболее отчетливо эти идеи проявились в мифологических картинах кон. 70-80-х гг., выполненных по заказу Пьерофранческо Медичи («Весна», ок. 1480, «Паллада и Кентавр», ок. 1482, «Рождение Венеры», ок. 1484 - все в Галерее Уффици, «Венера и Марс», ок. 1485, Нац. галерея. Лондон). Картина «Весна», в которой персонажи наделены определенной символикой, может быть прочитана как рассуждение о человечестве: Зефир является воплощением духовного начала, Венера - земного, Амур - животворящей силы, Меркурий - здравого смысла. чередование групп персонажей и отдельно стоящих фигур задает особый танцевально-муз. ритм произведения. Полотно «Рождение Венеры» воспринимали как аллегорию возникновения humanitas, совокупности духовных и физических достоинств человека. Гармония стиля Б. основана на сложном, неск. нервном восприятии мира в сочетании с отстраненной идеальной красотой. Искусству мастера присуща декоративность, к-рая создается за счет плоскостной композиции с высоко поднятой линией горизонта в сочетании с парящими фигурами, напоминающими тени. Линия является одним из наиболее значительных средств художественного языка, она преображает силуэты и придает движениям одухотворенную грацию. Мадонна с гранатом. 1487 г. (Галерея Уффици. Флоренция) Мадонна с гранатом. 1487 г. (Галерея Уффици. Флоренция) В 1481 г. Б. работал в Риме по приглашению папы Сикста IV над росписью Сикстинской капеллы. Мастер создал 3 композиции: «Исцеление прокаженного и искушение Христа», «Юность Моисея», «Наказание Корея, Дафна и Авирона», а также 7 фигур пап-мучеников. В росписи был использован традиц. средневек. прием совмещения в одной композиции неск. разновременных событий. |
| Двор мон-ря Кастамонит Ок. 1474 г. кастамонитский игум. Онуфрий, эконом Онуфрий и 2 неизвестных монаха принимали участие в работе комиссии (эпитропии) старейших монахов из Портареи, определившей границы между К. и Дионисия преподобного мон-рем (Actes de Dionysiou. 1968. N 32). В дек. 1478 г. мон-рь, названный Козмни (Кастамонит), указом Дауда ибн Абдаллаха (бейлербея Румелии с резиденцией в Скопье) получил подтверждение своих прав на некое владение (неопубликованный тур. акт от 16-25 дек. 1478). В 1483 г. произошла тяжба между Великой Лаврой и К. из-за границ между К. и Ксирокастром, собственностью Лавры. К. захватил часть земель Великой Лавры и даже выстроил на них башню. Решение собрания в Карее, принятое 15 июня 1483 г., определило границу по «реке», отделяющей в наст. время земли К. от владений Зографа (Actes de Kastamonitou. 1978. Append 3). В 1491 г. в тур. суде в Фессалонике решался спор К. с Кутлумушем, где К. представлял мон. Исаия: предметом тяжбы стала мельница обители Скамандрину, которую К. «давно» приобрел за 600 аспр (неизданные тур. акты от 4-13 нояб. и 24 нояб.- 3 дек. 1491). Исаия также подписал акт Карейского собрания между 1494 и 1496 гг. (Actes de Dionysiou. 1968. N 38). В 1493/94, 1496, 1501, 1504/05, 1507 гг. К. представлял в Карейском собрании старец Иосиф, подписывавший акты по-славянски (Ibid. N 36, 39; Actes de Docheiariou. 1984. N 62; Actes du Pantocrator. 1991. N 29; неопубликованные акты мон-рей Дохиар и Ватопед - Παυλικινωφ. 2002. Σ. 54), как и др. представитель К., Пахомий, в 1503 г. (Actes de Dionysiou. 1968. N 42). Согласно неопубликованным тур. актам, в 1494 и 1504 гг. мон-рь получил еще неск. дарений, в 1511 г. имел тяжбу с соседями по поводу своих владений в г. Эзева (Эзова, Эзивы). В мае 1513 г. прот Савва установил новую границу между К. и Зографом после спора мон-рей, вызванного приобретением зографскими монахами Ксирокастра; признавая решение прота, кастамонитский игум. Нестор поставил слав. подпись на акте, отправленном в Зограф (Actes de Zographou. 1911. N 56; Oikonomid è s. 1978. P. 8; Actes de Kastamonitou. 1978. Append 3). 16 июня 1513 г. у К. уже был др. игумен, от чьего имени известен только первый слог «Фео» (Actes de Dionysiou. 1968. P. 215), а в сент. 1515 г. новый кастамонитский игум. Иоанникий подписал по-гречески акт Карейского собрания (неизданный акт Великой Лавры). Славянские подписи кастамонитских монахов (среди к-рых были как сербы, так и болгары) встречаются до 1541 г. ( Παυλικινωφ. 2002. Σ. 56-57). |
| участники согласились подписать этот документ, что позволило им в дальнейшем выступать против католиков с общих идейных позиций. Помимо Меланхтона к присутствовавшим ранее на заседаниях К. в Хагенау протестант. теологам в Вормсе присоединились В. Ф. Капито (ок. 1480-1541), Я. Штурм (1489-1553), В. Линк (1483-1547), М. Фрехт (ок. 1494-1556) и др. Из католич. теологов в Вормсе присутствовали Экк, Кохлеус, Наузеа, Гроппер, Ю. фон Пфлуг (1499-1564), А. Пеларг (ок. 1493-1561) и др. (списки участников см.: CR. Vol. 3. Col. 1160-1162, 1217-1219). По просьбе имп. Карла V папа Павел III направил в Вормс в качестве нунция Т. Кампеджио (ок. 1483-1564), еп. Фельтре, который не был участником дискуссий, однако выступил с приветственной речью на 1-м заседании (текст и ответ протестантов см.: Ibid. Col. 1192-1199) и наблюдал за ходом заседаний, отправляя соответствующие донесения в Рим. На начальных заседаниях К., проходивших в дек. 1540 г., вновь обсуждались процедурные проблемы, преимущественно вопрос о том, каким образом стороны должны быть представлены в обсуждениях и при голосовании. После долгих дискуссий 5 янв. 1541 г. было решено, что от каждой из сторон будет выступать один представитель: Экк - от католиков и Меланхтон - от протестантов. В результате 1-й серии публичных прений Экка и Меланхтона, проходивших с 14 по 18 янв. 1541 г. (протокол см.: Ibid. Vol. 4. Col. 33-78), было достигнуто согласие по 2 начальным положениям Аугсбургского исповедания и сформулировано принятое обеими сторонами учение о первородном грехе: «Мы согласно признаём, что все происходящие от Адама по общему закону рождаются с первородным грехом и потому подвержены гневу Божию. А первородный грех есть соединенная с вожделением лишенность той первоначальной праведности, которая должна быть присуща человеку. Также мы согласны с тем, что при крещении благодаря заслуге Христовых страданий отпускается вина в первородном грехе вместе со всеми прочими грехами. Однако, наученные не только апостольскими писаниями, но и собственным опытом, мы полагаем, что [после крещения] остаются вожделение, поврежденность природных сил и болезненность [природы]. |
| 3 . Земли «за Окою, Тешилов, и Венев, и Растовец, и иная места» которые отошли по «купле», упомянутой в московско-рязанском договоре 1483 г., к Москве С. 285]. Все эти перечисленные земли находятся к западу от предполагаемой литовско-рязанской границы договора 1425–1430 гг., но в тексте договора не присутствуют. Напротив, когда они (по «купле») отошли к Москве, то были тщательно расписаны, но ни «Дорожен» ни «Тула и Берестеи» в тексте договора не упоминаются, то есть судя по всему, находятся на другой территории. Также не упоминаются в договоре 1483 г. и другие «места» рассматриваемого нами рязанско-литовского договора. А поскольку, судя по московско-рязанским договорам 1434 г. и 1447 г., «Тула и Берестеи» С. 84–85, 143–144] оставались за Рязанью, но к территории московской «купли» они не относились, то, следовательно, отошли к Москве ранее, в промежуток между 1447 г. и московской «куплей». Местонахождение древней Тулы локализуется многими исследователями в бассейне р. Тулицы (правый приток р. Упа) либо в ее устье, либо в ее среднем течении С. 12–16; 4. С. 20–22; 6. С. 30–33; 13. С. 16–21]. Судя по всему, и остальные «места» рязанско-литовского договора 1425–1430 гг. (в том числе и Дорожень) находились в бассейне верхнего и среднего течения р Упа. Итак, анализ археологических и письменных источников позволяет выявить логические несоответствия в локализации Дороженя рязанско-литовского договора 1425–1430 гг. на месте городища у д. Красное на р. Мокрая Табола. Местонахождение Дороженя, как и других «мест» этого договора, наиболее вероятно в бассейне верхнего и среднего течения р. Упы, а следовательно, именно этот регион представлял собой спорные земли, на которые претендовали Рязанское княжество, Великое княжество Литовское и Великое княжество Московское (к которому в конце концов они и отошли). Литература и источники 1 . Базилевич К. В. Внешняя политика Русского централизованного государства. М., 1952. 2 . Гоняный М. И., Шишков А. В. К вопросу о древнерусских городищах XII–XIII вв. бассейна Верхнего Дона//Археология и история Юго-Востока Руси. Курск, 1991. |
|
|
