| Разделы портала «Азбука веры» Оглавление Метафоры (греч. μεταφορ – переносное значение слова) – слова или выражения, употребленные в переносном значении на основании сходства (аналогии) тех объектов (предметов, явлений, событий и пр.), которые они обозначают, с теми объектами (предметами, явлениями, событиями и пр.), с которыми ассоциируются по одному, двум или нескольким признакам. Для чего используют метафоры? В ряде случаев использование метафор позволяет лучше выделять, метко подчеркивать те или иные стороны (аспекты, особенности, качества и т. п.) объекта описания. Употребление метафоры позволяет экономить слова (иногда четко подобранная метафора может заменить объёмный контекст). Опять же, в определенных случаях можно лучше донести до слушателя или читателя смысл того, что выражается при помощи метафоры. Достойно замечания, что хорошо подобранная метафора может украсить текст. Часто ли люди прибегают в повседневной речи к метафорам? Мы, действительно, часто используем метафоры и в обычной разговорной речи, иногда сами того не замечая. Говорим о «разбитом сердце», «тяжелых думах» или «светлой голове». При этом у нас обычно не возникает особых трудностей с тем, чтобы понять, что сердце человека разбито не буквально – иначе бы он просто умер, а ученые под «тяжёлым вакуумом» имеют в виду вовсе не что-то, что можно взвесить на карманном безмене или на рычажных весах. Чем метафора отличается от гиперболы? Метафора – это слово и выражение, употребленное в переносном значении. При помощи метафоры обозначаются определенные особенности того или иного объекта. Использование же гиперболы подразумевает такое описание (такую характеристику), в рамках которого те или иные особенности объекта описания отражаются в заведомо преувеличенном виде. Например, подчеркивая известность чего-либо, можно сказать: об этом многие знают. Но можно сказать по-другому: об этом знают все; ср.: раструбить многим – раструбить всему свету. Что можно сказать об особенностях метафорических форм сравнения? |
| Поэтому, и философы полагали, что порядок отдельных субстанций соответствует порядку движимостей (ср. Аристотель «Метафизика»). И, хотя души после смерти не имеют тел, назначенных им, для которых они являются формами или определенными двигателями, тем не менее, некоторые материальные места им назначены, в порядке соответственности в отношении степени их благородства и достоинства (в которых они находятся как бы в каком-то месте, по образу, в котором нечто нематериальное может находиться в каком-то месте), согласно с тем как они более или менее приближаются к Первой субстанции (для которой высочайшее место соответственно предназначено), а именно к Богу, престолом Которого Писание объявляет небо ( Ис. 66:1 ; Деян. 7:49 ). Поэтому мы полагаем, что те души, которые имеют совершенную долю или причастие Божества, находятся на небе, а что те души, которые лишены этого причастия, назначаются к противоположному месту. Ответ на возражение 1. Бестелесные твари находятся в каком-то «месте», не по образу известному и знакомому для нас, т.е. по тому образу, имея в виду, который мы говорим, что тела надлежаще находятся в каком-то месте, но они находятся и в каком-то месте по образу, пригодному духовным субстанциям, т.е. по образу, который не может быть полностью ясен для нас. Ответ на возражение 2. Вещи имеют нечто общее друг с другом, или подобие одна другой в двух отношениях. Во-первых, через участие в том же самом качестве, так все горячие вещи имеют нечто общее. В этом отношении телесные вещи не имеют ничего общего с бестелесными вещами. Во-вторых, посредством некоторого рода соответственности или пропорциональности, по причине которой Писание относит или применяет метафорически материальный мир к миру духовному. Так, Писание говорит о Боге, как о солнце ( Прем. 5:6 ; Ис. 60:19 ), потому что Он является первоначалом духовной жизни, также как солнце есть начало материальной жизни. В этом смысле некоторые души имеют больше общего с некоторыми местами, например, души духовно просвещённые (имеют больше общего) с светящимися телами (Вселенной), а души, погруженные грехом в темноту, с местами темными. |
| – Извольте становиться к печке, – уныло говорит учитель. Сконфуженный, потупившись, возвращается Сережа к печке, в сопровождении учителя... Вся эта сцена представлялась Теребеневу с мельчайшими подробностями. Он опять переживал ее всю, с начала до конца; все эти детские страдания, которые он испытывал пятнадцать лет тому назад, опять с тою же силою воскресли в нем, как будто он только сию минуту осрамился в танцах и возвращается к печке для того, чтобы опять начинать сначала. – Да теперь-то что же я делаю? Зачем я еду в Россию? – вдруг с ужасом подумал он... – Это я возвращаюсь к печке!.. Теперь это положение опять стало ему совершенно ясно: деревня, Москва, Петербург, Европа, дошел до края, и опять туда, в деревню. Да, именно в деревню, потому что печка не в Петербурге, даже не в Москве, она там... в деревенском доме, стоит на том же месте, где стояла пятнадцать лет тому назад. И для того, чтобы начать сначала, необходимо вернуться опять туда же, к той же самой изразцовой голландской печке, стать в третью позицию и опять: раз, два, три, раз, два, три и т. д. и т. д.» (Слепцов 1903, с. 356–359). В этой картине воспроизведена не только сцена танцования от печки, но и с необыкновенной полнотой и ясностью обозначены те «внутренние формы», те мотивы, которые привели к метафорическому переосмыслению, обобщению фразы танцевать от печки. У И. Э. Грабаря в мемуарах «Моя жизнь» (1937) читаем: «Каждый из нас почти всегда – исключения редчайши – исходит от какого-либо образца, в данное время наиболее ему любезного, от мастера, владеющего сегодня его думами и чувствами. Иногда он длительно пребывает в плену мастера – избранника, иногда вчерашний мастер сменяется сегодняшним, чтобы завтра уступить место новому. Выражаясь вульгарно, мы танцуем от печки: вчера от печки старого мастера, сегодня – Моне, завтра – Сезанна... Если в импрессионистических пейзажах я исходил из системы Клода Моне, хотя и сильно видоизмененной, то в портретной серии трудно определить, от какой “печки” я в них танцую. Только в отдельных чертах что-то улавливаешь, но и то не столько нащупываешь то или другое имя – этого как будто нет, – сколько вообще ловишь себя на “приемах”: “танцование от печки приемов”. И вот со всей решительностью передо мною встал вопрос: а нельзя ли вообще не танцевать от печки, нельзя ли так взглянуть на натуру и так ее увидеть, чтобы зрителю не бросались в глаза ни приемы, ни мастерство, ни даже живопись, но чтобы он просто почувствовал дыхание жизни, трепет жизни, красоту жизни?» (с. 314). Ср. там же: [В работе над портретом девочки “Светланы”] «я забыл о всех “печках” на свете, стараясь заодно забыть и свои собственные давние и недавние ”печки”... “танцовать” вообще ни от чего не следует, ибо не мы должны диктовать натуре наше решение, а натура подсказывать свое» (с. 316). |
| 12:24—28. Еврейские (и греческие) учителя часто иллюстрировали свои мысли примерами, взятыми из природы. Красота и великолепие царства Соломона, чье правление было, несомненно, золотым веком в истории Израиля, по всем человеческим меркам казались непревзойденными (3 Цар. 10:5). 12:29,30. Еврейский читатель не мог себе позволить быть хуже «людей мира сего», безбожных язычников. Евреи верили, что Бог был их Отцом, а не Отцом язычников. 12:31,32. Здесь Иисус, по-видимому, использует известный аргумент «насколько же более» (если Бог дает вам Царство, то тем более Он обеспечит все ваши прочие нужды); но, возможно, Он имеет в виду, что благословение грядущего Царства охватывает и нынешнее попечение верного Бога о Своих детях. 12:33,34. Каждый должен заботиться о вечной жизни, а не о земном достоянии; см. коммент. к Мф. 6:19—21. 12:35—40 Готовность к Его пришествию Из контекста предыдущего раздела (12:22—34) явствует, что только те, кто странствует налегке, будут готовы к пришествию Иисуса. Хотя большинство евреев, современников Иисуса, от всего сердца молились о грядущем искуплении, они были больше заняты обеспечением своих повседневных нужд, чем приготовлением к грядущему суду (за исключением ессеев, мессианскихлично-стей и мятежников). 12:35. Подобно часовым на посту или другим бодрствующим по долгу службы людям, последователи Иисуса должны всегда быть препоясаны и готовы к действию (Исх. 12:11). Выражение, переведенное как «да будут...светильники горящи» дословно читается как «имейте достаточно масла и бодрствуйте, чтобы они не погасли»; это метафора готовности (ср.: Мф. 25:3—10). 12:36. Состоятельные семьи часто нанимали привратников, в задачу которых входило впускать членов семьи и преграждать доступ случайным людям. Если еврейские свадебные пиры походили на греческие и римские,то они продолжались далеко за полночь. Оставался ли господин на свадьбе в течение всех семи положенных дней или нет, он вряд ли решился бы возвращаться домой ночью, если бы жил в другом городе. Ночью былоопасно передвигаться из-за грабителей, хотя большим компаниям они угрожали в меньшей степени. |
| Religion. 1996. P. 60-61, 73). Вместе с тем Диоген утверждал, что «боги даровали людям легкую жизнь» ( Diog. Laert. VI 44), что мудрец подобен богам и является их другом (Ibid. 72, 105). Эти и подобные им положительные высказывания о богах, в к-рых будто бы признаётся их существование и благое отношение к людям, в действительности едва ли свидетельствуют о к.-л. богопочитании у ранних К. Боги фактически выступают здесь как метафорическое обозначение имманентной природы, а не как мифические существа и объекты религиозного поклонения ( Нахов. 1982. С. 96; Goulet-Caz é . Religion. 1996. P. 61-64, 74; иную т. зр. см.: Лосев. 2000. С. 116-117, 123-124). Крайне популярное у стоиков и неоплатоников представление о божествах как о персонифицированных проявлениях трансцендентного по отношению к человеку начала (ума, логоса, судьбы и т. п.), направляющего весь ход мирового движения, было совершенно чуждо К., отвергавшим любую теорию «закономерности» мирового развития. Миром, согласно К., правит не закон, а свобода индивидуальных деятелей, поэтому не существует никакой судьбы, невозможны предсказания, бессмысленны молитвы ( Goulet-Caz é . Religion. 1996. P. 67). Единственной сферой рассуждений К., где могут быть обнаружены слабые следы наличия у нек-рых из них веры в божественное начало, является учение о посмертной участи человека. Хотя К. не предлагали развитого учения о душе и по большей части рассматривали душу и тело человека в единстве его личности, в кинических сочинениях встречаются намеки на веру в то, что со смертью жизнь человека не прекращается. Так, Антисфен утверждал, что «те, кто хотят обрести бессмертие (βουλομνους θαντους εναι), должны жить благочестиво и справедливо» ( Diog. Laert. VI 5; ср.: SSReliq. V A 176). Не говоря о философской вере в единого бога и отвергая народную веру во мн. богов, К. вместе с тем верили в особую «заботу» природы о человеке, иногда приходя через эту веру к фактическому обожествлению природы. Свидетельства этого часто встречаются в поздних «Письмах киников»; здесь на вопрос о загробной участи людей от лица Диогена предлагается ответ, в к-ром философский агностицизм соединяется с квазирелиг. верой в то, что природа позаботится о философе, к-рый следовал в своей жизни путем добродетели: «Я считаю достаточным жить в соответствии с добродетелью и природой, что зависит от нас самих. Как то, что было до нашего рождения, зависит от природы, так и то, что будет после смерти, находится в ее власти. Как она породила, так она и умертвит» (АнтКин. С. 227. 225). Влияние К. на философию и культуру |
| 30:11–14 Если эти стихи не являются простым перечислением тех, кто заслуживает Божией кары, то содержащиеся в них изречения выражают объединение мудрости и пророчества. 30 проклинает... не благословляет. См. 20,20 и ком. 30 чист в глазах своих. См. 16,2; 21,2 и ком. 30 давай, давай. Жадность не знает меры чем больше получает человек, тем большего он желает. 30:18–19 Эти четыре «пути» непостижимы либо потому, что идущие по ним не оставляют следов, либо потому, что они одновременно и просты, и таинственны. Некоторые исследователи полагают, что в центре внимания должен находиться четвертый путь, для которого остальные три служат метафорой. 30:20 Данное высказывание не является частью предыдущего и противопоставляет ему другой «путь». 30 трясется земля. То, о чем говорится в ст. 22,23, вряд ли способно повлечь за собой столь ужасные явления, как те, что изображены здесь. Возможно, речь идет о природном бедствии, но, скорее всего, это гипербола, обозначающая такое положение вещей, с которым невозможно примириться. 30:24–28 Относительно перечислительных высказываний см. ком. к 6,16–19. Даже если эти высказывания представляют собой всего лишь наблюдения за природой, они все равно решают одну из задач мудрости, раскрывая устройство мира и взаимосвязь явлений. Однако в большинстве притчей подобного рода о явлениях природы упоминается для того, чтобы в иносказательной форме провести параллели с человеческой жизнью (см., напр., 6,6–11). Всем названным существам приписывается некоторая мудрость, благодаря которой они выживают. 30:29–31 О методе перечисления см. ком. к 6,16–19. В этих же стихах говорится о сходстве между человеческим обществом и царством природы, а, стало быть, о тех соответствиях, которыми проникнут весь тварный мир. 30 положи руку на уста. Т.е. не говори ничего, что могло бы усугубить положение. 30 сбивание... толчок... возбуждение. В древнееврейском тексте в трех случаях стоит слово «толчок», что подчеркивает общие моменты во всех трех ситуациях. Глава 31 31 Слова Лемуила царя. См. ком. к 30,1. Лемуил не был царем Израиля. К тому же особенности этой части книги определенно наводят на мысль о ее египетском или, возможно, вавилонском происхождении. Глава отличается особой направленностью; назначение ее в том, чтобы подготовить правителя к его будущим обязанностям. С точки зрения формы, наставления в этой главе ничем не отличаются от тех, что были представлены в гл. 1–9 (см. Введение: Характерные особенности и темы), только в данном случае все наставления даны от лица матери (ср. 1,8; 4,1). Необходимо отметить, что первостепенную роль в обучении детей играл отец, однако благочестивые женщины также могли принимать в нем участие (14,1 и ком.). История Израиля знает женщин выдающейся мудрости (см., напр., 2Цар. 14,2; 20,16 ). |
| Воплотившийся Сын Божий Своею жизнью и учением осуществил идеал пастырского служения, начертанный предуказывавшими на Него пророками, и дарует во все времена возгревающим в себе дар Божий священства ( 2Тим.1:6 ) преуспеяние в правде, благочестии, вере, любви, терпении и кротости ( 1Тим.6:11 ). так как, приступая с дерзновением к престолу благодати, они получают милость и обретают благодать для благовременной помощи ( Евр.4:10 ). Подводя итог всему сказанному о пророческих прещениях на недостойных пастырей, мы должны попытаться извлечь из них те положения относительно пастырства, какие имеют не временное, но пребывающее значение: 1) Пастырство – подвиг, приобретающий себе воздаяние в вечности; это открывается из отрицательного отношения пророков к деятельности пастырей, стремившихся вознаградить себя за труды исключительно обильной мздой, вымогаемой ими от их словесных овец (у пророков метафорический образ тука): пастырь, ожидающий воздаяния от Бога, не может столь прилепляться к чувственным благам, чтобы ради приобретения их угнетать овец, разрушать их благосостояние. 2) Пастырство зиждется на союзе немощного человека со всемогущей благодатью Божией и служит проводником её в паству (ср. Чис.25:12–13 ). Когда пастырь недостойной жизнью замыкает для себя источники благодати, вся его нравственная жизнь приходит в разложение, болезнетворный яд живущего во плоти греха ( Рим.7:18 ) снова получает свободу для разрушительного влияния на духовную жизнь. – отсюда власть чувственности над отпадшим от Бога пастырем, неотразимое действие на него искушений корыстолюбия и властолюбия. 3) Пастырство требует самоотвержения, обуздания себялюбия: пастырь должен быть готов в своем служении уподобиться свече, которая, разливая вокруг себя свет, сама сгорает. Хотящий спасти жизнь свою потеряет ее, а потерявший жизнь ради Бога сбережет ее ( Мф.10:39 ). Исключительная забота пастыря о своем благосостоянии, о внешних преимуществах неизбежно влечет за собой нежелание посещать больных овец, перевязывать нравственные раны пасомых, пастырь спешит от них освободиться, говоря: мир! мир! когда надобно было бы запретить, обличить, увещать со всяким долготерпением и назиданием ( Иер.6:14 ; 2Тим.4:2 ); такие пастыри – себялюбцы подражают весьма часто приточным священнику и левиту, прошедшим мимо израненного разбойниками, не оказав ему помощи. |
| Н. В. Ростиславлева В России В Киевской Руси и русских княжествах XII-XV вв. Совр. наука не располагает достаточными данными для реконструкции дохрист. слав. К.; неизвестно даже, существовал ли такой К. как целостная система вообще. В древнейших памятниках слав. письменности присутствует ряд названий месяцев (просинець, счень, соухыи и т. д.), еще нек-рое количество хрононимов восстанавливается путем анализа совр. лингвистического материала (лит. языков и диалектов). Совр. рус. язык, в к-ром все 12 месяцев имеют латинские по своему происхождению названия, является на общеслав. фоне скорее исключением, чем правилом. Вместе с тем одни и те же слова могут служить обозначением разных периодов. Так, грудень - это и декабрь (ср. совр. укр. грудень, польск. grudzie), и ноябрь, серпень - июль или август и т. п. Метафорический характер и разнообразие подобных названий дает основания предполагать, что их исконное значение - это не строго определенные и систематически чередующиеся временные отрезки, а отдельные т. н. маркированные периоды, такие как заморозки, жатва, листопад и т. п., имевшие разную продолжительность и наступавшие в разное время в зависимости от региона. Относительно рано было усвоено понятие о неделе, принцип счета и названия дней к-рой почти полностью совпадают у всех слав. народов. Но проч. элементы К. как системы появляются у славян только с принятием христианства; сугубо христианским по своей структуре является и изучаемый фольклористами совр. народный К. Христианизация славян принесла с собой визант. версию юлианского К. В то же время на Руси сосуществовали неск. т. н. календарных стилей, основное различие между которыми состояло в установлении начала года. В богослужебном обиходе использовался сентябрьский стиль, названный так потому, что за 1-й день года в нем принималось, как и в Византии, 1 сент. Однако за пределами литургической практики год считался, как правило, с 1 марта, причем мартовский год мог либо отставать на 6 месяцев от идентичного ему по номеру сентябрьского (мартовский стиль), либо опережать таковой (ультрамартовский стиль). Принято считать, что мартовское новолетие появилось в древнерус. К. под воздействием дохрист. традиций, однако проблематичность реконструкции слав. языческого К. делает это устоявшееся мнение весьма сомнительным. Вероятно, за мартовским новолетием стояла к.-л. из визант. мировых эр (подробнее см. ст. Хронология ). |
| 3:22. «Власти и силы» — ангелы, которые управляли народами, о чем часто говорится в еврейских текстах (см. коммент. к Еф. 1:21—23). Таким образом, даже злые силы, которые стояли за властями, преследовавшими христиан, были покорены, и окончательная победа над ними не вызы вала сомнений. 4:1—11 Устоять на пути новой жизни 4:1,2. «Вооружитесь» — метафора из боевого оснащения воинов, которые готовятся к битве и возможной смерти. Смысл в том, что те, кто умирает с Христом в вере (ср.: 2:24), действительно готовы перенести страдания вместе с Ним — тем или иным путем, в том числе и через мученичество. 4:3. В отличие от некоторых религиозных культов, общественные клубы требовали строго упорядоченного поведения на приемах. Вместе с тем, обеды в домах «патро-нов и в ряде клубов, которые продолжалисьдалеко за полночь, сопровождались сильными алкогольными возлияниями, мужчины там часто преследовали рабынь и мальчиков; культовые празднества нередко напоминали прибежище греха. Общественные клубы, домашние культы и фактически все аспекты жизни в греко-римском обществе были пронизаны поклонением ложным богам и духам. Хотя такое поведение не представлялось аморальным в свете общих греко-римских канонов, иудеи и христиане осуждали их за безнравственность. Иудеиправильно считали, что этот образ жизни был свойствен язычникам их эпохи; осо бенно ярко это выражалось во время язы ческих празднований. 4:4. Хотя иудеи не участвовали в такой жизни, которая описана в 4:3, соседи-язычники часто изображали их беззаконниками, склонными к мятежу, — в виду приписываемого им антиобщественного поведения.Самые ранние языческие свидетельства о христианах позволяют полагать, что такого же мнения язычники были и о них, хотя власти никогда не находили доказательств, подтверждавших подобного рода слухи. Обвинения, которые выдвигал Нерон против христиан, заключались в том, что они якобы были «человеконенавистниками», т. е. антисоциальными элементами. Но слухи, которые ходили о самом Нероне, о его чудовищных выходках, оскорбляли даже римскую знать. |
| Постараемся, дорогие, бороться с сатаной на всех уровнях нашей жизни: в семье, в отношениях с близкими и друзьями, с коллегами и подчиненными. Дай нам, Господи, сил поступать по закону христианской любви и милосердия, помоги изгнать зло и распущенность даже из мыслей. Да не обретет сатана ни опоры, ни поддержки ни в нашей душе, ни в нашей жизни. Чтобы, когда мы предстанем пред Господом, могли сказать: «Отче, мы были на Твоей стороне, мы старались творить Твои дела». И Он бы сказал нам: «Войдите, чада, в радость Господа своего!». Примечания Подлинность одних историй несомненна. Они произошли в наше время и исходят от людей, которым можно совершенно доверять. Подлинность других доказать сложнее, особенно если история имела место очень давно. Тем более что в древности не только не считалось зазорным, но приветствовалась тенденция разукрашивать рассказы о реальных событиях вымышленными подробностями. Однако наша задача – не провести историческое расследование (что чаще всего невозможно), но раскрыть православное учение об Ангелах и бесах. Свидетельства Предания мы принимаем постольку, поскольку они соответствуют учению Церкви и насколько адекватно его иллюстрируют. Но все же некоторые, базовые, законы мироздания имеют силу и для Ангелов. Так, Ангельские существа живут в нашем времени (они не могут заглядывать в будущее или отсюда переноситься в прошлое) и ограничены нашим пространством. Ангелы могут переноситься в любую точку мироздания, могут посещать те сферы бытия, которые недоступны нам (мир, в котором находятся души усопших), однако они не вездесущи. Они не могут одновременно находиться и здесь, и там… Об этой ограниченности Ангелов Священное Писание говорит метафорично: Бог «и в Ангелах Своих усматривает недостатки» ( Иов 4, 18 ). Мф. 18, 10 . Мф. 22, 30 . Мф. 13, 49 . Лк. 15, 10 . Ефес. 1, 10 . Евр. 12, 22-23 . Деян. 12, 6-12 ; ср. 5, 19. Пс. 103, 4 . Обычно с крыльями изображаем Ангелов мы – на иконах, на картинах. В Евангелиях нигде не говорится, о том, что у являвшихся ангелов были крылья. |
|
|
