| Тутунов писал не ради карьеры. Не мог он из конъюнктурных соображений «увековечивать» какого-нибудь видного советского чиновника, героя революции или «борца за мир». Хотя, казалось бы, большая семья, трое сыновей… Но он не мог. Слишком высоко ценил искусство. Он утверждал: «Искусство передаёт высшие духовные ценности от сердца к сердцу. Я приемлю любую форму в изобразительном искусстве, начиная с наскальных рисунков в пещере Альтамира в Испании, искусства Египта, Греции, раннего Возрождения, не говоря о древнерусской живописи — Феофана Грека, Рублёва — и кончая Ван Гогом. Но при одном условии: что через нее, через форму, светится величие человеческого духа, обращенного вовне с сочувствием и любовью. Но как только художник замыкается в себе и своим произведением даёт почувствовать, что ему ни до кого, кроме себя, нет дела, — а это в искусстве скрыть невозможно, — такой подход у меня вызывает отчуждение» (журнал «Московский художник», март 1988). Суздаль, 1963 И все же семью надо было кормить, и Тутунов писал то, что закупало государство, пусть и за небольшую цену: жатву в средней полосе России, уборку хлопка в Средней Азии, сюжеты из сказок для детских садов. Жили, конечно, очень скромно. «Я помню, как мы на троих делили яблоко, — рассказывает Виктор Тутунов. — Знаете, в советское время были в ходу слова с приставкой «спец»: спецбуфет, спецраспределитель. А у нас в семье говорили «спецкусок»: это кусочек мяса, который мама оставляла для папы — ему нужно было работать». Ничто не перевесит душу За десять дней до смерти художник сказал: «Все эти стремления добиться чего-то в искусстве… А с другой стороны — как бы на весах — Душа…Ничто не может по важности перевесить Душу»… «На его похоронах в 1998 году кто-то, посмотрев на пришедших, заметил: “Лица из другой эпохи, из другого общества”, — рассказывает епископ Савва. —Дед принадлежал к тому немногочисленному и, боюсь, почти ушедшему слою, который можно назвать старомосковской мыслящей интеллигенцией. Дед, насколько он остался в моих воспоминаниях, превыше всего в себе и других ценил интеллект, желание и способность мыслить. Именно так можно его охарактеризовать — человек мыслящий. Собственно, его лучшие картины и являются не просто результатом талантливой художественной работы, но плодом его размышлений». |
| Классика: еврей кричит " держи еврея " . И всё потому, что мешает коммунизм. Как трогательно в ненависти к коммунизму объединились и евреи, и нацисты. Почему? Ответ на поверхности - потому что социализм является условием возрождения России. 4. Ответ на 3, Русский Иван: Тучки небесные, вечные странники!Нет у вас родины, нет вам изгнания. " – Слово " большевики " появилось, когда еврейский БУНД (главный организатор первого съезда) переметнулся из одной части паГтии в другую, где членов стало больше (хотя в обеих частях и без них было не продохнуть). " В Истории люди часто объединялись: в государства, племена, партии, разные союзы. Но, начиная с Античности, современники выделяли еврейство как нечто отличное от других аналогичных явлений. Приведу одну аналогию. Отдельная пчела является, по ряду признаков, довольно примитивно организованным существом: например, она не может поддерживать температуру, отличную от температуры окружающей среды. Но пчелиный улей имеет многие черты гораздо более высоко организованного существа. Например, в нем поддерживается постоянная температура 33 – 34 градуса. Пчелы все время обмениваются пищей. То есть, улей обладает аналогом обмена веществ. Пчелы, все время помахивая крылышками, создают ток воздуха – аналог дыхания. Наконец, улей размножается половым путем: трутни и матки по набору хромосом аналогичны мужским и женским половым клеткам. Ввиду ряда таких свойств некоторые энтомологи считают, что функционирование улья можно, понять лишь мысля его как СВЕРХОРГАНИЗМ, клетками которого являются отдельные пчелы. Отметим, однако, что подобная форма организации жизни встречается лишь среди низших животных, а более высокие формы жизни связаны с развитием различных аспектов индивидуальности и индивидуальных связей. Вот такой сверхорганизм и возник в виде еврейства. Его возникновение заняло более двух тысячелетий и включало создание религиозной концепции избранного народа, идеологии классического иудаизма и кагальной организации, многочисленных еврейских организаций (типа ордена Б’най Б’рит) и других закрытых еврейских обществ современного Запада. В Истории встречаются и другие человеческие объединения, аналогичные сверхорганизму. Яркий пример – большевизм, опирающийся на «партию нового типа»... " (Шафаревич). |
| Особенно заинтересовал меня в Нюрнберге собственный дом Альбрехта Дюрера, многоярусный, высокий и узкий, в стиле прочих зданий этого города. В нижнем этаже его мастерская, где он писал свои бессмертные произведения, обширная зала под сводами, мощенная камнем; высоко от пола большущие окна в форме полукружия размещены в таком расстоянии одно от другого, чтобы давать привольный свет для работы живописца. Во втором этаже жилые покои; из них осталась у меня в памяти одна горница, нечто в роде кабинета: у стены поставец с дверцами и ящиками, посреди большой четыреугольный стол с массивными креслами. Тут Дюрер сидел и читал или писал; около стоит самопрялка его жены. В обаянии этой обстановки, перенесшей меня за триста лет назад, я был сам не свой, – будто попал в какое святилище, из которого выйду уже не тем, чем я был прежде. После Нюрнберга Мюнхен произвел на меня на первый раз самое невыгодное впечатление: на плоской равнине город совсем новый, дома в прямых и широких улицах однообразны и незанимательны, ничем на себе не останавливаюсь внимания; по местам голые пустыри, на которых кое-где поднялись громадные здания, только что отстроенные; и в таком-то городе нам решено было пробыть целую неделю, Попав в него, я вовсе не слыхал и не имел ни малейшего понятия о короле Людовике Баварском, великом строителе нашего столетия, который в несколько лет претворил заурядный провинциальный город в настоящую столицу баварского королевства, украсив и обогатив ее сокровищами изящных искусств. Чтобы свой Мюнхен уравнять в художественном отношении другими городами Германии, он вознамерился в невзрачной, дюжинной его обстановке устроить нигде небывалый колоссальный архитектурный музей из церквей и других зданий разных стилей, начиная от древне-классического и до стиля возрождения. На другой день по приезде прежде всего мы отправились по церквам, чтобы под руководством графа сделать общий исторический обзор храмового зодчества византийского, романского и готического. В Дрездене я учился понимать скульптуру и живопись по Винкельману, Отфриду Мюллеру и Куглеру, а в Мюнхене первым моим наставником в истории архитектуры был граф. Он любил и внимательно изучал это искусство и сродную с ним орнаментику, и впоследствии по тому и другому предмету издавал свои монографии, хорошо известные специалистам. |
| Но подобно учению Упанишад, неоплатоники предлагали и выход из круга – бегство в высший мир Ума, Сознания, Бога. Для подавляющего большинства обитателей античного Средиземноморья такое бегство выглядело, однако, куда менее привлекательным, нежели возможность хорошего возрождения на земле, где су- —47— шествовать «так приятно». Даже высокоумный Вергилий не сомневается, что, очистившись в течение тысячи лет, души «захотят вновь в тело вселиться» (Эннеида VI, 751). Даже стоики – Марк Аврелий, Посидоний, далекие от пифагорейско-платонических спекуляций, верят в точное восстановление мира, вплоть до каждого существа, после экпиросиса. Западная культура настолько привязана к земле, что учения о перерождениях, о восстановлении с радостью были приняты ею в качестве религиозного и нравственного обоснования земной вечности, победы над смертью в улучшающемся от рождения к рождению земном существовании гностика, «того, кто знает». Иначе было в сознании индийском. Если греки усвоили новое учение, дабы победить пессимизм гомеровской эпохи, не ждавшей от смерти ничего хорошего, то религиозная культура Южной Азии предложила «знание, которое не пребывало ни с одним брахманом» (Брихадараньяка упанишада (Бр. Уп.), VI, 2, 8), исходя из интенций совершенно иного рода. Но чтобы ясно понять суть этих интенций, необходимо обратиться к началам индийской традиции переживания смерти, к ведам. Несмотря на то что многие индийские ученые-богословы (в индийской науке богословие редко противопоставляется научному знанию) утверждают обратное 79 , в самхитах четырех вед обнаружить учение о карме и сансаре не удается. Читая погребальные гимны десятой мандалы Ригведы и так называемую «Книгу мертвых» Атхарваведы (АВ) (XVIII глава), нельзя не заметить, что для умершего открывается путь без возврата. Путь этот ведет на Небо, к богам и тем отцам (питарам), которые, начиная с Ямы, нашли его. «Принесший жертву поднялся на сложенный костер, готовый лететь на небо со спины небосвода. Для него, творца благих деяний, сияет в воздухе сверкающий небесный путь, исхоженный богами. Да будет тебе Агни хотаром, Брихаспати – адхварью, Индра – брахманом справа от тебя!» (АВ XVIII, 4, 14–15). Посмертное существование человека мыслится как целостное. В нем участвует не только дух (атман), но и физическое тело (шарира). Считать, как К. Вернер 80 , что физическое тело исчезает на погребальном костре, а тонкое тело (tanu) отдельно существует лишь в момент смерти и тотчас растворяется в абсолютной реальности – аджа, Брахмана или обволакивается новым телом, – недопустимый для ведической эпохи анахронизм, к сожалению распространенный ныне в неоиндуистской апологетике. |
| 2. У дерева в Коломенском . 1990. Портрет мамы написан мною в пятнадцать лет — ей тогда было тридцать пять. В то время я учился в знаменитой суриковской школе (МСХШ). Моя мама, Вера Васильевна, посвятила жизнь преподаванию музыки и привила любовь к ней нам с братом. Когда я смотрю на эту работу сегодня, вижу ее сложный колорит, смысловую композицию, понимаю, что все в ней состоялось. Через созерцание полотна я мысленно возвращаюсь в минувшие дни, вижу трепещущую листву пасмурного летнего парка, чувствую сырой воздух Коломенского, вспоминаю маму. — С.68-69; 3. Василий Белов. 2009. Имя писателя Василия Ивановича Белова известно мне с детства, благодаря интересу к его творчеству моих родителей. В то время он был одним из немногих русских мыслителей, кто внедрял в современную ему советскую жизнь народную культурную традицию, а главное, вносил дух Православия. Портрет В. И. Белова — это портрет человека, повлиявшего на мировоззрение людей нескольких поколений тогда, когда нужно было спасать национальную память, русскую душу, исконную веру. Сожалею, что сегодня его слово востребовано не в полной мере, хотя оно необходимо, как и прежде. Это чувство я попытался передать в портрете моего любимого писателя. — С.70; 4. Яблони в Вышнем Волочке . 2010. Полотно с яблонями я написал, будучи на Академической даче им. И. Е. Репина. Сюда, начиная со времен самого Ильи Ефимовича, приезжали художники для создания лирических северных пейзажей. Это чудесное место. Помню развалины крестьянских домов в ближнем селе, помню, как писал там избы и пасущихся коней, храм, реку. Есть у меня картина с домом Ильи Репина. Но более всего мне д о рого полотно, где изображены яблони сада разрушенного крестьянского хозяйства. Не все зрители увидят, что за яблонями — живыми, пышными, — находятся руины. Вернее, крепкий фундамент некогда большого крестьянского дома. Камни прикрыты высокой травой, она, бережно окутывая, охраняет этот противоречивый символ сопротивления смерти. Дома нет, хозяев нет, но яблони плодоносят, как будто ждут, когда вернутся люди, поставят снова дома, помолятся Богу и увидят плоды своей молитвы, возрожденную русскую жизнь, засеянные поля, возрожденные крепкие хозяйства... — С. 70-71; |
| —11— мами, так надоедающими своим однообразием в Италии, в скульптуру и живопись внесло тот страстный и слишком «человеческий» характер, который отличает изображения богов греческих, начиная с IV в., века упадка религии, века полного отожествления божества с человеком или, точнее, человека с божеством. Дело Возрождения закончено было Реформацией, убившей в самом корне ту область искусства, которая неразрывно связана с храмом. Уже и сами древние понимали сущность истинно-религиозного, высокого искусства Фидиева и верно истолковывали причину высоты его. Стоит просмотреть ряд известий, идущих из древности о Зевсе Фидия, которому, по словам Плиния (Nat. hist. 33:54), никто не мог подражать, чтобы и составить верное понятие о самой этой статуе, и до некоторой степени судить об отношении к ней самого художника и наводнявшей храм толпы. Красноречивый Дион Златоуст говорит об этом «прекраснейшем и любезнейшем богу, действительно блаженном, священном изображении», что каждый человек, имевший тяжесть на душе, испытавший в жизни много несчастий и горя, потерявший даже способность спать от тяжелых забот, – став перед этим чудным образом всеблагого отца и владыки богов и людей, забывал обо всех тяжестях и опасностях жизни и получал желанное успокоение. Идея благости (χρις) и могущества воплощены были Фидием в его олимпийском колоссе: «иначе», говорит тот же Дион, «трудно было представить себе бога!» «Это бог, кроткий и беспечальный, податель жизни и всяких благ, отец, спаситель и охранитель людей». Сама идея божества в том высоком смысле, как постигал её Фидий, как он носил её в душе своей, 511 воплотилась здесь в дорогих материалах: это бог в своей неизменности, каковым и надлежит ему быть. Идея эта, конечно, выше ходячего представления о Зевсе, жившего среди народа, представления, сложившегося отчасти благодаря поэтам, которых за это неуважение к богам так порицал Платон; она могла сложиться в уме и сердце ве- —12— рующего грека, просвещенного философскою мудростью, самостоятельно размышлявшего о предмете столь высоком и искавшего Бога всеми силами души своей, всеми стремлениями своего помысла. |
| Наука говорит, что листья – органы дыхания для всего дерева? Но эта аналогия здесь не совсем точна и удобоприложима. Мы дышим собственной грудью. Приносите ль вы нам какую-либо пользу? Да, юное поколение составляет радость очей, надежду сердец старшего поколения, родник рождающихся и не увядающих идеалов и порывов человеческого общества к усовершенствованию. Так. Оторвать детей от человечества невозможно. В общем, вы составляете всегдашнее возрождение и поновление общечеловеческой жизни. Допустим. Но оглянитесь назад и будьте справедливы: все, что вы имеете, начиная с жизни, вы получили от нас, все дали вам мы... А вы помогите мне уразуметь, что дали нам вы? Не хвалися же на ветви, легкий листик, в порывах фантастического самодумства, что ты будешь лучше нас, или ты уже теперь лучше нас. Проживи с наше, и тогда кинь в нас камень осуждения. И помни, что твои дети кинут таким же, или еще более тяжелым камнем в тебя. Аще ли же хвалишися, помни, что не ты корень носиши, но корень тебя; пусть он там копошится в земле, в темени, в перегное; а ты, поддуваемый зефирами молодой фантазии и пока еще не разочаровавшихся надежд, рвешься к солнцу... Далеко не улетишь. Если предназначен к жизни целого дерева, то пойдешь в образование ветви или даже ствола, подобно нам. Если же оторвешься от корня, то сгниешь и только... Не высокомудрствуй же, но бойся. Теперь современным суемудрием действительно поставлен вопрос об обязательности даже пятой заповеди, об обязательности признательного почтения к родителям. Читали или слышали конечно. Я не стану разъяснять вам здесь это величайшее из кощунств... Но отвратите очи ваши от этого оскотения разумного человечества прямо к скотам. Там отношения детей к родителям проникнуты чистым эгоизмом. До назначенного Творцом природы момента, там мать любит детей до самозабвения, пока это нужно; но через день по-прошествие этого момента, отгоняет их и уже не узнает. Долго было бы анализировать инстинкты животных отцов. В большинстве они не знают своих детей. |
| Как свидетельствует очевидец, известный Павел Алеппский, посетивший с антиох. патриархом Макарием Россию в 1655 году 132 , русские люди в старину «особенно ценили древние греческие иконы». Наряду с церквами, каждый дом наполнялся иконами, у бояр «бесчисленными», и московские люди, принимая от пришлого греческого духовенства всякие дары, «как благословение», «радовались только святыням и древним иконам». В таком особом почитании, наряду с религиозным чувством, сосредоточивалось и художественное и, надо признать, последнему отвечало и, высокое художественное достоинство греко-итальянской живописи XV-XVI веков. Русские патриархи, митрополиты, архиереи и архимандриты русских обителей получали в дар от греков их иконы и, в свою очередь, имея своих особых иконописцев, писавших дарительныя «на благословение» иконы, наделяли ими греков 133 . Иконы «Владычицы» 134 при обилии «кафедр», т. е. соборных храмов, начиная от патриарха и его кафедры во имя Великой ц. Успения Б. М., освященных во имя Богородичных праздников, являлись в особом обилии и распространяли по преимуществу привычное почитание к древней греческой иконописи, произведения которой разыскивались нередко греческим духовенством нарочито при их сборах на Русь 135 . Иконография Богоматери могла бы объединить около себя ряд разрозненных исторических вопросов и вызвать художественный интерес к нашей старине. Как было бы хорошо и прямо плодотворно, в целях истинного почитания нашей художественной старины, если бы наши старинные чтимые иконы Богоматери, зачастую затемненные кустарным мастерством в иконном типе, были расследованы по отношению к оригиналу, а с этой целью, прежде всего, воспроизведены, хотя бы фотографиею, для научного пользования, а затем исторически возведены к своему источнику. Тогда бы открылось, что в иных деталях композиции содержится художественная мысль и высокая экспрессия, переданная лучшими мастерами христианского мира. Быть может, именно на этом всего ранее стало бы возможно соединить с религиозным воспитанием и художественное воспитание народа. |
| Закрыть Что же такое духовное воспитание и зачем оно нужно человеку? 13.01.2021 2717 Время на чтение 33 минут Введение Писать о духовном воспитании очень трудно. И трудно потому, что для многих и многих людей очевидной истиной является то, что никакой души у человека нет, как нет, например, крыльев, а значит, не может быть и духовного воспитания. Невольно вспоминается известный анекдот. К новому русскому пришел бес и предложил меняться. На что новый русский сказал: – У меня есть бабки. А что есть у тебя, кроме рогов и хвоста? Что ты мне можешь предложить? – А что хочешь, то и предложу, – ответил бес. – А вагон цемента сделаешь? – Пожалуйста! – А два? – Пожалуйста. – А состав? – Да вот уже стоит, бери! – А что взамен попросишь? – Да так, ничего. Душу отдашь– и всё. Новый русский долго думал, а потом воскликнул: «Братан, ну не понимаю, а где здесь кидалово?» А вот дальше этот новый русский мог обратиться к нам и воскликнуть вслед за городничим: «Над кем смеётесь? Над собой смеётесь!» И в самом деле, разве, повторяя вновь и вновь, что наука доказала, что никакой души нет, не являемся мы тем же новым русским? Разве не говорят многие из нас: сама наука доказала, что никакой души нет. Откройте любой учебник психологии, и вы прочитаете, что никакой души нет, а есть психика! А психика – это не душа, а свойство высокоорганизованной материи, головного мозга. 1. Так доказала наука отсутствие души или потеряла её? Чтобы ответить на этот вопрос, мы должны вспомнить, что, прежде чем опровергнуть существование души, Западная Европа начиная с эпохи Возрождения начала хоронить христианскую цивилизацию, названную ею средневековьем. И весьма в этом преуспела, превратив ее для человечества в «сплошную черную ночь» (Г.В.Ф. Гегель), в отличие от античности, которую она, в противоположность «средневековью», традиционно понимала как «второй рай», как «рай человеческого духа» (Г.В.Ф. Гегель). Вот с каким восторгом Г.В.Ф. Гегель описывал античную культуру: «Совершенство и великолепие этих шедевров должны стать духовной купелью, светским крещением, придающим душе первые и остающиеся навсегда основные тона и краски во вкусе и науке. Для такого посвящения недостаточно общего внешнего знакомства с древними, мы должны сжиться с ними, впитать в себя их воздух, их представления, их нравы и даже, если угодно, их заблуждения и предрассудки и чувствовать себя как дома в этом мире, лучшем из тех, что были. Если первый рай был раем человеческой природы, то этот, второй – рай человеческого духа, который в своей прекрасной естественности, свободе, глубине и веселости выступает, как невеста из своей светелки» (7, с. 402). Можно ли представить себе, что он что-то подобное написал бы о культуре Средних веков? |
| В последующие годы усиленной борьбы государства с Церковью, здание Казанского храма в Голенчино приспосабливалось для различных хозяйственных нужд. Сначала его использовали для склада зерновых, затем пытались устроить в нем школу. О попытке разместить на святом месте безбожную школу, также имеются свидетельства старожилов. Перед началом учебы внутри церкви решено было сделать ремонт, для чего была сбита и закрашена краской настенная роспись и затем поставлены новые парты. Когда начался первый урок, то ученики не смогли находиться в здании, так как у них слезились глаза и невозможно было их открыть. Решили, что стены покрасили не той краской и снова перекрасили, но повторилось то же самое. Так было и в третий раз. Тогда было принято решение использовать здание церкви под склад зерновых существовавшего тогда здесь колхоза. Последним в небольшом, но многострадальном здании Казанской церкви, размещался склад Рязанского объединения «Росреставрация». Надо отдать должное реставраторам, что крышу на своем складе они сделали добротную, а это способствовало сохранению здания церкви от окончательного разрушения. Начиная с 1992 года неоднократно делались попытки вернуть храм верующим. В конце 1994 года инициативная группа жителей Голенчино и прилегающих улиц: Березовая, Гоголя, Некрасова, Толстого, Полетаева, Черновицкой и др., организовав Православную церковную общину Казанского храма в Голенчино, обратились к городским властям с ходатайством о возвращении верующим здания церкви. Более 600 человек подписало это обращение в мэрию. В начале 1995 года было принято решение о возвращении Казанской церкви в Голенчино православной церковной общине этого храма. Сразу же, зимой, силами приходского совета, верующих, местных жителей и благотворителей начались восстановительные работы. Много трудов и сил положила на восстановление храма первый председатель Приходского совета Анна Васильевна Гришина. В том же 1995 году настоятелем Казанской церкви в Голенчино был назначен священник Валерий Гузеев. С его именем связаны все последующие труды по возрождению приходской жизни церковной общины и восстановлению внешнего и внутреннего благолепия храма. 28 февраля 1996 года Высокопреосвященнейщим Симоном архиепископом Рязанским и Касимовским храм был вновь освящен. В возрожденной Казанской церкви регулярно совершаются все богослужения и требы согласно церковному уставу. Настоятель храма духовно окормляет больных психиатрической больницы, ведет большую миссионерскую работу в приходе. Регулярно выпускается приходской листок «Лука». |
|
|
