| Чтобы вы видели, с какими делами приходится бороться, посылаю одну бумагу, которую прочитав, возвратите, и, если она подаст вам какую мысль, скажите, хотя впрочем уже поздно писать о сем еще. В половине Апреля прислали указ, и назначили срок от имени Государя 1 Мая. Новый контроль поставил начало: должна быть одна касса в государстве. Потому хотят увлечь и наши лепты в пучину. Маия 4-го 1859. 1276 Отцу наместнику и братии мир от Господа. Контракт переписан для порядка и точности. Надеюсь, что это не сделает затруднения. Кончина архим. Арсения, вероятно, причинит затруднение. Не за то ли послано лишение архимандрита, что слишком сильно действовано в приобретении той епархии архиерея по желанию? Есть о сем печальныя вести, если справедливы. Имеется указ о благотворителе нашем Суханове. Не гневайтесь. У меня в виду подобный случай, что просили крест Станислава, а дали медаль на Аннинской ленте. Не написать ли от меня к нему? Пришлите мне проэкт письма. – У меня теперь немало сведений с востока, и большей частию печальныя и затрудняющия. Патриарха Иерусалимскаго долго звали, и не могли дозваться из Константинополя в Иерусалим. Вдруг он поднялся, и объявил: иду умерить Русскаго епископа. В донесениях пр. Мелитопольскаго есть выражения: злоба патриарха. С консулом у пр. Мелитопольскаго война. Арабы очень хорошо приняли преосвященнаго Кирилла, и прислали жалобу на патриарха. Но кто может исправлять патриархов? – Господу помолимся! Маия 12-го 1859. Когда строитель предложил мне, чтобы звать вас на освящение храма: я говорил ему, что это едва ли удобно; и отдал сие на вашу волю. И теперь охотно соглашаюсь, чтобы вы оставались в Лавре, где пребывание ваше много нужнее предлагаемаго путешествия. Давно вы ничего не пишите мне о Крайневе. Напишите мне о нем оффициально, как его усматриваете, и как нужно далее поступить с ним. Сие требуется по полученному указу. Маия 14-го. 1277 Отцу наместнику и братии мир. Посылаю вам, отец наместник, письмо преосвященнаго Нижегородскаго к Андрею Николаевичу о Дивеевских. Прочитайте, и скажите, что можно было бы отвечать по правде ради пользы. |
| 02. Но ученики Маркиона, продолжатели его дела, не обладали индивидуальною самобытностью своего учителя и, судя по кратчайшим сведениям о них, поддались обшему гностическому течению того времени, занялись спорами о принципах бытия. Родон, ученик Татьяна, опровергавший в недошедшем до нас сочинении в числе других и ересь Маркиона, по свидетельству Евсевия 1271 , писал, что ересь эта раздробилась на разные толки (ες διαφροις γνμας)... «потому что они (т.е. виновники – μπεποιηκτες) и между собою были несогласны, защищая несостоятельное учение. Из их толпы Апеллес, уважаемый за (его) жизнь и старость, признает одно начало, а пророчества производит, повинуясь изречениям одержимой демоном девицы Филумены, от противоположнаго духа. Другие же, как и сам корабельщик (Μαρκων), вводят два начала, из них известны Потит и Василик. Следуя Понтийскому волку и не находя различия в вещах, как и тот, обращаются к легкому и принимают два начала просто, без доказательств. А иные, снова и от них уклонившись в сторону, полагают в основу не только две, но и три природы; из них известен вождь и начальник Синерос, как называют (его) следующие его учению“ 1272 . 03. Между последователями Маркиона особенно выделялся один – Апеллес. О нем и его учении ересеологи сохранили сравнительно много сведений. Тертуллиан 1273 разсказывает об Апеллесе, что он был в Риме учеником Маркиона, след. подобно ему отрицал брак 1274 . Потом он пал с какою-то женщиной и таким образом он сделался «изменником Маркионова воздержания“ (desertor continentiae M.) 1275 ; вследствие этого он почувствовал невозможным оставаться «на глазах святейшаго учителя“ и удалился в Александрию 1276 . По прошествии нескольких лет, он вернулся в Рим (когда уже, по-видимому, Маркиона не было в живых), «нисколько не улучшившись, разве только в том, что он уже не был маркионитом“. Здесь он сошелся с другою женщиною, девицею Филуменою, выдававшею себя за пророчицу. Откровения ее Апеллес записал в книгу «Φανερσεις“. В этот период его жизни, очевидно, встретил Апеллеса в Риме Родон и беседовал с ним 1277 . |
| 1274 Наряду с уменьшением числа провинций, а следовательно и губернаторов, уничтожались викарии диоцезов, прежде служившие посредниками между управляющими провинциями 103. Византийские капители в соборе в Паренцо. и префектом претория. Вместо возлагавшегося на них контроля над всею диоцезой, они были превращены в администраторов тех провинций, в которых издавна было их местопребывание, в Пакатиенской Фригии, в Галатии, в Сирии и Египте, и таким образом они заняли места прежних губернаторов – consulares или praesides. 1275 Наконец, желая упростить механизм административной машины и усилить для блага своих подданных государственную власть, Юстиниан решился, особенно в провинциях, управление которых представляло большие затруднения, соединить в руках одного должностного лица как гражданскую, так и военную власть; этим путем он надеялся положить конец соперничеству, от которого страдала, теряя значение, общественная власть. 1276 Без сомнения, даже на Востоке, император не думал доводить до конца свои намерения: в некоторых провинциях, особенно в соседних с границей, каковы Ливия, Фиваида, Египет, он удовольствовался тем, что назначал в них герцога, как высшее иерархическое лицо для гражданского управления 1277 ; в других – он еще строже сохранил разделение властей 1278 , ограничившись повышением значения гражданских губернаторов посредством расширения предметов их ведомства и украсив их громкими титулами; так в Аравии и в Финикии praeses был повышен в звание moderamor " a 1279 , а в Палестине и в Армении 1-й – в звание proconsul " а . 1280 Но в других областях Юстиниан действовал гораздо радикальнее. В Пизидии, Ликаонии, Пафлагонии и Фракии были учреждены преторы 1281 ; в Исаврии, Фригии Покатиенской, в Галатии, Сирии и Армении 3-й – комиты 1282 ; Геленопонтом управлял модератор 1283 , а Каппадокией – проконсул . 1284 Все эти чиновники, возведенные в ранг spectabiles и украшенные еще, чтобы всякий знал, откуда они ведут свое начало, звонким эпитетом Justiniani 1285 , соединяли в своих руках все атрибуты власти и жалованье презусов и герцога, места которых они заняли. |
| Хотя Прокопий Кесарийский писал, что «образ жизни» славян «грубый и неприхотливый, как и у массагетов; и, как и те, они постоянно покрыты грязью» 1276 , добавив к этому: «впрочем, они менее всего коварны или злокозненны, но и в простоте (своей) сохраняют гуннский нрав», а святой Исидор Севильский полвека спустя, перечисляя пороки разных народов («зависть иудеев... хитрость греков, раболепие сарацин... обжорство галлов... дикость франков, глупость саксов... злобу британцев» «нечистоту» присвоил двум народам: «свевам» и «славянам» 1277 – это был все же взгляд на варваров изнутри мира рафинированной цивилизации. Если же проводить уместные сравнения, то нельзя не признать, что славяне отличались от соседних народов – балтов, угро-финнов, а также гуннов и сарматов – чистоплотностью, по меньшей мере не уступая в этом германцам. Умывались они иначе, чем германцы, – в проточной, а не стоячей воде, в домашних условиях мылись не в корыте, но в бане. «Паровую баню, представлявшую собой комнату, посреди которой находился очаг с раскаленными камнями, славяне издавна, возможно, переняли с Востока; что же касается избы с построенной внутри печью, приспособленной под баню, то последняя пришла к славянам примерно в V или VI веках с Запада из державы франков и первоначально ее переняли западные славяне, а уже от них она быстро распространилась и среди славян восточных» 1278 . Средства существования славяне, как и другие народы, добывали скотоводством, земледелием, охотой, рыболовством, бортничеством. В сравнении с кочевниками-скотоводами, славяне могли казаться земледельческим народом, но в действительности, видимо, почти до самого конца I тысячелетия их главным богатством, как и у германцев или кельтов, был скот, и его разведение составляло их главное хозяйственное занятие. Меткий наблюдатель Маврикий, говоря об имуществе славян, скот поставил на первое место: «У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, в особенности проса и пшеницы» 1279 . |
| Таковы были религиозные движения в славянских землях в XIV веке. Как видно, здесь возродились старые восточные учения гностического характера, нашедшие для себя прекрасно подготовленную почву в народной невежественной массе и ещё более того в монашестве 1276 . Охватив Болгарию, Сербию, Венгрию, Валахию 1277 , а затем распространившись почти по всей Западной Европе 1278 , волнения эти проникли и в Московское государство. Характер отношений их к России в XIV в. прекрасно выяснен в исследовании профессора Успенского „Очерки по истории византийской образованности“. Путём сравнительного изучения указанных явлений восточных и движения, обнаружившегося в 70 годах XIV в. во Пскове и Новгороде известного под именем стригольничества, проф. Успенский приходит к тому заключению, что последняя ересь есть ничто иное, как, „богомильский отпрыск“ 1279 . Но нельзя ли установить связи между богомильством и „жидовством“, и не есть ли последнее давно укоренившееся учение среди русских и только, вследствие стечения благоприятных обстоятельств, обнаружившееся в конце XV века? Сопо- —450— ставление того и другого учения между собой, дополненное свидетельствами современников и литературными памятниками, даст возможность ответить утвердительно и говорить о полном тожестве их. Основание богомильства есть гностический дуализм, в силу которого и происходит отрицание всего, что имеет отношение к злому началу – материи. Тот же самый принцип виден и в ереси „Жидовствующих“. Приходится сильно сожалеть, что подлинное следственное дело, произведённое в Новгороде арх. Геннадием над еретиками („подлинники“) не дошло до нас; в нём несомненно заключалось обстоятельное изложение вероучения еретиков; тогда как имеющиеся в нашем распоряжении данные не говорят с желательной для нас очевидностью о дуализме. Впрочем, и то, что имеем, подтверждает наши мысли достаточно ясно. Пр. Иосиф волоцкий указывает, что еретики отрицали божеское достоинство Иисуса Христа на том основании, что воплощение Сына Божия невозможно было, так как это было бы недостойно Высочайшего Существа. |
| Гр. П. А. Валуев, в своем Дневнике, от 27 января 1859 года, замечает: «Стихи Хомякова: Благочестивому меценату», «В час полночный близь потока», в альманахе «Утро», говорят, обращено к государю» 1273 . 13. В письме к Гоголю от 14 мая 1844 года, из Москвы. А. О. Смирнова замечает: «Хомяков так умен, что о душе его ничего нельзя сказать: можно, однако уверительно сказать, что его сердце доброе» 1274 . 14. Приведем еще два свидетельства о Хомякове, как поэте, со стороны такого видного поэта, как Г. А. Боратынский, из его писем к И. В. Киреевскому: «О трагедии Хомякова (речь идет о «Дмитрии Самозванце»), – читаем мы в письме от начала 1832 года, – ты мне писал только —578— то, что она кончена. Поговори Мне о ней подробнее. Мне пишет из Петербурга брат, которому Хомяков ее читал, что она далеко превосходит «Бориса» Пушкина, но не говорит ничего такого, почему можно бы составить о ней понятие. Надеюсь в этом на тебя» 1275 . – 30 мая 1832 года Боратынский снова волнуется по поводу того же произведения: «Не могу вообразить, что такое трагедия Хомякова. Дмитрий Самозванец лицо отменно историческое; воображение наше по неволе дает ему физиономию, сообразную с сказаниями летописцев. Идеализировать его – верх искусства. Байронов Сарданапал – лицо туманное, которому поэт мог дать такое выражение, какое ему было угодно. Некому сказать: не похож. Но Дмитрия мы все как будто видели, и судим поэта как портретного живописца. Род, избранный Хомяковым, отменно увлекателен: он представляет широкую раму для поэзии. Но мне кажется, что Ермаку он приходится лучше, нежели Дмитрию. Скоро ли он напечатает свою трагедию? Мне не терпится ее прочесть, тем более что ее издание противоречит всем моим понятиям, и я надеюсь в ней почерпнуть совершенно новые поэтические впечатления» 1276 . Оба письма из глуши – из казанской деревни Боратынского. 15. Недостаток сведений о Хомякове в его молодости побуждает к особенно высокой оценке всякой строчки из воспоминаний о нем его современников. Такие строчки оставлены, между прочим, Д. Н. Свербеевым. Вот некоторые места из его Записок 1277 . |
| 1267 Иероним (De viris ill., с. 103) говорит о нем: «Elegans in versibus componendis Ingenium habet, multaque et brevia metro edidit». Нил вообще не упоминает о Дамасе. Дэниэл (Daniel, Thes. y i, pp. 8 and 9) приводит только два его гимна, Hymnus de S. Andrea и Hymnus de S. Agatha, последний – с регулярной рифмой, начинается так: M arty ris ессе dies Agathae Virginis emicat eximiae, Christus eam sibi qua sociat Et diadema duplex decorat. 1269 Apotheosis, прославление Божественности Христа против ее оппонентов (1063 строки); Harmatigenia, о происхождении греха (966 строк); Psychomachia, о борьбе добра и зла в душе (915 строк); Contra Symmachum, об идолопоклонстве, и другие. 1270 Καθημερινν=Diurnorum (мы назвали бы это «Христианским днем», по аналогии с «Христианским годом» Кебла), гимны к отдельным часам дня. 1271 Περ στεφνων, «О венцах», четырнадцать гимнов о многих мучениках, которые унаследовали венец вечной жизни. Многие из них невыносимо скучны и отличаются дурным вкусом. 1272 De SS. Innocentibus, из двенадцатой книги Cathemerinon, в Prudentii Carmina, ed. Obbarius, Tüb., 1845, p. 48, в Daniel, tom, i, p. 124, и в Trench, p. 121. 1273 Завершение десятого Cathemerinon, использовался древней церковью как погребальный гимн. Его переводили на немецкий язык Weiss, Knapp, Puchta, Königsfeld, Bässler, Schaff (в Deutsches Gesangbuch, no. 468) и другие. Тренч (Trench, p. 281) называет его «венцом славы поэзии Пруденция». Такого величия он нигде больше не достигал. Нил в трактате о латинской церковной поэзии,/. с, р. 22, приводит перевод нескольких его частей, сохраняя размер оригинала, но без рифмы: «Each sorrowful mourner be silent!/Fond mothers, give over your weeping!/None grieve for those pledges as perished:/This dying is lifés réparation» (Замолчите, плачущие и скорбящие!/Любящие матери, перестаньте рыдать!/Никто да не печалится о них, как о погибших:/Эта смерть – возвращение к жизни). Есть и другой перевод, Е. Caswall: «Cease, ye tearful mourners». 1276 Тренч не приводит их в своем сборнике, а вместо них включает в него несколько менее ценных поэм Фортуната, De cruce Christi и De passione Domini, написанные гекзаметром. |
| Гордость есть смерть души в духовном отношении: душа, объятая гордостью неспособна ни к смирению, ни к покаянию, ни к милости, ни к какому помышлению и чувствам духовным, доставляющим живое познание Искупителя и усвоение Ему. 1272 Гордый смотрит на себя, как на самобытное существо, а не как на создание Божие; земная жизнь представляется ему бесконечной, смерть и вечность – несуществующими. Промысла Божья нет для него: он признает правителем мра разум человеческий. Все помышления его пресмыкаются по земле, жизнь его принесена всецело в жертву земле, на которой хотелось бы ему учредить непрестанное наслаждение грехом. 1273 Уделом людей горделивых, преисполненных самомнения и плотского мудрования, является вечная смерть, смерть души, состоящая в решительном отчуждении от Бога, в усвоении себе ненависти к Богу и человечеству. 1274 Главным, неотъемлемым, существенным характером плотского мудрования является гордость, служащая дверью для всех грехов и пороков. 1275 Плотское мудрование или общее антихристианское направление жизни имеет своим наиболее очевидным выражением гордость и самомнение, с которыми неизбежно связан полный упадок духовно-христианской жизни. Гордый чужд Богопочитания, чужд страха Божия, уважения к закону Божию и гражданскому, чужд уважения к ближнему, к его пользам, благосостоянию, к самой жизни, чужд самопознания, чужд добродетели, враг и злодей человекам и себе. Он способен ко всем беззакониям, как бы имеющий на совершение их какое-то особенное право. Гордый-это человек с окаменевшим сердцем и с умом демонским. 1276 Ярким выражением гордости, тщеславия, лицемеря и, вообще, антихристианского настроения по плотскому мудрованию и лжеименному разуму является жизненное направление фарисейства. Все свое внимание направляя в сторону духовного делания и душеспасительного подвига, а в плотском мудровании и горделивом самообольщении, справедливо видя главную причину духовной гибели человека. Преосвященный Игнатий многократно и сильно говорит о фарисействе, характеризуя его и предостерегая своих ближних от этой коренной и в жизни малоприметной духовной опасности. |
| Однако Н. М. Карамзин в своей “Истории государства Российского” пишет, что за Федора была выдана дочь Ногая, поскольку Ногай в 1273 году женился на христианке Евфросинии, незаконной дочери византийского императора Михаила Палеолога11.О том же пишет и Насонов16. Н. М. Карамзин полагал, что крестить дочь христианки было легче, чем дочь мусульманина. Ногай не был ханом. Он был выдающимся ордынским полководцем, сперва темником, т. е. начальником десяти тысяч воинов, а потом главой почти самостоятельной орды, кочевавшей около Азовского моря и в низовьях Днепра. Это был вельможа и влиятельный интриган, сместивший после Менгу-Темира нескольких ханов на ордынском троне. С. М. Шпилевский делает вывод, что ордынскую эпопею Федора следовало бы поместить между 1281 и 1292 годом. За такой вариант говорит и то обстоятельство, что в указанный промежуток времени русские летописи как будто молчат о Федоре. Но сам Шпилевский придерживается другого мнения. Оно заключается в том, что вся ордынская эпопея Федора закончилась до 1276 года, когда Федор, как я уже писал выше, впервые упоминается в летописи. Тогда тестем Федора был настоящий хан, глава центрального правительства Орды – Менгу-Темир4. Сказание не называет по имени ордынского царя, тестя Федора. Большинство наших историков признает таковым Менгу-Темира4. В пользу более ранней даты пребывания князя Федора в Орде Шпилевский приводит, главным образом, то соображение, что появление его в Орде молодым скорее соответствует произведенному им впечатлению своей красотой. Кроме того, Шпилевский ссылается на исследование князя Голицына, в котором последний говорит, что 30 (и далее более) городов Федор мог получить от хана Большой, а не начинавшей свое существование Ногайской орды4. Кроме того города эти в подавляющем большинстве (кроме Чернигова, относившегося к Ногайским владениям) лежали на территории Большой Орды. Предположение Шпилевского кажется мне гораздо более вероятным, и я могу для подкрепления его высказать следующие дополнительные соображения: |
| 3. Расцвет столпового знаменного пения в XV–XVI веках. Гласо-попевочная система Особенности культуры Московской Руси XV – XVI веков, организация и развитие богослужебного пения и образования, столповое знаменное пение, гласо-попевочная система, наонное пение, ананеики и хабува. Особенности культуры Московской Руси XV–XVI веков. Характер богослужебного пения настоящего периода самым тесным образом связан с образованием и дальнейшим развитием Москвы как политического, экономического, культурного и православного центра Руси XV–XVI веков. Процесс объединения княжеств вокруг Москвы происходил с XIII до начала XVI века. Вот основные этапы этого процесса 1) 1276–1303 гг. – время княжения Даниила Московского – основателя династии московских князей. При нем Москва из небольшого пограничного пункта Владимиро- Суздальского княжества начала превращаться в важный политический и экономический центр. Вдвое увеличилась территория Московского княжества, протянувшегося вдоль Москвы реки от Можайска до Коломны, и до Переславля на северо-востоке 2) 1325–1340 – время княжения Ивана Даниловича Калиты. В этот период Москва становится не только политико-экономическим, но и идеологическим центром. Св. Петр перенес свою резиденцию из Владимира в Москву (1325) Иван Калита добился передышки от ордынских вторжений, при нем Москва стала самым богатым княжеством. Продолжился процесс объединения земель; 3) 1380 г. Куликовская битва при князе Димитрии Донском. Куликовская битва показала силу и мощь Москвы как политического центра – организатора борьбы за свержение ига и объединение русских земель. На Куликово поле шли жители из разных русских земель и городов – вернулись же они с битвы как русский народ. 4) Вторая половина XV – начало XVI вв. – завершение процесса объединения русских земель вокруг Москвы при Иване III и Василии III. В этот период произошло присоединение Новгородской, Вятской, Псковской земель, а в начале XVI века – присоединение Смоленска (1514) и Рязани (1521). Рассматриваемый период для нас особо важен усилением значения Москвы, как оплота Православия. |
|
|
