| Ап. Павел. Миниатюра из Нового Завета. 1101–1200 гг. (Paris. gr. 81. Fol. 95v) Ап. Павел. Миниатюра из Нового Завета. 1101–1200 гг. (Paris. gr. 81. Fol. 95v) Под спасением (σωτηρα) П. подразумевает особое состояние духа человека «в день Господа нашего Иисуса Христа» (1 Кор 5. 5), которое можно отождествить с непорочностью сердца (1 Фес 3. 13). Христос есть Спаситель (Флп 3. 20), однако апостол допускает и такое употребление речи, при к-ром «совершение» своего спасения вменяется самому верующему (Флп 2. 12). Кроме того, П. использует глагол «спасти» в отношении духовной помощи ближнему, оказываемой не столько словом, сколько примером (1 Кор 7. 16; Рим 11. 14). «Спасение» не является самостоятельным термином в Посланиях П. и входит в одно семантическое поле с «искуплением» (πολτρωσις), «оправданием» (δικαωσις), «оставлением (φεσις) грехов». Причиной нужды человека в спасении выступает привнесенный в его природу грех (μαρτα). Начало греху положено первым Адамом , в котором «все согрешили» (Рим 5. 12), конец - вторым Адамом (Христом), Который «смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Флп 2. 8). В контексте современной ему иудейской апокалиптической традиции слова П. можно понять т. о., что после изгнания человека из рая тварь не осталась прежней, но «падение Адама растлило собою мир» ( Hahne. 1997. P. 439). П. различает грех «в своем теле» и «вне тела», причем первый оказывается более страшным (1 Кор 6. 18). Св. Исидор Пелусиот в толковании связывает это с тем, что др. деяния могут быть как злыми, так и добрыми, в зависимости от цели, но блуд не может быть добрым ( Isid. Pel. Ep. 4. 129//PG. 78. Col. 1209). Т. о., запретное угождение телу наиболее близко к сущности греха. Из контекста Посланий П. можно понять, что грех есть неправда «внутреннего человека», к-рая не позволяет ему «стоять» перед источником бытия - «Богом и Отцом», но действует в совести как «жало смерти» (1 Кор 15. 55). Для духовной смерти достаточно «помышления» (φρνημα), к-рое П. называет «помышлением плоти» (Рим 8. 6; ср.: Кол 2. 18) - слабой, себялюбивой стороны человеческого естества, формирующей свои желания в перспективе собственной смертности. Связь греха и смерти обоюдна: смерть вошла в мир грехом (Рим 5. 12), но и грех царствует «в смертном... теле» (Рим 6. 12; ср.: Рим 7. 24; Евр 2. 15). |
| 125 Бретшнейдер, Die Grundlage des evang. Pietismus, 82–83. Клемен, Die Chr. Lehre von der Sünde I, 169–170. 127 Эфиопское чтение: «Сердце лукавое образовалось (а не изначала было) в первом человеке, и он им побеждён был». Шавров. 3 книга Ездры. Петербург. 1861, стр. 139. 131 Русский перевод: «Как одним человеком грех вошёл в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нём все согрешили». При «σπερ и т. д», как второй член сравнения, должно мыслиться явление оправдания для всех в одном Христе, на что указывает выражение апостола об Адаме, «иже есть образ будущего», т. е. Христа ( Рим.5:14 ). Окончание сравнения находится в стихе Рим.5:18 , который является грамматическим и логическим дополнением 12 стиха: употреблённое в ст. 18 «ρα» обозначает повторение ранее высказанной мысли ( Рим.5:12 ), в стихах 12 и 18 противопоставляются «ες» и «πντας» («δι νς νϑρπου», «ες πντας νϑρπους»), а не «ες» и «πολλο». Целый ряд посредствующих мыслей ( Рим.5:13–17 ) мешал апостолу окончить сравнение в том же 12 стихе. 132 «Субъектом, к которому относится мир, прежде всего служит мир Моисеев и в мире всякий человек, за исключением Христа. Мир, многие и все у апостола одно и то же» (Квенштедт, Theologia didactico – polemica. Р. II. De peccato, cap. I, p. 57). Но тогда слова второй половины стиха: «ες πντας νϑρπους» были бы простым повторением слов: «ες τν κσμον», и весь стих состоял бы из двух одинаковых по содержанию предложений. 133 « μαρτα», – слово, обозначающее греховность, греховный принцип, проявлявшийся в известных греховных актах и в них получающий своё ближайшее, специальное определение, – у апостола отличается от «παρπτωμα» ( Рим.5:15, 17:18 ), или отдельного акта непослушания, и «παραβσεως» – ( Рим.5:14 ), – личного преступления положительной Божественной заповеди, положительного закона, той формы или вида греховного акта, которая собственно и обусловливает как юридически достаточная причина, смерть. Ср. Cremer, Bibl. – theologisches Wörterbuch. 1893. ss. 134–136, 173, 778–780. |
| Здесь мы поднимаемся на новую ступень к уразумению апостольского учения и можем вернее постигнуть всю категоричность суровых приговоров над плотяностью. Σρξ не отвечает духу при нравственном истощении человечества в его ненормальности 245 . Но это единственно потому, что она подпала греховному влиянию при его реализации 246 и перестала быть средой для откровения духовности. Поэтому и св. Павел свидетельствует о себе ( Рим.7:25 ): «тот же самый я умом моим работаю закону Божию, а закону греховному плотию», которая бывает лишь слепым орудием действующего в ней «греховного закона» ( Рим.7:23 ). Отсюда и субъектом греховности везде является целостная личность, пленяемая греху во всем своем составе безызъятно 247 . Очевидно, что μαρτα не покрывается σρξ 248 и не связана с ней исключительно по своему источнику 249 в манихейском смысле 250 . Нетрудно далее подвинуться еще на один шаг. Инструментальный характер плоти удостоверяет, что она неспособна к активности, будучи исполнительницей чужих приказаний. Тем менее допустимо ее собственное противление духу, с которым она находится в органическом взаимообщении, и ее адверсативность условливается возобладанием высшего фактора. Этот последний через нее враждует на духовный, хотя они сталкиваются между собой только потому, что натурально сходны и проникнуты оппозиционными стремлениями 251 . При их эссенциальном различии невозможна и сама борьба, поскольку для нее не было бы материала при глубоком неравенстве сторон, а диспаратность целей не дозволяла бы ни малейшего соприкосновения. Несомненно, что эти силы идут по общему пути и владеют тождественными пособиями в своем натуральном строении. Но закон добра духовен ( Рим.7:14 ), почему одинаковым по своему существу будет и грех. Тогда для его деятельности необходимо достаточное качественное основание отрицательного характера, что он не свят, не праведен и не благ ( Рим.7:12 ). Значит, это духовная потенция с антибожественными свойствами, и она ополчается на дух потому, что ему естественно «прилежит доброе». |
| Отсюда, при отнесении «закона» (νμος – Рим.5:13 ) к райской заповеди у апостола получалось бы противоречие. Стих 13-й указывал бы на существование греха в мире до закона или райской заповеди, стих 12-й говорил бы о том же грехе (μαρτα), как о не существовавшем до грехопадения, вполне новом начале («εσλϑε» – вошло, что не было в мере, а не то, что давно в нём как–либо существовало), введённом в мир единственно по вине первого человека (δι νς νϑρπου). Если грех в качестве космического принципа представляется существующим до закона или райской заповеди, грех же по самому существу своему смертоносен ( 1Кор.15:56 ), то естественнее всего, было бы апостолу связать смерть с этим скрытым грехом или жалом, который рано или поздно непременно привёл бы людей к смерти, независимо от положительного преступления одного; между тем у апостола смерть причинно связывается только с преступлением заповеди одним, т. е. Адамом ( Рим.5:17 ), и это, конечно, потому, что только оно вызвало к бытию (в человеческом мире) новую смертоносную силу – грех. Факт всеобщего царствования смерти во весь до-законный, до-Моисеев, период и над не согрешившими по подобию преступления Адама ( Рим.5:14 ) в объяснении Брюстона остаётся без юридического основания, так как единственная норма вменения греха в смерть – Божественная райская заповедь ( Рим.5:13 ) в этом периоде уже не имела значения: преступления, тождественного и даже аналогичного райскому, здесь не было. Единственным выходом из невозможности для теории Брюстона объяснить факт всеобщей смерти в этом периоде могла бы служить только ссылка на совершенное родоначальником всего человечества – Адамом преступление Божественной райской заповеди, которое и обусловливает – юридически смерть всех его потомков. Непонятно также, почему противопоставляемый «первобытному до-законному периоду» период ( Рим.5:14 ) ограничивается временем от Адама до Моисея, не переходя за этот предел, так как и после Моисея у подзаконных людей отсутствовала райская норма вменения. |
| там же, ср. Евр.4:24 ), который простирает своё обновление на все силы человека. Что происходит в крещении с плотью (σρξ), апостол описывает словами: «совлечение тела греховного плоти ( πεκδσις το σματος τν μαρτιν τς σαρκς Кол.2:11 ). Греховность во всех её моментах уничтожается в крещении: и как прирождённый (μαρτα) и конкретно воспринятый (σρξ) и реально проявляющийся (σμα). В крещении человек сбрасывает с себя эту одежду человеческого духа, налёгшую на него со стороны греха. В крещении человек примиряется с Богом, перестаёт быть противным Ему, σρξ. Но σρξ в смысле греховной стороны его природы в нём ещё остаётся. Здесь только полагается начало её конца, а вместе с ней и конца греха. В крещении человек только потенциально совлекается плоти и умирает греху. Отличие нового состояния от ветхозаветного в том, что человек избавился от обязательного подчинения греху и на место бессильного закона ума и внутреннего человека получил «дух». Теперь он обязан жить по духу ( Гал.5:21 ), чтобы оправдание Христово перешло в его достояние ( Рим.8:4 ). Такова задача новой жизни. Но дух не может ужиться с плотью и дать ей подле себя какое-нибудь место. Верующие «не должники плоти, чтобы жить по плоти» ( Рим.8:2 ) они не во плоти, а в духе ( Рим.8:9 ). И дух человека конечно в союзе с Божественным Духом, вступает в борьбу с плотью, с остатками греховности в человеческой природе. Эта борьба описывается у апостола не раз и при свете духа свойства плоти как нравственно-отрицательного понятия выступают ещё яснее и раздельнее, чем в Ветхом завете при свете закона. Плоть по существу своему остаётся тем же, что и была, той частью природы человеческой, которая не покоряется и не может покоряться закону Божию ( Рим.8:7 ). Её проявления те же – πιϑυμεα ( Гал.5:16–17 ) φρνημα, ( Рим.8:5–7 ) и πϑημα ( Гал.5:24 ). Апостол даёт длинный (но ещё неоконченный «и тому подобное») перечень дел плоти (ργα τς σαρκς Гал.5:19–24 ). Здесь первое место занимают грехи чувственности (прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство и пьянство), далее идут грехи против Бога (идолослужение, волшебство, ереси) и, наконец, грехи против ближнего (вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (ср. 1Кор.3:3 ), соблазны, ненависть, убийство, бесчинство). Таким образом, ясно, что «плоть» представляет собой весь нравственно отрицательный организм человека в его противлении Богу, нравственном развращении и физическом растлении. Но если плоть в таком виде может быть достоянием возрождённого человека (а это признать можно ст. 21 ср. Гал. 6:8 ) 22 , то в чём же состоит совлечение тела греховного «плоти» возрождённого человека? Должно сказать, что наш термин, σρξ, слишком многозначен и обширен в силу своей отрицательности, чтобы установить отличие человеческой природы возрождённой и естественной. А потому не один он, а в связи с другим положительным, изображает новое состояние человеческой природы. Сущность возрождённой природы человека открывается из борьбы σρξ и πνεμα. |
| Совокупность всех рассмотренных данных не оставляет места для сомнения, что св. Павел считал греховность не исконной, и по этому предмету заимствование из раввинизма невозможно, коль скоро там проповедуется обратное. Благовестник с решительностью разделяет библейское учение 140 , что была эпоха человеческой невинности, и теперь вся задача в определении ее степени и свойств. Не была ли она состоянием скрытой греховности, не подпадавшей вменению? При утвердительном ответе получится просто юридическая невиновность, и мы будем иметь перед собой формулу иудейской теологии 141 о первобытном покое 142 . Подобная идея теоретически ничуть не невероятна и удобно мирится со всеми другими положениями. Ее поэтому и усвояют Апостолу в целях рационального генезиса его системы, где будто бы значится, что «μαρτα, дремлющая (schlummernde) в конечной σρξ. Обнаруживается через παρβασις божественной заповеди первого человека, когда лежащая в природе человеческой и богопротивная нечистота (Unheiligkeit) впервые фактически вошла в мир видимого как действительность» 143 , хотя и ранее она была «объективно натуральным свойством», 144 или «греховным принципом», в Адаме не менее, чем в прочих людях 145 . Мы обязаны особо рассмотреть этот прием со всеми его фактическими оправданиями, которые считают несокрушимыми, поскольку они заимствуются из прямых апостольских свидетельств. Св. Павел отвергает коварный софизм противников, что по его мнению самая производящая сила греха заключается в законе. Вопреки сему он считает последний лишь средством познания, ибо похоти не ведах, аще не бы закон глаголал: не похощеши ( Рим.7:7 ). С этой стороны верно пока то, что без закона грех мертв есть ( Рим.7:8 ). Это было некогда и с Савлом: аз живях кроме закона иногда; пришедшей же заповеди, грех убо оживе, аз же умрох: и обретеся ми заповедь, яже в живот, сия в смерть ( Рим.7:9–10 ). Тут категорически допускается полная возможность «мертвой греховности», которую изъясняют в чисто раввинском духе 146 . Мы не отрицаем в этом пункте близкого внешнего сходства, но само по себе оно еще совсем не равняется безусловному тождеству. Его и нет в действительности. Прежде всего, этот период «греховной мертвенности» не был свободен от вменения, раз смерть царствовала в человечестве и губила людей беззаконно (νομως). Следовательно, здесь не находится иудейской мысли о юридической невиновности в райской жизни Адама. Затем очевидна и самая причина, потому что благовестник говорит об исторической эпохе до Синайского учреждения и определяет его влияние, буквально цитируя ( Рим.7:7 ) запрещение десятословия о пожелании. В таком случае его речь совершенно неприложима к прародителям и не захватывает времени до их падения. |
| Рим.6:16–17 ). По изображению ап. Павла, склонность ко злу так преобладает над свободою падшего, что человек не в силах бороться с этой прирожденной греховностью: Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю ( Рим.7:19 ). И такое явление имеет характер более или менее постоянной нормы: Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое (7:21) вследствие живущего в человеческой природе начала греха. Человек сознает нравственное преимущество желаний духа, но хотение доброго остается неосуществимым; желая быть духовным, человек остается плотяным ( Рим.7:14, 22 ст.; сн. Гал.5:17 ), грех царствует над ним (βασλευσεν μαρτα), подчиняет волю его своей власти ( Рим.5:21; 6:12 ). Падший человек – раб греха (δολς τς μαρτας – 6:17, 20), состоит под игом его (3:9), продан греху (7:14) с тем, чтобы исполнять не свою волю, а его волю, служить и повиноваться ему (6:16, 19). Посему потребны большие усилия со стороны воли, чтобы победить влекущую к себе силу греха: Царствие Небесное, по словам Спасителя, силою берется (βιζεται) и употребляющие усилие (βιαστα) восхищают его ( Мф.11:12 ; ср. Лк.16:16 ). Следствия греха отразились, наконец и на сердца как самих прародителей, так и их потомков. До падения сердце прародителей отличалось чистотой и непорочностью. Оно исполнено было высоких, святых чувств, не знало влечений греховных. Но как только они согрешили, в их сердце возникли нечистые желания и греховные влечения. Тотчас по вкушении запрещенного плода открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги ( Быт.3:7 ), и они сделали себе опоясание из листьев ( Быт.3:7 ). Сознание прародителями наготы показываем, что в них возникло незнакомое им до падения чувство стыда, очевидно имевшее своим источником нечистые мысли и желания. Затем, прародители, отказавшись от высшего блага – общения с Богом, предпочли ему вкушение запрещенного плода, низменные блага мира сего. Такое извращенное направление сердца – соуслаждение ближайшим, непосредственным для чувства удовольствиями отвращение или неведение вкуса во благах духовных, преобладание чувственности – замечается во всех потомках Адамовых. |
| Слово «плоть» на языке Свящ. Писания имеет больший объем, чем видимая плоть или чувственность тела 204 . Оно обозначает нравственный облик всего естественного или падшего человека. Апостол говорит о мудрости плоти, об уме и воле её ( 1Кор.1:12, 17, 26 ; Кол.2:18 ; Еф.2:3 ), причём вместе с «σρξ» мыслится и «ψυχ» и целое человека, противопоставляемое духу, называется плотью ( 1Кор.3:3–4 ). Плотян, греховен весь человек ( Рим.7:14 ). Плоть образует противоположность не к высшим силам, но к высшему назначению человека – «духовности». Плотью может называться духовная форма греха – высокомерие, тщеславие, самонадеянность и самоправедность ( 2Кор.11:18 ; Гал.3. 3, 5:17, 21, 24 ; ср. 1Кор.3:3–4 ; Флп.3:4 ). К греховным делам плоти апостол относит такие грехи, как «идолослужение, волшебство, ереси, разногласия, распри» ( Гал.5:19:21 ) и даже споры богословского характера ( 1Кор.3:3 ; ср. 11–12), которые нельзя произвести исключительно из чувственности тела. Грех имеет свой корень не в плоти, а в сердце, «ибо из сердца исходят злые помыслы» ( Мф.15:19 ; ср. Быт.8:21 ) 205 . Чувственная плоть греховна и производит грех не сама по себе, а лишь как орудие действующей в ней греховности (μαρτα). Плоть связана с грехом, противится духу по причине порабощения силе греха, живущего во плоти ( Рим.7:18:20 ). Если бы грех мыслился у апостола Павла субстанциальным свойством плоти, то ненависть к нему «я», отвращение от него, сильное нехотение зла ( Рим.7:15–20 ) были бы непонятны и фактически невозможны: это значило бы ненавидеть вместе с грехом и собственную человеческую природу, от которой грех неотделим, отрицать бытие из-за бытия. Человек перестаёт быть господином своего тела из–за духовной своей слабости и испорченности: активная сила плоти предполагает утрату силы духом. Из орудия духа плоть делается орудием силы греха помимо особенных свойств своей природы. Даже там, где плоть почти сливается с грехом ( Рим.7:18, 23–24 ), тело с его естественными членами и отправлениями не обозначается злым само по себе. |
| Отсюда ясно, что смерть причинно коренится в первом грехе единого человека и перешла во всех людей тако (οτως), т. е. не иным путем, а именно тем, что они получили μαρτα. Касательно самого способа этого восприятия Апостол высказывается довольно загадочно 172 , и его слова φ’ πντες μαρτον едва ли когда-нибудь найдут окончательное филологическое истолкование 173 . Тем не менее ближайшее их значение очевидно, и оно дает достаточное основание для научных заключений. Незыблема истина, что смерть неразрывна от греха; раз же она господствует во всем человечестве, мы обязаны думать, что и «все согрешили». Оказывается, однако, что от Адама до Моисея прародительской условливаемости для этих явлений не было, поскольку люди не согрешали тогда по подобию преступления Адамова и не должны были нести ответственности возмездия. В этом случае неизбежно допустить, что смерть господствовала помимо личных правонарушений, но без них нет греха, между тем универсальная смертность неоспорима. Теперь всячески незыблемо, что она водворилась через одного и захватила собой многих вследствие его преступления ( Рим.5:15, 17 ), которое будет собственностью всех и в равной мере без их индивидуального участия, а по наследству 174 . Иначе привлечение праотца было бы величайшей несправедливостью, если каждый виновен сам по себе 175 . Что он подал образец, это еще не резон, ибо другие не подражали ему в своих падениях ( Рим.5:14 ) и не увлекались фатально его дурным примером. Несмотря на это они осуждаются с неменьшей суровостью, хотя в них мы не усматриваем виновности, которая обязательна при владычестве смерти. И несомненность последней в потомстве – при отсутствии фактической мотивировки для нее – вынуждает думать, что искомая причинность кроется в начальном акте, и в такой неразрывности оба эти фактора переходят преемственно на весь человеческий род. Не менее важно, что наряду с этим выдвигается особый оттенок юридического характера. Вместе с преступлением одного для всех человеков бывает осуждение ( Рим.5:18 ) ες κατκριμα, которое для самого Адама было судом ( Рим.5:16 ) τ κρμα ξ νς ες κατκριμα. |
| «Единем человеком грех в мир вниде и грехом смерть и так смерть во вся человеки вниде, в нем же вси согрешиша» ( Рим.5:12 ; ср. 1Кор.15:21–22 ). И не только все были объединены прародительским грехом, но и вообще лично «вси согрешиша и лишены славы Божией» ( Рим.3:23 ), и потому все подлежали как телесному тлению, так и схождению в ад, беспредельной смерти. Ясно, чтобы возвратить людей к первобытному блаженству, «привести к Богу», ( 1Пет.3:18 ), нужно было устранить ту причину, которую создала из себя беспредельное средостение между Богом и человеком, уничтожить грехи. Если Бог Сам не разрушил этой преграды, допустив свое создание сходить в ад до полного разрыва с Ним, то, значит, говоря по человечески, нельзя было любви Божией Отчей уничтожить грехи; Правда Божия предусмотрела для сего жертву во Христе, Агнце непорочном предуведенном прежде сложения мира ( 1Пет.1:19–20 ). «Его же предположи (h6 προθετο – назначил, определил) Бог очищение верою в крови Его» ( Рим.3:25 ). Сын Божий и явился на землю для того, чтобы взять на себя (h6 μαρτα) грехи человечества с «оброком за них» – смертью, дабы чрез то была упразднена беспредельная вина (h6 παρπτωμα) людей пред Богом. Вся его земная жизнь до смерти была одним искупительным актом, завершившимся смертью, в которую все предыдущее вошло, как подготовка к ней, без которой все прочее не имело искупительного значения, и только в ней одной оно получает свой смысл и свою искупительную цену. Земная жизнь Христа от яслей до креста была истощанием, принятием на Себя грехов человечества, каждой его личности в различных периодах Его жизни, начиная от младенчества (для того и Он сделался младенцем) и до полного человеческого развития ( Мф.8:17 ). Будучи Сам лично непричастен греху ( 1Пет.2:22 ), праведником ( 1Пет.5:18 ) и потому неподлежащим закону смерти, которая есть «оброцы (только) греха» ( Рим.6:23 ; ср. 5:12) но, принявши на Себя грехи человечества, Он, по силе закона о смерти, умер. Не внешне только Он коснулся грехов человеческих, как это Вы представляете в сострадании Его грехам, но Он усвоил Себе грехи чужие, сделал их как бы Своими: «не знавшаго греха Он сделал за нас жертвою за грех (по славянски и гречески сильнее – «грех»), чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом ( 2Кор.5:21 ). |
|
|
