| XII. Прошение экстраординарного профессора Академии по кафедре церковной археологии и литургики Александра Голубцова: „Честь имею просить Совет Академии ходатайствовать, пред кем следует, о выписке на трёхмесячный срок рукописей из библиотек: С.-Петербургской Духовной Академии (Чиновника и вместе Требника XIV в., на пергаменте, за 1056, и Служебника XV–XVI вв., за 570, – обе рукописи Новгородского Софийского Собора); Киево-Софийского Собора (Чиновника Архиерейского, написанного „повелением Дионисия Балабана“ в 1650 г., по Каталогу IV (77) и Московской Типографской (Книги указов 1760 года, за 977, по каталогу архива XVIII в.).“ Определил и: Просить Совет С.-Петербургской Духовной Академии, О. Настоятеля Киево-Софийского Кафедрального Собора и Г. Управляющего Московской Синодальной Типографией о высылке в Академию на трёхмесячный срок означенных в прошении профессора Голубцова рукописей. XIII. Записки ординарного профессора Академии Сергея Глаголева и экстраординарного профессора Александра Голубцова о выписке книг, которые они считают нужным приобрести для академической библиотеки. Определил и: Поручить библиотекарю Академии Константину Попову выписать для академической библиотеки, по справке с её наличностью, означенные в записках книги и о последующем представить Правлению Академии. XIV. Прошение профессорского стипендиата Академии, кандидата богословия, Николая Пограницкого-Сергиева: „Прошу Совет Московской Духовной Академии разрешить мне переработать моё кандидатское сочинение, написанное на тему: „Крестцовое духовенство“ для соискания степени магистра богословия, причём дать ему следующее название: „Безместное духовенство в древней Руси“. Справк а: 1) Указ Святейшего Синода от 5 июня 1895 г. за 2565. – 2) Кандидатское сочинение профессорского стипендиата Пограницкого-Сергиева отмечено было высшим баллом 5. Определил и: Ходатайствовать пред Его Высокопрео- —94— священством о разрешении профессорскому стипендиату Николаю Пограницкому-Сергиеву переработать его кандидатское сочинение для соискания степени магистра богословия, с указанным в его прошении изменением формулировки темы. |
| Новгородский митр. Киприан , согласно рукописному Чиновнику новгородского Софийского собора (1629-1633), в 1629 г. установил празднование обретению мощей И. 1 дек. Чинопоследование совершалось в приделе св. Иоанна Предтечи с участием митрополита: «На переносе несут сион да плащаницу, образ Иоанна архиепископа, а несуть соборные да сенние попы... И бываеть того дни у святителя в Софейском дому стол властем и софейскому всему собору, а за столом хлеб Богородицын бывает и чтение от Жития и чюдес чюдотворца Иоанна» ( Голубцов. Чиновник. С. 54-56). 7 сент., в день памяти И. и в предпразднство Рождества Пресв. Богородицы, «святитель празднует в пределе у Иоанна Предтечи, где лежать мощи Иоанна архиепископа, с софейским собором, а власти к тому празднику не съезжаются, а вечерню, и всенощное, и заутреню, и литургию певцы поют обиход новгородцкой распев... И по вечерни поют молебен, а на молебне канон Успению Богородицы да Иоанну архиепископу, а ко всенощному благовест за 6 часов дни... А звонят ко всенощному и к Евангелию на софейской колоколни, а зазвонную статью чтут чюдо о шествии Иоанна архиепископа на бесе в Иерусалим. И по 1-й и 2-й кафизмах чтуть о житии и о рожении Иоаннове... По кажении святитель знаменуется на налоге у празника и ходит в темницу ко гробу чюдотворцеву и знаменуется у его мощей». Затем читался канон Успению и И., выносилась плащаница с образом И. Как и 1 дек., после литургии за столом на владычном дворе читалось Житие И. (Там же. С. 20-22). Рака с мощами свт. Иоанна, архиеп. Новгородского (Софийский собор в Новгороде) Рака с мощами свт. Иоанна, архиеп. Новгородского (Софийский собор в Новгороде) В «Описании новгородской святыни» 1626-1634 гг. отмечена «темница, идеже лежат многочудесныя мощи иже во святых отца нашего Иоанна, архиепископа Великаго Новаграда, в раце глубоко; поют ему службу с полиелеосом. Служба тут вседневная» ( Янин. 1988. С. 219). В «Описании...», составленном протопопом Максимом в 1634 г., говорится, что мощи И. «лежат в гробнице камене, наверх земли, всеми видимы; прославлен от Бога в чудесех при животе и при смерти» (Там же. С. 221). Между 1652 и 1657 гг. Новгородский митр. Макарий по указу царя Алексея Михайловича и по благословению патриарха Никона «пренес мощи великаго в чудесех Иоанна архиепископа из темницы и положил в новей раце над старою ракою в церкви Иоанна Предтечи» (Новгородские летописи. 1879. С. 160 (ошибочно под 1663 г., с указанием на установление празднования 1 дек.); ср.: Там же. С. 159). 30 нояб. 1812 г. рака святителя была позолочена «усердствующими христоподражателями». 4 окт. 1856 г. мощи были переложены в новую, серебряную раку и поставлены под арку на помосте. В ризнице Софийского собора хранилась мантия И., «василькового цвета и материи, похожей на рытый бархат, с атласными источниками белого и красного цвета, со скрижалями красными» ( Филарет (Гумилевский). РСв. 2008. С. 495). |
| Участие народа в церковном пении проявлялось в употреблении напевов, родственных существовавшим в народном быту эпическим и плачевым интонациям 19 . Один же из мастеров, Опекалов, осмелился отразить в музыке стихиры на целование плащаницы «Приидите, ублажим Иосифа» 20 ужасы кровавой расправы Ивана Грозного с новгородцами. Наконец, в Новгороде в начале XVI века становятся известными записи богослужебных особенностей кафедрального собора. Проф. Московской духовной академии А. П. Голубцов опубликовал эти записи под общим названием «Чиновник новгородского Софийского собора», выделив особо как наиболее ранний памятник запись с названием «Чин церковный архиепископа Великого Новагорода и Пскова», представлявший собой «если не зародыш, то во всяком случае одну из древнейших редакций его» 21 . Многократные записи в чиновнике новгородского Софийского собора вроде: «А в соборе вечерню и утреню и литургию поют по уставу» 22 – говорят о том, что Софийский собор руководствовался общепринятым в Русской Церкви Типиконом и в чиновнике отражались собственно местные новгородские богослужебные особенности. Чиновник в этом отношении приближался к уставам патриаршего богослужения Великой константинопольской церкви и иерусалимского храма Воскресения Христова. Сказанным выше об участии верных в новгородском богослужении не отрицается участие верных в русском богослужении в целом. Но Новгород лидировал среди прочих русских городов и продолжал занимать такое положение довольно продолжительное время, несмотря на потерю политической независимости. Его богослужебные порядки оказывали влияние на богослужение Москвы. Это объясняется прежде всего тем, что Московское княжество, вокруг которого происходило образование Русского государства, и Новгородская республика составляли единую Русскую Церковь и церковные контакты между Новгородом и Москвой никогда не прерывались. Кроме того, если Москва в процессе установления русской государственности усиливала свою политическую и экономическую мощь, то у Новгорода оставалась его многовековая культура. Новгород долгое время после потери политической независимости оставался поставщиком культурных кадров для Москвы. Два виднейших первоиерарха в эпоху Московской Руси, митрополит Макарий (1542–1564) и патриарх Никон (1652–1658), были возведены на это высокое служение из архиепископов новгородских. |
| Т. VI, стр. 222) 22 . Олеарий, в описании путешествия в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1638 годах, говорит, что в Вербное воскресение, прежде всего, великий князь с своими боярами отправился в церковь Марии (Успенскую) и слушал там обедню; потом он вместе с патриархом начал торжественное шествие из дворца 23 . Царь вел на длинном поводе лошадь патриарха. Продолжал свое шествие в церковь . Пробыв там с полчаса, вышли обратно в прежнем порядке (Чт. Общ. истор. и древн. 1868 г., кн. 2, отд. IV, стр. 91, 92). Таким образом, шествие патриарха на осле было из Кремля, из Успенского собора, во Входо-Иерусалимскую церковь и затем обратно в Успенский собор. Из поименованных иностранных писателей ни один не упоминает о Лобном месте, когда говорит о шествии патриарха на осле в неделю Ваий. Во второй же половине XVII столетия, при рассказах об этом шествии, уже упоминается и о Лобном месте. В это время совершалось действо Ваий по другому чину. Древний чин действа Ваий Древний чин шествия архиерея на осле в неделю Ваий находим в письменном уставе (Чиновнике) Новгородского Софийского собора, относимом к первой половине XVII столетия. Рукопись эта ныне принадлежит библиотеке С.-Петербургской Духовной Академии 1147). Из этой рукописи чин шествия архиерея на осле в неделю Ваий, равно как и другие чины, совершавшиеся и в разные дни года, были напечатаны архимандритом (ныне епископом) Макарием в Чтениях Императорского Общества Истории и Древностей (1861 г. кн. 1). Но чины были изложены в сокращении и с большими пропусками. Списки с упомянутого Новгородского устава (Чиновника) находят в других епархиях. Г. Бередников видел список с него, писанный полууставом XVII века, в Ростовском Успенском соборе. Списав из него чин действа Ваий, напечатал его в журнале Министерства Народного Просвещения (1853 г., Июнь). О действе недели Ваий, как сказано выше, говорится у писателей-иностранцев, которые были очевидцами действа в Москве. Они описывают виденное ими вне храма, именно – самое шествие на осле. Не быв же допускаемы в храм, они не говорят о богослужении, совершавшемся в Успенском соборе и во Входо-Иерусалимской церкви. При всем этом, сказания иностранцев ценны, потому что доселе не имеем того древнего московского чина действа Ваий, какой совершался в XVI и в первой половине XVII столетий. Сохранился московский чин только позднейший, существовавши со второй половины XVII века. Весьма вероятно, древний чин в Москве был тот же, который свершался в Новгороде, Ростове, Рязани и других городах. Здесь излагаем сперва сказания иностранцев о шествии патриарха на осле, которое было в Москве, при совершении древнего чина действа, потом – древний чин действа, по рукописному уставу (Чиновнику) Новгородского Софийского собора, отметив при этом некоторые разности Ростовского списка. Сказания иностранцев о действе Ваий в Москве |
| Аналогичное мнение о функционировании створчатых панагий высказывает и Е. Голубинский : «У архиереев эти панагиры назывались столовыми, путными и походными, потому что употреблялись для возношения хлеба Богородичного на трапезе и для ношения в пути» 650 . Подтверждает литургическое применение серебряных створчатых панагий и конструкция несущих частей софийского панагиара. Его поддон есть не что иное, как зримое воплощение самого действия со Св. Дарами на литургии и мощами святых при их освящении в храме. Последние, например, возлагались на дискос, и археирей возносил их вместе с дискосом на голову, воздавая мощам честь, подобно божественным Тайнам Тела и Крови 651 . Перенесение же потира и дискоса на престол во время Херувимской песни, когда сонм ангелов невидимо сопровождает Сына Божия, приветствуя Его как Триумфатора, символически воплощает древнейший римский обычай несения победителя на щите 652 . Этот торжественный момент с редкой буквальностью выражен в фигурах ангелов, поддерживающих тарель подобно щиту, в хомпозиции новгородского панагиара. Иными словами, отсутствие поддона у русских панагиаров как бы восполнялось самим характером священнодействия при Возношении св. хлеба. Косвенные данные о том, что двустворчатые панагии, хранящиеся в святительских кельях, порой использовались вместо трапезного панагиара, содержатся в чиновниках новгородского Софийского собора. Так, например, 13 и 27 ноября на память Иоанна Златоуста и Иакова Перского, а также 24 декабря в празднование Рождества Христова здесь описано не традиционное «действие над хлебом Богородицы по обычаю», а говорится: «за столом хлеб богородичный, а панагия и образ из кельи» 653 . Все дело в том, о какой келье идет речь. После трапезного чина святитель шел в сопровождении певцов и служителей с праздником (иконой) и панагией сначала в Крестовую (келью), а затем с ними же в келью святительскую и, благословив священника и дьякона, отпускал их в соборную церковь 654 . Сугубая терминологическая специфика застольного обряда на указанные числа позволяет предполагать взятие панагии из кельи именно святительской, а не «по обычаю». C XVII в. в России подобные вещи начинают использоваться и для царских трапез на пути во время войн. В связи с одной из таких панагий кремлевского собрания в описи Благовещенского собора сказано, что ее носили «в походе к Великому Государю в столы» 655 , хотя в Византии подобный обычай зафиксирован уже в X в. 656 . |
| Это последнее действие Чиновник Холмогорского собора описывает так: " Архиерей, держа плащаницы средний край, и власти, кийждо свой угол держаще над престолом, творят плащаницею крест " " Божественную литургию архиерей служит на плащанице " По Чиновникам Успенского московского и Софийского новгородского соборов плащаницы снова полагаются среди храма на гробе Господнем В Чиновнике Успенского собора рядом стоят два взаимно друг друга исключающих свидетельства: " Плащаницы полагают на гроб Господень " , " а плащаницу положат на престол " . Но затем говорится о целовании плащаницы государем, боярами и властями среди церкви Из дальнейшего также видно, что плащаница оставалась на гробе. Среди храма плащаница находилась и во время совершения литургии. Последнее действие с плащаницей в Чиновнике Успенского собора описано так: " А как почнут пети " Да молчит всяка плоть " , и в ту пору возмут священники плащаницы от гроба Господня в олтарь и положат на престоле. И егда приспеет выходу время... плащаницы три понесут большую, среднюю и меньшу... И вносят в олтарь те плащаницы царскими дверми и полагают их на престол на всю Святую Неделю, даже до отдания празднику " В Чиновнике Новгородского Софийского собора несколько иначе: " Того же дня на обедни начнут пети перенос, и священники возмут з гроба воздух един и идут на выход. И как придут до гроба, и воздухи все подоимут на главы и несут в олтарь и полагают на потир и на дискос все воздухи и большой воздух верху их " Таким образом, и при столь богато развившейся обрядности плащаница не совсем порвала связь со своей прежней историей; на время она как бы снова обращается в тот воздух, каким она была раньше. Вполне понятно, что обряды с плащаницей в том виде, как они описаны в соборных Чиновниках, слагались постепенно. Чиновники говорят о том, что уже было во время их составления и что начиналось и развивалось раньше Понятно и то, что все эти пышные обряды могли совершаться только в соборах и монастырях, где был многочисленный клир. |
| В заключение обозрения вечернего входа следует сказать, что соборное отправление его, о котором неоднократно упоминают чиновники московского Успенского и новгородского Софийского соборов, не составляло богослужебной особенности только этих двух центров русской православной жизни. О нем, как о явлении, общераспространенном в Русской Церкви, говорит Павел Алеппский, наблюдавший этот обряд, кроме московского Успенского и новгородского Софийского соборов, также в Коломне 717 , в Киево-Печерском 718 , Густино-Троицком 719 и Московском Новодевичьем 720 монастырях. Итак, русский вечерний вход до XVIII столетия отличался от греческого: 1) дублированием его в тех случаях, где под праздник совершались отдельно великая вечерня и всенощное бдение; 2) многочисленностью, во главе с «властями», участвовавшего в нем духовенства; 3) совершением его при закрытых Святых Вратах, открывавшихся снаружи по благословении самого входа предстоятелем; 4) каждением иконостаса; 5) задеванием «Свете тихий» диаконом, который кадил Святые Врата, образа же креста кадилом не начертал. В чтении паремий, полагавшихся на бдениях святым, в Русской Церкви также были особенности, неизвестные Иерусалимскому уставу. Именно: если паремии полагались из ветхозаветных книг, то в этом случае полагалось сидеть, и наоборот, если паремии предлагались из новозаветных книг, то их выслушивали стоя. В первом случае памятники замечают: «На вечерни праздника скамью ставят правово крылоса по обычаю для игумена и священников на паремиах седети» 721 , во втором – «на паремиях не седим» 722 . Некоторые памятники в тех случаях, когда на паремиях не полагается сидеть, предписывают еще во время чтения их не закрывать Святых Врат: «А Дверей Царских не затворяют» 723 . Наконец, сами паремии в отдельных случаях полагались не из библейских книг, а из русских летописей. В день памяти мучеников Бориса и Глеба, 24 июля и 2 мая, читались паремии: «Братие, в бедах пособивый», «Слышав Ярослав» и «Стенам твоим, Вышеград» 724 . Те же паремии в отдельных случаях указываются для чтения на день благоверного князя Владимира, 15 июля 725 . |
| 1994. С. 36-64. Ил. 3); то же изображение на иконе «Сретение Владимирской иконы Божией Матери в Москве» (сер. XVII в., СИХМ; см.: Смирнова. 2007. С. 155). Подобные скамьи-столы известны и по сообщениям Чиновников московского Успенского собора, гл. обр. в описаниях празднования Торжества Православия в эпоху патриарха Никона. В этот день из Успенского собора выносили 5 местных, храмовых И., в т. ч. чрезвычайно больших: Св. Троицы, Спасителя (в 1657 это была икона «Спас митр. Киприана», в 1658 г.- «Спаситель, с прп. Варлаамом Хутынским в молении»), Богоматери, свт. Николая Чудотворца (вероятно, из новгородского Вяжищского во имя свт. Николая Чудотворца мон-ря ) и вмч. Димитрия Солунского (кон. XII в., из Димитриевского собора во Владимире, перенесена в Москву в кон. XIV или не позднее 1-й четв. XVI в.). Под эти И. на Соборной пл. готовили «надолбы на ношках» (скамьи), обитые «сукнами красными» ( Голубцов. 1908. С. 245). Вероятно, подобны столам были и «налоги» (аналои?), на к-рые полагали выносные И. в соборе Св. Софии в Новгороде во время празднования новолетия, согласно Чиновнику Софийского собора (1626-1634). Во время литии выносили не запрестольную (2-стороннюю икону с образами Богоматери «Знамение» и Спасителя, известную по поздним описям собора, см: Описи новгородского Софийского собора 1993. Вып. 2. С. 70.- Опись 1749 г.), а специальные иконы «Софии и Знамения, и Пречистые Владимирские и Тихвинские и налойные полотенца (иконы-таблетки)» ( Голубцов. 1899. С. 2). Известны и болг. 2-сторонние выносные И., как правило большие по размеру, с пазами на нижнем поле, благодаря к-рым их закрепляли для переноса или установки на месте, видимо также на столах или скамьях (Христ. искусство Болгарии. 2003. С. 27). К особому типу устройства, необходимого для выноса И., следует отнести и аналой, поставляемый в наосе перед иконостасом (солеей) и более применимый для полагания на него И. дня праздника. Мч. Иаков Персянин Двустороняя икона. Кон. XII в. (Византийский музей культурного центра им. |
| Проф. Голубцов взялся восполнить этот пробел в науке. Двоякую цель имел он, принимаясь за свою работу: «сначала привести (соборные чиновники) по возможности все в известность, предварительно обследовать их и полностью по лучшим спискам одни напечатать вновь, другие и наиболее важные переиздать и потом уже приступить к историко-литургическому рассмотрению особен- —75— ностей нашей древней службы по ним» (Собор. чиновники…, предисл. IV). С точки зрения этого плана рассмотрим части труда проф. Голубцова в порядке их появления в свет. I. Первым был напечатан восемь лет тому назад «Чиновник Новгородского Софийского собора», памятник в высшей степени интересный по содержанию и потому сравнительно использованный в научной литературе. Довольно напомнить, что в нём содержатся такие чины, как – шествия на осляти, пещного действа, летопроводства, чтобы понять и значение новгородского чиновника для истории древнерусского обряда и сравнительную известность наиболее выдающихся частей памятника. При всём том издание проф. Голубцова имеет большую научную ценность. Памятник издан не по первой случайно попавшейся рукописи и не механически. Для издания изучены известные списки новгородского чиновника и выбран самый исправный, признанный со стороны уже «весьма хорошей копией». Издавая в свет этот чиновник, проф. Голубцов (в предисловии) внимательно исследует его литературную судьбу, указывает и характеризует лиц, потрудившихся над его составлением; в рукописи Волоколамской библиотеки (нашей Академии) он находит одну из древнейших редакций его, возникшую в полов. XVI в. в обители Иосифа Волоколамского, а в рукописи Софийской библиотеки (Петербургской Академии) редакцию одну из промежуточных. Первую редакцию, в науке неизвестную, он издает вполне, а из второй берет описание наиболее интересных обрядов. Таким образом памятник, отчасти известный и ранее исследователям в рукописях и в печатных отрывках, впервые является в полном и совершенно научном издании, притом в разные моменты своей литературной истории. |
| во имя св. Параскевы Пятницы ( Петрова. 2006. С. 170). Бедному причту ц. св. Иоанна на Опоках помог новгородский губернатор Э. В. Лерхе: он обратился к известным ему благотворителям о постройке 2-этажного церковного дома (освящен 29 авг. 1874). Значительные пожертвования на различные нужды делали главы епархии. В 1841-1842 гг. незадолго до смерти митр. Серафим (Глаголевский) сделал крупные денежные пожертвования в церкви, мон-ри и семинарии епархий, в т. ч. и Новгородской (2142 р. 85 к.). Известна щедрая благотворительность митр. Никанора (Клементьевского), к-рый на собственные средства устроил сень над престолом главного алтаря Софийского собора, в 1854 г. пожертвовал 2,2 тыс. р. на имя правления Новгородской ДС для содержания на проценты одного ученика из сирот и детей бедных родителей, внес в опекунский совет по 500 р. на жен. мон-ри (Духов, Покровский Зверин, Десятинный, Сырков и Воскресенский Горицкий). С преобразованием в 1875 г. муж. Деревяницкого мон-ря в женский и открытием в нем жен. уч-ща для сирот духовенства Новгородской епархии духовенство приглашалось к ежегодным пожертвованиям на это уч-ще, причем пример подал митр. Исидор (Никольский), к-рый пожертвовал 1 тыс. р. на стипендию своего имени. Впосл. на личные средства митрополита за оградой Деревяницкого мон-ря для уч-ща, преобразованного в жен. епархиальное, был построен 3-этажный кирпичный корпус (освящен митр. Исидором 12 авг. 1884). В ознаменование 50-летия архиерейского служения митрополита (1884) духовенство, старосты, чиновники консистории собрали 9482 р. на вспомоществование многосемейным вдовам священнослужителей процентами с этого капитала. В правление имп. Александра II церковная благотворительность приобрела общественный и постоянный характер: повсеместно создавались церковноприходские попечительства. Попечительства призваны были содействовать всем благотворительным учреждениям и об-вам, действующим в пределах прихода. В их ведении были церковноприходские школы, больницы, приюты и богадельни. Одно из первых попечительств в епархии открыто в 1872 г. при ц. во имя Феодора Стратилата на Щиркове ул. в Новгороде. Попечительствам при соборах Валдая и Боровичей пришлось понести особые труды: в Валдае 21 мая 1887 г. сгорело 250 домов и пострадал Троицкий собор; в Боровичах стены построенного во 2-й пол. XVIII в. Введенского собора стали давать трещины и потребовалось укрепление фундамента. К кон. XIX в. в Новгородской губ. большая часть благотворительных об-в и учреждений находилась в ведении 2 ведомств - Синода (136) и Мин-ва внутренних дел (72); на территории губернии действовали 145 церковноприходских попечительств, число последних к 1915 г. достигло 664 (Новгородская епархия//НЭС. 1916. Т. 28. Стб. 704). |
|
|
