| Тучков решил поставить дело так, чтобы народ оказал, на почве введения нового стиля, возможно большую оппозицию Патриарху. А так как все основания к такой оппозиции очень убедительно устранялись содержанием патриаршего послания, то Тучков решил лишить Патриаршее Управление возможности разослать вместе с указами о введении нового стиля и объясняющее весь вопрос патриаршее послание. По его указанию типография задерживала печатание со дня на день на неопределенное время, оправдываясь недостатком времени. По просьбе Патриаршего Управления Тучков обещал ускорить печатание послания, но не исполнил обещания. Послание не было напечатано и в советских газетах. А вместо того в центральных советских газетах, по инспирации Тучкова, была в это время напечатана заметка, единственной целью которой могло быть только настроить верующий народ Патриаршей Церкви против принятия нового стиля. В этой заметке сообщалось, что так называемый Всеправославный Конгресс, вынесший решение о введении в церковную жизнь нового стиля, был обновленческого характера, а созвавший его патриарх Константинопольский Василий – обновленцем. Таким образом народу внушалось, что введением нового стиля Патриарх Тихон и сам переходит на сторону обновленцев и туда же ведет весь доверяющийся ему народ. Более действенной агитации среди верующего народа против принятия нового стиля трудно было и придумать. Хорошо зная, что без разрешения Тучкова ни одна заметка о церковных делах не может быть напечатана в центральных советских газетах, Патриаршее Управление посылает к Тучкову делегацию с протестом против помещения такой заметки, пытающейся сорвать такое важное для государства, по мнению Тучкова, мероприятие, как введение нового стиля в церковную жизнь. Тучков, благодушно улыбаясь, отвечает, что он будто бы ничего об этой заметке не слыхал и не знает. А на вопрос, почему послание до сих пор не печатается, следует равнодушный ответ: «Да, я говорил, но они почему-то меня не послушали; поговорите сами с типографией». Делегация спросила, почему он сам относится к этому теперь так равнодушно, тогда как все время настойчиво требовал от Патриархии немедленного введения нового стиля, обещая даже за это легализацию Патриаршего Управления? Тучков ответил: «Раньше я все же думал, что вы перестанете быть контрреволюционерами, но теперь я не имею на это надежд». |
| Эта новая подрывная попытка Тучкова на этот раз начинается не с «требования», а с «доброжелательного» предложения. Патриаршее Управление с самого начала своего существования не переставало со дня на день добиваться у ГПУ, а точнее сказать, у Тучкова, согласия на легализацию, без какого-либо согласия которого обращаться за этим к высшим административным инстанциям было бесполезно: там без этого согласия ГПУ и разговаривать о легализации было невозможно. Тучков ставил разные неисполнимые или трудноисполнимые условия, среди которых самое непременное и в то же время самое неприемлемое было требование заочного суда и лишения сана всех архиереев, бежавших от большевиков за границу и образовавших в Карловцах новый церковно-административный центр заграничной Церкви. На это требование патриарх отвечал самым решительным отказом. Таким образом, вопрос о легализации, так крайне необходимой для сколько-нибудь сносного функционирования центральных и местных органов Патриаршего Управления, вплоть до приходских священников и Приходских Советов, безнадежно застревал на мертвой точке. Но весною 1924 г. Тучков вдруг занял в вопросе легализации как будто самую доброжелательную позицию и сам указал, как обойти этот мертвый пункт. Он объяснил Патриаршему Управлению, что главное препятствие к легализации Патриаршего Управления лежит собственно не в вопросе о лишении сана заграничных архиереев, а в том, что в патриаршем управлении сидят исключительно все люди, которым Советская власть доверять не может, а вот если бы Патриаршее Управление включило бы в свой состав хоть одного такого члена, к которому Советская, власть имеет полное доверие, то для легализации Патриаршего Управления не будет никаких препятствий, и в этом случае Советская власть согласна на существование при патриархе в полном составе обоих органов высшего церковного управления, предусмотренных собором 1918 г.– Св. Синода и Высшего Церковного Совета. Предложение Тучкова, конечно, было крайне соблазнительное: обещалась легализация без неисполнимого и никак не приемлемого условия в отношении заграничных иерархов! На запрос Патриаршего Управления Тучкову – кого же, собственно, он имеет в виду как лицо, пользующееся полным доверием власти, не обновленца ли какого? – Тучков ответил: «Да, обновленца, но он... |
| Маргарита Тучкова (Нарышкина) Сильный человек, – не так давно сопровождала мужа во время военных переходов, – теперь она ни в чем не находила опоры, и металась в переездах между Москвой и Бородино. Молилась непрестанно, однако не получала облегчения. Наконец, отчаявшись справиться с бедой, она обратилась за помощью к Владыке Филарету. В обеих столицах его знали как выдающегося архипастыря и духовного наставника. На этот раз, проводив предыдущих посетителей – пожилую женщину с тремя подростками, митрополит обронил: «Тоже бородинская вдова… и ее сироты». Ответом ему стал невольный возглас: «Три сына! А у меня все отнято! За что?» И тут Владыка дал выход чувству, которое сдерживал до сих пор: «Вероятно, она более заслужила своею покорностью милость Божию». Краткий разговор – еще несколько фраз, и она ушла, но после ее ухода, словно тень, сошла на душу, – Владыка Филарет не мог найти покоя. Невольно вырвавшийся упрек его был вызван тем, что в свое время Маргарита Михайловна выходила замуж за Александра Тучкова после расторжения первого церковного брака. Тогда трудно было добиться развода, еще труднее – получить благословение на венчание во второй раз. Но взаимное чувство, связывавшее ее и Александра Тучкова, было настолько сильным, что все препятствия оказались «преодолимы». Исключительный случай заставил говорить о себе, на венчание съехалось множество представителей высшего общества… Разум говорил в пользу соблюдения правил, а перед глазами было лицо Тучковой в момент, когда она уходила. Час спустя Владыка был у ее парадного. Лакей ответил: «Барыня не принимает». Пришлось настоятельно просить…Когда же хозяйка вышла в гостиную, митрополит обратился к ней: «Я оскорбил Вас жестоким словом, Маргарита Михайловна, и приехал просить у Вас прощения». Так же непосредственно и «непредсказуемо» поступил митрополит Филарет однажды и на заседании тюремного комитета, где он председательствовал, когда известный своей сострадательностью доктор Федор Гааз в очередной раз усиленно хлопотал за осужденных. |
| Закрыть Безвредны ли розыгрыши? Обозреватель АНН Алла Тучкова уверена, что культ смеха приводит к вырождению людей 18.05.2009 375 " Мы живем в эпоху, когда фраза " человек без чувства юмора " является оскорблением. Между тем, установившийся в обществе культ смеха превращает людей в ничтожеств, которые все осмеивают и не уважают ни себя, ни других " , - говорится в статье Аллы Тучковой " Культ смеха приводит к вырождению людей " , опубликованной " Агентством национальных новостей " . А.Тучкова отмечает, что СМИ активно пропагандируют такое " развлечение " как розыгрыш, в результате которого " люди ставят своих друзей и знакомых в такие ситуации, в которых те превращаются в нелепых и смешных идиотов, а потом смеются над ними и предлагают самим разыгранным посмеяться над собой " . " Многим жертвам, правда, приходится не до смеха, но если они обидятся, их будут считать людьми неадекватными. Чтобы этого не произошло, они смеются или стыдливо улыбаются " , - отмечает автор. " Мысль о безвредности розыгрышей укоренилась в массовом сознании благодаря массированной атаке со стороны средств массовой информации. Несколько лет назад началась экспансия радио- и телепередач, чьей целью является розыгрыш. В некоторых из них авторы глумятся над случайными прохожими и посетителями каких-нибудь заведений. Причем, иногда их юмор выходит за всякие границы. Так, например, в одной телепередаче продемонстрировали такой номер. Актеры пришли в поликлинику, облачились в белые халаты и начали вести прием пациентов. Вели актеры себя очень неадекватно, и многие пациенты (пожилые, измученные болезнью люди), в ужасе выбегали из кабинета. Создатели передач другого рода предлагают всем желающим разыграть при помощи специалистов знакомых. И мозги людей уже настолько съехали набекрень, что на всеобщее посмешище они выставляют не заклятых врагов, а друзей и родственников " , - обращается внимание в статье. Как пишет А.Тучкова, " повальное увлечение розыгрышами и лояльное отношение к ним со стороны разыгрываемых оказалось возможным только в наш век низведения людей до уровня копошащейся серой массы. В предыдущие века издеваться над своими собратьями было делом довольно опасным. Один дворянин мог перенести насмешку молча или со смехом, а другой бы вызвал на дуэль. Один крестьянин пережил бы дурацкую шутку спокойно, а другой мог дать в зубы " . |
| – Твои нервы расстроены, дорогая, – сказал в заключение генерал, – постарайся лучше заснуть! Утешенная спокойным видом мужа, г-жа Тучкова скоро опять заснула. Но снова увидела тот же сон: та же рамка, та же надпись, те же капли крови. Но на этот раз, кроме того, близ рамки она видит стоящего священника, отца ее Нарышкина и брата Кирилла. Она проснулась в таком ужасе, что окружающие ее были не на шутку испуганы. Истощив все средства успокоить жену, генерал предложил посмотреть ей военную карту России, чтобы убедиться, что никакого Бородина в России нет. Немедленно же был отправлен гонец в полковой штаб. Дежурный офицер, испуганный требованием карты среди ночи, привез ее сам. Генерал берет карту, развертывает ее на столе, но самое тщательное изучение ее не открывает и следов Бородина. – Судя по его гармоническому имени, – сказал тогда генерал, – Бородино, должно быть, какое-нибудь итальянское название. Но крайне невероятно, чтобы война была перенесена туда: следовательно, ты можешь успокоиться. Но несчастная женщина была неутешна, и когда настала минута разлуки, она была в сильном отчаянии. Нарышкины уехали в свою деревню близ Кинешмы. Но г-жа Тучкова, чтобы иметь свежие новости с театра военных действий, предпочла остаться в Кинешме, где и наняла маленький домик. Всякий почтовый день она ждала с нетерпением. Генерал писал очень аккуратно. Наступило 1 сентября, день ее ангела. Возвратившись от обедни, г-жа Тучкова села к столу и погрузилась в глубокую думу. Вдруг голос ее отца заставил очнуться. Первой ее мыслью было то, что г-н Нарышкин приехал из деревни, чтобы поздравить ее с днем ангела. Она подняла голову: пред ней стоял отец ее с маленьким сыном на руках и священник. Все страшные подробности рокового сна мигом воскресли в ее памяти. Недоставало только брата для пополнения картины. – А Кирилл... – прошептала она в ужасе. В это мгновенье он показался на пороге. – Муж убит! – закричала она в отчаянии и лишилась чувств. Когда она пришла в себя, близ нее хлопотали отец и брат. |
| В этот знаменитый день Тучков 3-й оказал обеим армиям незабвенную услугу. Выйдя на большую дорогу и узнав, что арьергард князя Багратиона под командою князя Горчакова сошел с Смоленской дороги, соединяющейся с Московскою, и что ежеминутно может показаться на ней ничем не удерживаемый неприятель, идущий наперерез Барклаю, он своротил с Московской дороги и, вместо того чтобы по назначению идти вперед, обратился назад по Смоленской дороге. Действительно, вскоре открыв передовую цепь корпуса маршала Жюно, он приготовился к бою на искусно выбранной позиции. Всем известно упорное сражение, начавшееся с отряда Тучкова 3-го у Валутиной горы и кончившееся при Лубине, когда со стороны неприятеля к корпусу Жюно присоединились Ней, Мюрат и дивизия корпуса Даву, а к Тучкову 3-му, геройски отстоявшему все первые напоры неприятеля с 5000 против 20000, – корпуса Тучкова 1-го, Уварова и графа Остермана. В то время Наполеон прохлаждался в Смоленске и только на другой день приехал в карете полюбоваться покрытым трупами 6 000 французов полем сражения и излить гнев на Жюно, хотя другие маршалы посылали ему сказать с поля сражения, что оно принимает и более важные размеры. Меж тем Барклай, прибывший в самом начале сражения, достиг своей цели, и обе армии опять пошли рука в руку по дороге к Дорогобужу. Идя всю ночь с 6-го на 7-е августа проселочною дорогою, исправляя мосты, вытаскивая из грязи завязавшую артиллерию, мы рано поутру начали уже слышать вправо от нас пушечные выстрелы, более и более учащавшиеся, то ближе, то дальше от нас, по мере сближения дорог. Мы чувствовали всю опасность нашего положения, если бы войска Тучкова и пришедшие к нему на помощь не восторжествовали над усилиями неприятеля. Известно, что храбрый генерал Тучков в конце Лубинского сражения, израненный, попался в плен, был принят Наполеоном и имел с ним разговор. Прием, сделанный Тучкову, был уже совсем не тот, каков был сделан Балашову, и фанфаронство Наполеона значительно упало. Он почувствовал, что он в России, а не в Польше; от Вильны до Смоленска русский штык успел уже разгуляться в его рядах; тут уже были русские, без любезных союзников наших австрийцев. |
| Тучкова, который внес в Декларацию те моменты, которые отверг уже на начальном этапе Патриарх Тихон. Зная о том, что «Завещание» не было подписано Патриархом и что многие верующие не верят в его подлинность он не стал включать в текст Декларации прямые ссылки на «Завещание», которые были более чем уместны в данном случае, на этом, видимо, настаивал и митрополит Сергий. В заключение, хотелось бы обратить внимание на еще один довод сторонников подлинности «Завещательного послания». Еще прот. В. Виноградов обратил внимание на то, как описывается в книге митрополита Еелевферия (Богоявленского) то объяснение, которое дал митрополит Серафим (Александров) тому факту, что «Завещание» не было оглашено митрополитом Петром сразу же по смерти Патриарха . По версии митрополита Серафима (Александрова), митрополит Петр якобы забыл о пакете с «Завещанием». Однако если прот. В. Виноградов полагал, что сделано это было для того, чтобы скрыть неподлинность «Завещания», то современный автор прот. В. Цыпин считающий «Завещание» подлинным, полагает, что митрополит Серафим «запутывал дело для того, чтобы скрыть непосредственное участие в создании и публикации этого документа вездесущего Тучкова» . Признавая факт участия Тучкова в составлении «Завещания», прот. В. Цыпин полагает, что Патриарх все же подписал его, потому что это было «единственной возможностью улучшить условия существования Церкви в Советском государстве» . Однако автор не объясняет, каким образом эти отношения могли быть улучшены. Надежд на легализацию органов церковного управления после того как Е. Тучков в начале марта отказал в этом быть уже не могло. Это подтверждается текстами его докладов руководству, из которых следует, что он не был намерен соглашаться на легализацию органов церковного управления и надеялся на раскол среди «тихоновцев» после ожидаемой им смерти Патриарха . Более того, опыт взаимоотношений с ГПУ показывал, что даже в случае выполнения требований ГПУ, как, например, в случае с Красницким, никаких уступок Церкви не делалось. Как было показано выше, начиная с лета 1924 г. Патриарх отказался от малейших компромиссов с властью. Последовательный отказ Патриарха подписать первоначальные редакции (А и Б) «Завещания» подтверждают это, как и то, что текст послания Патриарха (З) был воспринят резко отрицательно в ГПУ. Если бы Патриарх подписал «Завещание», то единственным объяснением, этому может быть только опасение за собственную судьбу. Однако вся предыдущая деятельность Патриарха показывает, что он не опасался заключения и смерти, тем более он не мог этого делать и в 1925 г., когда из-за состояния здоровья мог прожить еще в лучшем случае несколько лет. |
| Однако и примириться с фактом возрождения и укрепления патриаршей власти патриарха Тихона Советская власть никак не хотела и потому начала в лице начальника церковного отдела центрального ГПУ – Тучкова скрытую закулисную, но беспрерывную подрывную работу, с целью взорвать патриарший авторитет и патриаршее управление изнутри. Отношение Тучкова к Патриаршему Управлению – это было нечто вроде игры кошки с мышкой. С одной стороны, он дает постоянно чувствовать Патриаршему Управлению то, что оно и без того хорошо чувствовало и сознавало, а именно, что оно – нелегальная организация, не имеющая в Советской России права на существование, и потому в любой момент ГПУ при малейшем неудовольствии может это управление закрыть и всех членов его переарестовать, а с другой стороны, тот же Тучков ультимативно предъявляет к нему требования о проведении в церковную жизнь различных мероприятий и притом таких, проведение которых равносильно было актам сознательного саморазвала, самоуничтожения. Каждое такое требование сопровождалось обещанием дарования легализации в случае исполнения и угрозами разгона, уничтожения органов церковного управления и ареста всех его членов – в случае неисполнения. Под постоянным гнетом таких неприемлемых к исполнению требований ни один член Патриаршего Управления, идя утром в Управление, не мог быть уверен, что он не будет там арестован за участие в нелегальном учреждении или что он не найдет патриаршее помещение уже запечатанным. Под таким же страхом находились и все посетители Патриаршего Управления. Помимо того, Тучков время от времени вызывал к себе в помещение ГПУ то одного, то другого члена Управления, а прежде всего архиереев, и требовал от них согласия на проведение того или другого его требования, и в случаях несогласия арестовывал на одну, две или три ночи. И такая игра «кошки с мышкой» с Патриаршим Управлением продолжалась до самой кончины патриарха. Среди длинного ряда намеренно разрушительных для церковной жизни патриаршей церкви требований Тучкова должно отметить прежде всего – требование введения «поминовения властей» за богослужениями и требование введения в церковную жизнь нового стиля. |
| 8. Ответ на 7., Иван Ледоруб: После Куликовской битвы русское войско простояло ещё неделю: собирали тела своих, хоронили. А пленных татар заставили погребать своих под курганом. И только потом возвратились на Русь... Спасибо. Верно. Победа была. Великая. Но давайте не будем спорить. Сколько в истории было, начиная с Батыя, жегшего Русь, или даже с Калки, или даже с Хортицы... 7. ответ 4. Углич После Куликовской битвы русское войско простояло ещё неделю: собирали тела своих, хоронили. А пленных татар заставили погребать своих под курганом. И только потом возвратились на Русь... 6. Дополнение к 4., Углич: А Бородино? Княгиня Тучкова с помощниками до конца 1812 года, как было написано, тыс. павших на поле брани захоронила. Сама. По велению сердца. Мужа искала. Не нашла. И хоронила. А ведь она подвиг совершала. 5. Спаси Бог! Дорогой Михаил, спаси Вас Бог за Ваши дела. К сожалению, не думаю, что при нынешней власти что-нибудь изменится. Для них " Бессмертный полк " - всего лишь торговый бренд, элемент социальной инженерии. Нет там патриотизма. Ни капельки. Есть лишь тупая жажда наживы и страх все потерять. А Вам низкий поклон за статью. 4. Шипка Перед глазами картина живописца: генерал Скобелев на белом коне, навытяжку стоят наши русские войска. И стоны раненых, как было написано. Кто-нибудь ими занимался? Или уходили и оставляли. Вряд ли была какая-то служба, мед.часть, и т.д. Может быть, болгары потом собирали и хоронили. А Бородино? Княгиня Тучкова с помощниками до конца 1812 года, как было написано, тыс. трупов захоронила. Сама. По велению сердца. А Поле Куликово? Помните картину " Нашли князя " ? А остальные? Бились и складывали кости в чистом поле. Казацкая песня: " Черный ворон, весь я твой... " Что это? Времена всегда суровые были, и сложить кости в битве, в чистом поле считалось достойным. А потом жизнь шла своим чередом. Нет, конечно общие памятники, монументы через 10, или 100 лет возводили. Даже французский памятник на Бородинском поле есть. Панорамы, фильмы, романы, исторические исследования, музеи... Словом, " Делай, что можешь, и будь, что будет. " Ваше служение зачтется Вам. А предложение Рудовского, Михаил. хорошее. Помочь нужно. Сообщите, пожалуйста. Да поможет Вам Бог! |
| Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [ род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] , тоже тогда еще копаемые. Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись. Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему: — Вам, я думаю, неинтересно? — Ах, напротив, очень интересно, — повторил Пьер не совсем правдиво. С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг. Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту. |
|
|
