| Лит.: Кондаков Н. П. История визант. искусства и иконографии по миниатюрам греч. рукописей. Од., 1876; Покровский Н. В. Ипатьевская лицевая Псалтирь 1591 г.//ХЧ. 1883. Ч. 2. С. 594-628; Буслаев Ф. И. Русские лицевые Апокалипсисы. М., 1884; он же. Свод изображений из лицевых Апокалипсисов по рукописям с XVI в. по XIX. М., 1884; Tikkanen J. J. Die Psalterillustration im Mittelalter. Helsingfors, 1895, 1975r; Редин Е. К. Лицевые рукописи собрания графа А. С. Уварова//Древности: Тр. МАО. М., 1904. Т. 20. Вып. 1. С. 90-98; Degering H. , Boeckler A. Die Quedlinburger Italafragmente. B., 1932; Георгиевский Г. , Владимиров М. Древнерус. миниатюра. М., 1933; Buchthal H. The Miniatures of the Paris Psalter. L., 1938, 1968r; Лазарев В. Н. История визант. живописи. М., 1948, 1986р; Weitzmann K. Die Illustration der Septuaginta//Münch. Jb. der bildenden Kunst. 1952/1953. Bd. 3/4. S. 96-120; idem. Die byzantinische Buchmalerei des 9. und 10. Jh. B., 1953; idem. Illustrations in Roll and Codex. Princeton, 1970; Diringer D. The Illuminated Book: Its History and Production. L., 1958, 1967; Demus O. Studien zur byzantinischen Buchmalerei des 13. Jh.//JÖBG. 1960. Bd. 9. S. 77-89; Щепкина М. В. Болгарская миниатюра XIV в.: Исслед. Псалтири Томича. М., 1963; она же. Миниатюры Хлудовской Псалтири. М., 1977; Свирин А. Н. Искусство книги древней Руси XI-XVII вв. М., 1964; Dufrenne S. Le Psautier de Bristol et les autres psautiers byzantins//Cah. Arch. 1964. Vol. 14. P. 159-182; Der Nersessian S. A Psalter and New Testament Manuscript at Dumbarton Oaks//DOP. 1965. Vol. 19. P. 155-183; idem. L " illustrations des psautiers grecs du Moyen Age. P., 1966-1970. 2 vol.; М. Призренско Ка проблему Београд, 1968-1969. Бр. 19. Табл. 1-14; Розов Н. Н. О генеалогии рус. лицевых псалтирей XIV-XVI вв.//ДРИ. М., 1970. [Вып.:] Художественная культура Москвы и прилежащих к ней княжеств, XIV-XVI вв. С. 226-257; Belting H. Das illuminierte Buch in der spätbyzant. Gesellschaft. Hdlb., 1970; Попова О. С. Новгородские миниатюры 2-й четв. |
| актов (гл. обр. публично-правовых) и скрепляющих их печатей. В посл. четв. XVIII - 1-й трети XIX в. акты довольно интенсивно издавались (Н. И. Новиковым, Амвросием, СГГД) и изучались (М. М. Щербатовым, В. В. Крестининым, А. Л. Шлёцером, К. Ф. Калайдовичем, Евгением (Болховитиновым)). В обобщающих работах давался обзор разновидностей рус. грамот (С. Г. Саларёв, 1819) и излагались основы Д. по Гаттереру (К. П. Паулович, 1829) и Лелевелю (И. Н. Данилович, 1829). Огромное значение для развития рус. Д. имели многотомные актовые публикации Археографической комиссии 30-80-х гг. XIX в. (ААЭ, АИ, ДАИ, АЮ, АЮБДР). Наряду с публикациями актов Сев.-Вост. и Сев.-Зап. Руси появились серии изданий актов Зап. и Юго-Зап. Руси, входившей в состав Великого княжества Литовского (АЗР, АЮЗР, АрхЮЗР), а также актов по истории Кавказа. В XIX в. изучались преимущественно публично-правовые акты: договоры Руси с Грецией X в., ханские ярлыки рус. митрополитам, жалованные грамоты, духовные и договорные грамоты вел. и удельных князей XIV-XVI вв., уставные наместничьи, губные и земские грамоты, судные списки и правые грамоты. В кон. XIX - нач. XX в. усилилось внимание к частным актам, особенно к актам крестьянской и холопской зависимости XVI-XVII вв. (порядные грамоты и служилые кабалы). В дореволюционной историографии превалировал юридический подход к актам (установление зафиксированных в них норм права), в связи с чем широко практиковалось составление «сводных текстов» грамот по разновидностям. Занятые изучением юридического содержания актов, рус. дипломатисты не уделяли должного внимания их внешней форме и канцелярскому происхождению. Рус. Д. развивалась в отрыве от палеографии и сфрагистики, в чем было ее существенное отличие от западной. В 1883 г. вышла обобщающая статья Д. М. Мейчика с обзором юридического содержания основных разновидностей рус. грамот XIV-XV вв. Более полный обзор разновидностей рус. грамот XIV-XVII вв. представил С. А. Шумаков, связывавший происхождение нек-рых групп актов (напр., жалованных грамот) с перипетиями классовой борьбы (1917). |
| Появление эфиопского текста «К. н.» принято датировать кон. 1-й четв. XIV в. Попытка отнести его к VI в. и представить как апокриф, в к-ром нашли отражение события химьяро-эфиопских войн ( Shahid. 1976; Debi é . 2010), не выдерживает критики прежде всего с т. зр. языка памятника, типичного для эфиоп. словесности XIV-XV вв. По всей видимости, изначально трактат был предназначен не для потомков Йэкуно Амлака , а для наследственного правителя обл. Эндарта в Тигре Йеабика Эгзиэ (1314-1322), к-рый был смещен за мятеж царем Амда Сионом I (1314-1344), превратившим «К. н.» в краеугольный камень династического мифа Соломонидов . Совр. редакцию текст обрел, вероятно, в сер. XIV в. На это указывают аллюзии на противоборство между Амда Сионом I и его сыном и наследником Сайфа Арадом (1344-1371) с одной стороны и монашеской конгрегацией Дэбрэ-Либаноса - с другой из-за чрезмерного роста монастырских земельных владений. Внешне этот конфликт выражался в осуждении церковными деятелями полигамии монарха, вызванной политическими соображениями, так что Амда Сиона, взявшего себе одну из жен покойного отца (но не мать!), обвинили в инцесте. Составители «К. н.» не только сделали акцент на обязательности моногамии для христиан (в конце гл. 28), но и пошли на сознательное искажение Лев 18. 8, отождествив жену отца с матерью (в середине гл. 42). В колофоне «К. н.» указано, что эту книгу перевели с копт. языка на арабский некие Абальэз и Абальфараг, идентифицировать к-рых пока не удалось, в 1225 г., при царе Лалибале , однако они не стали переводить ее на геэз, поскольку престол Эфиопии был узурпирован династией Загве . Заслуга в переложении текста на эфиопский язык приписана Исааку, настоятелю Аксумского собора Богоматери Сионской при Йеабика Эгзиэ. Достоверность сведений колофона ставится учеными под сомнение, и вопрос о том, существовал ли араб. прототип «К. н.», а если существовал, то в какой форме, остается открытым. Близкое к этому трактату по содержанию копто-араб. предание из рукописи Paris. arab. 264 (Fol. 70v - 81v), изданное c нем. переводом (Kebra Nagast. 1905. S. XLIV-LX), сложилось позднее и, вероятно, уже под влиянием «К. н.». |
| Дальнейшая трансформация обрядов, связанных с Морозом, в городской среде вызвана влиянием западноевропейских рождественских обычаев: Дед Мороз – рождественский дед. В. И., В. Т. Морена (Морана) В языческой мифологии богиня зимы и смерти. Ее владения лежат на границе Яви и Нави, где она своим серпом обрезает нити жизни. Москва Главный символ Русского государства и народной жизни, крупнейший духовный, культурный, политический и экономический центр России. Население 8,7 млн. чел. (1993). Заселение территории Москвы началось еще в эпоху неолита. Первое летописное упоминание о Москве как городе с тем же названием относится к 1147. По данным археологических раскопок, укрепленное поселение на месте современного Кремля существовало в к. XI – н. XII вв. В княжение Юрия Долгорукого, около 1156, была построена новая, более обширная крепость, разоренная монголами в 1237. Сравнительно скоро Москва была вновь отстроена. Во 2-й пол. XIII в. Москва – стольный город Московского княжества. Рост и возвышение Москвы были связаны прежде всего с ее расположением в центре той части славянских земель (земли вятичей и кривичей), где складывалась русская народность, на пересечении торговых путей. Важным фактором возвышения Москвы было развитие ремесла, торговли и земледелия. В XIV в. Москва выдвигается как центр Московского великого княжества – одного из сильнейших княжеств Северо-Восточной Руси. Со времени Ивана I Даниловича Калиты Москва становится политическим центром Владимиро-Суздальского великого княжества, резиденцией русских митрополитов, церковной столицей Руси. Во 2-й пол. XIV в., при внуке Ивана Калиты Димитрии Ивановиче Донском, Москва – организатор вооруженной борьбы русского народа против татаро-монгольского ига, свержение которого началось Куликовской битвой 1380. Золотоордынские ханы, понимая значение Москвы, не раз пытались ее уничтожить. Однако ничто уже не могло приостановить продолжавшуюся консолидацию русских земель вокруг Москвы. В XIV и 1-й пол. XV вв. Москва – крупный город с многочисленным торгово-ремесленным населением, которое расселяется на территории Великого посада (впоследствии – Китай-город) и многочисленных слобод в Заречье (впоследствии – Замоскворечье) и Занеглименье (территория к западу от р. Неглинной). В последней четв. XV в., при вел. кн. Иване III Васильевиче, Москва превращается в столицу Русского централизованного государства, в 1480 навсегда сбросившего татарское иго. Замечательным памятником эпохи создания Русского государства стал новый московский Кремль, построенный в к. XV в. и сохранившийся в своей основе до наших дней. |
| Восточные углы не имеют замкнутых палаток и открыты достаточно высокими арками в центральное пространство храма. Художественный образ Никольской церкви во многом уникален для новгородского зодчества: симметричное расположение лопаток на фасадах, значительный наклон наружных стен, возможно, барабан конусовидной формы подчеркивали устойчивый вертикализм построения архитектурных масс этого, в общем, не очень высокого храма. Черты, характерные для новгородской архитектуры этого времени (плановая структура, характер трактовки интерьера с замкнутыми западными угловыми компартиментами и открытыми восточными, отчасти расположение окон), сочетаются в Никольской ц. с ярко выраженными раннеготическими деталями: стрельчатыми окнами, порталами, нишами, использованием пережженного кирпича в кладке, семилопастными готическими арками, а также восьмискатным завершением фасадов. Большинство из новых архитектурных форм, с к-рыми мы впервые (из сохранившихся памятников) сталкиваемся в ц. Николы Белого, стали постоянно использоваться в новгородской архитектуре сер. XIV – XV вв., в том числе семилопастная арка, пояс поребрика, перспективные порталы; стрельчатые формы проемов и ниш – обычное явление в новгородской архитектуре сер. XIV – 1-й четв. XV в. В то же время, не все эти формы новгородцы сразу активно использовали. Так, наиболее яркая отличительная черта храма – восьмискатное завершение фасадов – применялась в новгородской архитектуре XIV–XV вв., очевидно, крайне редко. Некоторые элементы архитектуры Никольского храма позднее не встречаются: многочисленные окна на восточном фасаде и связанная с этим система освещения восточной части здания, стрельчатые формы ниш в пастофориях и пр. Копорье в 1297 г. было мощной крепостью, обладавшей замкнутыми криволинейными стенами, рассчитанными на ведение фронтальной стрельбы (исследования О. В. Овсянникова). Средистенных башен в крепости не было, их функции выполняли уступы преграды, с которых, вероятно, велась фланкирующая стрельба. Все новгородские летописи сообщают о закладке в 1302 г. каменного Детинца в Новгороде. О характере этих работ существует несколько предположений. А.А. Строков и В.А. Богусевич считали, что в 1302 г. новгородцы заменили деревянные стены каменными примерно на две трети в наиболее слабом и опасном в случае военных действий участке – со стороны рва и Софийской стороны. При этом часть стен, примыкающих к Волхову (между Владимирской и Борисоглебской башнями), оставалась деревянной вплоть до 1331 г. (строительство «стены архиепископа Василия»). По мнению М. Х. Алешковского, в 1302 г. в камне были выстроены только проездные башни, причем как раз те, у к-рых незадолго перед этим, или несколькими годами позже, были построены надвратные церкви — Воскресенская (1296), Спасская (1297), Покровская (1305), Владимирская (1311). Из этих построек археологически изучены только ворота под последними двумя церквями. |
| Рукописная традиция И. XI-XVIII вв. обширна. На Руси памятник получил известность между кон. X в. и нач. 70-х гг. XI в., возможно непосредственно в эпоху принятия христианства. Список 1073 г. выполнен, вероятнее всего, с экземпляра царской преславской б-ки, предположительно принесенной в Киев на рубеже X и XI вв. (см.: Алексеев А. А. Текстология слав. Библии. СПб., 1999. С. 139-140). Широкое распространение памятника в русской книжности XV-XVI вв. уместно соотнести с феноменом обращения к «своей античности» (ср.: Лихачёв Д. С. Развитие рус. лит-ры X-XVII вв.: Эпохи и стили. Л., 1973. С. 113-120). Серб. рукописная традиция И. связана в первую очередь с афонским Хиландаром , сохранившим на протяжении средневековья и раннего Нового времени наибольшее число южнослав. переводных и оригинальных памятников. В лит-ре перечислены 27 относительно полных списков памятника (24 восточнославянских и 3 сербских) без старообрядческих копий XIX в. Помимо 24 списков, описанных К. М. Куевым в последнем наборном издании И. (Симеонов сб. 1991. Т. 1. С. 36-96; см. также: Творогов. 1987. С. 194-195), к рукописной традиции И. относятся вильнюсские пергаменные отрывки (БАН Литвы. Ф. 19. 19/2, 19/3) кон. XIV (?) - нач. XV в. ( Турилов А. А. Новый список Изборника Симеона-Святослава: К атрибуции двух фрагментов в сборнике пергаменных отрывков ЦНБ АН Литвы//Palaeobulgarica. 1997. 2. С. 5-11), обширные выписки с измененным порядком статей, сопровождающие новгородский список «Пчелы» 1-й четв. XV в. (РГАДА. Ф. 181. Оп. 1. 370. Л. 138 об.- 177; Каталог слав.-рус. рукописных книг XV в., хранящихся в РГАДА. М., 2000. С. 208-214. 79), и западнорус. список кон. XVI - нач. XVII в., 223 из б-ки Зографского мон-ря на Афоне ( Ралева Ц. Зографский список Сборника царя Симеона//Palaeobulgarica. 1993. 4. С. 22-58). Ряд статей И. сопровождает также один из древнейших рус. списков ветхозаветных книг - РГБ. Троиц. 2, кон. XIV - нач. XV в. (СКСРК, XIV. Вып. 1. С. 175. 65). При этом рукописную традицию И. на сегодняшний день нельзя считать полностью выявленной. В дальнейшем возможны находки (или атрибуции) новых (прежде всего восточнославянских) списков И. (преимущественно XVI-XVII вв. и более поздних), в особенности не содержащих начала и Похвалы заказчику. |
| 35) Vat. Slav. 14 («Служебник митрополита Исидора»), кон. XIV – нач. XV в. (Джурова, Станчев, Япунджич, 1985. 14) [ЛИЗ, ЛВВ] 115 36) N. Y. Public Lib. Slav. 1 («Служебник князя Владимира», или «Служебник Теодоровича»), 2-я пол. – 3-я четв. XIV в. 116 [ЛИЗ, ЛВВ] 117 37) Baltimore. Walters Art Museum. W. 548, 1-я пол. XIV в. 118 [ЛИЗ (с пропусками)] 119 Четыре из указанных тридцати семи рукописей 19, 25, 32 и 35) уже содержат «Диатаксис» патриарха Филофея. Как уже отмечалось в разделе 1.1 настоящей статьи, наличие в рукописи даже следов этого «Диатаксиса» лишает рукопись надежности для использования в качестве свидетеля дофилофеевской древнерусской практики даже в тех случаях, когда ее формуляры ЛИЗ и/или ЛВВ, по видимости, соответствуют ранней традиции 120 , так как степень влияния «Диатаксиса» на эти формуляры можно установить лишь на основании твердых данных о дофилофеевской практике, полученных, во избежание порочного круга в рассуждениях, из других источников. Сказанное относится и к рукописям, несомненно созданным после появления на Руси «Диатаксиса» свт. Филофея, – ведь даже если его следы в рукописи отсутствуют, степень его возможного влияния на литургийные формуляры еще нужно сначала оценить. Таким образом, всего в настоящее время известны тридцать три древнерусские рукописи Служебника дофилофеевских редакций. Данные лингвистического анализа, как кажется, могли бы несколько сузить круг рассматриваемых памятников, если бы удалось с достаточной точностью выявить круг языковых особенностей в текстах молитв, однозначно связанный с появлением на Руси «Диатаксиса» свт. Филофея; но подобная работа для текстов полных литургий пока не проведена, хотя некоторые шаги в этом направлении были сделаны М. Г. Гальченко, Т. И. Афанасьевой и другими учеными. Тем не менее имеющихся лингвистических данных пока недостаточно, и поэтому рукописи, датировка которых не исключает их создания до времени появления на Руси «Диатаксиса» свт. Филофея и которые не содержат в своих литургических указаниях его следов, коль скоро не доказано обратное, мы считаем дофилофеевскими. |
| Во 2-й пол. XII в. при поддержке королей из англ. династии Плантагенетов, к владениям к-рых относились в тот период Лимузен и Нормандия, а затем и франц. королей орден Г. быстро распространился по территории Франции и к нач. XIII в. насчитывал уже ок. 100 дочерних мон-рей (cellae) во Франции, 3 в Англии и 2 в Наварре. В период расцвета орден объединял ок. 1200 членов. Короли Англии были щедрыми благотворителями Г., к-рые с момента основания ордена были известны и как bonshommes Grandmont. Самый ранний из мон-рей ордена был основан в 1164 г. в Венсенском лесу (ныне в черте Парижа) франц. кор. Людовиком VII. В сер. XVI в. этот мон-рь перешел во владение францисканцев , к-рые впосл. также стали называться bonshommes. Вопреки уставу орден приобрел за счет дарений значительные земельные владения и ренты, в окрестностях Гранмона возникло неск. жен. мон-рей со схожими правилами общежития. Дочерние келлии, представлявшие собой небольшие обители, первоначально возглавлялись диспенсаторами (dispensatores), к-рые избирались из числа конверсов, а с 1216 г.- корректорами (correctores) из числа монахов. Ежегодно проводился генеральный капитул, на к-рый от каждой обители посылали 1 монаха и 1 конверса. Результатом конфликта между монахами и конверсами ордена, длившегося с 70-х гг. XII в. до сер. XIII в., стало утверждение нового устава ордена (1188) и канонизация Стефана Тьерского (1189) папой Климентом III . При папе Иннокентии III и его преемниках было введено управление дочерними мон-рями монахом в священническом сане (corrector), отвечавшим за соблюдение церковной дисциплины, и конверсом (curiosus), ответственным за ведение хозяйства. В 1247 г., при папе Иннокентии IV , был введен новый устав ордена, смягчивший правила общежития. Во 2-й пол. XIII-XIV в. папы пожаловали ордену неск. привилегий, внеся изменения в его устав и статуты. Так, в 1-й четв. XIV в., при папе Римском Иоанне XXII , мон-рь Гранмон был преобразован в аббатство с 60 монахами, на основе его дочерних филиалов было создано 39 приоратов с 16-18 монахами в каждом. Главой ордена стал приор Гранмона, возведенный в сан аббата. Число конверсов по-прежнему было значительным, однако они потеряли часть своих хозяйственных полномочий и были низведены до помощников. Конвенты аббатства и приоратов производили выборы аббата и приоров и принимали новых членов ордена. В XIV в. было утверждено право монахов обучаться в ун-тах; для их материального обеспечения выделялись бенефиции. |
| Слово «рубль» как обозначение крупной серебряной платежной единицы встречается в письменных источниках нач. XIV в., связанных с Новгородом. Оно пришло на смену более раннему выражению «гривна серебра». Вес рубля соответствовал весовой норме новгородской литой гривны, или гривенки (ок. 204 г, что равнялось половине зап. фунта), делившейся на 48 золотников. В нач. XIII - сер. XV в. гривна-рубль существовала в виде слитка, а затем до нач. XVIII в.- как счетное понятие наряду с наиболее крупными фракциями - полтиной и гривной (гривенником). Денежная система, выстраивавшаяся на протяжении XIV - 1-й трети XVI в., включала 1 рубль, к-рый равнялся 2 полтинам, или 10 гривнам, или 200 денгам, или 400 полуденгам (они же полушки, или четверетцы). Только серебряные денги и полуденги наряду с медными пулами являлись монетой, имевшей хождение. Их выделывали на проволочных заготовках, в ранний период с воспроизведением отдельных элементов типов золотоордынских дангов (имена ханов, подражательные араб. легенды, орнаментальные элементы и др.). На протяжении посл. четв. XIV-XV в. свою монету чеканили многие рус. княжества, но наиболее ранними и масштабными были выпуски Москвы, Рязани и Н. Новгорода. По мере присоединения к Москве все новых территорий в результате борьбы с удельной системой количество эмитентов неуклонно сокращалось. Постепенно денежная чеканка крупнейших центров Руси встраивается в единую систему, основными номиналами к-рой являлись стандартизированные по оформлению «новгородки» (буд. копейки; чеканились в Новгороде с 1478, в Пскове - с 1510) и «московки» (буд. денги; чеканились в Москве и Твери после 1486). Реформа Елены Глинской (1533-1535) привела к созданию единой монетной системы Российского гос-ва с чеканкой денги-новгородки (0,68 г) на 3 рубля (т. е. 300 шт.) из гривенки серебра, весившей 204 г. Этот номинал с кон. XVI в. стали называть «денгой копейной», а позже - копейкой, поскольку на аверсе изображался всадник («ездец») с копьем в руке. На протяжении XVII в. вес копейки постоянно снижался. Реформа 1654-1659 гг., в ходе к-рой пытались ввести в обращение неполноценную рублевую монету (ок. 30 г при весе копейки 0,46 г), окончилась неудачей; также не удалась попытка ввести в обращение медные монеты и приравнять их по стоимости к серебряным (результатом стал «Медный бунт» 1662, после которого новшества пришлось отменить). Успешной была реформа 1699-1704 гг., в результате к-рой появился полноценный серебряный рубль весом 28 г, соответствовавший ценности 100 серебряных копеек, намеренно перед тем облегченных. Российский рубль XVIII в. сравнялся по весу с европ. талером, что способствовало его участию в международной торговле ( Гайдуков. 2014). Тогда же была начата регулярная массовая чеканка золотой и медной монеты. В России возникла слаженная система денежных номиналов, основанная на десятиричном принципе и просуществовавшая до 1917 г. |
| В русском и церковнослав. языках П обозначает звуки [п] и [п " ]: правда, почерк, письмо, степь, Начертание П в кириллице восходит к унциальному варианту греч. буквы «пи» (П), к-рая по рисунку представляет собой прямоугольную трансформацию финик. знака «пе» («рот») . В древней кириллице начертание приближалось к совр. начертанию буквы и в дальнейшем в уставных почерках не подвергалось существенным изменениям: 2 вертикальные параллельные мачты с прямым горизонтальным покрытием, совпадающим по длине с полной шириной буквы либо незначительно превосходящим ее, т. е. слегка выступающим,- . Симметричная форма буквы варьировалась от прямоугольной (в Саввиной книге , Супрасльском сборнике , Добромировом Евангелии , Охридском Апостоле , Остромировом Евангелии ) до приближающейся к квадрату (в Изборнике 1073 г. , Изборнике 1076 г. , Архангельском Евангелии ). В надписи мон-ря Морача 1252 г. появляется модификация с пересечкой в середине перекладины , к-рая наблюдается в памятниках южнослав. эпиграфики до кон. XIV в. В XV в. эта модификация была зафиксирована лишь в надгробной надписи Родопа из Метохии 1436 г. ( 1974. С. 22). В полууставе XIV-XV вв. помимо основного начертания, продолжающего соответствующее уставное, возникают варианты с нарушенной симметрией - мачтами разной длины и соответственно наклонным покрытием , а также варианты с дугой вместо прямого покрытия . В новгородских берестяных грамотах с XI до сер. XV в. основное относительно симметричное начертание П сохраняется почти в неизменном виде . До кон. XIII в. грамоты дают модификации с покрытием, значительно выступающим либо с обеих сторон, либо с одной стороны . Со 2-й четв. XII до кон. XIV в. наблюдаются модификации с нижними засечками ( Зализняк. 2000. С. 180-181). В скорописи XV в. написание П мало меняется по сравнению со своими полууставными прототипами - симметричными, несимметричными, с дугой вместо прямого покрытия , такие начертания сохраняются до XVII в. включительно. В XV в. возникают и новые графические типы: 1) напоминающий по форме совр. |
|
|
