| Журналы заседания Священного Синода Украинской Православной Церкви от 20 июля 2016 года 20 июля, 2016. Новостная служба 20 июля 2016 года на территории Свято-Успенской Киево-Печерской Лавры состоялось очередное заседание Священного Синода Украинской Православной Церкви. ЖУРНАЛ 24 В заседании Священного Синода Украинской Православной Церкви под председательством Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия – СЛУШАЛИ: Информацию Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия о Всеукраинском крестном ходе – ходе мира, любви и молитвы за Украину, который проходит с 3 по 27 июля 2016 года. Справка: По благословению Предстоятеля Украинской Православной Церкви Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия, с 3 июля из Свято-Успенской Святогорской Лавры на востоке Украины и с 9 июля из Свято-Успенской Почаевской Лавры на западе Украины начался многотысячный Всеукраинский крестный ход с молитвой за Украину. Крестные ходы, которые сопровождают одни из самых уважаемых чудотворных икон Божией Матери – «Почаевская» и «Святогорская», проходят по территории Донецкой, Харьковской, Полтавской, Черкасской, Тернопольской, Ровенской, Хмельницкой, Житомирской и Киевской областей. 27 июля в канун празднования дня Крещения Киевской Руси и памяти святого равноапостольного князя Владимира крестные ходы встретятся в г. Киеве на Владимирской горке, откуда, после традиционного ежегодного молебна, вместе отправятся в Свято-Успенскую Киево-Печерскую Лавру, где будут совершены торжественные богослужения. 28 июля на площади перед Успенским собором Киево-Печерской Лавры состоится торжественная Божественная литургия. ПОСТАНОВИЛИ: ЖУРНАЛ 25 В заседании Священного Синода Украинской Православной Церкви под председательством Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия – СЛУШАЛИ: Информацию Блаженнейшего Митрополита Киевского и всея Украины Онуфрия о ситуации, сложившейся в связи с нерегистрацией Министерством культуры Украины уставов религиозных организаций Украинской Православной Церкви. |
| Ни одно решение не было принято за последние годы по указанию светской власти 27 июля. ПРАВМИР. 26 июля 2015 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл освятил храм святого равноапостольного князя Владимира в Московском епархиальном доме и совершил Божественную литургию в новоосвященном храме. По окончании богослужения Предстоятель Русской Церкви обратился к верующим с проповедью Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства! Уважаемый Александр Дмитриевич, полномочный представитель Президента в Центральном федеральном округе! Ваше Высокопреподобие, отец Владимир, ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета! Дорогие отцы, высокие представители общественности, благодетели, преподаватели, профессора, студенты — всех вас сердечно поздравляю с действительно историческим событием. Дело не только в том, что в городе Москве возрожден к жизни еще один замечательный храм, причем посвященный князю Владимиру, — в год 1000-летия со дня его преставления. И не только в том, что приведено в порядок и благоустроено историческое здание, которое некогда было украшением Москвы и несомненно явится украшением и современной нашей столицы, — но еще и в том, что в сегодняшнем событии действительно соединяются многие смыслы. Тот факт, что именно здесь проходило большинство заседаний Поместного Собора 1917-1918 гг., — это не просто часть истории. Такие события всегда создают особую духовную атмосферу. И как замечательно, что именно в этом здании Господь сподобил разместить основные помещения Свято-Тихоновского православного гуманитарного университета! Собор 1917-1918 годов стал особым событием в истории нашей Церкви, — прежде всего потому, что Собор начертал новые контуры, предложил некое новое видение отношений Церкви с миром. Этим новым отношениям, в основу которых была положена миссия, следовало обеспечить внутрицерковную поддержку. Нужно было изменить структуру управления Церковью — именно Поместный Собор в 1918 году учредил так называемые митрополичьи округа, с тем чтобы увеличить количество епархий и сделать более эффективной работу Церкви на местах. Собор также восхотел, чтобы интеллектуальный потенциал мирян, которые уже тогда играли в Церкви важную роль, был востребован, в том числе, на уровне общецерковного руководства, — и был создан Высший Церковный Совет. Постановления Собора, в том числе касающиеся приходской жизни, вплоть до проектов приходских уставов, — всего не перечислить, — были направлены не на реформирование Церкви в угоду тогдашним философским, мировоззренческим и политическим веяниям, но в первую очередь на то, чтобы Церковь сумела новым языком, посредством новых сил обратиться к людям. Именно в этом заключалась главная цель — чтобы вера обновилась и вместе с тем укрепилась в культуре нашего народа, в его повседневных деяниях. |
| Православие и неправославие Чтобы иметь возможность всем и каждому ясно различать свое вероисповедание от других, для сего предлагается краткий очерк православия и неправославия. А. Православие Господь наш Иисус Христос, в продолжение последних трех с половиною лет Своей земной жизни – от крещения до вознесения, – проповедывал Свое правое, Божественное учение устно, письмени же Сам Он ничего не предал... Св. Апостолы Его, от сошествия на них Св. Духа до конца дней своих, все также проповедывали слово Христово устно, и большая часть их не предали письмени ничего. Между тем, многие из первоначальных последователей Христовых начали было чинити и письменные повести о известных тогда вещах относительно дел и учения Господа Иисуса Христа. Но сами же св. Апостолы и ближайшие преемники их – церковные епископы, исследовав все эти первоначальные писания испытно, в канон Свящ. Богодухновенных книг Нового Завета приняли только следующие: четыре канонические Евангелия, книгу Деяний Апостольских, семь Соборных посланий Апостолов – Иакова, Петра, Иоанна и Иуды, четырнадцать посланий Апостола Павла и Апокалипсис Иоанна Богослова. Сверх сего, Господь и Апостолы Его приняли и предали церкви Христовой книги Ветхого Завета. Все эти свящ. книги, как Ветхого, так и Нового Завета, в своей совокупности, составляют Св. Библию . Сию Св. Библию наша православная всероссийская Церковь приняла от древле-вселенской православной Церкви греко-восточной, вместе с крещением русского народа, и хранит ее до днесь неизменно, избегая всяких лукавых мудрований относительно сего первого источника нашей правой веры. Совокупность всего того, что проповедали Господь Иисус Христос и Его св. Апостолы, но что не записано в книгах Нового Завета, то есть – совокупность уставов относительно христианского священнодействия, таинств, обрядов, правил, относительно церковного благоустроения и вообще всех священноисторических событий, составляет сокровищницу свящ. Предания Церкви Христовой и Апостольской. Это предание, все в совокупности, хранится в писаниях мужей Апостольских и других древних отцов и учителей Церковных – в несомненно Апостольских Литургиях и других чинопоследованиях совершения таинств, – в несомненно Апостольских символах и канонических правилах, – в разных уставах, касающихся времен и обрядов Богослужения, постов, праздников и т.п., ведущих свое начало несомненно от самих святых Апостолов. Всю эту сокровищницу древнего Апостольского предания наша православная всероссийская церковь как приняла от православной греко-восточной церкви, так и хранит до ныне неизменно. |
| Глава II. Специальные уставы, соприкасающиеся с исповедью I. «Скитское покаяние» и чин самопричащения. II. «Молитва от осквернения мирским человеком кроме причастия». III. Устав священнической самоисповеди. IV. «Последование о свящеянице, во сяе искусившемся». V. «Чин, иже хощет исповедатя свои грехи со слезами». VI. «Последование о причащении св. воды великого освящения на Богоявление». «Канон за епитимию)». VII. «Служба за отпущение грехов». VIII. Устав поставления духовника. Кроме рассмотренных нами уставов – общих и специальных, имеющих своим объектом совершение самой исповеди, – уставов исповедных в точном смысле, мы знаем еще специальные уставы, которые только известными сторонами относятся к предмету нашего исследования. Одни из таких уставов, с внутренней их стороны, имели чисто субъективное назначение, другие предполагались, как замена на случай необходимости исповеди в собственном смысле, иные имеют соприкосновение с исповедью только в области ее последствий, некоторые же, наконец, имеют в виду лишь лице, могущее быть совершителем исповеди. При этом большинство из них сохранилось только в рукописях и не перешло в печатный литургические издания; если же некоторые и переходили в последние, то переходили лишь на время. Согласно этому, большинство же данных уставов имеют теперь не более, как историческое значение. При всем том, изучение подобных уставов порою имеет значение особенной важности для правильной оценки воззрений на исповедь в ее прошедшем. Но и вне того, такое изучение само собою предполагается должным выполнением предпринятой нами в настоящем исследовании задачи. – Руководясь этим, мы и предлагаем далее обозрение отмечаемых уставов, – обозрение в том их числе, в каком мы имели возможность непосредственно ознакомиться с ними в памятниках, – и в том порядке, в каком они исчислены в перечне содержат я настоящей главы. I. Скитское покаяние. «Скитское покаяние» в первичном своем понятии – очень пространная, с подробным перечнем всевозможных грехов, покаянная молитва к Богу (собственно к Пресв. |
| Предисловие Ставя во главе издаваемого нами труда это заглавие, считаем необходимым предпослать ему несколько предварительных объяснений и точнее определить границы нашего исследования. Церковный устав, в его наиболее полных и законченных представителях, соединяет в себе два больших отдела: литургический и дисциплинарный и даёт решения по вопросам, касающимся а) церковной службы, б) монашеской жизни и в) общехристианского поведения. Из этих трёх, неравномерно развитых, частей типика мы избрали для своих занятий одну первую, а дисциплинарной стороны касались лишь настолько, насколько это было нужно для уяснения вопросов литургических и ближайшего знакомства с судьбой типика, как известной записи или письменного памятника. Но и в этих пределах мы сделали далеко не всё, что предполагалось и что должно было войти в намеченную нами программу, за невозможностью воспользоваться всеми данными, необходимыми для её оправдания. Прежде всего, нам остались неизвестными материалы для истории греческого устава в его древнейшую пору, – в переходный период от кратких записей до образования полных письменных его изложений. То, что мы имели для знакомства с последними из московских библиотек, ограничивается десятком греческих списков, по которым было бы очень смело делать широкие обобщения и восстановлять судьбу типика в период его первоначального образования. В значительной степени этому делу могли бы помочь заграничные библиотеки, но, к сожалению, находящиеся в них материалы оказались для нас недоступными, и мы могли воспользоваться ими лишь в самой малой мере по каталогам Ламбеция, Монфокона, Гардта и др. Из области старорусских уставов в нашем сочинении остались нетронутыми местно-русские церковные чины, представителями которых служат монастырские обиходники и уставы соборной службы. Этот отдел нашей литургической письменности настолько богат по содержанию и важен по своим выводам, что мы не решились касаться его в беглом очерке. В виду уже изданных материалов этого рода и начавшейся их разработки, исследование местно-русских уставов ожидает специальной монографии. |
| Глава пятая. Древнейшая основа, второстепенные разветвления и заключительная стадия развития уставной регламентации «Чтений» в Греческой Церкви Установленный анализом строя и состава «Чтений» Иерусалимского Устава факт, что практика Уставных Чтений Иерусалимского Устава в своем основном и преимущественном содержании буквально совпадает с таковой же обоих константинопольских Уставов – Алексеевского и Евергетидского и, следовательно, с тождественными элементами общецерковной константинопольской монастырской практики начала XI – средины XII века дает исходный опорный пункт для выяснения, истории происхождения и отдельных стадий развития уставной регламентации «Чтений» в Греческой Церкви. Среди тождественных элементов иерусалимской и константинопольской практики мы встречаем три несомненно константинопольского происхождения, свидетельствующие о том, что тождество той и другой практики обязано, между прочим, влиянию константинопольской студийской практики на иерусалимскую. Первый из них и самый красноречивый, это чтение оглашений Феодора Студита в конце утреннего богослужения в каждую неделю (агрипнию) целого года и, кроме того, в два будних дня седмицы – среду, пяток – в четыредесятницу. Этот обычай специфически-студийского происхождения и в иерусалимскую практику мог попасть только из студийской литургической практики не ранее второй половины IX века. Второй элемент – чтение Завета Феодора Студита 11 ноября, введенное, конечно, впервые в студийской обители. Третий – это чтение житий в переработке Симеона Метафраста . Метафраст трудился над этой переработкой в Константинополе в последней четверти X века 1043 ; труды его, специально обусловленные в своем объеме и характере нуждами уже прочно утвердившегося уставного богослужебного института чтения за утренним богослужением житийно-повествовательных произведений соответственно памятям дня 1044 , вошли в церковное употребление сначала в Константинополе же в самом начале XI столетия, затем, после некоторого времени гонения на них со стороны императора Василия Болгаробойцы 1045 , не позже 30-х годов XI столетия, как свидетельствует об этом Алексеевский Устав, уже прочно утвердились в церковной практике, а к концу этого века «были приняты и читались преимущественно во всех греческих церквах» 1046 . Очевидно, здесь мы имеем второе заимствование из константинопольской литургической практики, сделанное не ранее начала XI века. |
| I Среди русских богословов-гомилетов, почивший в 12 день тюля сего года, профессор В. Ф. Певницкий занимает одно из самых почтенных мест. По своим воззрениям на церковную проповедь и пониманию основных задач духовного красноречия, он является представителем того гомилетического направления, которое может быть названо историческим и которое, постепенно дискредитировав классическую систему Я. К. Амфитеатрова, способствовало освобождению русской гомилетики от пут старой, схоластической риторики. Выступивши на защиту исторического метода в деле разработки гомилетической науки и изучения проповеднической письменности прошедших времен еще в начале своей профессорской и ученой деятельности, В. Ф. Певницкий в точении полустолетия оставался верным этому методу и длинным рядом талантливо написанных гомилетических очерков и исследований по истории проповеди блестяще доказал его научную плодотворность. В чем же состоит сущность исторического метода в применении его к разработке гомилетических вопросов? Положение гомилетики, как особой богословской науки и в настоящее время не может считаться достаточно прочным. Сомнения в праве ее на отдельное существование в цикле богословских дисциплин еще очень сильны даже среди лиц, близко стоящих к богословскому знанию. Доказательство этого можно видеть хотя бы в тех колебаниях по отношению к гомилетике, какие так бросаются в глаза при сравнении Уставов наших духовных академий 1884 и 1910 гг., а также Высочайше одобренных в 29 день июля сего года изменении в действующем Уставе последнего, 1910 года. В шестидесятых же годах, пред реформой духовно-учебных заведений 1869 г., позиция гомилетики казалась еще более шаткой и неопределенной. В. Ф. Певницкий , тогда еще молодой профессор церковного красноречия, в статье под заглавием «В каком виде может и должна быть поставлена кафедра гомилетики» 1 писал, между прочим, следующее: «при настоящем порядке вещей, когда замышляют об исправлении учебной части в семинариях, одна гомилетика из всех богословских наук подвергалась нерешительным отзывам, вызвала о себе споры, и многие не знали куда ее поместить, как приурочить к системе богословия. Одни совершенно отрицают ее самостоятельность и считая недостаточной ее собственную задачу, соединяют ее с пастырским богословием или литургикой и каноническим правом. Другие не видят в ней ничего отдельного от общей риторики». |
| В книге своей под заглавием: «Описание литургических рукописей, хранящихся в библиотеках православного Востока, т. I, Τυπικ, ч. 1. Памятники патриарших Уставов и ктиторские монастырские Типиконы», вышедшей в свет в Киеве в 1895 году, мы обнародовали полный и весьма любопытный по содержанию список ктиторского Евергетидского Типикона XII в. Найден нами этот ктиторский Типик в превосходной пергаменной рукописи 788 Афинской национальной библиотеки. Определяя время происхождения данного Типика 1 , его важное литургическое значение и отношение к однородным с ним памятникам древне-византийской литургической письменности и, в частности, к известному в науке сербскому афоно-хиландарскому Типикону св. Саввы сербского под названием Исписание и оуказание жити, соущее въ монастыри прстые Бце наставнице. прданное мною гршнимь и смреным Савою вамь о Гд возлублена чеда и мы позволили себе высказать несколько предположений относительно характера этого последнего Типика, его происхождения и возможной в будущем находке в славянском переводе и второй части этого Типика или Синаксаря, как нам казалось тогда, сходного с Синаксарем Евергетидского Типикона. «Мы не только не находим в Хиландарском Типиконе пр. Саввы Сербского каких-либо «положительных известий об иерусалимских порядках (о сем категорически говорил покойный проф. И. Д. Мансветов 2 , но даже слабых признаков знакомства его составителя с уставом обители пр. Саввы Освященного. Напротив, писали мы в свое время, из приведенной главы о бдениях и из других мест Типика (гл. 35, 36 на стр. 44–47; слич. Еверг. Типик гл. 35 и 36 на стр. 646–648, 446–448 и др.) мы получаем крепкую уверенность, что об этих порядках, при издании своего Типикона (что было несомненно до его путешествия в Иерусалим) пр. Савва не слыхал, и что первоначальный богослужебный порядок в Хиландарской обители весьма вероятно был тот же, какой практиковался в других константинопольских монастырях того времени, или, еще ближе к истине, тот самый, который пр. Савва Сербский изучил и вынес из «своей» Евергетидской обители. Ссылки в Хиландарском Типике на Синаксарь в таких выражениях: « а о вечернмь пнии Синаксарь вленно показетъ, или ко Синаксарь влетъ, или «о еже о светыхъ постхь въ Синаксар сь испытаниемь смотрти и коже показеть, тако и хранити» и др., при полном почти сходстве их по изложению в обоих уставах, дают основания для подобного предположения. Ничего поэтому не будет удивительного, если кому-либо из последующих ученых удастся где-нибудь отыскать славянский, или, вернее, славяно-сербский перевод и Синаксаря или Типикона церковного богослужения Евергетидского монастыря, конечно, с соответствующими и необходимыми дополнениями. Мы знаем, что Типикон этот был принят, как регулятор богослужения в монастыре св. Маманта, еще более естественно, при указанных выше постоянных связях двух обителей, видеть его в той же роли и в сербской Хиландарской обители. |
| Глава четвертая. Чтения по Иерусалимскому Уставу Усложнение и видоизменение, которое получает общецерковная студийская монастырская литургическая практика Константинополя между концом XI и срединой XII века в Евергетидском Типиконе, сравнительно с практикой Алексеевского Устава тридцатых годов XI века, идет главным образом в направлении тех особенностей, которыми характеризуется богослужебный строй, ведущий свое происхождение от лавры св. Саввы в Иерусалиме и записанный в литургическом памятнике, носящем заглавие Τυπιχν τς κκλησισβτιχς τς ν ‘Ιεροαολμοις γας λαρας το οον κα θεοφρου πατρς μν Σββα 746 . – Этот литургический памятник, неизвестного происхождения, кратко называемый «Иерусалимским Уставом», впервые появляется в списках XII–XIII века 747 , быстро затем приобретает и до наших дней сохраняет регулирующее значение в богослужебной практике вообще и Уставных Чтений в частности всего православного Востока, вытесняя собою в самом Константинополе действие Уставов студийской отрасли. Строй и состав Уставных Чтений Иерусалимского Устава, как и весь литургический строй 748 , включает в себя ряд особенностей, свойственных студийской практике времени Евергетидского Типикона в отличие от таковой же Алексеевского Устава. Но в то же время строй Уставных Чтений Иерусалимского Устава, как и литургический строй вообще, имеет так же ряд особенностей, свойственных студийской практике Алексеевского Устава в отличие от таковой же Евергетидского. В основном же и преимущественном своем содержании этот строй совершенно тождественен с обоими студийскими Константинопольскими Уставами, поскольку они совпадают между собою, т. е. со студийской практикой вообще. Ряд особенностей, свойственных только Иерусалимскому Уставу, состоит не столько из новых сравнительно со студийскими Уставами элементов и моментов строя и состава Чтений, сколько из некоторых отличий в формальном расположении элементов и моментов, тождественных то обоим Уставам, то лишь каждому в отдельности. В строе Чтений Иерусалимскому Уставу прежде всего столь же характерны, как и Евергетидскому, два лишних, сравнительно с Алексеевским Уставом, богослужебных момента для Уставных Чтений. |
| Краткое жизнеописание сестры Марфо-Мариинской обители Клеопатры (Гумилевской) Капитолина Петровна Гумилевская родилась в 80-е годы XIX века в Курской губернии. Ее детство прошло среди чудной южнорусской природы. Отец ее был родом из Киева, мать – из Петербурга. Из Курской губернии родители переехали в Нижний Новгород, где Капитолина училась в гимназии, обнаружив блестящие способности. Последний класс гимназии она оканчивала в Москве, куда после смерти отца переехала вся семья. Это была дружная, сплоченная нежной любовью друг к другу и глубокой христианской верой семья, жившая духовными интересами и стремлениями. Капитолина очень любила родных и с ранней юности трогательно заботилась о них, о чем свидетельствуют и ее стихи, посвященные матери, сестре, двоюродному брату. Ее двоюродным братом был будущий архиепископ Филипп (Гумилевский) , который, становясь на духовный путь, принял монашество с избранным ею именем. Она была очень красива, но все знавшие ее отмечали прежде всего необыкновенную легкость ее характера. Всегда спокойная, миролюбивая, общительная и благодушно веселая, она умела объединить и умиротворить всех. Она старалась доверять всем и видеть в людях только лучшие стороны. Все это располагало к ней людей, знавших ее как лично, так и по ее письмам, стихам и рассказам (писать стихи она стала, видимо, очень рано). Будучи желанной невестой для многих образованных юношей, она была всецело поглощена духовными интересами и духовными исканиями, так что устроение своей мирской жизни ее вовсе не интересовало. Ее духовник вспоминает, как терпеливо она всегда ждала его приема, при этом обязательно с длинным списком интересовавших ее вопросов. Она посещала Богословские курсы, любила присутствовать на беседах церковных пастырей и богословов, хорошо знала Священное Писание и святоотеческую литературу и не мыслила себе жизни без частого посещения церковных служб. Особенно любила она Божественную литургию. Самоотверженная труженица, всегда готовая придти на помощь каждому страждущему человеку, она много молилась, нередко посвящая молитве к Богу тихие ночные часы. Она охотно знакомилась и общалась со всеми церковными, духовно настроенными людьми, но особенно всю жизнь искала старцев-наставников и могла говорить с ними часами. Более всех по душе ей пришелся старец Алексий из Зосимовой пустыни. Любила посещать храмы и обители, в которых имелись прославленные святыни. Страх Божий, благоговение к святыне, строгое соблюдение постов и твердое исполнение всех церковных уставов было для нее естественным. Вероятно, в те годы ею уже был принят иноческий постриг . |
|
|
