| III. Только в 535 г., т.е. после восьмилетнего царствования, Юстиниан взялся за это дело. В двух больших указах, от 15 и от 16 апреля этого года 1248 он установил основы административной реформы и в определенных выражениях начертал новые обязанности, которые он налагал на своих чиновников. Отныне губернаторы должны были «отечески относиться к населенно, охранять их от всякой несправедливости, отнюдь не брать от него денег, являться правосудными, как в своих судебных решениях, так и в административных действиях, преследовать преступления, наказывать виновных по закону и вообще держать себя по отношению к подвластным так, как отец относится к детям». 1249 Продажа должностей отменялась; впредь, вместо тяжелого suffragium , новые должностные лица должны оплачивать только самые незначительные взносы за грамоты, выдаваемые при их назначении 1250 , а для того, чтобы отнять у администраторов всякий предлог для эксплуатации плательщиков, император значительно увеличивал жалованье лиц, занимающих общественные должности. 1251 В видах устранения поводов для уступок требованиям могущественных частных лиц, Юстиниан старался повысить внешнее значение своих чиновников, поднять их достоинство и дать им средства заставить уважать себя и повиноваться себе. 1252 Особенно он желал, чтобы они были честны и чтобы у них, по его выражению, постоянно выходящему из-под его пера, «были чисты руки». Добиваясь такого результата, император издавал множество самых мелочных инструкций и указаний. Губернаторы, – и чтобы всякий знал это, каждому новому должностному лицу, при назначении, будет сообщаться императорское повеление 1253 , – ни в каком случае не должны насиловать управляемых; а напротив творить правосудие, одинаково охранять их как от насилий солдат, так и от притеснений агентов центральной администрации; посредством частых разъездов по своим округам они должны заставлять уважать порядок и сохранять мир; их дело – прекращать разбойничество, наблюдать за надлежащим состоянием общественных работ; тщательно надзирать за действиями своих officiales и финансовых агентов и за поведением чинов полиции, препятствовать захватам сильных, удерживать земледельцев на их землях; упорядочивать религиозные дела, относясь с равным уважением к правам Церкви и государства; оберегать автономию городов; жить в согласия с епископами своей провинции и с нотаблями поселений и во всех случаях заслужить хорошую репутацию. |
| Шведские феодалы начали новый этап завоевания страны финнов. Биргер собрал в 1249 г. большое рыцарское войско и высадился на южном берегу одной из областей Финляндии – Нюландии. Сопротивление еми было сломлено, и к середине 1250 г. она попала под власть шведов. Политическое положение Новгорода в то время не позволило ему оказать помощь финнам, что и дало повод автору одной из хроник заметить: «Ту страну, которая была вся крещена, русский князь, как я думаю, потерял». 73 Это известие подтверждает факт существования длительных и прочных русско-финских связей в предшествовавшее данным событиям время. Биргер заложил в центре Финской земли, на берегу озера Ваная, крепость Тавастгус и поселил здесь шведских колонистов, раздав им финские земли. Коренное население было обложено тяжелыми поборами, в том числе церковной десятиной. Однако шведским властям тогда еще не удалось свести на нет русско-финские связи, что ясно обнаружилось в ближайшие же годы. Окрыленные успехами в земле финнов, шведы, зная, что Новгороду грозит монголо-татарское иго, рискнули провести в 1256 г. еще одно наступление на Северо-Западную Русь, на этот раз в союзе с Данией (с ее вассалом, правившим в Ревеле). В поход были двинуты также вспомогательные финские отряды. Союзники решили закрыть Руси выход в Финский залив, занять Водьскую, Ижорскую и Карельскую земли. Они укрепились на реке Нарове и начали строить город на ее восточном, русском берегу. Папская курия поддержала новую агрессию: вербовала крестоносцев и даже назначила специального епископа для этих земель. В то время в Новгороде войск Александра Ярославича не было. Новгородцы послали к нему во Владимир «по полкы», но и сами не сидели сложа руки, а «по своей волости рослаша», также собирая рать. Шведские и датские феодалы, видимо, не ожидали таких быстрых действий и, узнав о них, отступили («побегоша за море»). 74 Зимой того же года пришел из Владимира князь Александр Ярославич с полками. Он намеревался дать должный ответ шведскому правительству, организовав поход в землю финнов. Пройдя по льду Финского залива в землю еми, русское войско опустошило здесь шведские владения. Поход в суровых зимних условиях был чрезвычайно трудным. «И бысть зол путь, акы же не видали ни дни, ни ночи; и многим шестником [участникам похода] бысть пагуба», – отметил летописец. Хотя земля еми была ослаблена жестоким шведским завоеванием, вступление русского войска тотчас вызвало здесь антишведское восстание. О нем известно из послания папы Александра IV (1254–1261 гг.), который писал, что русские и карелы напали на шведов, пришедших в страну финнов, и убили «многих из его [короля] верноподданных, обильно пролили кровь, много усадеб и земель предали огню» и многих финнов, «возрожденных благодатью священного источника, прискорбным образом привлекли на свою сторону...». 75 |
| Я затруднился бы, признаюсь, во всём последовать за. J. Darch’eм, автором указанной уже выше книги о св. Георгии, стремящимся доказать «invinciblement, que le triomphe de saint Georges sur le monstre constitue un fait» 1247 . Вся вторая книга (livre deuxième, pp. 89–191) важного и занимательного сочинения Darche’a посвящена этой теме: «le dragon de saint Georges»; в ней собрана масса, как ни в одном сочинении о св. Георгии, ценных данных, причём к этому присоединяется в конце всего сочинения ещё «Note sur la tradition des orientaux touchant le dragon de saint Georges 1248 ». Хотя мнение Darche’a, что «ce dragon était оп être réel et non un animal fabuleux» 1249 , страдает преувеличением, тем не менее собранные им материалы служат, вместе с аналогичными, хорошим орудием против тех, кто в змееборстве видит миф, «un mythe et rien de plus» 1250 . Много сделал в этом отношении Кирпичников, восставший против натяжек «натурмифологов 1251 , но, к сожалению, по отношению к легенде о змееборстве Георгия покойный автор высказал ряд ошибочных положений (см. ниже в экскурсе 3-м). Как бы ни фантастичны казались нам рассказы о змееборстве, всё же в основе их лежит какой-нибудь реальный факт. Если впоследствии змееборческие рассказы могли применяться в аллегорическом смысле, то образы, в которые облекалась аллегория, были реальны. Было бы преувеличением утверждение, что драконы принадлежат исключительно к области сказок. Как бы ни был фантастичен народный рассказ, всегда он основывается на чём-нибудь реальном, на факте, быть может, не всегда верно понятом и истолкованном, но всё-таки факте 1252 . См. выше, стр. 436. Сходные условия местности могли быть причиною независимого создания сходных рассказов о змееборстве, и, напр., трудно сказать, где можно искать первоначальную родину этих рассказов. Если наиболее подходящим к дракону животным считать крокодила, то придётся одинаковое число шансов считать, напр., за Египтом Индостаном и островами Малайского архипелага. Но почитаемые драконы Китая и Японии откуда взялись? Туземны ли они или взяты из Индии? |
| Император Лев не оставлял ещё пока своего выжидательного положения: очень вероятно, что с свойственной ему осторожностью он выслал вперёд названных епископов так сказать для пробы, для того, чтобы видеть, какое впечатление на общество произведёт борьба против икон, встанет ли всё это общество на защиту старого обычая и тем сразу же положит конец всяким попыткам устранить его, или же отнесётся к этой борьбе не так горячо и в значительной части своей перейдёт на сторону реформы. Надо полагать, наблюдения Льва были для него не безотрадны, и он смело пошёл по следам богословов-иконоборцев. Первое известие о его открытом вмешательстве в дело относится к 726 году 1245 . „Царь начал говорить об уничтожении святых и досточтимых икон“ замечает Феофан. Эта мягкая форма сообщения уже сама по себе не позволяет видеть в нём указание на издание эдикта против икон, как некоторые думают 1246 . Заметку Феофана нужно понимать буквально: —311— царь стал открыто высказываться против икон, не предпринимая ещё ничего для их уничтожения. Это была предварительная популяризация идей иконоборчества, служившая продолжением деятельности названных епископов и преддверием насильственной борьбы против икон. Подтверждение этого предположения можно видеть в словах письма Германа к Фоме Клавдиопольскому: „Мы решились писать это (послание) против видимых и как бы из писания извлечённых противоречий и просим вас, чтобы вы всячески стремились к тому, что не соблазняет и не смущает народа, потому что Господь заповедует не презирать и одного из малых; те же, которые соблазняют, навлекают на себя невыносимо страшное осуждение 1247 . Теперь целые города и толпы народа находятся не в малом смятении по поводу этого“. Смятение, как видно, вызывалось тем, что „смущали и соблазняли народ видимыми и из Писания извлечёнными противоречиями“. Что дело было именно так, видно и из того обстоятельства, что прежде, чем обнародовать эдикт, Лев пишет к папе около 727 года пока только epistolam de evertendis sanctorum imaginibus 1248 . На тоже, о чём говорит Герман, намокает вместе с Феофаном и патриарх Никифор в словах: царь „старался привить народу свои взгляды“ 1249 . Каковы были „противоречия“, которыми соблазняли народ, положительно неизвестно; об этом |
| Отдельно от передачи французский закон разумеет вступление в право кредитора при платеже долга, посредством так называемой суброгации (subrogation, paiement avec subrogation. Code civ. 1249). Когда третье лицо, по соглашению или с кредитором, или с должником, уплачивает за последнего долг по обязательству, ему предоставляется вступить в право кредитора по сему обязательству. Обязанность должника удовлетворить то лицо, которое из своих средств уплатило за него, разумеется, конечно, сама собой и могла бы быть выведена из особого обязательного отношения, возникающего между третьим лицом и должником, вследствие погашения третьим лицом первого долга. Но, в таком случае, этот долг, со всеми своими принадлежностями, преимуществами, привилегиями и пр., считался бы погашенным, исчезнувшим вовсе, а для кредита важно, чтобы третье лицо, уплачивая чужой долг, могло сохранить при себе соответственно долгу требование во всей его юридической целости. Отсюда – учреждение суброгации. Это фиктивная передача, в силу коей обязательство, погашенное третьим лицом, не уничтожается, но сохраняет свою силу относительно должника в пользу третьего лица, плательщика. Кроме того, все законодательства признают, независимо от передачи по соглашению, законный переход права по обязательству вследствие платежа, учиненного третьим лицом (nothwendige Cession, subro-gation de plein droit, subr. lègale). Здесь переход права к плательщику совершается в силу закона, ipso jure, без воли прежнего кредитора. Переход этот совершается не во всех случаях подобного платежа (это было бы несправедливо в отношении к должнику и могло бы давать повод к злоупотреблениям и злонамеренным спекуляциям), но в некоторых именно указываемых законом. Так, один из кредиторов, занимающих низшее место, может, удовлетворив другого, высшего и привилегированного, заступить его: приобретатель имения, обремененного ипотеками, может, погасив любые претензии из покупной суммы или из своего фонда, стать на место привилегированных кредиторов и тем обеспечить себя на случай дальнейших взысканий на том же имении; совместный должник, уплатив по солидарному обязательству, становится по оному кредитором содолжников своих; поручитель, уплатив за должника, становится его кредитором; приемщик наследства по описи (см. |
| Нисколько не менее, но даже и еще более, чем Священным Писанием, наш Леонтий пользуется в своих трудах творениями Свв, Отцов и церковных писателей вообще. Его взгляд на этих последних и на их произведения самый чистый и возвышенный. Он называет Свв. Отцов чудными советниками Св. Духа 1245 . Свв. Отцы все согласны друг с другом и не могут противоречить себе и друг другу, потому что они не сами говорили, но Дух Отца был говорящим в них 1246 . Поэтому ясно, что кто не признает Отцов, славных и известных в Церкви, тот противится повелению Божию 1247 . Такое высокое понятие о Свв. Отцах и сознание такого важного значения их писаний и побуждает Леонтия постоянно прибегать к авторитетам этих богомудрых мужей 1248 . Леонтий не только не скрывает, но намеренно выставляет на вид свое пользование писаниями Отцов, он гордится, можно сказать, своим согласием с ними. «Из того, что я сказал, ничего нет моего, – громко заявляет он, – а все это я получил от Отцов» 1249 . Широта пользования трудами Отцов у Леонтия измеряется не только тем, что он каждое свое положение старается обосновать на изречениях Свв. Отцов Церкви, но и еще более составлением особых сборников святоотеческих изречений, или так называемых флорилегиев. Таких флорилегиев у Леонтия четыре: по одному – при каждой из трех книг сочинения Contra Nestorianos et Eutychianos и один самый большой при сочинении Contra Monophysitas. В издании Миня мы имеем изданный в полном виде только последний флорилегий, а первые три изданы с большими опущениями против манускриптов и латинских изданий 1250 . Об этом сокращении в тексте Патрологии Миня сделаны соответствующие оговорки 1251 иногда с мотивировкой такого рода: minuendi voluminis gratia, то есть «для уменьшения издания» 1252 , или – что опущенные места из писателя могут быть найдены в полном собрании его трудов 1253 . Издание Миня в этом отношении представляет собой значительные неудобства, лишая исследователя возможности составить правильное понятие обо всех источниках его ученой работы или, по крайней мере, создавая такие Затруднения, превозмочь которые далеко не всякий в состоянии. Такой недочет в издании Миня, конечно, и побудил Юнгласа составить в своей работе подробный список авторов и выдержек из них, помещенных в первых трех флорилегиях Леонтия 1254 с указанием тех мест и Миневском издании или других кодексах, где данные цитаты находятся среди общего собрания трудов известного автора. И мы считаем не только не бесполезным, но и весьма целесообразным делом – составление такого списка, а потому и даем его. |
| Но «конкретное» возникает всегда через слияние понятий. Поэтому «все вещи», по своей разумной природе, «суть умозаключение»; 1234 или, что то же, «все разумное есть слияние». 1235 Такое конкретное соединение составляет творческую «душу предмета», 1236 или, если угодно, его основу. Поэтому «слияние есть существенная основа всего истинного», 1237 и философия, познавая истинное, должна всегда иметь в виду, что «силлогизм есть принцип идеализма». 1238 Конкретное слияние, восполняя одно определение другим, создает всегда единое целое или тотальность. Поэтому можно сказать, что «истинное есть целое»; 1239 или, что то же, «абсолютная истина» имеет вид «тотальности». 1240 Реальное может обстоять только в этой форме, ибо разум, в своей «таинственной деятельности, возводит» к ней 1241 все сущее. «Реальность есть потому реальность, что она есть тотальность и сама есть система потенций». 1242 Это целостное единство смысловых определений ведет всегда целесообразную, органическую жизнь «бесконечного», кругового самоопределения. Вот почему Гегель отождествляет Понятие с целью 1243 и логическую необходимость с органическою. 1244 «Истинное единство» есть «органическое единство»; 1245 и этот синтез есть закон всяческого бытия: вот почему «каждая пылинка есть организация». 1246 Эта органическая природа мысли присутствует во всем и заставляет признать, что все «истинное и действительное есть именно... кружащее в себе движение». 1247 Движение мысли исходит из неё самой и из себя создает конкретность определений. Вот почему «бесконечность» составляет «истинный характер мышления» 1248 и образует «последний источник всякой деятельности, жизни и сознания». 1249 Бесконечность есть «свет мысли», сама всеобщность и свобода; 1250 это – само «абсолютное Понятие», 1251 поддерживающее себя 1252 и слагающее «из самого себя» свою форму. 1253 В этом и состоит его «вечность»: 1254 его бытие есть «абсолютное присутствие», 1255 самодеятельная и потому «бессмертная», 1256 «рефлектированная в себя длительность»; 1257 оно всегда «конкретно в себе» 1258 и творчески возводит себя к абсолютной конкретности. |
| φωτισμν) Духом Божиим через Евангелие; те же, кто изгоняет кого-либо из сих, [изгоняют и] сие [просвещение], которое приближается к ним, рассекают ( διακπτουσι) благодать Божию, разрывают божественное преемство ( τν Θεαν διαδοχν) и сами себя отделяют от Бога, а [затем] предаются губительным мятежам ( στσεσιν λιτηριδεσι) 1243 и [впадают во] всевозможные бедствия ( συμφορας) 1244 » (316В). Здесь к обвинениям в адрес зилотов добавляется новая нота, но для автора она и была главной: экклезиологическая. Реакция архипастыря совершенно понятна: трудно представить себе большее зло, чем нарушение церковного преемства – тем более в таком полисе, как Фессалоника. Но характерно, что и здесь Палама воздерживается от произнесения обвинений: он лишь показывает, к каким бедствиям привело горожан противление воле священноначалия. Эти упреки идут рука об руку с упреком в непокорности властям вообще – как светским, так и духовным: «Насколько же худшими... – восклицает архиепископ, – являются те люди, которые бунтуют против городских начальников... не проявляют должной лояльности царям, поставленным Богом... и не покоряются Христовой Церкви и безрассудочно питают бешеное раздражение на предстоятелей Церкви...» (Беседы (омилии)... Ч. 3. С. 43–44). Здесь мы не встречаем известий о сколько-нибудь радикальных мерах в отношении церковных лиц. Скорее наоборот: Палама попрекает своих сослужителей (и особенно – как явствует из текста – монахов) в обмирщении и потакании собственным прихотям – и не в последнюю очередь страсти к обогащению: «Что пользы единожды бежать от мира и пристанище обрести в посвященных Богу молитвенных домах ( φροντιστρια), ежедневно же из них выходить и с миром вновь смешиваться? Как, скажи мне 1245 , с радостию проводя время на этих площадях, избежишь ты разжигания страстей, которыми навлекается смерть души, отлучающая человека от Бога?» 1246 В данном контексте весьма вероятен намек на сребролюбие. Важно также отметить порицание Паламой упадка монашеской дисциплины (а ведь каноническое право запрещало монахам принимать участие в мирских и житейских делах, оставляя свои монастыри!) 1247 , что позволяет с осторожностью согласиться с вышеприведенным (прим. 3 на с. 374) предположением Г. Л. Курбатова 1248 (ухудшение имущественного положения и упадок дисциплины вполне могли привести часть монахов в стан зилотов). Помимо этой – так сказать, клерикальной – стороны вопроса, гомилии Паламы дают основание предположить, что ему были известны и более ранние – относительно зилотов – случаи восстаний и городских недовольств: «...войны и убийства совершаются по всей вселенной, и особенно в нашем поколении (выделено нами. – Д. М.)...» (421А). А это подразумевает, что мятежи совершались и в предыдущих поколениях, но масштаб их был несоизмерим с почти восьмилетним правлением зилотов 1249 . § 2. Черты концепции социального мира в гомилиях св. Григория Паламы |
| Меры духовные имели свои результаты, но опять, все-таки, далеко не в пользу искоренения секты Странников, а скорее привели только к возможно-приблизительному исчислению сектаторов 1248 . При скрытности Странников, так ярко засвидетельствованной многими примерами во время следствия, с одно стороны, и подозрительности их, вследствие несчастных для них событий, с другой; трудно даже представить более или менее тесные отношения между последователями секты и местным священником, отношения, которые бы давали возможность действовать на их самих в пользу —651— православия. Насколько действительно скрытны даже и теперь сектаторы – Сопелковцы, ясно из того, что при всей очевидности исчезанья престарелых сектаторов, о чем мы заметили выше, при исчезновении, выше всякого сомнения, объясняемом смертью этих сектаторов и погребением их по Странническим обрядам, местный Сопелковский священник не знает, кто и когда из них умер и в течении целых десятков лет в своих документах должен отмечать их „неизвестно где находящимися“ и некоторым из них ставить даже более 110 лет от рождения 1249 . Таким образом от тех и других вышеуказанных мер к ослаблению секты Странников нельзя ожидать существенных, положительных результатов. В виду исключительного характера этой секты, действительно и трудно указать какое-либо решительное средство для данной цели. Тем не менее, мы не можем не остановиться на следующих, составленных нами, статистических данных села Сопелок, столицы Страннической секты, данных, которые, не давая еще нам пока права на решительность суждений, невольно вызывают на некоторые соображения. Вот эти данные по исповедным росписям. Годы Исповед. и причастившихся Исповедывающиеся, но не причастив. —652— Секта существует, что ясно из приведенного нами прогрессивно увеличивающегося числа безвестных отлучек престарелых людей, существует за последнее время более открыто, чем несколько ранее, так что сектаторы после пожара в 1864 г., при постройке новых домов не прибегают уже к устройству „тайников“, а, как мы заметили выше, строят взамен их особые избушки – „зимовки“, не прибегают они, как видно из сейчас приведенной таблицы и к маскированию секты, ходя на исповедь, но не причащаясь в Православной церкви, как это видно до 1878 г. Словом, факт существования секты не подлежит сомнению и по уверению местного священника, уверению, которому мы не имеем оснований не доверять, сектаторы, почти все – люди уже значительно пожилые. |
| Число купцов среди новых старообрядческих поселенцев Новороссии было так велико, что в 1773 г. из 3098 купцов – 1318, то есть 50,2 процента, были раскольники 1247 . Они захватили в свои руки почти все главные отрасли торговли, откупа, казенные строительные подряды, торговали вином, строили сахарные, текстильные и кирпичные фабрики 1248 . Такие видные купцы из раскольников, как Красноглазов, Сушалин, Масленников, входили в число богатейших предпринимателей Новороссии. Иностранцы отмечали их трудолюбие, трезвость, строгость жизни и хозяйственные успехи 1249 . Администраторы Новороссии Румянцев и Потемкин всячески поддерживали трудолюбивых и предприимчивых новообретенных сынов родины и делали все возможное со своей стороны для облегчения их не только материального, но и духовного положения. Движение в пользу единоверия, то есть предоставления официальной церковью священников в раскольнические общины для служения по старому обряду, было делом и самих старообрядцев, и Румянцева с Потемкиным. С 1763 г. Синод официально позволил давать старообрядцам священников, а в 1775 г. разрешил печатать книги по-старому 1250 . В 1782 г. по инициативе Потемкина начались переговоры о выделении старообрядцев в особую организацию, подконтрольную официальной церкви и получившую ее благословение 1251 . Жившие долгие годы под властью католиков и под давлением Польши старообрядцы-реэмигранты были настроены гораздо терпимее и примирительнее, чем их великорусские одноверцы, и легче возвращались в лоно православной церкви. Так, например, если в XVIII веке почти все православные приходы Одессы и Елизаветграда были еще единоверческими и состояли из перешедших в единоверие раскольников, то в XIX веке почти все они слились с православными и разделение во всей Новороссии на единоверцев и никониан почти стерлось 1252 . До екатерининских реформ русской и малороссийской администрации, уничтоживших своеобразие управления гетманской Украины, стародубские старообрядцы пользовались очень широкой, фактически почти полной автономией. |
|
|
