| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла БУХТАРМИНЦЫ [«каменщики»], рус. старообрядческое население Алтайских гор по р. Бухтарме, правому притоку Иртыша, и по соседним горным долинам (склоны хребтов Листвяга и Холзун, Уймонская долина, берега р. Катунь). В XVIII в. сюда («в Камень»), в места, не контролируемые гос. администрацией, бежали крестьяне, мастеровые, солдаты, ссыльные. В подавляющем большинстве своем это были выходцы из Туринского, Тобольско-Тюменского, Приобского и Чумышско-Кузнецкого регионов, в первую очередь - из поселений, приписанных к алтайским заводам (начало развития горнодобывающей и металлургической промышленности на Алтае относится к 1723). Первые беглецы были задержаны в 1748 г., их число существенно увеличилось после создания на Алтае в кон. 50-х гг. XVIII в. Колывано-Воскресенской укрепленной линии, включившей сев. предгорья Алтая в сферу регулярного адм. управления. «Для сыску и поимки шатающихся в горах российских людей» из Усть-Каменной и Бухтарминской крепостей в глубь Рудного Алтая направлялись военные отряды, однако число беглецов увеличивалось. Сначала они строили тайные временные избушки, зачастую не сразу порывая с прежним местожительством. Постоянные поселения возникли в этих местах в 60-х - нач. 70-х гг. XVIII в., к этому времени относится начало здесь хлебопашества (на небольших площадях, поскольку трудно было скрыть посевы от военных команд). Еще до возникновения у Б. устойчивого земледелия они сумели организовать тайную торговлю продукцией своих лесных промыслов с казах. и ташкентскими купцами и кит. чиновниками. На маральи шкуры Б. выменивали рогатый скот, лошадей, необходимые в крестьянском хозяйстве товары. Начиная с 60-70-х гг. XVIII в. общины Б. жили по законам самоуправления. Важные вопросы решались на сходах дворохозяев, здесь же рассматривались взаимные споры и уголовные дела. Высшей мерой наказания было изгнание с Бухтармы: виновного привязывали к плоту и спускали вниз по этой горной реке; нек-рые выживали. Особым авторитетом в общине пользовались духовные наставники, среди них, особенно на первых порах, преобладали скитские старцы: они организовывали взаимопомощь, распоряжались общими запасами хлеба, их мнение особо учитывалось на сходах общины. В этническом плане ведущую роль среди Б., как и вообще среди старожилов-сибиряков, играли носители восточнослав., преимущественно рус., культуры; встречались также обрусевшие потомки пермских и обских угро-финнов. |
| Родитель мой, как я уже сказал, был истинный сын св. церкви Христовой, и во все праздничные и воскресные дни ходил в церковь к службе Божией, и нас всех, пять человек сыновей, вместе с собою водил. Мы все шли вместе впереди его, а он сзади; а потому и шли скромно, не смея ни говорить, ни оглядываться; и в церкви таким же образом стояли впереди его и молились. И родитель внушал, чтоб мы наиболее всего внимали чтению Апостола и св. Евангелия, и что услышим, ему бы о том, пришедши домой, пересказали; и, если мы удовлетворительно скажем, о том утешался, а когда забудешь, тогда назовет нас невнимательными. Родитель во время службы церковной становился на клирос и пел; ибо все напевы церковные хорошо знал, и голос имел приятный, теноробасный; также и мы все, дети его, становились на клирос и пели стройно. Кроме сего и у себя в доме нередко певали, а наиболее в праздничные дни; ибо родитель в те дни, после обеда отдохнувши, любил петь духовные псальмы, а именно: « Хвалу всевышнему Владыке потщися дух мой воссылать», и «Господи, кто обитает в жилищи Твоем», и «О горе мне, грешнику сущу, горе благих дел не имущу», и «Взирай прилежно человече, как век твой преходит, и смерть не далече», и «Коль наше на сем свете житие плачевно», и «Иисусе прелюбезный, сердцу сладосте» и еще некоторые церковные песнопения. И пели весьма стройно, так что некоторые мимоидущие останавливались у дома и слушали; ибо мы жили в центре города и на главной улице. А светских песней родитель наш не позволял нам петь в присутствии своем. Родитель мой имел наружность хорошую, роста большого и несколько сутуловат; лицо имел открытое и благородное; в обхождении со всеми людьми был почтителен и приветлив, и имел какую-то привлекательность. Ибо был умен и начитан книг Священного Писания , церковной истории, житий святых, и многих исторических книг, и имел отличную память. Умел приятно и, кстати, со всеми говорить, например: с духовными лицами о духовных предметах, со светскими о светских обстоятельствах, с купцами о коммерческих делах, с военными чиновниками о военных действиях, с отставными солдатами о походах и сражениях Суворова, с мужичками о сельских работах; с отцами говаривал о воспитании детей в страхе Божием, с молодыми об опасности от разгульной жизни, с женатыми о взаимном согласии в семейной жизни, и проч. и проч., и все подобные разговоры были назидательны и приятны. Он имел даровитость дополнять по приличию текстами Священного Писания, и различными анекдотами, и скромными и невинными шуточками; ибо был он характера хотя и веселого, но насмешек произносить не терпел. И был весьма радушен и гостеприимен и хлебосол; и кто бы пред обедом ни посетил его, всякого убеждал остаться обедать не за поварским столом, а за простым – домашней стряпни; и даже иногда сажал с собой за стол простого мужичка, или солдата, или дворового человека, и за сие был любим всеми сословиями людей. А сам наиболее любил и уважал духовных особ, которые чаще всех и посещали наш дом. |
| 26 декабря. Сегодня, пришедши к утрени и встретив того же отца диакона в алтаре, опять уязвился враждою, вспомнив вчерашнее из-за него искушение и увидев то же нежелание. Сердечным покаянием и осуждением себя отразил от себя новое нападение духа злобы, говоря в себе: вижу твои проделки, твои козни; прочь, окаянный,– хочу жить в любви и мире с братиею. Притом я недостоин, чтобы целовали мою руку. Кто хочет, [будет] целовать ради Христа и из уважения к моему сану или для усердия к моему недостоинству, а кто не хочет – Бог с ним, по прекрасному выражению русскому: вольному воля. Всех по-своему не поставишь. И Божия хотения многие, многие не исполняют – в числе таковых и я, окаянный. День воскресный всем христианам напоминает о смерти и воскресении из мертвых, о Суде всеобщем, о решении участи вечной, о будущем блаженстве и будущем нескончаемом мучении и внушает каждому о долге готовиться к смерти, уготовлять себе добродетелью блаженное воскресение, добрый ответ на Страшном Суде Христовом и вечную жизнь,– о временной же жизни и здешнем богатстве, здешних удовольствиях, сластях, почестях, как временных и подобных призраку, внушает не радеть. Как возвышает дух и какую отраду поселяет в душе повторяющееся еженедельно воспоминательное воскресение Христово! Но для многих, увы! слово воскресение превратилось в один пустой звук, без смысла, без значения, без внутренней силы! Необходимо размышлять на основании слова Божия о праздниках христианских! В лютое искушение ввергает меня кронштадтское общество, исполненное самолюбия, сребролюбия, тщеславия, гордости! Как мне уважать его! И я еще доселе смущался иногда пред ним – пред военными, пред купцами, чиновниками! Мания на газеты, журналы и разные, разные книги и книжонки что означает и к чему ведет? Она ведет к тому, чтобы книга Евангелия была совершенно закрыта и не читалась, а читались бы только светские книги, журналы да газеты. Чтый да разумеет. Господи! Благодарю Тя, яко по молитве моей отгнал еси от меня бурю и тесноту бесовскую, когда пришли ко мне гости – жена брандмейстера 45 с дочерьми и девицы сиротки Жуковские; благодарю, яко отъял еси от сердца моего суетную вражду на Жуковских из-за частого их посещения; благодарю, яко даровал еси мне благоговейно и непреткновенно прочитать молитву к Тебе, Отцу всякой плоти, и благословить трапезу и в спокойствии духа просидеть за трапезою. О, как враг смущает и отталкивает нас друг от друга, вооружает друг против друга! |
| В среде подобных людей я и провел мою первую харьковскую зиму (да и многие годы впоследствии). Известно, что это была за среда, как слагалась, жила и веровала она. Замечательней всего было то, что члены ее, пройдя еще на школьной скамье все то особое, что полагалось им для начала, то есть какой-нибудь кружок, затем участие во всяких студенческих «движениях» и в той или иной «работе», затем высылку, тюрьму или ссылку и так или иначе продолжая эту «работу», и потом жили, в общем, очень обособленно от прочих всяких русских практических деятелей, купцов, земледельцев, врачей и педагогов (чуждых политике), чиновников, духовных, военных и особенно полицейских и жандармов, малейшее общение с которыми считалось не только позорным, но даже преступным, и имели все свое, особое и непоколебимое: свои дела, свои интересы, свои события, своих знаменитостей, свою нравственность, свои любовные, семейные и дружеские обычаи и свое собственное отношение к России: отрицание ее прошлого и настоящего и мечту о ее будущем, веру в это будущее, за которое и нужно было «бороться». В этой среде были, конечно, люди весьма разные не только по степени революционности, «любви» к народу и ненависти к его «врагам», но и по всему внешнему и внутреннему облику. Однако, в общем, все были достаточно узки, прямолинейны, нетерпимы, исповедывали нечто достаточно несложное: люди – это только мы да всякие «униженные и оскорбленные»; все злое – направо, все доброе – налево; все светлое – в народе, в его «устоях и чаяниях»; все беды – в образе правления и дурных правителях (которые почитались даже за какое-то особое племя); все спасение – в перевороте, в конституции или республике… И вот к этой-то среде и присоединился я в Харькове. Уж как не подобала она мне! Но к какой другой мог присоединиться я? Никакой связи с другими кругами у меня не было, да я и не искал ее: над желанием проникнуть в них преобладало чувство и сознание, что если и есть многое, что совсем не по мне в моем новом кругу, то очень и очень многое будет в других кругах не по мне еще более, ибо что общего было у меня, например, с купцами, с чиновниками? Да многое в этом кругу было просто приятно мне. Знакомства мои в нем быстро расширялись, и мне нравилась легкость, с которой можно было делать это в нем. Нравилась студенческая скромность его существования, простота обычаев, обращение друг с другом. Кроме того, и жилось в этом кругу довольно весело. Утром – сборище на службе, где немало чаепития, куренья и споров; затем оживленная трапеза, так как обедали почти все компаниями, по кухмистерским; вечером – новое сборище: на каком-нибудь заседании, на какой-нибудь вечеринке или на дому у кого-нибудь… Мы в ту зиму чаще всего бывали у Ганского, человека довольно состоятельного, затем у Шкляревич, богатой и красивой вдовы, где нередко бывали знаменитые малорусские актеры, певшие песни о «вильном казацъстви» и даже свою марсельезу: «До зброи, громада!» |
| Всё в истории этого ордена поражает своей необычайностью: в университете маленького баварского городка Ингольстата молодой 28-летний профессор Адам Вейсгаупт основывает тайное сообщество, втянув в него несколько друзей и студентов. Не проходит пяти лет – и этот кружок разрастается в громадный орден, распространённый не только в Европе, но и в Америке; все великие мастера масонских ритуалов, действующих в Германии, люди, большею частью принадлежащие к немецким царствующим родам, смиренно входят в низшую его степень; царствующие лица, католические священники, лютеранские и реформаторские богословы, военные, аристократы, сановники, наряду с аптекарями, купцами, библиотекарями, мелкими чиновниками, наперерыв добиваются чести и счастья вступить в число братьев. Орден через своих членов распоряжается государственными делами, государственными доходами, забирает в свои руки воспитание молодежи, прогоняет и назначает, по своему усмотрению, профессоров во всех баварских университетах и школах, собирается забрать в руки все женское воспитание; христианской церкви, государству, праву собственности грозит почти неминуемая гибель; мировые устои дрожат и вот, вот ещё мгновенье и рухнет многотысячелетние строй образованная мира и человечество вернется к каменному веку, к доисторическим временам, т. к. таков лозунг, такова цель тайного сообщества.... И в минуту, когда опасность достигает своих последних пределов, когда орден готов отпраздновать свою последнюю, окончательную победу, в эту самую минуту вдруг гроза в лесу, раскаты грома и удар молнии, поражающий смертью человека, носящего на себе, зашитыми в одежду, все письменные доказательства чудовищного заговора... «Мне – отомщение и Аз воздам», так и слышится среди грохота и шума летней грозы, разразившейся 20 июля 1785 года над вольным городом Регенсбургом.... Высший Судья приговорил и исполнил Свой приговор над теми, кто преступил Его законы, Его повеления... Заговор раскрыть. Светская власть, сладко дремавшая, почти ничего дотоле не заметившая и не понявшая, проснулась. |
| Можно поступать в сословие пастырей Церкви в зрелые годы, от других должностей и занятий, и из таковых людей, переменяющих какое-либо мирское служение на служение Церкви, часто выходят усерднейшие и влиятельнейшие пастыри. Не оспариваем, что это вещь возможная; благодать может избирать и уготовлять достойных служителей Церкви среди разных общественных положений. Но не можем не заметить, что по обыкновенным человеческим соображениям подобные явления принадлежат к разряду чрезвычайных. Странно и трудно ожидать лучших деятелей для церковного служения из среды людей, готовившихся быть адвокатами, врачами, чиновниками, земледельцами или агрономами, купцами, военными и т.п. и начавших уже избранную ими карьеру. Из таких будут избирать пастырское служение те, которые испытают неудачу на том поприще, к которому прежде стремились: не имея успеха в одном роде деятельности, к которому они готовились, едва ли могут они обещать успех в другом роде служения, для которого, кроме желания испробовать его, они ничего не принесли с собой. Могут они усиленно заняться предметами, необходимыми для пастыря Церкви, в зрелые годы, задумав переменить избранный ими род служения, или уже поступив в священники. Но нелегко наверстать и восполнить опущенное в юности, – в те годы, когда люди запасаются знаниями, наиболее необходимыми и полезными для того рода жизни, какой они имеют в виду для себя. Не все же могут с успехом последовать примеру св. Амвросия Медиоланского и, подобно ему, в относительно короткий срок покрыть те пробелы знания, какие неизбежно окажутся у них, если они перейдут к пастырскому служению от других родов деятельности, прежде ими изученных и изведанных. II. Лица, готовящиеся к священству Если к священству необходимо приготовление более или менее продолжительное, начинаемое с ранних лет, то кто же должен готовиться к этому званию? Вопрос этот обращает нашу мысль к семействам. Здесь, в семействах, растут и отсюда выходят общественные деятели для разных сфер и для всех служений, существующих в общественно-государственном организме. Карьера человека намечивается обыкновенно в годы юности, – в годы воспитания. Воля родителей большей частью предрасполагает молодых членов семейства к избранию того или другого рода будущей деятельности или будущего служения, и соответственно этому избранию, определяемому волей родителей, дается детям и вообще членам подрастающих поколений такое или иное воспитание и образование. Начав образование, по указанию родителей, дети в большинстве случаев подчиняются их воле, указующей им соответственный род служения, а иногда, с достижением возраста, способного к самостоятельным суждениям, под влиянием разных обстоятельств, с развитием в них известных расположений и способностей, уклоняются от пути, указанного им родителями, и готовятся к новому роду служения, кажущемуся им более согласным с их настроением и способностями. 1. Побуждения к избранию священнического служения |
| По словам обер-прокурора Пратасова 802 , учреждением хозяйственного комитета. последовавшим 14 ноября 1836 года, была вполне достигнута намеченная цель – облегчить Синод, дать ему возможность внимательнее заниматься своими специальными делами и, в то же время, сообщить самому синодальному хозяйству надлежащую правильность и подчинить его строгой отчетности. Постепенно суживая круг дел, подлежавших непосредственному распоряжению св. Синода, прокуратура. в лице Пратасова, получила возможность еще более усилить свой контроль и над самой деятельностью высшего органа церковного управления. Мы видели, что еще кн. Мещерский обращался к государю со всеподданнейшем докладом о необходимости усиления обер-прокурорского надзора за ходом дел в синодальном ведомстве, но не сумел убедить императора Николая Павловича в действительной необходимости проектированного им назначения второго чиновника за обер-прокурорский стол. Гр. Пратасов возобновил ходатайство Мещерского и 31 октября 1836 года представил государю доклад, где, указывая на пример пр. Сената и на множество дел у одного чиновника за обер-прокурорским столом, писал, что необходимо определить в св. Синод еще одного нового чиновника, «который бы, под непосредственным наблюдением обер-прокурора, преимущественно занимался течением дел по синодальной канцелярии», так как он считает долгом своего звания употребить все усилия, чтобы установить, наконец, в канцелярии св. Синода образцовый порядок, «соответствующий важности места и существу распоряжений, чрез нее проходящих». Одновременно с докладом, обер-прокурор не только представил кандидата на место второго чиновника, но и поднес к высочайшему подписанию проект самого указа св. Синода о предположенном назначении. Государь удовлетворил желание Пратасова, и синодальная канцелярия получила нового начальника, непосредственно подчиненного обер-прокурорской власти 803 . Образованием специальной обер-прокурорской канцелярии, учреждением при св. Синоде особого хозяйственного комитета, состоявшего исключительно из одних чиновников, непосредственно подчиненных обер-прокурору, и назначением в синодальную канцелярию фактического директора, в лице нового чиновника за обер-прокурорским столом, были уже оказаны очень значительные услуги стремлениям прокуратуры подчинить своему влиянию всю систему церковного управления. Но Пратасов не удовлетворился первыми опытами преобразовательной деятельности и в скором времени успел окончательно завершить, в интересах прокуратуры, процесс постепенного реформирования высшей церковной администрации. |
| Но, несмотря на соборное определение относительно данного чина и одобрение его со стороны восточных патриархов Паисия Александрийского и Макария Антиохийского, чин архиерейской литургии патриарха Афанасия Петелария не получил в богослужебной практике у нас широкого распространения. Причина этого кроется в заметке, которою сопровожден труд патриарха Афанасия: «ε στι τξις, ν οκ εθασιν δε, συγγντε», или в переводе: «аще есть чин, егоже не обыкоша зде, простите» или «познавайте». Очевидно, необычность практики Восточной церкви воспрепятствовала утвердиться у нас этому чину, и необходимость приступить к новому переводу Архиерейского чиновника стояла в первой очереди. Патриарх Московский Иоаким, принявший на себя нелегкую задачу провести в жизнь и в церковно-богослужебную практику все постановления Большого московского собора, озаботился, между прочим, и переводом Архиерейского чиновника 189 . Труд этот был поручен им знатоку греческого языка и просвещённому справщику Московского печатного двора, южнорусцу, чудовскому старцу Евфимию, который и выполнил его в 1677 году с свойственною ему добросовестностью, положив в основание Греческий евхологий 1661 года, а по симпатии к Киеву, справляясь иногда и с Киевским служебником митрополита Петра Могилы 1639 года, как это видно из помет в оригинале: «списан с Киевского» (л. 94) или «Служебник Киевский» (л. 49 об.). Перевод этот хранится в Типографской библиотеке под 206 (101) ‹РГАДА, ф. 381, on. 1, 206› 190 , а беловой с него список с подписями патриарха и епископов русских, одобрявших этот Чиновник, значится под 209 (8) ‹РГАДА ф. 381, оп. 1, 209› 191 той же библиотеки 192 . Наблюдение за печатанием Архиерейского чиновника 193 возложено было на патриаршего ризничего Иоакинфа, который и был посредником в сношениях между патриархом Иоакимом и переводчиком и справщиками печатного двора. Достаточно самого беглого просмотра начальных страниц Архиерейского чиновника, чтобы видеть, что в нём во всей первоначальной чистоте сохранились и доселе стилевые характерные особенности переводов знаменитого трудолюбивого справщика Евфимия и его рабской зависимости от оригиналов, с одной стороны, а с другой, сравнительную правильность языка нашего Служебника. |
| Vol. 33. P. 289–297. 384 Этапы правки «Чиновника...» отражены в его сохранившихся редакторских копиях; см.: Желтов М., диак. Новый источник по истории русского богослужения: Кавычный экземпляр «Чиновника архиерейского служения» 1677 г.//Вестник церковной истории М., 2006. 2. С. 235–239. 385 Отметим, что в новом издании «Чиновника...», выполненном Издательством Московской Патриархии в 2009 году, из соответствующих рубрик литургии свт. Василия Великого было изъято указание о благословении архиереем Даров в момент произнесения слов «Приимите, ядите.» и «Пийте от нея вси.» (см. л. 174–175). 390 Сменцовский М. Н. Братья Лихуды: Опыт исследования из истории церковного Просвещения и церковной жизни кон. XVII и нач. XVIII в. СПб., 1899. 391 См. диссертацию О. Страховой, посвященную этой обширной деятельности: Strakhov O. The Reception of Byzantine and Post–Byzantine Culture and Literature in Muscovite Rus»: The Case of Evfimii Chudovskii (1620–1705). Koln, 1998. (Bausteine zur Slavischen Philologie und Kulturgeschichte; 26). 392 См.: Панич Т. В. Книга «Щит веры» в историко–литературном контексте кон. XVII в. Новосибирск, 2004. 393 Текст см.: Панич. Указ. соч. С. 288–310. См. также: Прозоровский. Указ. соч. С. 367–370. А. Прозоровский вслед за И. Шляпкиным (Шляпкин И. А. Св. Димитрий Ростовский и его время (1651–1709). СПб., 1891. С. 209) утверждает, что Поучение было составлено уже после смерти Иоакима, и пытается доказать, что соответствующего Собора в Москве вообще не было, что тесно связано с проблемой подложности покаянного исповедания Медведева. 395 См.: Живов В. М. Из церковной истории времен Петра Великого: Исследования и материалы. М., 2004. С. 191–193. 396 См.: Никольский К. Т., прот. Анафематствование (отлучение от Церкви), совершаемое в Первую неделю Великого поста: Историческое исследование о чине Православия//Анафема: история и XX век. М., 1998п. С. 258. 397 См.: Карабинов И. А. Святая Чаша на литургии Преждеосвященных Даров//Христианское чтение. СПб., 1915. 6. |
| Только при этом можно различать два случая: а) претензии приносятся на действия чиновника, совершенные им в пределах закона, – тогда правительство обязано вознаградить подданного, а чиновник не подлежит ответственности; б) претензия касается противозаконного действия чиновника, – тогда верховная власть обязанности вознаграждения возлагает на чиновника. 86 Ср., напр., у Рождественского, цит. соч., стр. 463. 468–469 где названы многие из перечисленных требований Регламента, как подлежащие определению Устава и пред. и пресеч. преступл. 87 На приводимые ниже места из Регламента указывал, между прочим, и автор названной нами в предисловии статьи о Петровской реформе в „Русском Вестн“. за 1891 год, как на неприличные в церковном законодательстве (Р. В. 1891, XI, 174 и след.) 100 Напр., Мюнхенская конференция старокатоликов обвиняла нашу церковь в том, что она впала в крайность, противоположную церкви ново-католической, – в цезарепапизм. Подобный же упрек был сделан и Гейдельбергским проф. Трейтшке, который в лекции 12 янв. 1874 года говорил: «в России господствует в отношениях государства к церкви система цезарепапизма; русский император – глава церкви» (Романович Славатинский, цит. соч., стр. 173, пр ). Теперь это в протестантской литературе – самая обычная точка зрения. 104 П. с. п. I, 1. Ссылаясь на этот указ, мы считаем нелишним упомянуть о сделанной Хомяковым попытке подорвать значение этого указа. Хомяков говорит в одном месте 2 тома своих соч., что неизвестно, был – ли этот указ распубликован во всеобщее сведение, и склонен полагать, что он образовал просто только собственноручно Петром написанное введение к Регламенту. Но это, по нашему мнению, нисколько не изменяет дела. 105 Что власть русских Государей, с точки зрения нашего государственного права, притязает на атрибут божественности, об этом см. у Романовича-Славатинекаго, в цит. соч. стр. 124. 107 Эта фраза далеко не лишена реального основания. Известно, что Вильгельм Оранский давал Петру советы об устройстве церковного управления по образцу английской церкви. |
|
|
