| Г. Андреев не только тщательно изучил все то, откуда и из чего можно почерпнуть сведения о Самарине, но он, видно, поставил своею задачею изучить факторы, влиявшие на образование личности Самарина и на характер его деятельности. Г. Андреев изучал Гегеля; хорошо ознакомился с Шеллингом, прекрасно и в подлинниках знает ту литературу, которою увлекался Самарин. Г. Андреев, занимался изучением эпохи и особенно тех лиц, которые близко стояли к Самарину. Это изучение нередко являлось для него ключом, при помощи которого ему открывались не только смысл действий и слов Самарина, но порою и его душа. Диссертация г. Андреева является противовесом ходячим легкомысленных представлениям о славянофилах. Славянофилов часто обвиняют в квасном патриотизме и презрении к западу. Не говоря уже о нашей совершенно невежественной интеллигенции, даже такие образованные люди, как покойный Вл. С. Соловьев , высказывали подоб- —187— ные обвинения. Г. Андреев вовсе не выступает апологетом славянофилов, но тем убедительнее является вывод, подсказываемый его сочинением, что славянофилы были наиболее образованным и наиболее благородным элементом русского общества. В своем сочинении г. Андреев ни на минуту не забывал, что человек есть нечто изменяющееся и развивающееся. В его изображении Самарин никогда не представляется человеком, окончательно сложившимся хотя бы в богословском или философском смысле. Самарин изображается в процессе развития, и этот процесс прерывается лишь смертью, но автор ясно высказывает, что если бы не явилась смерть, Самарин и дальше бы шел по пути исканий. Разумеется, не все люди таковы. Есть люди, рождающиеся стариками. Есть люди, которых духовная физиономия окончательно складывается к 20–25 годам. Есть, наоборот, люди, которые духовно блуждают всю жизнь. Г. Андреев в своем сочинении проявил глубокое понимание этого различия психики. В исторических сочинениях всех времен – наше время не представляет исключения, изменилась лишь форма, а не существо – авторы часто являются прокурорами или панегиристами выводимых ими лиц. Г. Андреев стремится быть объективным. Это – его заслуга. Но переходя к речи о том, что было бы желательно изменить и дополнить в труд нашего автора, я прежде всего должен сказать, что свое стремление к объективности он не осуществил в должной мере. Он не идеализирует Самарина, но он слишком доверяет антипатиям Самарина. Может быть воспитатель Пако и Самарин-отец сыграли и не такую печальную роль в жизни Юрия, как это представляется Г. Андрееву. Материал, который он дает нам в своем сочинении, позволяет оспаривать его утверждения. Но особенно несправедливым мне представляется отношение Ю. Ф. Самарина и вслед за ним и нашего автора к питомцу нашей Академии (1820–1821) и впоследствии профессору Московского Университета Н.И. Надеждину. Надеждин был крупною личностью. Напрасно г. Андреев ссылается на эпиграммы Пушкина по адресу лакейских диссертаций семинариста. После этих общеизвестных эпиграмм Пушки- |
| Василия о посте и других. Делая эти замечания, владыка обнаружил столь свойственное ему тонкое чувство истины в понимании подлинного смысла святоотеческих творений и вместе тонкое чувство подлинной чистоты русского языка, которую тогда уже стали смешивать с грязью с легкой руки помянутого издателя «Библиотеки для Чтения» Сенковского. В самом деле в отношении к первому из замеченных святителем мест перевода, в греческом подлиннике мы читаем: Γυναξ δ, σπερ τ ναπνεν, οτο κα τ νηστεειν οκεν στι κα κατ φσεν. Так как у св. Василия перечисляются разряды людей, которым пост в том или другом отношении полезен и даже естествен или часто неизбежен, при чем он только что упомянул бедняков, которые часто по неволе постятся, то эти, дальнейшие, слова о женщинах, лучше было бы перевести так: «А женщинам, и им, как дышать, так и поститься, и свойственно и естественно». И все же мы не можем не добавить, что академический перевод ближе к подлиннику, нежели старый, на который, с предпочтением его академическому, ссылается митрополит Филарет, очевидно не имевший под руками греческого подлинника. То же должно сказать и о последующих замечаниях владыки, за исключением тех, которые касаются чистоты речи русского перевода, а не верности передачи смысла подлинника, или же которые имеют в виду ясность перевода. При этом в отношении к «грузу» в слове, подобно приведенной речи о женщинах и их посте, оставленному без изменения не только во втором, но и в третьем издании русского (академического) перевода 2157 , должно заметить, что действительно греческое τν γωγμων —32— не вполне удачно передано словом «груз» 2158 , хотя образ верно взят от проходящего чрез весь контекст речи сравнения с морем и кораблем. Подобно тому и далее, греческое слово: νεργεας лучше было бы, как предлагал святитель Филарет, перевести словом: «действий», нежели «действований»; греческое τ δρν βαλντιον лучше было бы перевести: «полный кошелек» или «мешок», а не «карман», и подоб. Но напр. выражение: «В великом дому, в этой церкви» совершенно точно соответствует словам греческого подлинника: ν γρ τ μεγλ οικ (– указание на слова Апостола во 2Тим.2:20 ), τ κκλησ τατ (– объяснение); также выражение: «опять ты человек низкого рода», точно соответствует словам греческого подлинника: πλιν δυσγενς τις ε; но только для ясности нужно было бы или, как в первом случае, добавить какое-либо слово, или, как во втором случае, употребить знак препинания 2159 . |
| Монастырские богатства не были, конечно, в руках монашествующих мертвым капиталом. Им давался надлежащий ход и назначение. Монастырские богатства, делавшие монашескую жизнь выгодной и удобной, сами собой возбуждали в монахах страсть к роскоши, которая проявлялась у них в различных формах, сообразно тому положению, какое занимал монах в администрации того или другого монастыря. Более общераспространенною слабостью у современных монахов была страсть к богатому, щегольскому платью 1346 . Особенно любовью к роскоши отличалось высшее, аристократическое монашество (игумены, архимандриты, епископы), в непосредственном распоряжении которого находились богатства управляемого ими монастыря. Высшие монастырские и церковные власти окружали себя пышностью царского вельможи 1347 . Представители высшей церковной иерархии – епископы, выходившие из монастырей, отличались еще более широкими замашками к роскоши: одевались в соболя, возводили для себя богатые дома, выезжали на дорогих колесницах, сопровождаемые кортежем «батогоносных слуг» щеголяли драгоценностью церковной утвари и подоб. 1348 . Богатства, которые принадлежали монастырям, предрасполагали монашествующих, и к другим порокам. Постоянное довольство, отсутствие нужд развращающим образом действовали на монахов, которые часто для того, чтобы развеять скуку обращались к вину. Одним из развитых в XV–XVI в.в. в среде монашества пороков было пьянство 1349 . У более влиятельных монахов – игуменов монастырей – поклонение вину принимало более широкие размеры и выражалось в то же время в более благопристойной форме – в форме богатых званных пиршеств и обедов 1350 . Из двух посланий митрополита Даниила, адресованных им к одному из современных и подчиненных ему епископов, можно видеть, что этот, ненавистный по имени, епископ не был чужд порока своего времени – пьянства 1351 . Впрочем, Даниил заметно щадит слабость своего собрата и говорит о ней более в форме намеков. Но за то в другом случае, когда он говорит не по отношению к отдельной личности, а имеет в виду общие недостатки всего высшего духовного сословия, то он не стеснятся особенно в выражениях и высказывает горькие истины прямо в не прикровенном виде. «Худии же и ленивии пастырие, увы мне, якоже аз, так отзывается он о пастырях своего времени, себе упасоша и расшириша чрева своя брашны и пиянствы, заблудших не возведоша, погибших не взыскаша, прельщенных не обратиша, сокрушенным не врачеваша,… и вся дела пастырская презреша, но точию на славу и честь, и на упокоение еже ясти и пити сладосная, и драгая, и честнейшая, и на тщеславие, и презорство и на восприятие мзды уклонишася» 1352 . |
| л. 244. Слово св. В. Василиа, како причащатися иноком в пустынях живущим, не сущу иерею. Потом под особыми главами (XVII в.): Шестаго Сбора правило о преч. Тайнах. Григориа Нискаго правило. Вспрос св. Анастасиа синайскаго. Вспрос св. Тимофеа александрьскаго. л. 245 об. От Феодорита. Нач. Сице благословити рукою и креститися: три прсти равны имети вкупь по образу Троичьску. " л. 245 об. Слово о крестящихся. Нач. Мнози неразумнии человеци махающе рукою по лицю своему творять крещеся. л. 240. Генадиа, патриарха Цариграда, глава о вере. Нач. Верую в Отца и Сына и Св. Духа, Троицю неразделную, нислиянну. Глав 100. л. 250. Тропаре похвалны к пресвятей Владычице нашей Богородици, творение святейшаго и премудрейшаго патриарха Костяньтинаграда кур Филофеа, исповедание и молбу имущи, имже краегранес сие: аз веде, подобно честнейшу Херувим. Нач. Услыши Дево ныне мой глас приносимый от сердца болезньна. л. 250 об. Тогоже к прЕсв. Владычице нашей Богородици. Нач. Странное таиньство еже на тебе Бога зачинаеши по существу. л. 251. Друзии тропари подобни тогоже, имуще краегранес сие: аз, веди; взвратне суть же сии: беседованиа Богородична к Владыце Христу, молениа ея преимуща и ходатайство ради предпреченныих предстояща и молящася ей, егоже имя есть в конци краегранес сие, глас 6, подоб. Честнейшу Херувим. Нач. О Владыко и Сыне Слове и премудрости и сияние Отчее, о Создателю и Спасе всех Исусе мой. л. 252. Ино беседование, Владычица и раб. Нач. Гласа услышал еси веде моего, познай словеса и благодать божественую. л. 252 об. Ины тропаре тогоже патр. Филофиа, молебны к Господу нашему Ис. Христу, ирмос. Нач. Да не поставиши мя в час, Владыко, суда с осужденными суща осужденна, по малое вздыхание приемь, спаси мя молитвами твоеа Матере, щедре. л. 253 об. Фа(ла)сиа игумена разумы (числом 11). Нач. Желание к Богу всячьски имей протяжено, и к всемь друг другу весть связовати желающих. л. 254. Евагриа философа разумы (числом 42). Нач. Начяло спасениа есть еже себе разумети. л. 254 об. Главы препод. отца нашего Фаласиа к Павлу презвитеру; имать же каажда сотница краегранесие: любовному брату и любовному курь Павлу Фаласие мнениемь убо млчя, истинною же купець тщеславиа, о любви и о вздержании и вере и по уму жителства сотница. Нач. Любовь к Богу отнюдь протяженна, Богу и друг другу связуеть любление. |
| Все такие доходы Митрополита и Епископов были употребляемы не на них только одних, но и – а) на содержание находившегося при каждом из них клира и их соборных церквей, как можем догадываться из примера Митрополита Ефрема и первого Новгородского Епископа Иоакима Корсунянина 49 ; б) на содержание духовных училищ, которые первоначально вверены были св. Владимиром Митрополиту Михаилу, а потом, без сомнения, перешли в ведение его преемников и прочих Епископов; в) на содержание больниц и богаделен, – что видно также из примера Митрополита Ефрема; г) наконец, на вспомоществование сирым, присмотр за коими, по правилам соборным 50 , возложен был на Епископов, и тому подоб. 51 . В рассуждении прочего низшего духовенства не сохранилось до нас почти ничего положительного и определенного. Естественно допустить, что первые наши священники, диаконы и чтецы были преимущественно из Греков и Болгар, с которыми перешли к нам и святая вера и богослужебные книги на Славянском языке. Но мало-помалу, разумеется, появились на этих иерархических степенях сами Русские, выходившие из заведенных св. Владимиром и преемниками его училищ. Необходимо также согласиться, что поступать в эти должности предоставлено было в начале людям всякого состояния, конечно, по избранию, пока не образовалось особое духовное сословие 52 . Средствами содержания для нашего низшего духовенства служили: а) прежде всего, без всякого сомнения, добровольные подаяния прихожан, как велось в Церкви Восточной с самых первых веков Христианства 53 ; б) ежегодный сбор денег, хлеба и других потребностей житейских со дворов всего прихода, называвшийся роковщиною 54 ; в) иногда жалованье от князей: так, по крайней мере, известно о Великом Князе Ярославе, который, по словам летописца, даяше потом от имения своего урок 55 ; г) земли, иногда села и деревни, которыми впрочем владели очень немногие сельские приходские церкви 56 . Можем ко всему этому присовокупить еще одно известие, что и низшие наши священнослужители, подобно своим архипастырям, старались, в те смутные времена междоусобий, быть примирителями враждовавших князей и ходатаями пред ними о благе подданных 57 . |
| Милость Божия буди с вами! Немощи свои видеть, жалеть об них и к Богу, по причине их, прибегать, – се есть начало доброго пути. Когда это есть, поддерживайте сии расположения, – повсюдные опасения за себя, боязнь падений и остерегательность. Беда, когда душа придет в дерзость: «ничего не боюсь». это начало падения и всякой пагубы. Но при этом добром расположении, надо предохранять себя от излишества, меру надо знать и этому, а то в уныние впадешь, а далее – в отчаяние. При всех слабостях веруем, что Господь не хочет смерти грешника и что, следовательно, когда самоохотно не отдадимся немощам, Он не попустит нам пасть. Ветер сильный иное дерево до самой земли наклонит, но дерево все остается на корне, и лишь стихнет буря – выпрямляется. Так бывает от страстей. Пусть бушуют; но кореню только устаивать надо, корень – решение не поддаваться греху склонением на него, хотя бы смерть. Что терпения мало, может быть есть следствие некрепкого здоровья и впечатлительности. И это надо терпеть, т.е. то, что терпения мало. Но оно будет крепнуть от времени, только не надо поддаваться нетерпеливости. Искушения от видения и слышания. жен паче имеют ли конец, не знаю. Сочувствие к женам положено в естестве нашем. Потому, думается, что когда не тошнит при виде жен, а бывает нечто противное, то тут еще нет грешного ничего. Грех начинается от воеже похотети. А этой вещи можно всегда избежать. Конечно лучше бы не видать и не разговаривать, да возможности нет. Следовательно – терпения потреба, самоостерегания, блюдения сердца и борения с собою. Господь близ! Преп. Иоанн Колов говорит: «когда подходит зверь, взлезаю на дерево». К Господу надо прибегать. Об исповеди. Рукоположенному во священника (разумеются собств. иеромонахи монастырские), самым рукоположением дается право и возлагается обязанность и грехи отпущать всякому приходящему с покаянием. Почему, если сие право и сия обязанность не ограничены особым предписанием рукополагавшего, самое сие отсутствие ограничительных предписаний оставляет право исповедать неприкосновенным в той силе, в какой оно должно быть по рукоположению. Так вам нечего смущаться, что случалось исповедывать приходящих. Будете грешить, если откажете кому. Правила соборные не об этом гласят (см. Требн. лист 31-й на обор, како подоб. духовнику быти). 6-е о распоряжениях относительно несших публичное покаяние. Священник не может разрешить кающемуся присутствовать на литургии верных. Это дело архиерея. Правило 43-е не то совсем. Так это враг вас смущает. Извольте ему противиться. Всякий иеромонах всех исповедует. Ведь это не ныне началось и не у вас только, а повсюду. Если б это было противозаконно, неужели не поднят бы был вопрос об этом где либо? Выходит нечего поднимать. |
| Хотя грех Адама, рассуждает Абелярд, и сам по себе был незначительным грехом, и не причинил существенного вреда человеческой природе, однако Бог наложил за этот грех тяжкое наказание как на самих прародителей, так и на всё их потомство, дабы мы, видя этот строгий суд Божий над первым грехом, опасались оскор- —82— блять Бога своими грехами 767 . То обстоятельство, что жертвами этого безвинного наказания Божьего являются и неразумные ещё младенцы, не должно смущать нас, поскольку, с одной стороны, наказание, которому обречены умершие только в первородном грехе дети, является не очень тяжким наказанием, заключающимся лишь в лишении их лицезрения Божия 768 , а, с другой стороны, не следует опускать из виду, что такому осуждению подлежат, думаем, те именно младенцы, относительно которых Бог предвидел, что они натворили бы много грехов и подверглись бы за них более тяжким наказаниям, если бы дожили до разумно-сознательного возраста 769 . Будучи, таким образом, благодеянием для самих младенцев, лёгкое наказание, налагаемое на них Богом за чужой прародительский грех, является для нас выразительным предостережением, насколько мы должны быть осторожны, чтобы не оскорблять Бога своими в собственном смысле грехами 770 . Что Бог в Своём премудром домостроительстве вообще допускает безвинные страдания отдельных немногих лиц ради пользы многих, об этом свидетельствуют неоспоримые исторические факты: таковы, например, всемирный потоп, или огненный дождь в Содоме, во время которых вместе с грешниками погибли и невиновные младенцы, затем невинные страдания Иова и мучеников, наконец, крестная смерть Христа 771 . В таких и подоб- —83— ных случаях Бог, по Абелярду, поступает подобно каким-нибудь добрым князьям, которые, желая освободить известную страну от власти тирана, ведут против него войну, несмотря на то, что в этой войне, объявленной ради «пользы многих» невинно страдают некоторые подданные самих этих князей, на которых падают невзгоды военного времени 772 . – Раскрывая отмеченную теорию первородного греха, как только безвинного наказания, наложенного Богом на потомков Адама, Абелярд оговаривается, что предлагает её лишь в качестве своей личной гипотезы, а не как категорическое решение поставленного вопроса 773 . |
| И так грех, по понятию мухаммеданина, нарушает только отношения человека к Богу, разделяет между Богом и человеком. Следствия греха, по его мнению, не простираются на природу человека, на существо его. Как глубоко грех портит и растлевает естество, этого мухаммеданин не знает: смерть, по его понятию, в по рядке вещей и определена самим Богом, – Само со бою понятно, что с такими убеждениями о грехе трудно придти к мысли о восстановлении и воссоздании человека. По понятию мухаммеданина выходит, что восстановлять и искупать человека не нужно, потому что грешник и после греха все тот же человек по природе. Что же касается до самой вины за грех, то Бог, если только захочет, может снять ее с человека и простить, потому что Он милостивый и милосердный Бог и притом неограниченный Царь и Владыка всего, который вправе распоряжаться своим созданием по своему произволу, по которому одних людей Он щадит и милует, Сам руководствует по пути правому, не по каким-нибудь со стороны их заслугам, но единственно потому, что Он хочет их щадить и миловать, хочет руководствовать, а других предает конечному отвержению, совращает с пути правого, вводит в заблуждение и таким образом готовит на вечную погибель, потому что хочет того. – И так, чтобы пробудить в мухаммеданине потребность искупления и Искупителя, миссионеру следует представить грех во всем его настоящем виде и силе, именно показать: а) глубокое растление, какое грех произвел и производит в природе человеческой, так, чтобы отсюда видно было, что смерть и тление суть явления совершенно случайные, незаконные; b) при всем милосердии Божием, непростительность греха пред Богом, без особенного со стороны человека удовлетворения за вину, и заслуги, и из того и другого вывести потребность искупления и Искупителя. а) При объяснении тайны грехопадения человека не нужно касаться спорных с мухаммеданином вопросов о том, где обитал первый человек, на небе, или на земле, как согрешил, какую нарушил заповедь и т. подоб. Гораздо основательнее будет, если миссионер, в избежание споров, оставив в стороне грехопадение первого человека, обратит внимание слушателя на последствия греха в человеке и появлениям будет восходить к причине, которая объяснится сама собою. Этого требует и самый по рядок и ход речи, которую, по нашему предположению держал миссионер. И так, повторяем, от хорошей стороны в человеке, после раскрытия в нем закона природы, который есть закон добра, вложенный в человека самим Творцом, надобно перейти к рассмотрению в человеке худой его стороны, греха, беззаконно превзошедшего в природу человека. |
| Соображая все открывающееся в VIII главе, начиная от всплывающей наружу тайны о покупке мертвых душ, можно видеть, что в этой главе ваша поэма зачала (скажу возвышенным словом) будущие великие события и перевороты не только для Чичикова со свитой Ноздрева, выгнанного наконец с бала, Маниловых, Собакевича, Плюшкина, но и всего городского общества. И великое будущее т.е. лирическое течение вашей поэмы, прежде едва чуемое, теперь как-то яснее предрекается; и даже слышится и самый характер сего великого будущего: это, с одной стороны, крушение омертвелого строго обличающею правдой, а с другой, в самом этом разрушении развивающееся более и более, и наконец, имеющее торжественно открыться, обновление. Чье? Может быть, всех этих человеческих душ, с заключенными в них и в их общественных развлечениях возможностями к оживлению, или лучше тех из них, которые сами того захотят, за исключением и отвержением упорствующих в своих мелочных суетах. В IX главе еще лучше знакомлюсь я с обществом губернского города N, и именно вижу его не на бале, где все, точно как в галантерейной или другой какой купеческой лавке, выставлено все на показ, где напр. дама, имеющая особенно складные плечи, блистает собственно этими плечами, и проч. подоб.; напротив, вижу это общество в таком положении, когда напр. дамы бывают просто по-домашнему, в дружеской искренней беседе. Тут, конечно, лучше можно узнать это общество, и если оно немножко провинилось перед судом Чичикова на бале, то, может быть, теперь совершенно окажется правым и тем более осудит самого Чичикова. Так и есть! Одна дама услышав новость (для нас не новость) о покупке мертвых, которую сделал Чичиков у Коробочки, уже тотчас почувствовала, что тут есть что-то не совсем чистое «со стороны этого прелестника,» и еще раньше времени, назначенного в этом городе для визитов, поспешила поделиться этою новостью со своей искренней приятельницей. Какое тонкое чувство у этой дамы, и какая, должно быть, в самом деле, искренняя дружба с приятельницей! Новость высказана, после разных препятствий, какие всегда и везде прерывают дельную речь. |
| I,1), прогуливался в Кумах (Вид. II, 1), ходил по дороге кампанской (Вид. IV, Т). Сами откровения предназначены ближайшим образом для Церкви Римской, из которой они через Климента должны были распространиться в Церкви других городов (Вид. II, 4). 733 См. Яхман: Der Hirte des Hermas; Koenigsb. 1835, S. 60–67. Яхман догадывается еще, что поводом третьей части «Пастыря» могли послужить слова Уриила в Третьей книге Ездры (4:3), что он послан показать три пути и предложить три притчи (ср. Зап. VI), из чего объясняется и сходство в истолковании подобий ( 3Езд.2:44–48 ; ср. Подоб. IX, 13), и что к сочинению книги «Пастырь», может быть, привели автора слова: «Я говорю вам, народы, слышащие и разумеющие, ожидайте вашего Пастыря» ( 3Езд.2:34 ). 734 О мучениках говорится (Вид. III, 1.2), что они перенесли мучения от лютых зверей, бичевания, заключения в темницах, распятие. 735 Гильгенфельд (Die apostolischen Väter, S. 160) обращает внимание только на рескрипт Траяна к Плинию (110). В нем император вообще одобряет образ действия правителя, который тех только, на кого доносили ему как на христиан, спрашивал, христиане ли они, – и дает такое распоряжение: «Отыскивать христиан не надо, но те, на кого будет донесено и они окажутся христианами, должны быть наказываемы, впрочем, так, чтобы, кто откажется, что он христианин и покажет это самым делом, т.е., публичным служением нашим богам, получал прощение за раскаяние». Потом образ действий против христиан, предполагаемый книгой Ерма, Гильгенфельд производит именно из помянутого рескрипта и на этом основании саму книгу «Пастырь» относит к последним годам царствования Траяна или даже ко времени императора Адриана (117–138). Но он напрасно опустил из виду распоряжение, возобновленное Траяном против тайных обществ, и само письмо Плиния, в котором уже говорится о доносах на христиан, представлении их к начальству, допросах и казнях, при этом замечательно, что Плиний, как и Ерм , упоминает о христианах, из которых одни только отрекались, а другие даже поносили Христа. |
|
|
