| Есть люди, которые говорят, что церковь уже не та, что при Христе, не та, что при апостолах. Да что там при апостолах, не та, что до революции. Что и священники уже не те. Отвечает архимандрит Амвросий Юрасов. Ведет передачу иеродиакон Елеазар Титов. 19.05.2014 06:40:59 Кульков Сергей Андреевич Христос Воскресе! Добрый вечер, дорогие братья и сестры. В эфире православная радиостанция «Радонеж». Сегодня на ваши вопросы отвечает основатель и духовник Введенского женского монастыря в городе Иваново архимандрит Амвросий Юрасов. Ведет передачу иеродиакон Елеазар Титов. Вы можете задавать свои вопросы по телефону прямого эфира или присылать их по смс. -Батюшка, благословите. -Бог благословит. -Наши с вами темы всегда являются отражением нашего общения с людьми. И сегодняшняя тема нами выбрана не случайно. Она будет заключаться в следующем. Есть люди, которые говорят, что церковь уже не та, что была раньше, не та, что при Христе, не та, что при апостолах. Да что там при апостолах, не та, что до революции. Что и священники уже не те. И церковь уже не та. И все не то. И поэтому снимают с себя кресты и объявляют себя безбожными людьми. Говорят, что Бога нет. Что вы из вашего опыта можете ответить на это? -Христос Воскресе! Ну что мы на это скажем? Вот я допустим, сегодня слышал, что церковь эта уже устарела, что мы пилим сук, на котором мы сидим, что уже все скоро рухнет. Пастыри такие, да такие, да разэтакие. Это огромная ошибка. Потому что церковь, согласно Священному писанию, это тело Христово. А глава этого тела сам Христос. И церковь всегда свята. И она будет стоять до скончания века. И врата ада ее не одолеют. А то, что, допустим. священнослужители недостойно себя ведут-так это люди. Они находятся вне церкви. А церковь всегда свята. Так что ориентироваться на этих людей нельзя. Вот для примера. Человек лежит больной. У него приступ. Он ждет- не дождется, когда же приедет врач. Он должен уже быть с минуты на минуту. И когда врач приезжает, он уже еле дышит. Он врача не спрашивает: ты матом ругаешься? Водку пьешь? Ведешь себя не как положено? Его это не интересует. Его интересует только одно. Чтобы врач помог ему дальше жить. |
| Разве не слышали вы, что иногда говорят: ‘Жизнь, что зебра – то белая полоса, то черная’? Нет ничего более богохульного. Жизнь не зебра. Если это жизнь с Богом, то это жизнь света, радости и любви, несмотря на страдания и трагедии, которые не отнимаются. Почему мы всем недовольны, не умеем радоваться, благодарить за все, что есть у нас? Мы ноем, жалуемся, ворчим. Но ведь тогда велик риск не встретиться с настоящей радостью Пасхи, не понять ее, не осознать… Рассказывает протоиерей Андрей Лоргус , ректор Института христианской психологии: Когда я был алтарником, я поймал себя на том, что во время Пасхи , Пасхального торжества, у меня нет того радостного чувства Пасхи, Воскресения, которое бывало прежде. Это было очень новое для меня ощущение, тревожное, я воспринял его как некий симптом. Симптом того, что во мне что-то не так. Симптом того, что я плохо приготовился к Пасхальному торжеству, что я плохо постился, может быть, плохо провел Великий Пост, может быть, нарушил, может быть, совершил что-то и не покаялся в этом. Иными словами, я предполагал, что дело все в том, что сам Великий Пост не так провел, поэтому пасхальное торжество не вызывает у меня светлого пасхального чувства. И сама Пасха, само Воскресение Христово не отозвалось в моей душе той радостью, которая могла бы быть. А ведь сам Великий Пост – ради Пасхи, ради самого праздника Воскресения Христова, он не сам по себе важен. Апостол Павел говорил, что если Христос не воскрес, то вера наша тщетна. То есть наша вера бесполезна, если мы не веруем в Воскресение Христово. Это заставляет задуматься о главном, о самом существенном, что есть в христианстве, а именно — о вере в Воскресение Христа Спасителя. Это важно вот почему. То, что мы все смертны, мы все знаем. Где-то с возраста 6-7 лет или около 8-10 лет мы узнаем, что и нас самих когда-то постигнет смерть . Мы знаем, что все на земле меняется, и что все кончится. И для нас лично тоже все кончится. Но душа наша с этим ужиться не может, поэтому самое страшное переживание, которое есть для любого человека на свете, это смерть. Смерть – это то, что обесценивает всю нашу жизнь. Смерть – это то, что обесценивает всю нашу радость, обесценивает молодость, обесценивает любовь, обесценивает семейное счастье, достижения, карьеру, творчество. Потому что, если меня не будет, то какой в этом смысл? Если все умрут, то для кого мои труды? И так далее. Иными словами, смерть есть самое главное препятствие жизни и человеческому счастью. У человека есть страх смерти, непрерывный, практически постоянный. Страх смерти – это как фон нашей жизни. С того момента, как ребенок осознает, что он смертен, страх смерти становится постоянным, иногда сознательным, иногда бессознательным, фоном его жизни. Этот страх смерти съедает любую радость, съедает удовлетворение жизнью, радость любви, радость родительства, радость творческого успеха и радость молитвы. |
| 14 Мартин Лютер. О рабстве воли Высмеивает Диатриба также и слово Христово на кресте: «Отче, прости им, ибо не знают, что творят» . Здесь, несмотря на то что надлежало бы дождаться мысли, подтверждающей свободную волю, снова идут выводы. Диатриба говорит, насколько справедливее было бы простить их, так как у них нет свободной воли и они при всем желании не могли бы поступить иначе. Но и этот вывод не доказывает, однако, той свободной воли, о которой шла речь, но доказывает ту, которая все может, о которой нет речи и которую все отрицают, за исключением пелагиан. Ведь когда Христос открыто сказал, что они не знают, что творят, не засвидетельствовал ли Он тем самым, что они не могут хотеть? Как бы ты мог хотеть того, о чем не знаешь? У незнающего, разумеется, нет желания. Можно ли сказать о свободной воле сильное, чем то, что она настолько ничтожна, что не только не может хотеть ничего хорошего, но даже не знает, сколь много она делает зла и что такое добро? И темпы ли эти слова: «не знают, что творят»? Что останется и Писаниях такого, что, по мнению Диатрибы, не подтверждало бы свободной воли, если и вот эти яснейшие и отрицающие свободную волю слова Христовы подтверждают ее? С той же легкостью кто-нибудь скажет, что и такие вот слова тоже подтверждают свободную волю: «Земля же была мертва и пуста» . Или вот эти: «Почил Бог в день седьмой» — и тому подобное. Тогда, действительно, Писания будут всем и в то же время ничем. Но быть столь дерзким и так обращаться с божественными словами — значит обнаружить дух, всецело презирающий Бога и людей, чего просто нельзя терпеть. И слова Иоанна, глава первая: «Дал им власть быть чадами Божиими» — Диатриба понимает так: «Как можно было дать силу стать. чадами Божьими, если у нашей воли нет никакой свободы?» Однако и это место-молот, сокрушающий свободную волю, как и вообще почти все Евангелие от Иоанна, хотя приводится это место в защиту свободной воли. Давай-ка посмотрим! Иоанн не говорит ни о каком человеческом деле, ни о великом, ни о малом,— у него речь идет о самом обновлении, превращении ветхого человека — сына диавола в человека нового, являющегося сыном Божьим. Этот человек, как сказано, полностью пассивен, он ничего не делает, однако становится всем. Иоанн ведет речь именно о становлении, говорит, что чадами Божьими мы становимся по божественной власти, дарованной нам, а не по присущей нам свободной воле. Но Диатриба наша выводит отсюда, что свободная воля так могущественна, что она творит сынов Божьих. В противном случае Диатриба готова объявить, что слова Иоанновы смешны и бессмысленны. Кто и когда до такой степени возносил свободную волю, чтобы наделять ее способностью творить сынов Божьих, тем более при том, что она не может хотеть добра, как это первоначально приняла Диатриба? Но это надо оставить вместе со всеми столько раз повторенными выводами, которые ничего не доказывают, кроме того, что Диатриба как раз отвергает, а именно что свободная воля может все. |
| Я буду говорить о молитве. Что имеют в виду, когда говорят, что ум наш чрезвычайно смятен? Пока не началась наша беседа, во всем храме слышны были разговоры. Мы что-то обсуждаем, говорим. Ум человека очень трудно успокоить. Мы не можем успокоиться, хотим постоянно о чем-то думать, говорить о чем-то, чтобы нас что-нибудь занимало, а ум, словно два мельничных жернова, перемалывал бы это, выполнял бы какую-нибудь работу. Если кто-нибудь скажет тебе: «Успокойся немного!» – ты приходишь в затруднение, ибо не можешь успокоиться, и в этом причина всех наших проблем. А именно в том, что ум наш терзается помыслами, разочарованиями, отчаянием, тревогой, стрессом, страхом, неуверенностью. Например, сегодня, когда беседа закончится и 20 человек из вас скажут мне: «Батюшка, то, о чем ты говорил, нам так понравилось!», – но один скажет: «Батюшка, то, что ты говорил, мне вообще не понравилось!», – и что станет делать мой ум? Он начнет терзаться из-за этого одного человека и размышлять: «Ну почему ему не понравилось? Как он может говорить так? Он же меня обидел! Меня, такого-то, и такого-то, и такого-то». А о чем говорит всё это? О том, что это игры ума – постоянные терзания помыслами, тогда как реальность совершенно не такова. Я не завишу от того, хорошее слово вы скажете мне или плохое, и ты не зависишь от того, похвалю я тебя или поругаю. Почему? Потому что наша душа, наше сердце, сердцевина нашего существа сотворена Богом и таит в себе всецелое величие и красоту Христовой благодати. Однако ум способен довести нас до болезни. Потому что все мы зависим от того, что думают о нас другие: насколько я высок, насколько хорош или я вовсе не таков. И не говорите мне, будто идете в церковь, вообще не взглянув в зеркало. Или не подумав, что наденете, как встанете. Вот что делает наш ум, ведь всё это – наш ум, который говорит тебе: «Оденься получше, дитя мое, приведи себя в порядок, не делай себя посмешищем! Что о тебе скажут и что подумают?» Или ты только что получил какой-нибудь диплом, а когда тебя представляют, забывают о нем упомянуть. И ты тут же начинаешь раздражаться. А почему? Это кто раздражается? Ум, потому что он говорит: «Они должны сказать обо мне всё! И о дипломе, и что я знаком с этим правителем и этим известным политиком, и что я сделал то-то и то-то!» |
| …Да нет, что вы, я нисколько не спорю! Я абсолютно согласна с тем, что приходить в храм в шортах нельзя. Я хочу только сказать, что кроме этого «нельзя» существует нечто еще. За всенощной на праздник Преображения Господня я обратила внимание на мальчика лет пятнадцати-шестнадцати. Не всякий раз увидишь такое отражение всего происходящего в храме — на лице: подросток был открыт богослужению, как мало кто из нас, взрослых и воцерковленных, бывает открыт. Он бесконечно удивлялся тому, что вот это — есть, что это происходит, что при этом можно присутствовать. Он смотрел на образ просиявшего Фаворским светом Господа так, как будто видел Его не на иконе. А услышав «Преобразился еси на горе, Христе Боже…», мальчик вдруг схватил руку своей бабушки, стоявшей, оказывается, рядом и крепко сжал… Вы часто видите сегодня такое — чтобы тинейджер сжал руку бабушки? А то, что этот мальчик стоял в храме в шортах, я заметила уже потом: я ведь не на ноги его смотрела, а на лицо. И первая моя мысль была: «Какое счастье, что никто его не выпроводил; что никто резким выговором или хотя бы спокойным замечанием не вырвал этого юношу из его состояния, не спустил со впервые открывшегося ему неба на землю!» Сторонники строгого благочестия будут сейчас мне возражать: мальчику, дескать, надо сразу дать понять, что он пришел не в кафе и не в дружескую компанию, что храм — место особого присутствия Божиего, и все должно этому соответствовать — не только в нас, но и на нас… Еще раз соглашусь: должно. Но задам-таки вопрос: что было лучше для этого юноши, для его дальнейшей жизни и духовной судьбы, что было ему нужнее сейчас, в его крайне уязвимом возрасте: жесткий урок благочестивого отношения к храму или то, что он пережил, чем обогатился во время праздничного богослужения? Сдается мне, что нужнее ему все же второе. Ведь если бы он не получил того, что получил на праздничной всенощной, это могло бы оказаться невосполнимым. Нет никаких гарантий того, что это было бы восполнено потом — когда мальчик «исправится», усвоив правила внешнего благочестия. Тем более что он вполне мог бы и не исправиться и очень долго после этой своей неудачи обходить все церкви стороной. Очевидно ведь, что кожа у него очень тонкая… |
| Как научиться видеть себя таким, каков ты есть? Не бояться своей неприглядности, своей худости, своего недостоинства, не приписывать себе того доброго, чего в действительности не имеешь, не играть, не притворяться перед людьми и не зависеть от их мнений и оценок? Об этом рассуждает в беседе с прихожанами настоятель храма во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла г. Саратова игумен Нектарий (Морозов) . «А что люди скажут?» Всем нам знакомы, наверное, слова Христа Спасителя о том, что люди зачастую ищут славы друг от друга, а той славы, которая от Единого Бога, не взыскуют (ср. Ин. 5, 44). Люди хотят хорошо выглядеть в глазах других людей, хотят, чтобы те о них хорошо думали, ищут от них доброго свидетельства, но при этом очень мало беспокоятся о том, как оценивает Господь то, что они делают, что наполняет их сердце. Постоянно звучит вопрос: «А что люди скажут?». Помните, как у Грибоедова Фамусов переживал о том, что будет говорить княгиня Марья Алексеевна? А сегодня ко всему этому надо еще прибавить беспокойство о том, что будут говорить средства массовой информации, наши «зарубежные партнеры» или кто-то еще. Какой-то внешний суд постоянно оказывается очень важным как для государства, так и для отдельного человека, для отдельной семьи. И, казалось бы, это то, от чего должен быть совершенно свободен христианин. Но реальность показывает, что это далеко не так: очень часто, практически постоянно приходится сталкиваться с тем, что и верующий человек очень боится – показаться смешным, показаться недостойным, показаться, в конце концов, плохим христианином – и очень переживает о том, что люди увидят что-то, что в нем не так, или же волнуется, что кому-то хотя бы покажется, что в нем что-то не так. Никто не знает, насколько мы плохи на самом деле Мы сознаём, что у нас есть отдельные недостатки, но при этом считаем, что в целом мы очень хорошие, очень приличные люди, с отдельными лишь недостатками В чем заключается суть этой проблемы, этой беды? В том, что мы думаем о себе гораздо лучше, чем есть на самом деле. |
| Скачать epub pdf Барьеры нашего падения..., барьеры, да ещё какие! Падение произошло не мгновенно. Вернее сказать, мгновением был самый изначальный грех , но потом после этого оказались барьеры барьеры результата нашего основного падения, барьеры, которые меняли постепенно окружавший нас мир, в котором мы жили. Да, мы были там, и в глубине души мы очень хорошо знаем, что мы были там, потому что совесть наша говорит нам об этом. И все мы знаем, что мы оказались с потерянным Раем. И это понятие «потерянный Рай», как мы знаем, сохранилось в народах, в народных сказаниях, в народных песнях, даже в современной (сравнительно с древними временами) уже европейской литературе «The Paradise Lost» Мильтона «Потерянный Рай» по-английски. Да, потерянный так много и страшно мы потеряли! В чем же состоят эти барьеры? Первый барьер это то что остановило наших прародителей, первых наших праотца и праматерь, которых Библия сначала называет просто «человек», этим обобщая, как говорит Григорий Нисскиий , весь человеческий род (и это повторяет за ним преподобный Симеон Новый Богослов через 600 лет после Григория Нисского ). И мы знаем, что весь человеческий род был в первом человеке, которого Библия даже и не называет сначала по имени. И как говорит Григорий Нисский , что это будет уже только после того, как всё изначальное закончится и тогда будет история. А история начинается после греха и после изгнания из Рая. Изгнание из Рая происходит в результате первого барьера. Про первый барьер Библия говорит так: И увидела жена, что дерево хорошо для пищи, и что оно приятно для глаз и вожделенно, потому что дает знание; и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему, и он ел. И открылись глаза у них обоих, и узнали они (это вот первый барьер!) что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания ( Быт. 3: 6–7 ). Вот оно – познание, познание добра и зла, познание-вожделение, которое заставило ослушаться Божией заповеди, которое заставило съесть плод. Какой это был плод? Предание и Библия раскрывает это предание говорит о том, что плод этот был такой, что когда его съедаешь, то съедаешь его жизнь, жизнь этого существования, поглощаешь ее. То есть то семя, которое в плоде находится для того, чтобы дать жизнь новому творению, ты поедаешь для себя. И тогда вожделение заговорило в полной мере и поняли они, и увидели они что они наги, что они голы, и что им стыдно, потому что оказалось, что вот этот барьер охватил их в такой степени, что невинность, которая была до этого, красота, которая освещала им путь жизни, непосредственная чистая святая любовь вдруг омрачились себялюбивым вожделением себялюбивым поеданием чужой жизни и вожделенным чувством самих себя. |
| Скачать epub pdf 239. ОБ ИСКУШЕНИЯХ ДИАВОЛЬСКИХ И О БОРЬБЕ С НИМИ Сестра о Господе! Описываешь ты, какие с тобой были вражеские искушения: сперва тоска и страх; потом скорбь до исступления ума, что не застала брата; потом помысл высокоумия, что достигла меры безстрастия; потом опять несытая любовь к родным, и опять помысл высокоумия с самонадеянностью, что без помощи Божией, своей силой, ты можешь устоять; а когда с омерзением отвергла этот помысл, то тут же услышала вражескую похвалу, то есть помысл горделивый и тщеславный стал внушать, что ты уподобилась уже святым. После этого чувствовала какой-то покой, и хотя тайный голос предупреждал тебя, что под этой тишиной кроется обольщение вражие, но тебе все сильнее стало казаться, что ты пришла в меру совершенства, и что естество души твоей так бело, как снег; а когда вспомнила, что, по слову Петра Дамаскина , душа, приходящая в преспеяние, видит свои грехи как песок морской, и когда в недоумении стала молиться Господу и Царице Небесной, чтобы вразумить тебя, какая это сила действует в тебе, то и увидела, что эта сила – в виде валявшегося безобразного растрепанного мужика. Теперь сама ты видишь, что вся эта противоречащая путаница есть действие врага, который борет и десными и шуиими, то тоской и страхом, то высокоумием и самонадеянностью; а когда отвергают его внушения, то опять шепчет: «Благоже, благоже сотворил, победил, соделался велик». Тебе сильно казалось, что действительно пришла в меру совершенства, а сама пишешь, что голова пустая, душа как разграбленная храмина, что с трудом привыкаешь к устной молитве, а четочного правила ни разу не выполнила, потому что как только за него берешься, начинает тебя сильно ломать. Откуда же взялось твое совершенство? Видим, что тут явное противоречие, которое прежде всего врачуется искренним покаянием и чистосердечным исповеданием «кому следует». Святой Иоанн Лествичник говорит, что неоткрываемые духовному отцу помыслы в дела происходят (ст. 26, отд. 21), и что, напротив, открываемые язвы в горшая не простираются, но паче врачуются. Из собственного опыта видим, что человек крайне немощен и безсилен в духовной борьбе без помощи Божией. В борьбе этой, говорит преподобный Марк Подвижник , мы имеем одного помощника, таинственного, в нас сокровенного со времени Крещения – Христа, Который непобедим. Он будет споборствовать нам в сей борьбе, если будем не только призывать Его на помощь, но исполнять, по силе своей, Его животворные заповеди. Повергай себя в руце превеликого Его милосердия. Также непрестанно прибегай к Заступнице нашей Владычице Приснодеве Марии, поя почасту церковную песнь: «Не имамы иныя помощи, не имамы иныя надежды, разве Тебе, Владычице, Ты нам помози, на Тебе надеемся и Тобою хвалимся, Твои бо есмы раби да не постыдимся». |
| Тот же Иоанн, который написал Евангелие, писал и это послание, с целью утвердить тех, которые уже уверовали в Господа. И как в Евангелии, так и в настоящем послании прежде всего богословствует о Слове, показывает, что Оно всегда в Боге, и учит, что Отец есть свет, чтобы мы и отсюда познали, что Слово есть как бы отблеск Его. Продолжая богословствовать, объясняет, что таинство нашего спасения не новость, но что оно от начала и всегда было, а теперь только открылось в Господе, Который есть вечная жизнь и истинный Бог. Выставляет и причину Его пришествия и явления, говоря, что Он явился разрушить дела диавола, освободить нас от смерти и научить нас познанию Отца и Его Сына, Господа нашего Иисуса Христа. Апостол пишет людям всякого возраста, детям, юношам, старцам, потому что познан Бог, а сила диавола преодолена и смерть упразднена. Чрез все послание поучает о любви, заповедует, чтобы мы любили друг друга, и долг взаимной любви основывает на том, что и Христос возлюбил нас. Объясняет различие между страхом и любовью, между детьми Божиими и детьми диавола, между грехом смертным и не смертным, и между духами. Раздельно объясняет, какой дух от Бога, и какой дух заблуждения; когда мы признаемся детьми Божиими, и когда детьми диавола; о каком грехе мы должны молиться за согрешающих и о каком не должны молиться. Говорит, что кто не любит ближнего, тот не достоин звания и не может называться Христовым. Показывает, что Сын един с Отцом и что отрекающийся от Сына не имеет и Отца. В этом же послании рассуждает, что антихристу свойственно говорить, будто Иисус Христос не есть истинный Сын, чтобы показать, что Он лжет, называя Самого Себя Сыном, однако не будучи Им поистине. Чрез все послание убеждает верующих в Господа не унывать от того, что мир ненавидит их, а лучше радоваться, потому что ненависть со стороны мира показывает, что верующие отступили от самого мира и принадлежат уже к гражданству небесному. В конце послания опять напоминает, что Сын Божий есть вечная Жизнь и истинный Бог, и что мы должны Ему служить, а от идолов хранить себя. ОГЛАВЛЕНИЕ |
| Скажу еще о нас троих. За что в монастыре Агафском объявлено нам от императора через спафариев: «Вы преданы анафеме и низложены собором»? За что содержание под стражей у святого Маманта нас троих, отделенных друг от друга? Зачем прибыли туда те же спафарии с троими, принесшими от противника грамоту для повторного прочтения о нашем низложении и анафематствовании, хотя мы и заграждали уши, чтобы не слышать? За что мы отправлены в разные места и заключены: и эконом, и Арсений, братья, а другие сосланы за двенадцать миль от Константинополя, – так что иные скрываются в пещере, чтобы тайно служить нам, переодевшись в мирскую одежду, а иные весь день прячутся в гробницах и, не имея возможности выходить днем, посещают друг друга ночью? За что те, которые были найдены, задержаны воинами, заключены в темницу, а потом высланы из города? А если говорить о том, что было в начале, зачем Студийский монастырь был охраняем отрядом воинов, внезапно прибывших, так что мы даже дышать не смели. Зачем прибыли туда епископы Никейский и Хрисопольский убеждать, чтобы мы приняли сочетавшего прелюбодеев, будто бы получившего приказание от прежнего патриарха совершить это прелюбодейное сочетание? «Так как, – говорили они, – повелевший так был святым, как Златоуст, то это было приспособлением святого к обстоятельствам; поэтому примите его». За что мы четверо были взяты оттуда ночью начальником и воинами и отведены к Симеону (я не знаю, как его назвать), через которого было объявлено нам Императором, чтобы мы, переменив свое мнение, за которое до сих пор стоим, приняли их распоряжение как икономию? За что опять мы были заключены у святого Сергия, куда опять приходил от Императора Симеон с той же целью? Зачем мы были приведены начальниками на многочисленный собор, на котором заседали и трое важнейших сановников? За что я, смиренный, был там оскорбляем и со всех сторон осыпаем бранью: «Ты сам не знаешь, что говоришь, что болтаешь?» Тогда как я взывал: «Гибнет Предтеча, нарушается Евангелие, это – не икономия», – они многократно повторяли, что это именно икономия, что так поступали святые и предшествовавший святой патриарх. Вот свидетели того, что он приказал совершить прелюбодейное сочетание, хотя они и не называли его так, но при имени сочетавшего прелюбодеев скрежетали зубами, как будто желая растерзать говорившего. За что была громко произнесена анафема на не принимающих такой икономии святых, и я вместе с отцом моим и Калогиром был вытолкнут из середины начальнической рукой, архиепископ же задержан и низложен ими, как обыкновенный пресвитер, только потому, что отслужил по моей просьбе в Студийском монастыре? |
|
|
