| Непрестанно молитесь. 1Сол.5:17 Говорить о молитве трудно, очень непростая это тема. Иногда не знаешь, с чего начать, и это несмотря на обилие литературы. Невольно чувствуешь, как прав был безвестный старец, который однажды в шутку сказал: «Никто не может говорить о молитве, если он не молится. Если же он молится, у него нет ни малейшего желания об этом говорить» (Отцы-пустынники смеются. М., 1996. С. 61). Но говорить тем не менее надо, хотя бы уже потому, что тема молитвы чрезвычайно актуальна. Люди ищут альтернативу молитвословам с их огромными сводами малопонятных текстов, на прочтение которых у современного человека просто нет времени, и потому часто приходится слышать такие вопросы: 1) Что же, все-таки, такое молитва , и нет ли каких-либо аналогий, чтобы проще было уразуметь ее действие? 2) Какова ее цель, и нельзя ли ее достичь более кратким и простым способом, чем предлагает молитвослов? 3) Как вести себя, если молитва осталась неуслышанной? Мне хотелось бы ответить на эти вопросы подборкой высказываний нескольких подвижников разных эпох о доступной молитве. Эти мнения до сих пор не потеряли своего значения, более того, остаются весьма востребованными. В Священном Писании о молитве или молении упоминается более 240 раз. Обращение к Богу в любой жизненной ситуации было обычным, и потому напоминания апостола Павла: «Непрестанно молитесь» ( 1Сол.5:17 ), «Молитесь во всякое время духом» ( Еф.6:18 ), «Будьте постоянны в молитве, бодрствуя в ней с благодарением» ( Кол.4:2 ) проникнуты глубоким библейским духом. Я посмотрел в этимологическом словаре, откуда произошли слова «молить», «молиться». Оказывается, праславянский глагол modliti (из molditi) близок к греческому прилагательному malthakos (мягкий, нежный) и древнесаксонскому mildi (мягкий, добрый, милостивый) и имел основное значение: делать кого-либо мягким, добрым (см.: Преображенский А. Этимологический словарь русского языка. М., 1914. Т. 1. С. 548). Невольно удивляешься мудрости наших предков. Они удивительно точно уловили основной смысл молитвы: она изменяет человека настолько, что он становится способным общаться с Богом. |
| В.В. Виноградов Сморозить СМОРОЗИТЬ Глагол сморозить в современной разговорно-фамильярной речи употребляется или непереходно, или в составе фразеологичского сочетания – сморозить чушь, вздор. Например, в водевиле Н. А. Некрасова «Петербургский ростовщик» (1844) в речи ростовщика Лоскуткова: «Разбойник! Мефистофель! Откуда она таких слов набралась! Дура сморозила, а ты и повторяешь – разбойник!». Ср. у Достоевского: «Он почувствовал, что сморозил нелепый вздор» (цит. по сл. Ушакова, 4, с. 307). Таким образом, сморозить и сморозить чушь, вздор – равнозначны. Слово сморозить было вовлечено в словарь литературного языка не раньше 30–40-х годов XIX в. Оно не было зарегистрировано ни одним толковым словарем XVIII в. и первой половины XIX в. Оно указывалось в «Опыте областного великорусского словаря» как народный провинциализм: «Сморозить гл. д. сов. Солгать, соврать. Костр. Кинеш. Кур. Твер. Каляз. Новотор.» (с. 208). Никакими другими данными, которые связывали бы глагол сморозить с каким-нибудь определенным диалектом или жаргоном, мы пока не располагаем. Можно заметить, что среди семинарских слов он не указан Д. К. Зелениным в его статьях о словах семинарского происхождения. Не встречается он и в «Очерках бурсы» Н. Г. Помяловского. По-видимому, писатели натуральной школы, от которых идет литературное употребление этого слова, воспринимали его как простонародное областное выражение. У А. Чужбинского в рассказе «Бурбон» слово сморозить выдается за армейский арготизм: «А, может быть, он женится, – заметила толстая дева. – Разве кто-нибудь женит, – отозвался Мокрецов и захохотал в качестве полкового остряка, при каждом слове которого товарищи обыкновенно разражались смехом, – думая, что он непременно что-нибудь сморозит» (Чужбинский, ч. 1, с. 209). Этимологам естественно напрашивалось сопоставление этого слова с корнем морз-//мьрз-. Но непосредственно отсюда вывести его современное значение представлялось затруднительным. Преображенский осторожно и гипотетически заметил: «собств. дать, заставить, замерзнуть; откуда указанное переносное значение («сказать глупость, солгать». – В. В.), сказать трудно; м. б., это семинарское выражение, явившееся под влиянием гр. μωρς " глупый«; ср. ерунда, ерундить» (Преображенский., 2, с. 339; ср. междом. море, которое еще Памва Берында объяснял: «юроде, дурню». Фасмер. Греко-слав. этюды., 3, с. 128–129). Эта робкая и ни на чем не основанная этимологическая гипотеза наивно-доверчивым филологом принимается за достоверную истину. Составитель статьи об этом слове в словаре Ушакова уже без всяких оговорок учит читателя: сморозить «из семинарск. арго от греч. μωρóς – глупый» (4, с. 307). |
| Р. Бернар полагает, что о в олух является префиксом, корень же его лух- (люх-) находит себе соответствие в целом ряде болгарских диалектных образований типа: залух с производными прилагательными залу(х)ов, залу(х)ав, сущ. залу(х)овщина. Значения очень близки к слову олух: залух – человек рассеянный и тупой (individu dislrait ou stupide) Русское олух уже сближалось с болгарским залухав в «Български тълковен речник». Но каково бы ни было происхождение слова олух, в русском литературном языке оно стало широко употребительно лишь с XIX в. Трудно представить себе, чтобы его значения оставались неподвижными. Толкование его в «Словаре Академии Российской» («необразованный, глупый, плохой») очень расплывчато. Слово олух встречается в языке Пушкина и Гоголя. «Словарь языка Пушкина» отмечает три случая употребления этого слова у Пушкина. В стихотворении «Из Пиндемонте»: И мало горя мне, свободно ли печать Морочит олухов, иль чуткая цензура В журнальных замыслах стесняет балагура. В журнальной прозе: «Женщина замужняя, мать семейства, влюблена в молодого олуха, побочного сына ее мужа!!!» (сл. Пушкина, 3, с. 18). Слово олух (олухи) употребляется также в «Дубровском». У Гоголя в «Юношеских опытах»: «Что бы я был за олух царя небесного, когда бы стал убирать постную кашу». Ср. выражение: олух-олухом. Слово олух было очень распространено в фамильярно-бытовых стилях разговорной речи XIX в. Например, у Гончарова в «Обломове»: «Да, кум, пока не перевелись олухи на Руси, что подписывают бумаги не читая, нашему брату можно жить». У Решетникова («Где лучше?»): « [Смотритель] распек как его, так и рабочих. – Што ты делаешь, разбойник! Вы-то што, олухи эдакие, делаете? Ах беда!». У А. Н. Толстого в «Детстве Никиты»: « – А возьми-ка, ты, Александра Леонтьевна, наших учителей, – олухи царя небесного. Один глупее другого» (БАС, 8, с. 849). Составление древнерусского словаря требует основательной историко-литературной подготовки, глубокого знакомства с исторической лексикологией и семасиологией и широкого этимологического кругозора. |
| Русский термин самоуправление – при всей своей национальной самобытности– отражает и интернациональные черты этого правового понятия. Соответствующее понятие в английском языке выражается словом self-government, во французском – self-government (т. е. термином, заимствованным с английского); ср. также autonomie; в немецком – Selbstverwaltung (т. е. термином, который представляется калькированным переводом англ. self-goverment). Можно предполагать, что толчком, ускорившим образование русского слова самоуправление, было также влияние английского языка. К. Н. Лебедев, один из деятелей 50–60-х годов, в своем дневнике в 1863 г. писал: «У нас, по западной моде, теперь в ходу мысли о самоуправлении. Англичане не выходят из моды, self-goverment. Оно нигде не удалось в той мере, как действует в метрополии и как желали бы привить его подражатели и поклонники. Причину неудачи я вижу в одном: в недостатке публичной жизни, а причину ее отсутствия в недостатке гласности. (...) Самоуправление есть право, возможное и действительное при известном развитии общества» (Из записок сенатора К. Н. Лебедева//Русск. архив, 4, с. 551). Показательно, что слово самоуправление не попало в словарь 1847 г. Да и в словаре Даля у этого слова отмечено лишь одно прямое этимологическое значение: «управа самим собою, знание и строгое исполнение долга своего». Это значение могло относиться только к области индивидуального словоупотребления. Лишь И. А. Бодуэн де Куртенэ добавил к толкованию Даля: «Независимое от центра государства, автономное, через выборных представителей, управление местными делами данной административной единицы: общины, округа, области и т. п.» (сл. Даля 1912, 4, с. 26). Акад. Я. К. Грот в своих «Дополнениях и заметках к ”Толковому словарю“ Даля» также отметил пропуск слова самоуправление в коллекции Даля (с. 105). Опубликовано в журнале «Вопросы языкознания» (1955, 5) вместе со статьей «Полномочный и правомочный» под общим названием «Из истории слов». Сохранилась пронумерованная рукопись (7 листков), машинопись с авторской правкой, одна гранка, оттиск. |
| И вот другая его работа, сделанная, отметим справедливости ради, на основе российских, белорусских, украинских и польских архивов. Первая фраза предисловия: " Термин " облава " , как указывает " Этимологический словарь польского языка " Александра Брюкнера, означает " охоту на зверя с загонщиками, с облавниками " . Этот термин из области охотничьей терминологии хорошо передает положение солдат польского подполья, которые с 1944-го года стали для коммунистического репрессивного аппарата собственно тем, чем является дичь для охотников " . И дальше описывается эта облава с участием спецбатальонов НКВД. В частности, упоминается 64-я спецдивизия внутренних войск. В книге есть глава, которая называется " Преступления солдат Красной армии " с отдельными параграфами о " преступлениях против немцев " и " преступлениях против поляков " ... Собрана масса фактов, показывающих, как их уничтожали. Но при этом уважаемый историк Мотыка далеко не всегда задается обычным в такой ситуации вопросом: " За что? " Предполагая, что вопрос у кого-нибудь все же возникнет, он резюмирует: " все действия солдат Армии Крайовой - это " вынужденная вооруженная самооборона против действий коммунистической власти " . Но вот документы, которые мы сегодня публикуем, говорят о другом. " Вооруженная самооборона " убивает сотрудников лазарета и раненых в борьбе с нацистами бойцов Красной армии. На поле у польского местечка садится неисправный советский самолет: один из летчиков ищет, где бы ему позвонить: его убивают. Погибает от рук самооборонщиков и комбат, недавно получивший звание Героя Советского Союза за форсирование Днепра и возвращающийся после лечения к семье в краткосрочный отпуск. И это все во время ожесточенной войны с гитлеровцами! Мало того, красноармейцам выкалывают глаза, вспарывают животы. Об этом свидетельствуют акты судебно-медицинской экспертизы. Обратите внимание на документ из архива ФСБ. Это выдержки из писем советских солдат домой, перлюстрированные военной цензурой. Бойцы пишут, что в лес по малой нужде зайти нельзя - убьют. Особенно меня поразил случай в Пулавах. Документ от 15 сентября 1945 года: офицер пошел искупаться, пока он барахтался в реке, к нему подплыли аковцы и убили. |
| Современная эпоха изучения К. я. началась с публикации грамматик Л. Штерна (1880), к-рая по целому ряду вопросов до сих пор не потеряла актуальности, и Г. Штайндорфа (1894). Грамматику бохайрского диалекта издал А. Маллон (1904). Выдающееся место среди коптологов занимает В. Тилль , автор грамматики ахмимского диалекта (1928), диалектальной грамматики (1931) и наиболее полной из существующих грамматик саидского диалекта (1955). В 1948 г. в машинописном варианте появилась единственная грамматика старокопт. языка, подготовленная в качестве диссертации Р. Хардтом. Одна из последних грамматик, в которой учтены новейшие достижения коптологии, написана Б. Лейтоном (2000). Среди учебных пособий по К. я. следует отметить учебник Т. О. Ламбдина (1983) и грамматическую хрестоматию А. Шиши-Халеви (1988). Вместе с работой над изучением копт. грамматики проводятся масштабные лексикографические исследования. Наиболее полным остается словарь У. Ю. Крама (1939) с дополнениями Р. Кассера (1964). Этимологические словари были составлены В. Шпигельбергом (в 1921, переработан В. Вестендорфом в 1965-1977), Я. Черни (1976) и В. Вицихлем (1983). Крупный вклад в коптологию внесли российские ученые. На рубеже XIX и XX вв. О. Э. фон Лемм первым приступил к работе по изданию и комментированию копт. памятников, опубликовал ряд заметок по копт. грамматике и лексике; признанием его трудов европ. наукой служит переиздание сборника работ в Лейпциге в 1972 г. Его ученик Б. А. Тураев , не будучи коптологом, занимался копт. лит-рой и привлек к ней широкий научный интерес. Источники на К. я. были объектом изучения В. В. Болотова в рамках истории древней Церкви. П. В. Ернштедт издал копт. тексты из ГЭ и ГМИИ, ему принадлежат важные исследования в области копт. фонетики, морфологии и синтаксиса; одно из правил К. я. носит название «правило Штерна-Ернштедта». В исследовании копт. грамматики Ернштедт опирался на сочинения архим. Шенуте, следов., считал их, с одной стороны, отражающими норму живой речи той эпохи (они практически не испытали влияния греч. синтаксиса), а с другой - классическими, служившими эталоном для последующих авторов. Прекрасным знатоком копт. грамматики была А. И. Еланская ; она составила каталог копт. рукописей ГПБ (ныне РНБ), перевела многие копт. тексты. Важные работы по гностической лит-ре и переводы группы текстов из б-ки Наг-Хаммади принадлежат М. К. Трофимовой и А. Л. Хосроеву, издание и комментированный перевод гностических сочинений из т. н. Берлинского папируса (BG 8502) - А. С. Четверухину. Вопросами манихейства занимаются Е. Б. Смагина и Хосроев, к-рый также является знатоком пахомианского корпуса. На рус. язык Трофимовой переведена грамматика Дж. М. Пламли (2001), Четверухиным - грамматика Тилля (2007). |
| Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 г. за исключительное мужество и храбрость при выполнении заданий командования Н.И.Кузнецов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза. Награждён 2 орденами Ленина . Кузнецову воздвигнуты памятники на Урале и Украине. Его именем в 1984 г. назван молодой город Ровенской области Украины - Кузнецовск. О подвигах Кузнецова написаны книги («Это было под Ровно» Д.Н.Медведева, «Человек, который не знал страха» Бранко Китанович) и пьесы, статьи и очерки, сняты художественные («Подвиг разведчика», «Сильные духом», «Отряд специального назначения») и документальные («Гений разведки») кинофильмы. В этот день 2002 года скончался исследователь славянских языков, академик РАН Олег Николаевич Трубачев. Он родился 23 октября 1930 г. в Сталинграде. В 1952 г. окончил филологический факультет Днепропетровского университета. Работал референтом Антифашистского комитета советской молодежи в Москве. В 1953 г. поступил в аспирантуру в Институте славяноведения, в 1958 г. защитил кандидатскую, а в 1966 г. докторскую диссертацию. В период послевоенного подъёма сравнительно-исторического языковедения Трубачёв встал в ряд таких признанных специалистов в лингвистике, как В.Н.Топоров, В.В.Иванов, Н.И.Толстой, А.А.Зализняк. Трубачёва отличали необыкновенная работоспособность, пунктуальность и знание многих языков: уже в этот период он говорил на основных европейских и славянских языках, знал на уровне текста и сравнительной грамматики практически все древние индоевропейские языки, строил свои исследования, привлекая огромное количество фактического материала и научной литературы. Именно с этого времени этимология становится в творчестве Трубачева стержневой дисциплиной - и в качестве цели, и одновременно в качестве основного инструментария исследования. Трубачев был одним из ведущих ученых в области этимологии славянских языков и славянской ономастики. Под его руководством создавался многотомный «Этимологический словарь славянских языков». Он руководил переводом, редактированием и дополнением «Этимологического словаря русского языка» Макса Фасмера. За годы деятельности Трубачев был избран академиком АН СССР и РАН, член-корреспондентом Югославской академии наук и искусств (Загреб); членом Совета Международного фонда славянской письменности и культуры; член-корреспондентом Финно-угорского общества (Финляндия); членом международного комитета ономастических наук; членом Комиссии по лексикологии и лексикографии Международного комитета славистов; членом редколлегии журнала «Вопросы языкознания». В 1975 г. он был награждён орденом «Знак почета», а в 1994 г. - золотой медалью им. В.И.Даля. |
| Целый ряд реконструкций, связанных с праславянскими дифтонгами -ei- и -oi-, также следует признать сомнительными. Так, –- в слове венец (вньць) автор возводит к дифтонгу -ei-, хотя этот дифтонг закономерно дает –и- (вити), а –- в приведенном случае явно восходит к -oi- (ср. лит. vainìkas). В качестве примера второй палатализации заднеязычных в словаре приводится > изжити (с. 573). Против этого можно сделать сразу несколько возражений: 1) переход g > ж относится к первой, а не ко второй палатализации; 2) дифтонг -oi- в середине слова давал – -, а не –и– > вльци – только в конце слова); 3) -goi- по второй палатализации дало бы –з – -, а не –жи-. В слове лицо палатализация произошла не перед гласным переднего ряда (с. 371), а после и (тип прорицати). Автор неправильно понимает термины «нуль гласного» (с. 243) –и– «звуковая разновидность». В д ти и не могут считаться звуковой разновидностью глагола вид ти и (с. 74, 351), ибо перед нами или разные словообразовательные модели, или же слова с разной семантикой. В ряде случаев фонетико-словообразовательные реконструкции, приводимые в словаре, не выдерживают критики с хронологической точки зрения. Такие реконструкции, как и.-е. (с. 148), (с. 542), (с. 496), (с. 548), невозможны, ибо в индоевропейском не было суффикса инфинитива -ti палатализации (> š) и изменения > s. Разумеется также, что и.-е. не могло быть образовано от (праславянского) (с. 419). В статье рак автор, излагая одну из этимологий этого слова, пишет, что «оно возникло из более старого вследствие перестановки букв (так называемая анаграмма)» (?! – с. 390). Перед нами яркий образчик смешения звука и буквы. Несомненно, слово рак значительно древнее самых древних памятников славянской письменности, и ни о какой «анаграмме» здесь не может быть и речи (очевидно, автор имела в виду метатезу – перестановку звуков). Перейдем к замечаниям словообразовательного характера. Г. П. Цыганенко придает большое значение так называемому безаффиксному способу образования слов, действуя при этом нередко с излишней прямолинейностью. |
| Под страстью в наше время подразумевается 1) сильно выраженное чувство, крайнее увлечение; 2) предмет сильного увлечения, постоянной склонности; 3) сильная любовь с преобладанием чувственного влечения; 4) страх, ужас (натерпелся страстей). Именно это, самое ныне малоупотребительное значение слова «страсть» наиболее близко к изначальному, исконно присущему этому слову. Посмотрим у Даля: страсть – 1) страдание, мука, маета, мученье, телесная боль, душевная скорбь, тоска; 2) в значении подвига: сознательное принятие на себя мученичества (отсюда чин страстотерпцев в сонме святых Православной Церкви); 3) страх, испуг, ужас, боязнь; 4) душевный порыв к чему-либо, нравственная жажда, жаданье, алчба, безотчетное влеченье, неразумное, необузданное хотенье. А теперь давайте заглянем в словарь церковнославянского языка. В нем-то мы и найдем настоящее, еще ничем не замутненное значение: страсть («пафос» по гр.) – 1) сильное желание чего-либо запрещенного; 2) страдание, мучение; 3) болезнь, жалкое состояние. Благодаря этому этимологическому исследованию мы воочию убедились, как вместе с изменением сознания и нравственных ценностей человека, а также культурной среды преобразуется и притирается слово. Слишком страшно его изначальное значение, слишком «нетерпимо» для сегодняшней либеральной морали, отчего и пришлось ему превратиться из «сильного желания чего-либо запрещенного или мучения и болезни» в «сильно выраженное чувство». В XVIII веке, к примеру, соблазняя женщину или проигрывая в карты состояние своих родителей, человек впадал в страсть, то есть в болезнь, алчбу, страдание и сильное желание запрещенного евангельской заповедью. Ныне, делая то же самое, мы с вами просто испытываем сильные чувства, совершенно не заботясь при этом об их моральной окраске. Мы с вами теперь не страдаем и не болезнуем грехом, не чувствуя мук совести, мы просто ощущаем некую сильную по некой шкале эмоцию! Что исчезло? Стыд и осознание греха. Но вот парадокс, муки-то, муки и невыносимые последствия исполненной страсти остались! Иначе откуда мода на психоанализ и увеселительные пилюли? Выбросив за борт неудобный смысл слова, мы не можем с той же легкостью избавиться от явленных этим словом душевных переживаний. |
| Именно поэтому вопреки всем накопленным потомками Адама заблуждениям, страстям и порокам человеческие сообщества пытались сформулировать свой ответ на ключевые вопросы бытия: объяснить устройство мира, его происхождение, а также (очень часто) конечную цель его существования. Иначе говоря, центром, к которому устремлены чаяния любой, даже самой далеко отстоящей от Истины Христовой религиозной традиции, было и остается обретение подлинного бытия, жизни «с избытком» (см.: Ин. 10, 10 ). Это объясняет, почему религия имеет столь ярко выраженную заинтересованность в торжестве жизни или, рассуждая об этом с другой стороны, в преодолении смерти. Теперь нам предстоит рассмотреть верования, сформировавшиеся в разные эпохи, в среде различных народов и в разных частях мира. Однако их объединяет важная особенность: это живые традиции, пережившие множество веков и ныне существующие на Земле. К уважительному и тактичному диалогу с носителями этих религиозных взглядов призваны все мы: и авторы, и читатели данной книги. 117 Приводится по статистическому исследованию Центрального разведывательного управления США (так называемой Всемирной книге фактов ЦРУ (The World Factbook)): 118 Ислам (араб. ’islm – «покорность», «предание себя Богу») – наименование действия, выражаемого глаголом ’aslama «покоряться», «предать себя Богу». Человек, совершающий это действие, – muslim («покорившийся», «предавший себя Богу») – последователь ислама или мусульманин. Однокоренными (s-l-m) словами являются: salm – «здоровый», «непорочный»; salm – «мир», «благополучие»; sallama – «приветствовать», «вручать». 119 Согласно Корану, у Ибрахима, когда тот был в летах преклонных, родился сын Исмаил от Хаджар. Для испытания веры Ибрахиму было попущено искушение: он изгнал Хаджар вместе с новорожденным младенцем в пустыню. Вскоре у изгнанников закончилась вода, мать семь раз перебегала между двумя холмами Сафа и Марва в надежде увидеть с их вершин признаки спасения. Вскоре возле лежащего на земле младенца забил источник Замзам. Возле него Хаджар с сыном и поселились в сообществе пришедших сюда людей племени джурхум. На Руси всех мусульман ассоциировали с потомками Исмаила, отчего в средневековой славянской литературе их часто называли исмаильтянами или в соответствии с именем матери Исмаила – агарянами (см.: «Агаряне»//Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М.: Прогресс, 1964–1973). |
|
|
