| Архитектор посмотрел на брандмауэр и выругался. – Западня, – сказал он. – Наш дом обложен со всех сторон. Выйти некуда. Мы попали в мертвую полосу. Уже светало. Люди около дворницкой оказались пекарями из булочной Бартельса, помещавшейся в этом же доме. Белый от муки бородатый пекарь – бывший портартурский солдат – предложил перевести всех жильцов в дворницкую – самое безопасное место. Жильцов было очень немного, – весь первый этаж дома занимали магазины и склады. Так началось многодневное сидение в дворницкой. Один из пекарей, молодой парень, решил перебежать к красногвардейцам. Как только он выскочил, пригнувшись, из подворотни на тротуар, его срезала пулеметная очередь от Никитских ворот. Сидя в дворницкой, мы перебирали в памяти предыдущие дни и удивлялись своей недогадливости. Бой возник для нас как будто внезапно. А между тем мы знали о восстании в Петрограде, штурме Зимнего дворца, выстреле «Авроры», о том, что в Москве было объявлено военное положение, что на Ходынке накапливались хорошо вооруженные отряды красногвардейцев и солдат и что Алексеевское и Александровское военные училища были приведены в боевую готовность. Команду над нашим домом принял пекарь-портартурец. Из крана в дворницкой жидкой струйкой текла вода. Пекарь приказал собрать по квартирам все ведра и кувшины и сделать запас воды. Она каждую минуту могла иссякнуть. Потом мы собрали весь хлеб и продукты. Их оказалось немного. Мы не знали, что делается вокруг, и были уверены, что бой идет по всей Москве. Мы только понимали, что очутились в осаде и живем как в крепости, охваченной кольцом огня. Но крепость эта была ненадежной. Уже к концу первого дня пули начали залетать во двор. Всю первую ночь мы просидели на ступеньках дворницкой, стараясь по силе огня догадаться, кто берет верх. Внезапно среди ночи огонь стих. Все насторожились. Эта тишина казалась опаснее, чем ураганный огонь. Но тянулась она недолго. Вскоре мы услышали в кромешном мраке отдаленные протяжные крики: «Передать командиру! Юнкера накапливаются на крышах!» |
| Это произвело в доме тревогу, и мы целые сутки клали лед к больной ноге Авроры; а через несколько дней она стала ходить с палочкой, причем в ее фигуре и походке обнаружилось чрезвычайно большое сходство с покойной бабушкой. Оно было так велико, что сначала всех нас удивило и заставило улыбаться, а потом показалось и поразительным. — Вот видишь, — говорила Авроре Лина, — не я, а ты будешь похожа на бабушку. — Да, я похожа, но только наружно, а ты внутренно: у тебя прекрасное сердце, а у меня — злое. Ты вестник жизни и свободы, — я вестник смерти и неволи. Я деспот. Лина и я рассмеялись, Аврора же продолжала быть веселою и в самый этот день действительно сделалась «вестником смерти». Я никогда не забуду этого важнейшего дня в моей жизни. Он был день свежий и ясный. Солнце ярко обливало своим сверканьем деревья, на полуобнаженных ветвях которых слабо качались пожелтевшие и озолотившиеся листья, в гроздах красной рябины тяжело шевелились ожиревшие дрозды. Баронессы и Лины не было дома, служанка работала на кухне, Аврора качалась с книгою в руках в своем гамаке, а я составлял служебный отчет в своей комнате. Ради прекрасного дня окна в сад у меня были открыты. Сильно занятый вычислениями, я слышал среди работы, что как будто стукнул молоток у запертой входной двери, а потом как будто мимо окон промелькнула стройная фигурка Авроры. Я подумал, что, вероятно, некому отпереть двери, и Аврора сама пошла это сделать Конечно, было бы вежливее, если бы я ее предупредил, но мне было некогда, я сводил сложное вычисление и сейчас же опять в него погрузился. Однако мне в этот раз не суждено было кончить мою работу, потому что в окно ко мне влетело и прямо упало на стол письмо в траурном конверте, с очень резкими и, как мне показалось, чрезмерно широкими черными каймами по краям и крест-накрест. Я вздрогнул и взглянул в окно, — от него тихо и молча отходила Аврора. «Вестник смерти»! — промелькнули у меня в памяти ее слова. Женщины, которая так предательски меня обманула и опошлила мою жизнь, не было больше на свете. |
| Дверь им отворил старый слуга или костюмер, его болезненная внешность и темный поношенный сюртук и брюки странно не вязались со сверкающим убранством театральной уборной великой актрисы. Помещение это было сплошь увешано и уставлено множеством зеркал под самыми разными углами, можно было принять их за несчетные грани одного огромного бриллианта — если б только кто–то сумел забраться в самую его середину. И когда слуга, шаркая по комнате, откидывал створку или плотней прислонял к стене то одно зеркало, то другое, прочие признаки роскоши, разбросанные там и сям, — цветы, разноцветные подушки, театральные костюмы — бесконечно множились, точно в сказке, непрестанно плясали и менялись местами, так что голова шла кругом. Оба гостя заговорили с неказисто одетым слугой, как со старым знакомым, называя его Паркинсоном, и осведомились о его госпоже, мисс Авроре Роум. Паркинсон сказал, что она в другой комнате, но он тотчас ей доложит. По лицу обоих посетителей прошла тень — ведь вторая комната принадлежала знаменитому артисту, партнеру мисс Авроры, а она была из тех женщин, которыми нельзя пылко восхищаться, не пылая при этом ревностью. Однако внутренняя дверь тотчас распахнулась, и мисс Аврора появилась, как появлялась всегда, не только на сцене, но и в жизни сама тишина, казалось, загремела аплодисментами, притом вполне заслуженными. Причудливое шелковое одеяние цвета павлиньего пера мерцало переливами синего и зеленого — цветами, какие всегда так восхищают детей и эстетов, а ее тяжелые ярко–каштановые волосы обрамляли одно из тех волшебных лиц, что опасны для всех мужчин, особенно же — для юных и стареющих. Вместе со своим партнером, знаменитым американским актером Изидором Бруно, она создала необычайно поэтичную и фантастичную трактовку «Сна в летнюю ночь», оттенила значительность Оберона и Титании, иными словами, Бруно и свою. Среди изысканных призрачных декораций, в таинственных танцах ее зеленый костюм, напоминающий полированные крылья стрекозы, превосходно передавал непостижимую ускользающую сущность королевы эльфов. Однако, столкнувшись с ней при свете дня, даже и угасающего, любой мужчина уже не видел ничего, кроме ее лица. |
| Ну, а черкесов нужно, как это было принято в Российской Империи, за такие деяния вышибать с работы и гнать в три шеи из России, в соответствии с традицией. В Турции, Ливане, Сирии и даже в Израиле есть черкесские диаспоры. Я с черкесами, вернувшимися в Россию и благодарившим за это Бога и советское правительство, был знаком! Еще штрих: пленённые казаками татарские ханы, оправленные в Москву , получили ДВОРЯНСТВО и влились впоследствии в русскую аристократию. Например, хан Сейдяк. И ещё. В Оренбургском казачьем войске есть нагайбаки - православные, говорят по-татарски. А татары-кряшены (Кряшен - Татарлар кряшен) дали России достаточно много замечательных людей. Например, генерал Карбышев - кряшен. А Ермак, который до розыска Тобольского митрополита, известный только своим товарищам, говоря по-нынешнему, был «налоговым приставом». И никого и ничего не покорял - это фигура речи, как «Залп Авроры» и «Штурм Зимнего». Он пришёл на земли, которые, попав под Кучума, перестали слать в Москву дань (ничтожную по сибирским меркам). Самая главная заслуга Ермака, вызвавшая любовь «сибирских людишек», - казаки прекратили насильственную исламизацию (о чем нынешние новослепленные бусурмане стараются не вспоминать) и работорговлю! Борис Александрович Алмазов , педагог, искусствовед, историк, автор книг о Ермаке Заметили ошибку? Выделите фрагмент и нажмите " Ctrl+Enter " . target="" > Поделиться РНЛ работает благодаря вашим пожертвованиям. Комментарии Закрыть Закрыть Сообщение для редакции Закрыть Закрыть Организации, запрещенные на территории РФ: «Исламское государство» («ИГИЛ»); Джебхат ан-Нусра (Фронт победы); «Аль-Каида» («База»); «Братья-мусульмане» («Аль-Ихван аль-Муслимун»); «Движение Талибан»; «Священная война» («Аль-Джихад» или «Египетский исламский джихад»); «Исламская группа» («Аль-Гамаа аль-Исламия»); «Асбат аль-Ансар»; «Партия исламского освобождения» («Хизбут-Тахрир аль-Ислами»); «Имарат Кавказ» («Кавказский Эмират»); «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана»; «Исламская партия Туркестана» (бывшее «Исламское движение Узбекистана»); «Меджлис крымско-татарского народа»; Международное религиозное объединение «ТаблигиДжамаат»; «Украинская повстанческая армия» (УПА); «Украинская национальная ассамблея – Украинская народная самооборона» (УНА - УНСО); «Тризуб им. Степана Бандеры»; Украинская организация «Братство»; Украинская организация «Правый сектор»; Международное религиозное объединение «АУМ Синрике»; Свидетели Иеговы; «АУМСинрике» (AumShinrikyo, AUM, Aleph); «Национал-большевистская партия»; Движение «Славянский союз»; Движения «Русское национальное единство»; «Движение против нелегальной иммиграции»; Комитет «Нация и Свобода»; Международное общественное движение «Арестантское уголовное единство»; Движение «Колумбайн»; Батальон «Азов»; Meta |
| Петроний — Виницию: «Посылаю тебе из Анция с надежным рабом это письмо, на которое, надеюсь, — хотя рука твоя более привычна к мечу и щиту, чем к стилю, — ты не мешкая пришлешь ответ с тем же нарочным. Я оставил тебя на верном пути, полного надежд, и полагаю, что ты либо уже утолил сладостную жажду в объятьях Лигии, либо утолишь ее прежде, нежели настоящий зимний ветер повеет на Кампанию с вершин Соракта. О мой Виниций! Да будет твоею наставницей золотая богиня Кипра, а тебе желаю быть наставником этой лигийской Авроры, что сбежала от солнца любви. И всегда помни, что мрамор, пусть самый дорогой, ничего не стоит, и что истинную ценность он получает лишь тогда, когда его превратит в чудо искусства рука ваятеля. Будь же таким ваятелем, carissime! Недостаточно только любить, надо уметь любить и надо уметь научить любви. Ведь наслаждение испытывает и плебей, и даже животные, но настоящий человек тем собственно от них и рознится, что обращает любовь как бы в благородное искусство и, наслаждаясь ею, знает об этом, осознает божественную ее сущность и тем самым насыщает не только тело, но и душу. Когда я тут размышляю о тщете, ненадежности и скуке нашей жизни, мне нередко приходит на ум, что, возможно, ты сделал лучший выбор и что не императорский двор, но война и любовь — вот две единственные вещи, ради которых стоит родиться и жить. В ратных делах ты был счастлив, пусть будет так же и в любви, а если ты хочешь знать, что делается при дворе, я время от времени буду тебе об этом сообщать. Итак, мы сидим здесь, в Анции, и лелеем наш небесный голос, однако нас не покидает ненависть к Риму, и мы собираемся на зиму ехать в Байи, чтобы публично выступить в Неаполисе, жители коего, подобно грекам, лучше сумеют нас оценить, нежели обитающее на берегах Тибра потомство волчицы. Нахлынет народ из Байев, из Помпей, из Путеол, из Кум, из Стабий, в рукоплесканиях и венках недостатка не будет, и это поддержит нас в намерении отправиться в Ахайю. Здесь находятся все августианы и августианки, не считая пятисот ослиц, в молоке которых купается Поппея, да десяти тысяч слуг. Иногда бывает весело. Кальвия Криспинилла стареет, она, говорят, упросила Поппею разрешить ей принимать ванну сразу после божественной. Нигидия получила пощечину от Лукана, заподозрившего ее в связи с гладиатором. Спор проиграл в кости жену Сенециону. Торкват Силан предложил мне за Эвнику четырех лошадей каштановой масти, которые в этом году непременно выиграют. Я не согласился! А тебе я тоже благодарен за то, что ты ее не принял. Еще о Торквате Силане — бедняга и не догадывается, что он уже больше тень, нежели человек. Гибель его решена. А знаешь ли, в чем его вина? Он правнук божественного Августа. Спасенья для него нет. Таков наш мир! |
| Теперь ведьме предстояло позаботиться о том, чтобы дитя не знало тьмы. Посредством упорных упражнений Уэйто приучила мальчика не смыкать глаз днем и не просыпаться ночью. Ведьма убирала с глаз его все черное, оберегая его взор даже от тусклых цветов. По возможности ведьма и тени не давала на него упасть, ни на миг не теряя бдительности, словно тени были живыми существами, способными повредить малышу. Весь день дитя купалось в слепящем солнечном свете, в тех же просторных покоях, что некогда занимала его мать. Уэйто приучала мальчика к солнцу до тех пор, пока он не сделался закаленнее темнокожего африканца. Каждый день, в самый знойный час, ведьма раздевала малыша и клала под палящие лучи, чтобы он зарумянился, словно персик, и мальчик наслаждался живительным теплом и не позволял одеть себя снова. Призвав на помощь все свои познания, ведьма сделала его мускулы сильными, упругими и чуткими, — чтобы душа мальчика (со смехом говорила Уэйто) заключалась в каждом волокне, заполняла каждую клеточку и пробуждалась, едва позовешь. Волосы его пламенели алым золотом, но глаза со временем потемнели и стали черными, как у леди Веспер. То был веселый, жизнерадостный мальчуган, неизменно смешливый, неизменно любящий: сейчас пылал яростью, а в следующее мгновение снова хохотал от души. Уэйто назвала его Фотоген. V. Никтерис Пять или шесть месяцев спустя после рождения Фотогена темноволосая леди тоже разрешилась ребенком: в лишенной окон гробнице слепой матери, в глухую полночь, при неясном свете алебастровой лампы во тьму со слабым криком явилась девочка. И, едва она родилась для этого мира, Веспер родилась для мира иного, и ушла в пределы столь же неведомые ей, как этот мир — ее дочери, которой еще предстояло родиться заново для встречи с матерью. Уэйто назвала ее Никтерис, и девочка выросла во всем похожая на Веспер — во всем, кроме одного. Та же смуглая кожа, темные ресницы и брови, темные волосы и нежная грусть во взгляде; но глаза ее были глазами Авроры, матери Фотогена, и если по мере того, как девочка становилась старше, глаза темнели, то лишь приобретая более глубокий оттенок синевы. Уэйто при помощи Фальки заботилась о ней как могла — то есть в соответствии со своим замыслом, — главная цель которого заключалась в следующем: девочка не должна была знать иного света, кроме света своей лампы. Так ее зрительные нервы и все органы зрения увеличились в размерах и обрели повышенную чувствительность, а глаза можно было бы счесть чрезмерно большими. В обрамлении темных волос, под темными бровями, они казались двумя просветами в затянутом облаками ночном небе, отблеском вышних сфер, где живут звезды, а не тучи. Это было хрупкое, печальное создание, и никто в мире, кроме тех двоих, не подозревал о существовании маленькой летучей мышки. Уэйто приучила ее спать в течение дня и бодрствовать в течение ночи. Она давала девочке уроки музыки, в которой сама не знала себе равных — но дальше этого образование Никтерис не шло. VI. Как рос Фотоген |
| Erubescit, salva res est, 31 святое изречение Теренция конечно не в том смысле, когда юноша сам пред собой краснеет. Он может ведь и за других краснеть; он может неметь, когда его спрашивают о глупостях и стыдиться, что его наказывают за молчание. Во взорах скромного юноши отражается переживаемое им утро жизни и снять с себя покрывало Авроры он не может не оросивши его слезами. Словом как розой цветок украшается, так скромностью украшается юность. Скромность для юноши тоже, что для розы её розовый цвета, для плодов благоухание: ни роза, ни фрукты без этих не доставляют нам наслаждения. Могу ли я сказать вам, друзья, какое лицо, единственно и оно только, несноснейшее для меня, ненавистнейшее? Это лицо человека бесстыжего, дерзкого, притязательного, наглого, которого Гомер называет κυνς μματ’ χων, κραδην δ’ λφοιο (II. I, 225), 32 т. е. отражающий в себе чувство низкое. Он всегда в состоянии надеть на себя кожаное лицо, на котором ни чувств никаких не отразится, ни краски стыдливости не выступит. Это натуры чванные, ямщицки невежливые, черствые, холодные, бессердечные, с силой и красотой идей вовсе незнакомые, вечно гоняющиеся за тенями вместо того чтобы отдаться какому-нибудь жизненному и дышащему жизненной теплотой делу. Вы конечно понимаете, что такие натуры и не могут снискать дружбы и любви к себе от других, потому что и самим-то им собственные их недостатки неприятны и ненавистны, если они замечаются ими в других; и охотнее вращаются они с теми, которые их недостатков не имеют и скромны. Не покровительствуемый грацией скромности, дерзкий и наглец не в состоянии следовательно распространить около себя дыхания привлекательной приятности, чарующей прелести; всегда он будет отталкивать от себя те самые сердца, которые могли бы быть на его стороне и с этой стороны вечно будет он недоволен собой и чувствовать себя несчастным. Хотите ли, друзья, как я надеюсь и чего желаю от вас, в будущем оказать возможно большие успехи в науках? Стремитесь к цели fortiter in re, suaviter in modo. |
| 8 ...и не видят в нем, подобно Гердеру, священного леса друидов... Друидами у древних кельтов назывались жрецы, совершавшие богослужение в лесах. Лес друидов - для Одоевского, как и для Иоганна Готфрида Гердера (1744-1803) - воплощение и символ таинственного и поэтического. О друидах Гердер пишет в работе " Fragmente fiber die neuere deutsche Literatur " (Фрагменты о новой немецкой литературе, - нем.). - Herders Werke in fiinf Banden. Bd. 2. Berlin-Weimar, 1964, S. 28. Интересно, что Гердер видит в друидах носителей поэтического, " орфеического " начала немецкого языка. 9 гнейс ... оксинит - горные породы. 10 ...Мемнонова статуя... - Имеется в виду колоссальная статуя близ Фив, названная именем Мемнона, который, согласно греческой мифологии, был сыном Авроры и погиб во время Троянской войны от руки Ахиллеса. Как говорится в предании, при первом прикосновении лучей солнца статуя издавала мелодичные звуки, как бы приветствуя свою мать-зарю (Аврору). 11 ...когда глава его, Фохт Бах... - Родоначальником многочисленного музыкального племени Бахов считается Фейт (Фохт) Бах, булочник и большой любитель музыки. Сын его Ганс, его внуки и правнуки были уже музыкантами по профессии, и притом число их было так велико, что со второй половины XVII в. почти все музыкальные должности в Веймаре, Эрфурте и Эйзенахе сделались как бы наследственными в роде Бахов. 12 ...доказать, что Фохт Бах принадлежал к славянскому поколению, подобно Гайдну и Плейелю... - В соответствии с некоторыми источниками, Иосиф Гайдн (1732-1809) родился в семье славянского (хорватского) происхождения. Подобная же версия существовала и относительно ученика Гайдна - Игнаца Плейеля (1757-1831). Мысль о славянском происхождении Баха высказывалась Одоевским неоднократно, однако основана она более на поэтической вере, на внутренней убежденности, нежели на документально подтвержденных фактах. Такой подход, впрочем, характерен не для одного Одоевского. Ср. отмеченное Б. Ф. Егоровым желание Ап. Григорьева, а также Н. Г. Чернышевского сделать славянином Лессинга (см.: Григорьев Аполлон. Литературная критика. М., 1967, с. 561, примеч. 18). |
| Помню, как в СМИ было странное затишье при штурме " белого дома " и чувствовалась какая то оторванность Москвы от остальной страны, которая или неведала или не понимала, что происходит в сердце России. Приходило сравнение " как в блокадном Ленинграде " . Если бы я своими глазами не видела колонны БТР, противоестественной безлюдности улиц и странной тишины СМИ, то не прочувствовала бы настоящую угрозу насильственного переворота. С тех дней не вернулся на клирос наш молоденький регент. Я узнала, что он был убит, защищая " белый дом " . До сих пор на клиросе поют по его нотам. Не укладывалось тогда в голове, что с нашей огромной, прекрасной и непобедимой Родиной, с такой мощью и великими победами, какая то " кучка " военных с техникой, могла насильно взять власть такой страны, кого - то убивать и при этом почти весь народ страны почти ничего об этом на тот момент даже не знает... Тогда я впервые почувствовала силу информационной войны. Невольно приходили на ум сравнения с 1917 - м годом, когда " горстка " заговорщиков " обезглавило " Правительство штурмом " Зимнего " и " залпом " из " Авроры, " растреляв всех защитников, многие из которых были молоденькие юнкера, еще не умеющие даже стрелять. При этом более чем 200 млн. русский народ, особенно из деревень с удивлением узнавал о свершившейся внезапной насильственной смене власти. Есть над чем подумать. Упокой, Господи, души усопших, ведомых нам и неведомых, пострадавших безвинно в этой бойне и тех, кто героически погиб, защищая нашу Родину. Люди в ОМОНовсой форме, БТРы - вряд ли имели отношение к МВД или ВС РФ. " Рано утром всех разбудила стрельба. На большой скорости подошли три БТРа. Это были БТРы специальной боевой организации, которая еще по разрешению Горбачева получила легальность в России. Я не имею ничего против казахов, узбеков, евреев, вообще для меня все национальности равны и равно уважаемы, но есть агрессивный сионизм, БТРы принадлежали организации " БО-СЕР " - боевой организации сионистов. Так вот из этих самых БТРов были убиты первые 12 человек в палаточном лагере. |
| – Нет, – голос младшего не дрогнул, но сталь ощутимо стала накаляться. – Вот и я не готов. И никто не готов. Хотя бы потому, что все теперь понимают, чем это пахнет. Ты начнешь, тобой закончат. Нет, Володя, большая чистка – это трюк одноразовый, второй раз не получится. А без этих категорий – какая при социализме дисциплина? Ну, уволим мы тысячу человек за прогулы, ну, водку запретим продавать раньше двух дня. Толку-то? Что ли, гегемон от этого качественно работать начнет? Или тот, в водолазке, перестанет хренотенью в своем НИИ заниматься? Не метод это, Володя, хотя, допускаю, и за него скоро возьмутся, когда… ну, ты понял. А врачи говорят, уж скоро. – Согласен, – тихо сказал младший, глядя в тарелку, – а что делать? – Да не волнуйся, залп Авроры я тебе предлагать не буду… Да и пошли, что ли, на улицу, погода вроде как ничего. – Я извиняюсь, граждане-товарищи, – тот самый ханурик неожиданно выскочил, как из-под земли, приторно-вежливый – вот уходите, а бутылочки сдавать не будете? – Твоё, – отрезал младший, ведь старшему не по чину такими делами заниматься. И оба, пройдя сквозь реденькую толпу, толкнула дверь, исчезли на улице, и младший по-прежнему на полшага отставал от старшего. На улице они неторопливо двинулись по улице Жданова к бульварам, а вечерний поток суетливо обтекал их, спеша по своим мелким, частным делам, не имеющим никакого отношения к судьбам страны и мира. – Делать что, говоришь? – возобновил разговор старший, – а все то же самое. Родине служить, обязанности свои исполнять. Но и головы не терять, примечать, что происходит, кто куда движется. В общем, что мне тебя учить. Я вот тебе другое хочу сказать… Ты сам-то как думаешь, как оно дальше пойдет? – Не знаю, Аркадий Игнатьевич, – отозвался младший, – честно, не знаю, да и трудно мне делать выводы такого масштаба. Сейчас все стабильно, думаю, примерно так оно и будет продолжаться лет двадцать минимум. Войны не жду. – Зачем же горячая война в век ядерных боеголовок и компьютеров. По-другому они действуют, по-другому. Ну а что, Амальрик прав, или нет? |
|
|
